#zakho | Explore Tumblr Posts and Blogs

shamsaddinmegalommatis · 2 years

Text

Neynava: a Contemporary Music Accompaniment or the Diachronic Echo of the Orient?

Нейнава: современное музыкальное сопровождение или диахроническое эхо Востока?

(чтобы прочитать русскоязычную версию, листайте вниз!)

107 Pictures in Album / 107 Фотографии в альбоме: https://vk.com/album429864789_285631354

Music / Музыка:

Back in the middle 1980s, Hossein Ali Zadeh's Neynava was, first and foremost, my constant music accompaniment from Nineveh, Assyria, Kalhu (Nimrud), Arbil and Kirkuk to Cizre, Hakkari, Van, Urmia, Tekab, Hamadan and Kermanshah, throughout all the valleys of the Anti-Taurus and Zagros.

In summer, spring, winter and autumn, in Northern Iraq, Eastern Turkey or Western Iran, when I entered a bus, a minibus or a taxi, after resuming my seat, I always put the cassette in my tape recorder (Sony Walkman) and started playing the music. I saw interminable landscapes, traveling on the Neynava sound waves.

The years passed, the techniques changed, the exercises became more difficult, the explorations went back and forth, and the speed became comparable to the tempo of Ferdowsi's narratives. My inclination to these transcendental Russian Mountains, the constant roller coaster of my life, took me to different places in variable times.

Moving from Sargon of Akkad to Tamerlane, exploring the tellurian matter, discovering the aquatic undulations, and traveling on the aerial trajectories, I arrived in the Invisible Palace of Nezami Ganjavi.

And when the mysterious "Seven" became the ostensible "Eight", instead of me traveling, the various places and the diverse times came to visit me. Only then I discovered the radiation of the Tears of the Man, the vibration of the Blood of God, the blessings of Ludlul Bel Nemeqi, and the Truth of the Hidden Quran.

- Was I a soldier in the Battle?

- Where are the Mountains of the Ultimate Limit?

- What makes the inexorable strength of the Soft Waters?

- How long can an Army endure when crossing the sand of the desert, which is the Entrance to the Netherworld?

- Whom does the Sperm of God heal?

- Is the Fight of the Man always meant to entertain the Soul of a Mountain and the Heart of a River?

- Are all these inimical reflections truly real beings or did we all create them because of our fears?

- Will the 600 Anunnaki rise at last to greet us in a sign of approbation?

After I stayed long at the very bottom of the cylinders of these hitherto unanswered questions, I decided to rise and come back to my daily occupations. Through the myriad of corridors, across the innumerable pathways of atemporal existence, thanks to the absolute control of ethereal particles and to the balance of electromagnetic vibrations, when the velocity becomes infinite and the oscillation none, by means of spiritual anxiety, pulmonary benediction, mental supplication, cordial empathy and intestinal nihility, I crossed the nonexistent space of time and appeared at the peak of a mountain.

The Ardalani shepherd who was in the near slopes had two dogs, one male and one female. The male dog started to rub against my right leg, and the female against my left leg. The shepherd asked me how many years we were left with and I said how many millennia had passed.

The affinity of numbers is a joyful experience. Delighted because of our mutual nutritional abstinence, vitalized due to our reciprocal celibacy, electrified thanks to our mental chastity, empty of thoughts, free of desires, and clear of feelings, we embraced one another, heart on heart, as it happened since the times of Sargon of Akkad, paid tribute to one another, and returned to our respective times.

The number of affinities is a distressing experience. And the sole solace for me now is my Ardalani friend whom I so unexpectedly encountered and from whom I so much learned. I feel that you may perhaps wish to ask me why, willing to come back to my daily occupations, I inadvertently met the Ardalani shepherd. I thought you knew; sometimes, I make mistakes.

