Вместо булочки с корицей, они взяли зис бич

Вместо булочек с корицей, они взяли булочек с корицей помоложе

Вместо зис бич они взяли булочку с корицей

Вместо зис бич они взяли худенькую зис бич

Но вместо усталого пенсионера, они взяли небритого усталого пенсионера

Ребят, я нашла Клемента

Вот такую новость узрела сегодня на Кинопоиске. Премьера сериала запланирована в 2024 год. В сезоне запланировано 6 серий. Судя по статье на википедии каст изменится (Рокэ останется).

Режиссёр - Сергей Трофимов

Сценаристы - Сергей Калужанов, Сергей Козин, Евгений Баранов

В ролях

Юрий Чурсин - Рокэ Алва

Иван Трушин - Ричард Окделл

Павел Чинарёв - Робер Эпинэ

Антон Рогачев - Альдо Ракан

Евгений Зайфрид - Арно Савиньяк

Алексей Лукин - Эстебан Колиньяр

Илья Виногорский - Валентин Придд

от войны до войны : робер х матильда. from war to war : robert x matilda.

– What's wrong with you? – Matilda's hand, a living hand, touched his forehead. – Do you have a fever?

Robert shook his head, brought the princess's hand to his lips, and then grabbed the stunned woman in his arms. Matilda rushed, exhaling something like "why do you need an old woman," but Epine closed her mouth with a kiss. She was alive, she was here, he couldn't let her out, he couldn't be left alone. Robert forgot everything, even Mallit. He had to warm himself, to break the icy loop that had swept over him.

Matilda's hoodie flew away, followed by a shirt and a sheet, the princess no longer resisted, on the contrary. She lied, calling herself an old woman, she was a woman, desirable, passionate, real. She was the salvation.

– Что с тобой? – рука Матильды, живая рука, коснулась его лба. – Да у тебя никак горячка?

Робер покачал головой, поднёс ладонь принцессы к губам, а потом сгрёб обалдевшую женщину в объятия. Матильда рванулась, выдохнув что-то вроде «зачем тебе старуха», но Эпинэ зажал ей рот поцелуем. Она была живой, она была здесь, он не мог её выпустить, не мог остаться один. Робер забыл обо всем, даже о Мэллит. Он должен был согреться, разорвать захлестнувшую его ледяную петлю.

Балахон Матильды полетел прочь, вслед за ним отправились сорочка и простыня, принцесса уже не сопротивлялась, наоборот. Она лгала, называя себя старухой, она была женщиной, желанной, страстной, настоящей. Она была спасением.

иноходец, летящий сквозь стылую степь,

чьи подковы от горя спасали.

а на кровь и на смерть нет уж силы смотреть,

разве только моими глазами.

