Otto Arizona Mikkel Marnie

my gen. 13

Нарциссический клиент Нарциссический клиент приходит к терапевту со сложностью. Он приходит, когда у него очень много боли. Если вы знаете, что у вас есть нарциссический клиент, вы должны знать, что для него (неё) было очень непросто прийти на сессию. Он обычно «цели­тель». В своей жизни он сам является целителем. Это то, каким об­разом он (она) себя воспринимает. И другой человек, который яв­ляется другим целителем, – это очень сложно. Это не переживается счастливым образом. Это не то, что вот я целитель или я самый лучший целитель, поэтому никто не может меня исцелить. Это пе­реживание, что ты должен исцелить мир, это переживается с болью и одиночеством. Так что нарциссический клиент приходит к вам с маленькой надеждой, что вы его исцелите. Он приходит к вам, по­тому что у него нет другого выхода. Потому что он в отчаянии. На­пример, у него двойные отношения. Ну, давайте представим себе, что этот нарциссический клиент – мужчина, что, в общем, не всегда бывает. Но типичный нарциссический клиент – он профессионал, который хорошо реализовался, у которого проблемы в близких от­ношениях. Например, у него прекрасная жена, и он любит свою жену, но у него есть и другие отношения. У него есть любовница. И он любовницу тоже очень любит. И ничего не может решить. Это типичная ситуация. То, каким образом переживается любовь, это щедро раздавать себя другому. И тогда он оказывается в ловушке таких отношений. Он не может решить, потому что он не хочет обидеть ни одну женщину. Помните, что он сам целитель. И поэто­му он не может сделать ничего против другого. Он будет стараться разрешить проблему другого человека. Нарциссическая личность вырастает, воспитывается с идеей быть очень важным для кого-то, и послание, которое он получает в детстве: «Ты замечательный, ты великий, ты сделаешь очень значимые вещи для семьи или для ме­ня», или может быть противоположная сторона, когда признание выражено негативно: «У тебя нет никакой ценности, ты разрушишь семью». В литературе это определяется, как разрыв между «реаль­ным Я» и «идеальным Я». Это в психодинамической литературе. Послание, которое ребенок получает, это не о его реальной лично­сти, ребенка не видят таким, какой он есть. А так, как будто он яв­ляется кем-то иным. Ребенок рисует, совсем маленький ребенок, а мама говорит: «Какую прекрасную картину ты нарисовал, это про­сто рисунок настоящего художника, я отправлю этот рисунок в художественную галерею, ну ты прямо как дедушка, а дедушка у тебя был художник, он был не так хорошо известен, но ты добьешься этого успеха». Но и, конечно, дедушка – это был её отец. Другая возможность – это то, что идет противоположное послание: ребе­нок что-то рисует, мама говорит: «Да, плохо ты рисуешь, ты, наверное, математиком мог бы быть не плохим, а это, ты же сам видишь, какой это плохой рисунок». И во многих случаях ребенок не узнан в его спонтанности. Что переживает ребенок, который рисует? – да ему просто нравится рисовать, это очень спонтанная штука. А ко­гда взрослый оценивает это и опирается на те вещи, которых со­всем нет в опыте ребенка, ребенок теряет контакт со своею спонтанностью, и каждый раз, когда он будет рисовать, ему придется отщепляться от своей спонтанности, он должен будет соображать, насколько он похож или не похож на дедушку, или насколько ему не следует заниматься этим рисованием, а следует вообще матема­тикой заняться. То есть он теряет доверие к свой спонтанности, для того чтобы удовлетворить маму или ещё кого из взрослых, и тогда разрыв между «реальным Я» и «идеальным Я» все увеличивается. Он структурирует свои переживания, чтобы быть таким, каким ма­ма или другие взрослые хотят, чтобы он был. То, что в психоанали­тической литературе называется «реальным self», то, что мы гово­рим о спонтанном рисовании, мы можем назвать «спонтанным Я». Вы помните о важности понятия спонтанности в теории гештальт-терапии. Ребенок присутствует в этом процессе, в этом рисовании, и он делает это всем своим «Я». Со всеми своими