An echo was coming from the four corners of the Universe; it was an incredible resonance within the cylinders of these hitherto unanswered questions. The myriad of corridors only reinforced this echo; the innumerable pathways made it impossible for me to escape the enchanting echo. Then, when the velocity becomes finite and the oscillation begins, first the cordial empathy is held captive. With your feelings captive, you stop at an earlier moment. There I met the Ardalani shepherd.

He was not Ardalani or, if you prefer, he was as Ardalani as I am. We both had simply stopped at the time of the Ardalan Khan Helo. Enchanted by the same echo, we both made a mistake. The Ardalani shepherd was returning to his time, which has not yet come. To reach the antediluvian times that he wanted to explore he came out of the Sea of Glass. We spoke about our experience and he asked me whether I know the sublime echo. I replied positively; I knew the echo only too well. It was Neynava, my constant music accompaniment.

The Ardalani shepherd found it blissful and as ecstatic as every ascetic sound is. That's why finally my mistake was beneficial. Thanks to my sentimental ineptitude, I came to learn so much about the shepherds of the future, namely an epoch which is very close to us. In this forthcoming epoch, the Earth will be different, free of cities and villages, empty of buildings, and clean of things. The turquoise color of the sky will be due to the total absence of sea and salt waters. The few worthwhile men and women, who will survive, will not eat anything and will not copulate. It will be a free world with no thoughts, no feelings, and no desires; that's why there will be no wars, no killings, and no sicknesses.

Immaculate conception will be the majestic manner by which the life of forthcoming generations will be starting, and luminescent birth will the royal manner by which the activity of forthcoming generations will be beginning on the surface of the Earth, where there will be no more deserts.

My Ardalani friend travels always with his sheep and the two dogs; in his perfect, imperial world, all people are nomads. Their vestibular abilities are superior; their tactile functions are as subtle as the underlying force of Ether demands; their auditory duties are as harmonious as the Crystal Firmament; and their olfactory purposes are as angelic as the Frankincense of Punt-Somalia. Their formidable visual capabilities, as consequence of their luminescent birth, are unfathomable as they are able to turn their eyes into a Lighthouse of their bodies. And their Light is not darkness, as it happens in our ending times.

And despite the incessant echo of Neynava, I still remember the last reassuring and comforting words of my Ardalani friend. In the critical years of upheaval, when all the rulers of today's world and most of the worthless populations will perish in eternal fire, during the 1335 days of the darkness, two unexpected, divine presents will be offered to the worthwhile, moral and ascetic survivors:

- the invisible conduit -within which the Sun sails for all- will not be affected but perfectly protected, and

- the Moon will be the only luminary to shed ample light on a limited part of the Earth from where Life will restart. This will be the location where Gishgida, the Tree of Life, will appear among the Chosen People whom the Savior will drive back to their land.

East of Tigris River and around the Tree of Life a Luminous Cylinder will be the Sign of God's Everlasting Love - to the very few and most worthwhile ones.

These were the benefits of my attunement with Neynava.

----------------------------------------------

Нейнава: современное музыкальное сопровождение или диахроническое эхо Востока?

Еще в середине 1980-х Нейнава Хоссейна Али Заде была, прежде всего, моим постоянным музыкальным сопровождением от Ниневии, Ассирии, Калху (Нимруд), Арбиля и Киркука до Джизре, Хаккари, Вана, Урмии, Текаб, Хамадана и Керманшаха на протяжении всего долины Анти-Тавра и Загроса.

Летом, весной, зимой и осенью, в Северном Ираке, Восточной Турции или Западном Иране, когда я садился в автобус, микроавтобус или такси, после того, как занял свое место, я всегда вставлял кассету в свой магнитофон (Sony Walkman) и начал играть музыку. Я видел бесконечные пейзажи, путешествуя по звуковым волнам Нейнавы.

Шли годы, менялись техники, упражнения усложнялись, исследования шли вперед и назад, а скорость становилась сравнимой с темпом повествований Фирдоуси. Моя тяга к этим заоблачным русским горам, постоянным американским горкам моей жизни, приводила меня в разные места в разное время.