fem! робер эпинэ

Об Уныл-куне

Ну, а теперь поговорим о третьем столпе системы персонажей Камши – Робере Эпине (он же Уныл-кун). Лирическое отступление. У Ильи Кормильцева в знаменитой "Скованные одной цепью" есть строчка - "Здесь мерилом работы считают усталость". Она все время приходит мне на ум, когда я вижу реакцию читателей на Робера. Ведь если говорить обо всяких мерзостях и пакостях, то его послужной список длинней, чем у Окделла. Вот, например, отзыв относительно обоих персонажей в рецензии одного из дайри-юзеров по итогам книги «Шар Судеб»: Дожили до того, что имя Окделла стало в Талиге притчей во языцех, синонимом гуттаперчевой совести и бесчестья. Не удивлюсь, если в «Сердце Зверя» Гатти введёт специально в его честь новый хлёсткий термин, что-то вроде «перевязи Люра» . Поистине, последний герцог Окделл оставит яркий след в истории Талига и останется в ней вечным назиданием, наполняя ужасом сердца потомков – увы, не своих. Боже, как далеко могут завести человека глупость, слабохарактерность и ленивая душа ! Ну а Робер, конечно, удостаивается похвалы: Робер. Ещё один, спасшийся чудом. Хотя это ещё как посмотреть: Робера хранит его собственная совесть. Оказавшись в сложной ситуации в момент голосования судей по итогам процесса, Эпинэ выбрал самое этичное решение среди двух «неправильных», и даже сам не представляет, насколько это было жизненно важно. Для него же самого. Иноходец буквально проскакал с завязанными глазами по краю пропасти, после чего остался не только жив, но и в блаженном неведении. Всегда утверждала: честность – это самая лучшая политика! Ну очень красиво и стройно все выглядит, если отбросить такую несущественную подробность как текст книги. Где черным по белому описано, как колбасился и мучился Повелитель Молний, пока Валентин Придд не подсказал ему простую идею проголосовать «невиновен». Дик выглядел на порядок лучше, понимая, что выносит неправедное решение, но делая это ради друга. Если говорить о слабохарактерности и душевной лени, то Дик явно выигрывает по очкам - он совершает подлость не з слабости, а из любви к Альдо, и он знает, что совершает подлость, Робер же болтается как дерьмо в проруби, никак не решит, кого ему предать-то. Но читатель благосклонен к Роберу, потому что Робер, ах, так страдает! И тут уж мне хочется цитировать не Кормильцева, а коллегу и землячку Киру с ее пародийным «Столом»: «Як остопизділи шукателі страждань халявних! Ви – компромат на Тьму, на Свєт, помилка самого Творця, містичні бляді! Добро та зло для вас – однакова хуйня, бо главноє – жирнючі ваші сраки, слиняві мрії про страждання без кінця, особенно безвинного, а як же ж…» Робер-кун – это проекция того, как автор и "правильные читатели" представляют себе совесть. А представляют они ее себе главным образом по школьному курсу русской литературы, плохо освоенном» (как стало ясно из цитированного ранее интервью ВВК) да вдобавок еще и изрядно подзабытому. Что самое забавное – Робер, пожалуй, единственный из персонажей книги, кто совершенно не «изменился за лето». Дик обратился в психотика, Алва – в жертвенного агнца, и только Робер не претерпел никаких изменений. О, нас пытаются уверить в том, что он стал шире смотреть на вещи – излечился от сословной спеси, согласен жениться на куртизанке… Но это все малозначащие финтифлюшки, выданные ему авторской волей. В самом ходе событий, происходящих с Робером, нет ничего, что послужило бы предпосылкой к изменению мировоззренческих установок. Единственное сильное личностное потрясение, которое он переживает - это магическая инициация во время скачки с Осенней Охотой. Робер – самый «мистически чувствительный» из «репортеров», и, видимо, первый толчок к этому дал обряд над арой у гоганов, а дальше само пошло, вплоть до сеансов телепатической связи с Алвой. Но это никоим образом не объясняет внезапное исцеление от сословной спеси, так что появление у Робера демократических воззрений А) выглядит весьма натужно и Б) не затрагивает глубин его характера. Характер же с первой книги приводил меня в недоумение. Чувствовалось, что автор пытается описать «хорошего, но слабого» человека - но не знает, как. Отсюда и такие «маркеры», как спасение крысенка Климента. Никогда не понимала этого «ми-ми-ми»: как из отношения к животным, причем весьма ситуативного (а ну, окажись Климент не маленьким окровавленным тампаксом комочком, а здоровенным пасюком вроде того, что доставал Дика в Лаик – что, Робер и