ощущениями и чувствами он присутствует в этом рисовании, но окружение не поддерживает его в этом. Окружение отвергает спонтанность ре­бенка и приближается к чему-то другому, что не имеет никакого отношения к ребенку, имеет отношение к дедушке, и ребенок приспосабливается к этому. А то, что описывается как «идеальное self », мы называем творческим приспособлением к трудной ситуации. Ребенок понимает, что мама и другие взрослые не заинтересо­ваны в рисовании и в спонтанности, они увлечены чем-то другим. Например, тем, чтобы иметь художника в семье, или математика, и он творчески к этому приспосабливается. Его опыт состоит в том, чтобы прятать свою спонтанность и стать целителем для взрослых, для мамы. Решение стать целителем, оно проистекает отсюда, и он становится одиноким целителем, потому что ему приходится спрятать свою спонтанность, строить свою жизнь для того, чтобы удовлетворять потребности других людей. Терапевты очень часто являются нарциссическими личностями, но вылеченными. Одна из замечательных вещей в критике психоанализа со стороны гештальт-терапии заключается в том, что психоаналитическое лечение приводит к тому, что человек становится эготистом, то есть челове­ком, который все знает про себя, но лишен спонтанности и не очаровывается. И то была прекрасная критика психоанализа. Так что эготист – вылеченный нарцисс, он все знает про себя и про других, но ему скучно, так что остается надеяться, что ни одного такого гештальт-терапевта нет. Такой терапевт отвергал бы базовые вещи гештальт-терапии. Итак, возвращаемся к нарциссизму, к одинокому целителю. Следующее важное переживание, это то, что связано с унижением. Переживание ребенка, который постоянно чувствует себя расщеп­ленным между своей спонтанностью и своей потребностью быть. Это то, что заставляет ребенка быть целителем для других и предпринимать массу усилий для того, чтобы понять других и быть им полезным. Он постоянно переживает этот тяжелый опыт. То, что ему не позволено быть самим собой, но приходится быть для других. Когда его воспитывают, осуждают, говорят – не делай этого, тогда одинокий целитель чувствует себя дважды одиноким, потому что он оказывается тем человеком, который должен исцелить всех, вместо того, чтобы быть увиденным и воспринятым, но он так же не узнан и не увиден в своих намереньях быть хорошим для других. Он дважды незамечен в своих интенциях. Сначала меня не замети­ли в моем желании просто спонтанно рисовать, а второй раз не увидели в творческом приспособлении спасти других. Это очень плохой опыт. Он может разозлиться. Одиночество, быть использо­ванным для чужих чувств, унижение, злость, потому что дважды не увиден. Из этого ядра злости, гнева, динамика развития нарциссиз­ма может принять несколько разных направлений. Он может стать святым: «Хорошо, делайте со мной все, что угодно, а я все равно ос­танусь святым, потому что я верю в духовные ценности». Он может стать дьяволом, очень противным человеком, преступником: «Де­лайте со мной все, что хотите, в любом случае я останусь собой и буду продолжать это делать». В обоих случаях есть разрыв с другими. Другие оказываются на другом уровне: «Вы меня не можете по­нять», – это утверждение нарциссического персонажа. Конечно терапевт – это святой. Он принадлежит к лику святых. Унижение приносит стыд. Невозможно поделиться чем-то здоровым спосо­бом. Невозможно ничего разделить. Они не умеют делиться. Нар­цисс может переживать депрессию, но обычно он не в депрессии, потому что он верит, что каким-то образом он может спасти этот мир. Это то, что называется грандиозностью. Но грандиозность – она обязывает страдать. И мы делаем ошибку, когда считаем, что для нарцисса, когда он раздувается, – это хороший опыт, он не по­лучает от этого удовольствия. Это переживается как обязанность. Я лучший, и мне это дорого стоит. В этом смысл этого утверждения. Самое лучшее, что я читала о ��арциссических переживаниях, – это Алис Миллер «Драма одаренного ребенка». Её очень легко читать. Очень феноменологическая книга. Другая книга – это роман Мила­на Кундеры, история ребенка, который жил с мамой, которая очень ценила его рисунки. О лечении нарциссизма в психоанализе. Есть ещё важные книги, касающиеся объектных отношений в психоанализе: Мастерсон, Серль, Кохут. Это люди, которые продвинули психоанализ на шаг вперед в том, что касается лечения нарциссизма. В классическом психоанализе утверждается, что нарциссизм лечить невоз­можно. И это была та точка, на которой Фрейд остановился. Он сказал, что для психоанализа вылечить нарциссизм невозможно, потому что не может возникнуть трансфер. Нарцисс не может развивать трансфер. Так как нарцисс – целитель, одинокий целитель, а для того чтобы развивать трансфер, он должен быть уже вылечен. И развитие трансфера – это есть начало лечения в психоанализе. С этой же точки началась гештальт-терапия, потому что перенос не является сутью лечения. Если вы думаете об аналитическом лече­нии, интерпретации – это основной метод психоанализа, а интерпретация основывается на интроецировании. Терапевт немного выше клиента и терапевт дает интерпретацию, в норме клиент дол­жен с интерпретацией согласиться, должен принять интерпрета­цию. Потому что клиент формирует перенос. Но нарцисс не может формировать перенос, поэтому он не может принять все интерпре­тации. Ему нужно что-то другое. Для гештальт-терапевта перенос не обязателен, клиент имеет право сказать «нет» терапевту. И сле­дуя теории Отто Ранка, гештальт-терапевт придает очень много смысла и ценности агрессии. Вы помните понятие дентальной аг­рессии у Фрица Перлза. Клиент может кусать, может говорить «нет», у нас нет необходимости в переносе. Мы сейчас говорим не столько о нарциссах, сколько о том, как связаны психоанализ и гештальт. Нарцисс сам целитель, он не может сказать терапевту, что он его целитель, у него другая потребность. У него нет потреб­ности зависеть от терапевта, а в классическом психоанализе необ­ходима зависимость. Если клиент может сказать «нет» терапевту, то тогда цель терапии может быть другой, потому что потребность нарцисса – быть увиденным и узнанным в том, что он делает. Быть увиденным со всеми этими чувствами и его хорошим намереньем вылечить других. Наиболее сложное переживание для нарцисса – это заставить себя прийти на сеанс к терапевту. Это практически невозможно. Это то место, где происходит терапия, это сердце по­жара. Если посмотреть на терапию нарцисса сквозь эти очки, то сможете увидеть много вещей. Например, к вам в кабинет приходит нарциссический клиент, и он сидит в очень гордой позиции и гово­рит: «Меня направил мой друг, очень важный человек, я не уверен, что это для меня правильное место, я думаю, что вы скорее при­выкли лечить другие вещи». Вы видите, что ему очень неловко быть человеком, который получает помощь. Ему приходится под­держивать образ человека, который оказался не в том месте, и вы можете услышать ещё много всяких вещей: «Вы очень молодо вы­глядите», «Вы для меня не подходите, как врач», «Ну и как вы ду­маете, долго мне ещё оставаться в этом лечении?» Вы тогда пони­маете, откуда эти вопросы. Ваша задача поймать его душу. Если вы остаетесь с вызовом, кто из вас лучший целитель, тогда вы теряете свою возможность. Не нужно демонстрировать ему, что вы лучше, что он должен вас слушаться, что он должен следовать определен­ным правилам. Вы разговариваете с одиноким целителем, вам нуж­но достичь его сердца. Вам нужно признавать то, что он делает для того чтобы спасти мир. И то, что он делает с вами. Он всегда нахо­дится в двойной позиции – лечить других и чувствовать себя оди­ноким. Это очень драматичная позиция. Вам важно это вывести на сцену. Когда он говорит, что вы слишком молоды, один из вариан­тов сказать: «Для вас наверное очень неловко, чтобы вам помогал такой молодой человек, и в то же время для вас очень важно, чтобы кто-то помог, потому что вы чувствуете отчаяние. Такой человек, как вы, не нуждается в терапии, но поскольку вы здесь оказались, то, похоже, что вы действительно в тяжелой ситуации». Это начало терапии нарцисса. Присоединиться