Двигаясь от Саргона Аккадского к Тамерлану, исследуя теллурическую материю, открывая водные волны и путешествуя по воздушным траекториям, я прибыл в Незримый Дворец Незами Гянджеви.

И когда таинственная «Семерка» стала мнимой «Восьмеркой», вместо меня в путешествии ко мне стали приходить разные места и переменные времена. Только тогда я обнаружил излучение Слез Человека, вибрацию Крови Бога, благословения Лудлул Бел Немеки и Истину Сокровенного Корана.

- Был ли я со��датом в битве?

- Где Горы Предельного Предела?

- В чем неумолимая сила Мягких Вод?

- Как долго может продержаться Армия, пересекая песок пустыни, являющейся Входом в Преисподнюю?

- Кого исцеляет Сперма Бога?

- Всегда ли Борьба Человека предназначена для того, чтобы развлечь Душу Горы и Сердце Реки?

- Действительно ли все эти враждебные отражения являются реальными существами или мы все создали их из-за наших страхов?

- Поднимутся ли, наконец, 600 аннунаков, чтобы поприветствовать нас в знак одобрения?

После того, как я долго пробыл на самом дне цилиндров этих до сих пор остававшихся без ответа вопросов, я решил встать и вернуться к своим повседневным занятиям. Мириадами коридоров, бесчисленными путями вневременного существования, благодаря абсолютному контролю над эфирными частицами и равновесию электромагнитных вибраций, когда скорость становится бесконечной, а колебание нет, посредством духовного беспокойства, легочного благословения, ментального мольбой, сердечным сочувствием и внутренним ничтожеством я пересек несуществующее пространство времени и оказался на вершине горы.

У пастуха Ардалани, который был на близлежащих склонах, было две собаки, самец и самка. Кобель начал тереться о мою правую ногу, а самка — о левую. Пастух спросил меня, сколько лет нам осталось, и я сказал, сколько тысячелетий прошло.

Близость чисел – это радостное переживание. Обрадованные нашим взаимным воздержанием от пищи, оживлённые нашим взаимным безбрачием, наэлектризованные благодаря нашему душевному целомудрию, пустые от мыслей, свободные от желаний и ясные от чувств, мы обнялись сердцем к сердцу, как это бывало издревле. Саргона Аккадского, отдали дань уважения друг другу и вернулись в наше время.

Количество сродств — удручающий опыт. И единственным утешением для меня теперь является мой друг Ардалани, с которым я так неожиданно столкнулся и от которого так многому научился. Я чувствую, что вы, возможно, захотите спросить меня, почему, желая вернуться к своим повседневным занятиям, я случайно встретил ардаланского пастуха. Я думал, вы знали; иногда я ошибаюсь.

Эхо шло из четырех уголков Вселенной; это был невероятный резонанс в цилиндрах этих до сих пор остававшихся без ответа вопросов. Мириада коридоров только усиливала это эхо; бесчисленные пути сделали невозможным для меня избежать чарующего эха. Затем, когда скорость становится конечной и начинается колебание, сначала пленяется сердечное сопереживание. Когда ваши чувства находятся в плену, вы останавливаетесь в более ранний момент. Там я встретил ардаланского пастуха.

Он не был Ардалани, или, если хотите, он был таким же Ардалани, как я.

Мы оба просто остановились во время Ардаланского хана Хело. Очарованные одним и тем же эхом, мы оба совершили ошибку. Пастух Арделани возвращался в свое время, которое еще не пришло. Чтобы достичь допотопных времен, которые он хотел исследовать, он вышел из Стеклянного Моря. Мы говорили о нашем опыте, и он спросил меня, знаю ли я возвышенное эхо. я ответил положительно; Я слишком хорошо знал эхо. Это была Нейнава, мое постоянное музыкальное сопровождение.