тут проявил бы ми-ми-ми?) образуется маркер "хорошего человека"? Мне вот всегда казалось, что таким маркером прежде всего является отношение к людям. Итак, начнем с первого появления в тексте Робера и его отношения к людям. Но предварим его маленькой ремаркой: «репортерство» Робера и Дика Окделла дано встык, нарратив Робера начинается там, где заканчивается нарратив Окделла, и это неспроста, ибо нарратив Окделла заканчивается так: — Так и будет, — прошептал Дикон. В этот миг он не сомневался, что они победят, ведь правда на их стороне! И вот тут начинается нарратив Робера, где нам и показывают эту самую «правду». Старуха под окном продавала лимоны. Визгливый голос вызывал у Робера Эпинэ маркиза Эр-При настойчивое желание то ли придушить старую ведьму, то ли купить у нее всю корзину — авось заткнется. К несчастью, талигойский аристократ был беднее орущей торговки. Кров и пищу беглецу давал Его Святейшество, но с наличностью было вовсе худо. Ему еще повезло — братья и отец мертвы, дед уцелел, лишь разыграв старческое безумие, владения Эпинэ переданы в управление дальнему родичу. Альбин — полное ничтожество, а его жена заживо заест кого угодно. Амалия — урожденная Колиньяр, потому-то Эпинэ и досталось Альбину. Бедная матушка вынуждена сидеть с этой тлей за одним столом и слушать его нытье и поучения корчащей из себя хозяйку Амалии. Колиньяры своего не упустят… Проклятые «навозники»! (…) Вновь открылась дверь, прислужник, поджав губы, гордо унес расковырянные овощи. Тля бледная, ни в жизни ничего не понимает, ни в еде, а туда же! Судит с высоты своего благочестия. Да с такой рожей не захочешь — будешь праведником! И еще эта торговка… На одну страницу – два пейоративных замечания о людях, которые ему, в общем-то, ничего плохого не сделали, и одно – о людях, которые вроде бы как и сделали, перекрыв источник дохода, но… положа руку на сердце: кто заставлял отца Робера восставать, а самого Робера – присоединяться к восстанию? Это хороший человек, это его отношение к людям с первых страниц. Ну да ладно, жизнь у человека не задалась, день не задался, магнитные бури на солнце, настроение плохое – мало ли что бывает. Но на момент начала действия мы узнаем о Робере следующее: он уже пять лет прозябает в Агарисе на эсперадорских харчах, но ни лешего не делает, чтобы оттуда выбраться и ненавидит тех, кто его кормит. Да, у него куча оправданий – гордость дворянская не дает ни жениться на деньгах, ни в наемники идти, ни грабить на большой дороге. Но при этом Робер, вообще говоря, и не ищет для себя приемлемых вариантов (церковная карьера, наука, морское дело). Словом, перед нами типичный интеллигент советской эпохи, волею судеб выброшенный в лихие девяностые. Когда этот паттерн стал мне ясен, прояснилась и роль Робера: он должен быть носителем той самой «правды», которая по мнению наивного Дика, восторжествует – и сразу же оказаться не только носителем, но и разоблачителем: дескать, никакой своей правды там нет, и живут в этом Агарисе сплошные Хогберды. Что немедленно навело меня на мысль: а как же ребята, с которыми он выбирался из окружения? Замнем для ясности вопрос о расстоянии между Надором и Агарией и о том, что это расстояние пришлось бы преодолевать либо по Варасте, либо вообще через Холту-Кагету-Гайифу. Как они? Почему Робер не вспоминает о людях, с которыми вместе вынес на плечах поражение? Они появляются в третьей книге ниоткуда, как черт из табакерки. Матильда помнила, как первый раз увидела Иноходца. Это было после восстания Эгмонта, когда в Агарисе нет-нет да и появлялись уцелевшие. Принцесса Ракан получила записку от Адриана. Эсперадор уведомлял, что в приют Святого Марка привезли внука герцога Эпинэ. Приют Святого Марка был больницей для бедных, в которой не столько выздоравливали, сколько умирали. Первое, что сделала Матильда, это навестила гоганского ростовщика, у которого оставила сережку с изумрудом, благо вторая все равно куда-то делась. Разжившись деньгами, принцесса бросилась на поиски м��ркиза Эр-При и нашла его в темной сырой комнатенке. Впрочем, нужно было сказать спасибо и за это – большинство обитателей приюта валялись в общих залах на грязной соломе. Матильда, в общем-то, не обязана помнить об этих, которые в общих залах на грязной соломе - но для Робера это ведь боевые товарищи, ёптель. И крысиное мимими при этом должно кагбэ символизировать, что Робер хороший человек. Блеск. Надо отдать Камше должное – со временем, к концу