к его желанию исцелить мир. И дать ему понять, что вы видите его чувства, его намерения, его двойную проблему: что он не виден на двух уровнях, что он не чув­ствует себя признанным в своей спонтанности, и так же не виден в своем творческом приспособлении. Этого никто не видит. Вам важно это увидеть и сказать ему, что вы это видите. Это только для того, чтобы снизить то напряжение, которое он переживает на гра­нице контакта. Когда я приближаюсь к вам, мне нужен кто-то, и в то же время я знаю, что на 90% вы меня не поймете, вы не увидите, что мне нужно, но вы сможете увидеть, что вам нужно. Это та драма, которую переживает нарцисс на границе контакта. Вы выводите эту драму на свободное взаимодействие. Результатом является снижение напряжения на границе контакта. А следующий шаг за­ключается в том, как нарциссический клиент переживает свою спонтанность, и это самая сложная часть. Быть способным рисовать со спонтанностью ребенка, это невозможно, это как рана, это как травма, это очень грустно, то, что нарцисс не может вернуть обрат­но свою спонтанность, но, тем не менее, он может пробовать восстановить свою спонтанность. Он может любить, смеяться. Смех –это такое восточное решение. Вы знаете, у Германа Гессе в «Степ­ном волке» единственное разрешение драмы – это смех. Что прекрасно. Самая высшая способность Будды – это способность сме­яться. Это преодоление любого блока, который создается в человеке, который ограничивает человека. Сейчас я сама себя критикую, я чувствую себя очень нарциссично, когда рассказываю это. Смех – это очень человечная вещь. Ты соприкасаешься с человечностью другого человека, но одновременно это тебя немного возвышает над ним. И снова ты становишься одиноким целителем. Я думаю, что лечение нарциссизма, терапия нарциссизма, это соприкосновение с самой сутью наших человеческих страданий на некотором уровне, а на некотором уровне мы только терапевты. Мы не можем разрешить драмы, с которыми сталкиваются люди. Мы можем им только помочь лучше чувствовать. Очень непросто быть в поле нарциссической личности, много вызова. Авторы психодинамиче­ского направления используют слово «столкновение», когда нарциссичный терапевт работает с нарциссичным клиентом, они много наезжают друг на друга, и тогда терапевт может чувствовать себя униженным, одиноким, остановленным, ограниченным. Все ранее описанные переживания также могут быть переживаниями тера­певта и не только потому, что терапевт является нарциссом. Я ду­маю, что нарциссический клиент напоминает и возбуждает нарциссические переживания терапевта. Идеальное решение в том, чтобы нарциссический клиент вновь стал доверять своей агрессии, и что­бы он мог сказать «да» или «нет» и следовать за своей собственной спонтанностью, а не основываться на желаниях других. Это очень непросто, мало кто может подтолкнуть клиента, чтобы он это де­лал. Точнее не следует подталкивать клиента, это должно возник­нуть спонтанно. Другое важное переживание нарцисса – это вина, он чувствует себя виноватым. Потому что каждый раз, когда он пытается сделать что-то, исходя из своей спонтанности, конечно, он делает это не­ловко, и получает негативную обратную связь, или, как минимум, он ожидает негативной обратной связи. Так что он чувствует себя виноватым каждый раз, когда чувствует себя собой в поле, потому что сам создает негативную реакцию со стороны окружения. Есть и стыд и вина. Это его привычка. Он просто привык видеть окруже­ние таким образом. Например, он расслаблен и говорит терапевту или другу, это в принципе одно и то же: «Знаешь, я обнаружил, что «Аэрофлот» купил «Авитавиа» (итальянская компания), – и кто бы то ни был, в такой расслабленный момент, отвечает: «Ну да, об этом писали 3 дня назад». Это совершенно нормальная беседа, но нарцисс услышит это следующим образом: «Да, тебе бы стоило об этом знать, а твое спонтанное любопытство никому не нужно». Всегда есть что-то другое, чем нарциссу стоило бы быть. Вот такие его переживания. Автор - Маргерита Спаньоло-Лобб #психология #психотерапия #нарцисс