Пастух Ардалани находил его блаженным и таким же восторженным, как и каждый аскетический звук. Вот почему, наконец, моя ошибка пошла на пользу. Благодаря моей сентиментальной неумелости я так много узнал о пастухах будущего, именно об очень близкой нам эпохе. В эту грядущую эпоху Земля будет другой, свободной от городов и деревень, пустой от зданий и чистой от вещей. Бирюзовый цвет неба будет обусловлен полным отсутствием морской и соленой воды. Те немногие достойные мужчины и женщины, которые выживут, ничего не будут есть и не будут совокупляться. Это будет свободный мир без мыслей, без чувств и без желаний; поэтому не будет ни войн, ни убийств, ни болезней.

Непорочное зачатие будет величественным образом, которым будет начинаться жизнь грядущих поколений, а светоносное рождение будет царским образом, которым начнется деятельность грядущих поколений на поверхности Земли, где не будет больше пустынь.

Мой друг Ардалани всегда путешествует со своими овцами и двумя собаками; в его совершенном имперском мире все люди — кочевники. Их вестибулярные способности превосходны, их тактильные функции столь же тонки, как и основная сила эфира; их слуховые обязанности так же гармоничны, как Хрустальный Небесный свод; и их обонятельные цели столь же ангельские, как ладан Пунт-Сомали. Их огромные визуальные способности, как следствие их светящегося рождения, непостижимы, поскольку они способны превратить свои глаза в Маяк своих тел. И их Свет не тьма, как это бывает в наши последние времена.

И несмотря на непрекращающееся эхо Нейнавы, я до сих пор помню последние ободряющие и утешительные слова моего ардаланского друга. В кр��тические годы потрясений, когда все правители сегодняшнего мира и большая часть никчемного населения погибнут в вечном огне, в течение 1335 дней мрака, два неожиданных божественных подарка будут предложены достойным, нравственным и аскетически уцелевшим:

- невидимый канал, по которому плывет Солнце для всех, не будет затронут, но полностью защищен, и

- Луна будет единственным светилом, проливающим достаточно света на ограниченную часть Земли, откуда возобновится Жизнь. Это будет место, где Гишгида, Древо Жизни, появится среди Избранного Народа, которого Спаситель вернет на свою землю.

К востоку от реки Тигр и вокруг Древа Жизни Светящийся Цилиндр будет Знаком Вечной Любви Бога - для очень немногих и самых достойных.

Таковы были преимущества моей настройки на Нейнаву.

1 note · View note

megtudommagyarazni · 11 months

Text

Még tovább

A Mercedes Benznek minden bizonnyal az évszázad (XX.) üzlete volt az irak-iráni háború. Egyszerre szállított a két egymással háborúzó félnek. Évekig vittük le ezrével a Merciket, kisbuszt, furgont, kukásautót, utcaseprőt, teherautót, nyerges kamionokat, ponyvást, hűtőt minden létező felépítménnyel. 99 %-ban Benz, a maradék Magirus-Deutz, néhány Renault, MAN-t nem láttam. Ezt a melót akkoriban Z-zésnek hívták, az ovális rendszám után, ami Z-vel (Zoll) kezdődött, nem voltunk még igazi kamionosok, a járati sofőrök lenéztek, hiszen mi leadtuk a verdát Teheránban, vagy Bagdadban, és ültünk a repülőre. Teheránból Iranair a Mehrabadról, Boeing 747 jumbók, Frankfurtba, Stuttgartba, ritkán Bécsbe. Bagdadba egy Malév-gép jött értünk, TU-144 szerintem. de erre nem vennék sok és erös mérget. De azok közül sokan, akik ezt csinálták, lettek később a 80-as, 90-es 2000-es évek tapasztalt kamionosai. Izgalmas, kemény évek voltak, jó iskola.

Ott hagytam abba, hogy elindultam Urfától. Meleg nyár volt, a kopár hegyek között kegyetlenül tűzött a nap.

