Ты всех подвел. Ты всех подвел своим существованием. Подвел тем, что сидя уже как полчаса около окна и наблюдая свой третий невероятнейший закат в жизни, не можешь вымолвить ни слова по этому поводу. Да просиди ты хоть тысячу лет, ты все равно не способен подобрать нужных слов, чтобы они в точности подходили к этому прекрасному явлению. Подвел тем, что постоянно говоришь людям о тех вещах, о которых они и слышать не хотят. Они соглашаются с тобой сквозь зубы, ибо их "мораль" подталкивает это делать, но отвернувшись, они начнут плеваться и злиться на то, что ты наставил на них колкую и гадкую правду. Подвел тем, что молчишь, когда кто-то говорит о своих проблемах, потому что ты хочешь избежать банальных фраз "поддержки" и боишься сделать еще больнее. Но ты надеешься, что твое молчание будет расценено как понимание и искреннее сожаление о случившемся. Можно бесконечно перечислять твои провалы, что о жалком количестве успехов и вспоминать не хочется. И ты остаешься пустым. И кажется, что ты вечность будешь таким. Вечность не будешь находить слов для закатов. Вечность будешь пытаться раскрыть людям глаза, когда они добровольно склеили их самым лучшим клеем, который продавался в магазине. Вечность не сможешь заставить близкого человека улыбнуться в трудную минуту. Ты так же будешь сидеть у своего окна, наблюдая как все невероятное и прекрасное происходит по ту сторону. В твоей каморке холодно и зябко, развешаны паутины, а сам спасаешься двумя пледами и каким-то отвратительным чаем. И ждешь.

Конец осени. Мне всего 5. Я сижу на полу у телевизора. Сижу настолько близко, что иногда прикладываю руку к экрану и отдергиваю, почувствовав легкий разряд. И еще разок, глядя на умиленное лицо бабушки, которая уже пожертвовала минутой одного из самых длинных и любимых ею сериалов. — Мультики! — говорю я, совсем не задумываясь о ней. Проходит минута, и новенький видеомагнитофон крутит такую же новенькую кассету, на которую та же самая бабушка, аккуратно пропуская рекламы, записывала выпуски «Ну, Погоди!», один за другим. Я завороженно смотрю, и мне все больше смешно с волка, который не способен отличить маску льва от льва настоящего. И вот очередной конец осени. Я еду в автобусе в поднадоевший университет, а по маленькому монитору в углу крутят выпуски «Ну, Погоди!». Вот волк не может отличить маску от настоящего льва. А мне не смешно. Кажется, я сам обманулся.

- Я так счастлива, - сказала она. Я стоял и смотрел на нее. Она сказала только три слова. Но никогда еще я не слыхал, чтобы их так произносили. Я знал женщин, но встречи с ними всегда были мимолетными, - какие-то приключения, иногда яркие часы, одинокий вечер, бегство от самого себя, от отчаяния, от пустоты. Да я и не искал ничего другого; ведь я знал, что нельзя полагаться ни на что, только на самого себя и в лучшем случае на товарища. И вдруг я увидел, что значу что-то для другого человека и что он счастлив только оттого, что я рядом с ним. Такие слова сами по себе звучат очень просто, но когда вдумаешься в них, начинаешь понимать, как все это бесконечно важно. Это может поднять бурю в душе человека и совершенно преобразить его. Это любовь и все-таки нечто другое. Что-то такое, ради чего стоит жить. Мужчина не может жить для любви. Но жить для другого человека может. Мне хотелось сказать ей что-нибудь, но я не мог. Трудно найти слова, когда действительно есть что сказать. "Три товарища" Эрих Мария Ремарк

Мы привыкли, что люди издеваются над тем, чего они не понимают.

Ибо в храме духа своего каждый одинок. "Концепция эгоизма" Айн Рэнд

Разве могли бы нас научить Жизни пассивные наслаждения, сытая удовлетворенность с румяными от сладости щеками, улыбающиеся уголки глаз, искрящиеся упертым оптимизмом и верой во всякие идеалы? Эти отпрыски счастливого случая и сытого брюха всегда оказывались в дураках у старого, доброго страдания, у верной собаки-боли, никогда не покидающей свою будку-душу. Крепкое, долгое мучение, нежданная гостья-покинутость, нахальная и беспардонная тоска, вот кто от века до века составляли истинных наставников человеческого рода, его непременных друзей и одновременно губителей. Нет, я не воздаю здесь хвалу угрюмому взгляду на жизнь и не обесцениваю веселье и радость! Они нужны как сопровождение, как следствие, а не как самоцель и условие жизни. Я лишь вспоминаю, что пуще всего человека толкает к развитию какая-то внутренняя боль и неразрешенность, некий конфликт - вот что становится двигателем и первопричиной. Попков О.Е.

В деревне Бог живет не по углам, как думают насмешники, а всюду. Он освещает кровлю и посуду и честно двери делит пополам. В деревне он в избытке. В чугуне он варит по субботам чечевицу, приплясывает сонно на огне, подмигивает мне, как очевидцу. Он изгороди ставит, выдает девицу за лесничего и, в шутку, устраивает вечный недолет объездчику, стреляющему в утку. Возможность же все это наблюдать, к осеннему прислушиваясь свисту, единственная, в общем, благодать, доступная в деревне атеисту. И. Бродский

Свобода бывает только одна - когда ты свободен от всего, что строит ум. Эта свобода называется «не знаю». Вы совершенно правы. Знаете, есть такое выражение: «Мысль изреченная есть ложь». Чапаев, я вам скажу, что мысль неизреченная - тоже ложь, потому что в любой мысли уже присутствует изреченность. В. О. Пелевин

Это город бродячих собак Перевёрнутых мусорных баков На стене нарисованых знаков И сказанных слов просто так Это улица серых домов И разрушенных грязных обочин Ты на ней живёшь между прочим Между двух полицейских постов Этот дом похож на сарай Каждый вечер туда возвращаясь Матерясь и слегка улыбаясь Догоняешь последний трамвай

Как дом почти развалившийся, Кирпичи один за другим падают. Словно Родины дух возродившийся, Только вспомнился - и забывается. Серый тон улицы зимней, В другие цвета не окрасится, Таким он и будет - серым, Таким он и останется. Каждый день, как вчера повторяется, Будто сила, но все же мы прячемся. Мы на улицы массой выйдем, Но на улицах мы и останемся. Ярко красное пятнышко знамени, Отблеск солнца осеннего, хладного, Развивается, будто бы в пламени, Все уходит в даль непроглядную. После будет хоть что-то? Хотя бы дом? Но, если не будет нас, то кто будет в нем? Нет, он будет пустой - он - развалится... Но если мы уйдем - что с нами станется? Ветров. 14.10.14.

Мы держимся за свои сказки до тех пор, пока цена веры в них не становится слишком высока Ренсом Риггз, "Дом странных детей"

Ты забыла деревню затерянную в болотах Ты забыла деревню, затерянную в болотах залесенной губернии, где чучел на огородах отродясь не держат — не те там злаки, и доро'гой тоже все гати да буераки. Баба Настя, поди, померла, и Пестерев жив едва ли, а как жив, то пьяный сидит в подвале, либо ладит из спинки нашей кровати что-то, говорят, калитку, не то ворота. А зимой там колют дрова и сидят на репе, и звезда моргает от дыма в морозном небе. И не в ситцах в окне невеста, а праздник пыли да пустое место, где мы любили. Иосиф Бродский.