Мыслить как диктатор .

Госструктуры США периодически рассекречивает документы прошлого. Почти всегда из них убирается вся «чувствительная информация»: имена всех нераскрытых агентов, секретные проекты, о которых трудно найти сведения в открытых источниках, и так далее. Если историк направляет запрос по поводу проекта американской десятигигатонной термоядерной бомбы (200 «Царь-бомб»), которую хотели создать американские ученые, но запретил президент Эйзенхауэр, то в ответ приходят «рассекреченные по запросу» документы, в которых вымарано абсолютно все, кроме заголовка.

Тем подозрительнее выглядит недавняя публикация ведомства — описание личности Адольфа Гитлера, составленное в конце 1943 года Генри Филдом, работником Управления стратегических служб (УСС, прямой предшественник ЦРУ). Там вообще нет вымаранных кусков. Н�� одного. Это очень странно. Неужели все агенты, сообщавшие американской разведке сведения о Гитлере, провалились? И насколько успешно аналитики спецслужб справились со своей задачей? Попробуем разобраться.

«Читая «Майн Кампф» между строк»

Составители отчета описывают семью Гитлера и его образование, предельно избегая конкретики. Она возникает только тогда, когда они упоминают о его племяннике, жившем в Британии, а затем в США, где сотрудникам американских спецслужб можно было его свободно опрашивать. Интересно, что в «Британнике» тех лет об Адольфе Гитлере содержался примерно тот же объем фактической биографической информации.

Тем не менее в отчете страниц о фюрере куда больше, чем в энциклопедической статье. Но заполнены они весьма своеобразно. Оценивая круг его чтения и интересов, авторы пишут: «Из «Майн Кампфа» совершенно очевидно — Гитлер всегда читает только для того, чтобы подтвердить свои собственные идеи». Кроме того, отмечается, что он не говорит ни на каких языках кроме немецкого.

Адольф Гитлер перед микрофономФото: Bundesarchiv

Возникает вопрос: а что же он читал до того, как сформировались его система взглядов? Неужели концепция расового превосходства, Lebensraum и остальные идеи образовались в сознании выходца из австрийской деревни совершенно спонтанно, без малейшего влияния извне? Не менее впечатляет и ситуация с иностранными языками. В отчете не упоминается хорошо известный факт: Гитлер с 1912 года заказывал себе в библиотеках книги на английском и французском языках и регулярно смотрел фильмы на них же.

Вопрос далеко не праздный. Из «Застольных бесед» — записей его разговоров со своим окружением, давно доступных историкам, — известно, что Гитлер был активным сторонником водородной энергетики, ветряков, биогазовых электростанций, борьбы с раком посредством запрета курения в общественных местах и массы других концепций в самых разных областях. Откуда он почерпнул сведения по всем этим вопросам, из каких источников и каков был его реальный круг чтения — все эти вопросы остаются за кадром.

Эту фотографию Гитлер пытался запретить и изъятьФото: Deutschland Erwache

Составители отчета заходят в своей интерпретации «Майн Кампф» еще дальше, сообщая: «Читая между строк «Майн Кампф», вполне возможно предположить, что [в венский период жизни]… он заразился какой-то венерической болезнью от еврейской проститутки». На самом деле, прочитав о венском периоде жизни автора «Майн Кампфа», заметить там что-то, наводящее на такую мысль, более никому не удалось. Да, там есть упоминание о проституции, якобы организованной евреями в Вене, но там нет ни слова о еврейках-проститутках, что делает «чтение между строк» в отчете не самой убедительной его частью.

«Агент 488»: Карл Густав Юнг

Отчет упоминает и иные источники информации о фюрере. Например, его автору удалось добыть образец почерка Гитлера и в 1937 году отвезти его Юнгу — известному швейцарскому психиатру. По отчету, проанализировав автограф, Юнг заявил: «За этим почерком я вижу типичную характеристику мужчины, в сущности, с женскими инстинктами».

Карл Густав Юнг, основатель аналитической психологииФото: Wikimedia Commons

Как известно, Карл Густав Юнг был агентом Управления стратегических служб — предшественника ЦРУ — и имел кодовое обозначение «агент 488». Ален Даллес, лично входивший с ним в контакт в Швейцарии, утверждал: «Никто, вероятно, никогда не узнает, как много профессор Юнг сделал для дела союзников во время войны». Что ж, действительно, узнать это сложно, однако в данном случае оценить точность слов Юнга все же можно.

Дело в том, что ни ЦРУ, ни иные западные разведки ничего не знали о Еве Браун — любовнице Гитлера, с которой он состоял в отношениях еще до его прихода к власти. Но, не обладая полной информацией, они пытались чисто аналитическими средствами пролить свет на его сексуальную жизнь: по модным в те годы воззрениям, энергия либидо и связанные с ее реализацией психологические конфликты определяли все человеческие решения и поступки.