книги, до нее доходит, что хороший человек проявляет себя первым делом в деятельной любви к ближнему – и у Робера появляются привязанности: Мильжа, Гарижа, Машир. Правда, автор их тут же ликвидирует, ибо неча. Но все-таки заметим: эмоциональные привязанности у Робера формируются не по отношению к своим, таким же изгнанникам,  а по отношению к чужакам, с какого бока ни глянь – головорезам. А из всех постоянных друзей у него – Альдо, который беззастенчиво его использует. Короче говоря, хороший человек в представлении ВВК – это безвольный мазохист, страдающий тем, что на ТВ-тропах называется Wangst. Но это еще не все. Сравнивая  _поступки_ Робера с поступками исчадия ада Окделла, невозможно не прийти к выводу, что Окделл гораздо более приличный молодой человек. Окделла упрекают в равнодушии к судьбе «однокорытников», которые вполне благополучны – а Робер равнодушен к судьбе однополчан, которые находятся в худшем материальном положении, чем он. Окделл участвовал в гражданской войне на стороне Альдо – но все-таки он принял сторону талигцев против талигцев и отказался уйти с Робером,  а Робер активно участвовал в боевых действиях иностранной армии против земляков. Окделл совершил покушение на своего сюзерена – но, во-первых, тот взрослый прожженный мужик и комбатант, а во-вторых, на Окделла давили очень сильно; Робер без особенного давления убил гоганов, хотя дело вполне можно было бы разрешить миром. Но ах, Робер ведь совершает единственно правильный нравственный выбор – принимает сторону Алвы в ситуации, когда Окделл  голосует за смерть Нашего Всего (и ведь Окделл делает это ради Альдо совершенно искренне – в то время как Робер мутит у Альдо, своего как бы друга, за спиной). Поэтому РОберу выданы индульгенции за все, и даже выходец с того света Енниоль прощает ему убитых соплеменнников - ну некошерные они были, неправильные. Но очень мало кто из читателей просто берет и сравнивает поступки. Большинство благополучно сбито с ног потоками Роберова вангста, и плывет по этому слезливому течению. Нет, Робер не «изменился за лето» - с первых треъх томов он заливал читателя вангстом и колебался вместе с линией партии, с первых трех томов он был предназначен к Правильному Нравственному Выбору, ибо от рождения ведомый нуждается в ведущем, а у Робера был некошерный ведущий, неправильный – но вот он выбрал правильного, и теперь он в лагере хороших мальчиков. Все это предугадывалось от начала, а тошнотворность Робера усилилась по другой причине: он отработал свою сюжетную функцию и стал не нужен (ну разве что понадобится в финальном шоудауне - а что с ним делать до этих пор, непонятно). Первоначально он работал репортером «с той стороны», донося до читателю точку зрения прораканской партии и заодно кагбэ служа иллюстрацией к тому, что «на стороне противника тоже действуют хорошие люди, я, чай не Толкиен какой». Но в четвертой книге у нас окончательно прояснилась диспозиция добра и зла, и граница между ними, проходящая через личность синеокого кросафца - и репортер «с той стороны» стал не нужен, потому что и Робер и Матильда оказались де-факто по эту. Функция исчерпана, а персонажа нельзя ни убить, как Айрис и Наля, ни запихать на периферию, как Луизу, ни назначить ответственным репортером - потому что репортеров в Олларии теперь пруд пруди, там и Окделл, и Матильда, и Валме подтянулся. Что же тогда остается Роберу? Вангст, вангст и еще раз вангст. Этот стон у нас песней зовется. И мы снова возвращаемся к Кормильцеву и к тому, что мерилом работы считают усталость, а мерилом наличия совести – интенсивность вангста. Я не могу ответить на вопрос «почему так» - я не социолог и не антрополог. Я просто сделаю здесь зарубку, чтобы не забыть о ней, когда перейду к общему подытоживанию наблюдений по ОЭ.

На самом деле, режиссёры очень жестоко поступили с новыми ребятами, буквально спрятав их от такой большой аудитории, которая для них в новинку.

Я понимаю, что, опубликуй они анонс отдельно в своих соцсетях (или как это происходит?), то к ним бы не пришло так много ответной реакции, как сейчас. Про них попросту мало кто знает, а в тизере кинопоиска они стояли рядом с иными и мги, а это очень весомо.

В любом случае, хотелось бы, чтобы они в ближайшее время провели трансляцию или что-то в этом роде, где смогли бы ближе познакомить нас с ребятами, иначе волны положительных реакций вряд ли дождуться(((

Тгк: bookwarm bunker

Дом Эпинэ

Девиз: "Предвещает победу!"