Akkor még nem voltak autópályák, Istanbul és a bolgár határ közt is csak a 90-es években épült. Rossz minőségű utakon közlekedtünk, lassan. Viransehiren és Cizrén keresztülérve fordultam délre, az iraki határ felé, Habur-Zakho.

Fura, mai napig álmomból felébresztve is vágom ezeket a határátkelő-párokat, 40 év távlatából: Gürbulak-Bazargan, Müllheim-Mulhouse, Arnoldstein-Tarvisio, Kapitan Andreevo-Kapikule, Cinovec-Zinnwald, Kehl-Strassbourg, Hendaye-Irún, stb, közben arra meg már nem emlékszem, hogy tegnapelőtt mit ebédeltem.

Habur még aznap megvolt, valami csoda folytán. Reggelre átértem Zakhoba, beálltam a vámplaccra, és vittem a papírokat a speditőrnek. Amíg készültek, sorba álltam az útlevelesnél. Akkor barna, ún. szolgálati passzportunk volt. Átvette az ember, enyhe undorral forgatta, pláne, mikor meglátta benne az iráni vízumot. Islamic Republic of Iran, na bazz. Egy laza mozdulattal kitépte az egész lapot, bepecsételt és visszadobta.

Több ilyen is történt, ezek után állt rá a HC, hogy két útlevél kell mindenkinek, egyik az iráni, másik az iraki vízumnak. Másnap reggel indultam. Moszul előtt jártam, mikor az útmenti bokrosból előugrott egy iraki katona, géppityuval a vállán, és hevesen integetett, hogy álljak meg. Történt ilyen mással is, úgy hívtuk, hogy fegyveres stoppolás. Nem lehetett tudni, hogy a frontról szökött-e, vagy épp hazamegy szabadságra. Mindenesetre megállni tanácsos volt, a Cinkotai úti HC telepen láttam már pár rendesen megszórt járatost.

Felkászálódott, elég szakadt volt, homokszínű, enyhén rongyos és nagyon koszos egyenruha, az izzadságtól itt-ott fehérre fakulva, erős szag, hetes borosta, nagyon fáradt vörös szemek. Előadta, hogy Faludzsába kell vinnem. Persze, aga, meg feleségül veszem a négy húgodat, és megyünk Riyadhba nászútra. Az arab valahogy sose ment, török-angol keveréknyelven társalogtunk. A török valahogy rámragadt, mai napig tudok folyékonyan beszélgetni a döneresekkel. Mondtam, hogy yok abi, wrong, bekamuztam, hogy Bagdad előtt várnak a katonai rendőrök, akik majd elvisznek az átadópontra. Ezután szétnézett, kiszolgálta magát, a kesztyűtartóban megtalálta a szalonnázó bicskámat, amit az érdi Nagy István bácsi készített, cseresznyefa nyéllel, azt eltette, aztán megnézte a felső ágyat, a táskámból kivett két alsógatyát, két tiszta trikót, eltette zsákjába. Aztán megtalálta az utolsó Globus rakottkáposztámat, amit Kőbányán, a Kőér utcában szoktunk venni, a konzervgyár “szépséghibás” boltjában. A (volt) bicskámmal kinyitotta, és azzal be is falta. Nagyokat nyeltem, de az ágyu csöve az ölében felém nézett. Genya voltam, és nem szóltam, hogy domus, azaz sertés. Majd elszámol vele Allah trónusa előtt.

Mindenesetre Kirkuk után, a nagy bagdadi kontroll előtt megállított,

addig csak szarfaszú mezei rendörök voltak a 20-40 km-enkénti barrikádoknál, akik szólni sem mertek egy zord frontkatonához, de Bagdad elött a Szaddam-gárdisták, akik nem szaroztak

és kiszállt, aztán eltünt a sivatagban, a szürkületben. Ezért gondolom, hogy vaj volt a fején. De hogy diszózsír a gyomrában, az tuti.

Következö részünk tartalmából: pauza, majd megírom, miért. kicsit össze kell szednem magam.

11 notes · View notes