Адольф Гитлер и Ева БраунФото: Bundesarchiv

Составитель отчета, в том числе ориентируясь и на мнение Юнга, полагает, что Гитлер был бисексуалом, одновременно мужчиной и женщиной по натуре. После войны эта часть жизни фюрера была подробно изучена. Стало известно, что никаких достоверных данных о его гомосексуальности нет. Гомосексуалов по принятым им законам направляли в концлагеря. А у самого Гитлера было большое число половых связей, по итогам которых как минимум три представительницы противоположного пола покончили жизнь самоубийством. Влияние, оказываемое им на женщин, в том числе состоятельных, было так велико, что его хватало даже для обеспечения финансирования нацистской партии до ее прихода к власти.

Если все же Юнг был прав и в натуре Гитлера были женские инстинкты, то ни одному из его биографов, а равно и видевших его современников, выявить их не удалось — за исключением Отто Штрассера и Германа Раушнинга. Оба они никогда не входили в круг близких друзей фюрера. Историки оценивают слова Штрассера как попытку очернить своего былого политического противника.

В то же время Юнга трудно в чем-либо обвинять. С точки зрения современной науки по почерку в принципе невозможно сделать однозначных выводов о личности человека. Юнг в ту пору вообще увлекался учениями, которые лишь условно можно отнести к научным — например, алхимией и йогой. Рассчитывать на его экспертизу в анализе личности Гитлера по почерку было не вполне разумно.

Несложно догадаться и о том, почему анализ Юнга и отчет так резко ошибаются в отношении половой жизни Гитлера. В тот период под влиянием Фрейда было принято считать, что аномалии психики (а в западной части антигитлеровской коалиции считалось, что Гитлер явно психически ненормален) часто являются следствием проблем с реализацией энергии либидо, например, из-за Эдипова комплекса — неосознаваемого вытесненного желания овладеть матерью и ненависти к отцу как к конкуренту. Из-за них возникают отклоняющиеся от нормы формы сексуальной жизни, такие как предполагаемая гомосексуальность главы нацистов.

Адольф Гитлер в коротких штанишках и гетрахФото: Deutschland Erwache

Что характерно, сегодня, когда гомосексуальность уже не считается отклонением от нормы, ни один современный исследователь не пытается приписать ее Гитлеру. Иными словами, половую жизнь фюрера в отчете 1943 года представляли такой, какой хотели бы видеть для получения логичной, завершенной картины его личности. Автору отчета нужны были половые «извращения», чтобы объяснить отклонения личности, и он находил их, как мог. Судя по тому, что в отчете ничего не сказано о Еве Браун, фактические данные за этим описанием половой жизни Гитлера не стоят. И никакие попытки Юнга анализировать личность «вождя» по почерку этого изменить не могли.

«Иные источники»

В отчете практически ничего нет о Гитлере как о руководителе. Не упоминается манера принятия им государственных решений, взаимодействие с госслужащими Третьего рейха и т.д. Зато более половины его посвящено внешнему виду фюрера, его манере произнесения речей и тому, с какими лидерами прошлого он себя мог бы ассоциировать (поскольку фактических данных в этом разделе нет, он основан лишь на предположениях).

Причины этого, очевидно, в крайней скудости источников, упоминаемых в отчете. Несложно было прочитать «Майн Кампф», посмотреть записи выступлений Гитлера или проконсультироваться у Юнга о его мнимой половой жизни. А равно и собрать сообщения знавших фюрера людей, эмигрировавших в США или Великобританию. Но очень сложно завербовать человека из реального окружения диктатора тоталитарной страны. Именно поэтому отчет и ограничивается эрзац-источниками: ни один из них не был близок к Гитлеру в период его руководства Германией, откуда, по всей видимости, и избегание этих тем в отчете.

Еще одна фотография, на которой Гитлер себе очень не нравился и пытался изъять ее из обращенияФото: Deutschland Erwache

Конечно, у американских спецслужб были информаторы в нацистской Германии. Например, среди аристократической оппозиции режиму Гитлера. Но надо понимать, что такие агенты не имели шанса войти в ближний круг фюрера. Он был крайне нетерпим к людям, далеким от него идеологически. К тому же всегда с иронией отзывался об умственных способностях старой немецкой аристократии.

Дары просвещения

Рассекреченный ЦРУ отчет указывает на фундаментальные слабости разведки США в деле анализа личности Гитлера. Де-факто они так и не смогли проникнуть за завесу секретности, которую глава Третьего рейха преднамеренно создал вокруг себя, своей личной жизни и мировоззрения. В этом же и причина отсутствия вымаранных мест с именами агентов: отчет писался без использования агентурных сообщений, кроме заключения Юнга, но о его работе на УСС известно уже давно, отчего скрывать его имя не было никакой нужды.

Как итог: США и другие западные страны не представляли реальной картины замыслов Гитлера. Сегодня известно, что начиная с венского периода своей жизни будущий фюрер интенсивно читал то, что сегодня назвали бы научно-популярной литературой, и слушал просветительские лекции антропологов, социологов и географов. Благодаря этому он провел в Германии ряд мероприятий, отсутствовавших в других западных странах. Например, узнав в начале 1920-х годов о связи между курением и раком, он постепенно ввел запрет на курение в общественных местах и установил огромные табачные акцизы. Эти новшества были свернуты после денацификации Германии и введены там вновь лишь спустя полвека.

К несчастью, его привлекали не только публикации о природе рака, но и существенно менее безобидные. Круг чтения Гитлера отразился даже на ходе Второй мировой войны. Фюрер систематически отслеживал новые концепции в военном деле и был горячим сторонником идей Гудериана о танковых прорывах как главном средстве будущей войны. Это резко отличало его взгляды от типичной точки зрения немецких военных — Бока, Гальдера, Браухича, с недоверием относившихся к действиям крупных танковых группировок в глубине обороны. Пойдя навстречу концепциям Гудериана, Гитлер санкционировал планы военных действий во Франции 1940 года, которым оппонировали пожилые генералы. И это привело к «Странной победе» — разгрому англо-французских сил на континенте, несмотря на их заметное численное превосходство над вермахтом во Франции.

Если бы у американцев был хотя бы один человек в близком окружении диктатора, то они бы знали о его взглядах в области применения танков. Гитлер говорил о них даже за обедом. В этом плане рассекреченный ЦРУ отчет — крайне важное свидетельство: после его публикации невозможно говорить о том, что американские спецслужбы имели хоть какие-то заслуживающие упоминания источники, действительно близкие к нацистской верхушке.

Адольф Гитлер во время закладки военно-испытательного центра в Пенемюнде (ракетный центр)Фото: Центральбильд-ТАСС / ИТАР-ТАСС / Архив

Кроме того, Гитлер активно интересовался ракетостроением, что привело к утверждению им в 1940 году программы создания ракеты, способной достичь Америки. В ее рамках была построена первая баллистическая (и первая космическая) ракета в мире («Фау-2»). В 1943 году он утвердил проект Prüfstand XII по созданию баллистической ракеты, запускаемой с подводных лодок.

Будь у американской или иной западной разведки данные на этот счет, и обстрел Великобритании «Фау-2» не стал бы неприятным сюрпризом. Черчилль игнорировал предупреждения о таких ракетах как чепуху и фантастику. К счастью для союзников, ракетный энтузиазм Гитлера не успел принести свои плоды, хотя, как отмечает английский историк Макс Гастингс, начнись обстрел «Фау-2» на несколько недель раньше — и высадка союзников в Нормандии вполне могла быть сорвана.

Даже в конце войны острый дефицит информации о реальном, а не выдуманном Гитлере сыграл с союзниками злую шутку. Они совершенно не учли его взглядов на природу войны и не ожидали инициированную лично фюрером наступательную операцию в Арденнах. Из-за ее внезапности, несмотря на многократное превосходство англо-американских войск на Западном фронте, их продвижение вперед замедлилось на месяцы, а Черчиллю пришлось писать письма Сталину с просьбой о срочной помощи в виде советского наступления на Востоке.

Со стратегической точки зрения отсутствие понимания картины мира Гитлера, по всей видимости, стоило западным союзникам очень дорого. Причем даже после окончания войны. В Берлин попали советские войска, и Москва получила доступ к ряду немецких технологий. Отталкиваясь от найденных материалов, Сталин уже в начале 1946 года подписал постановление Совмина со словами: «...определить как первоочередную задачу воспроизведение с применением отечественных материалов ракет типа «Фау-2» (дальнобойной управляемой ракеты) и «Вассерфаль» (зенитной управляемой ракеты)». С этого решения началась вся программа создания баллистических и управляемых зенитных ракет в СССР, резко изменившая баланс в мире.

https://ift.tt/2COhRF5