#Люси Грей Бэйрд | Explore Tumblr Posts and Blogs

akylk0 · 4 months

Text

Цитаты для экранизации-2

он умудрился продемонстрировать пару фокусов: из одной и той же бутылки налил вино разных цветов и выпил за Капитолий, а потом вынул голубя из широкого рукава пиджака.

Остальные менторы просто сообщали общую информацию о своих трибутах, те пытались изобразить что-нибудь эдакое и привлечь внимание спонсоров. Лисистрата заставила своего трибута поднять ее вместе со стулом, чтобы продемонстрировать его силу. Юноша из Дистрикта-3, закрепленный за Ио Джаспер, заявил, что умеет разводить огонь с помощью своих очков, а его ментор применила научную эрудицию и высчитала разные углы для разного времени суток, чтобы упростить ему задачу. Надменная Юнона Фиппс призналась, что недовольна доставшимся ей трибутом – мелюзгой по имени Бобин. Разве отпрыск семьи основателей Капитолия не заслуживает чего-нибудь получше, чем Дистрикт-8? Однако трибуту удалось покорить ее рассказом о том, как убить с помощью швейной иглы пятью разными способами. Коралл, девушка из Дистрикта-4, закрепленная за Фестом, заявила, что умеет обращаться с трезубцем – оружием, которое обычно всегда имелось на арене. Она взяла ручку от старой швабры и принялась орудовать ею с такой ловкостью, что ни у кого не осталось сомнений в ее мастерстве. Наследнице молочного магната Домиции Уимсвик весьма пригодилось знакомство с коровами, впрочем, как и ее болтливость. Ей так хорошо удалось разговорить своего рослого юношу-трибута из Дистрикта-10, Теннера, расспрашивая его про работу на скотобойне, что Счастливчику пришлось их прервать, когда положенное время вышло. Похоже, Арахна сильно заблуждалась на счет своего трибута, ведь Теннер сорвал самые бурные аплодисменты за вечер.

Веук президента учасивует, но его девушка совсем слаба.

Тигрис вновь совершила чудо: ей удалось отстирать платье Люси Грей от грязи и копоти, и теперь накрахмаленные оборки смотрелись особенно пышно и нарядно. Еще она передала девушке баночку румян, которую Фабриция велела выбросить, хотя на дне оставалось немного краски. Отмытая, с накрашенными губами и щеками, с уложенными в высокую прическу волосами Люси Грей выглядела чрезвычайно эффектно.

– Думаю, твои шансы растут с каждой минутой, – заметил Кориолан, прикрепляя к волосам девушки малиновую розу. У него на лацкане красовалась точно такая же, чтобы все помнили, кому именно принадлежит Люси Грей.

– Как говорится, шоу не окончено, пока не споет сойка-пересмешница.

– Сойка-пересмешница? – Кориолан расхохотался. – Признайся, ты наверняка выдумываешь все эти поговорки!

– Не все. Сойка-пересмешница реально существует.

– И поет в твоем шоу?

– Нет, милый. В твоем. Точнее, в шоу Капитолия… – добавила Люси Грей. – Ну, мы готовы.

– Добрый вечер, – поздоровалась она. – Я – Люси Грей Бэйрд, из ансамбля «Певчие птицы». Я начала сочинять эту песню еще дома, в Дистрикте-12, и сама не знала, чем она закончится. Мелодия старая, слова мои. Там, откуда я родом, их называют балладами. Это песня, которая рассказывает чью-нибудь историю. Моя так и называется: «Баллада Люси Грей Бэйрд». Надеюсь, вам понравится.

За последние несколько дней Кориолан услышал в ее исполнении десятки песен, в которых пелось обо всем: от красоты весны до душераздирающего отчаяния после утраты матери. Колыбельные и танцевальные, жалобные стенания и смешные куплеты. Люси Грей спрашивала его мнение и размышляла над реакцией. Кориолан думал, что они сошлись на очаровательном романсе о прелестях первой любви, но, услышав первые аккорды, понял: эта песня ему незнакома. Навязчивый мотивчик задал тон, остальное завершили слова, которые она пропела голосом, хриплым от дыма и печали.

По песню Люси была с кем-то ради кого пела пока он воровал но он её бросил.

Всегда я тебя жалела, и ты не прятал слез.

Я душу близко знала, которую ты губишь.

Я ставкой в Жатве стала, ты в жертву меня принес.

Скажи, как можно убивать того, кого ты любишь?

Тишина и всхлипы но тот самый Плюмбум(?) кричит браво и задаёт тон. У Сноу стоявшего скромно в сторонке пока все стояли рядрм с трибутами ревность.

Пошло нутро. Кориолану обидно что Люси принадлежит не ему. Уже тот старик из милого стал противным и кошка дряхлой. Просил бис. Даже миротворцы улыбаются левушке. Смела специально чтобы её ансабль узнал правду. Старик думает подтянуть связи и перевести Люси в свой клуб. Думаю она погибнет. Не зря же Китнисс не знает победителей-земляков.

Подошел Сеян в очередном костюме с иголочки под руку с простодушной растрепанной женщиной в дорогом цветастом платье. Зря старались оба. Если репу нарядить в шелка, репой она и останется. Кориолан ничуть не сомневался, что это и есть пресловутая «ма».

Сеян представил их друг другу, и Кориолан с ласковой улыбкой протянул ей руку.

– Миссис Плинт, какая честь… Пожалуйста, простите меня за небрежность! Я несколько дней собирался написать вам благодарственное письмо, но стоило взяться за перо, и голова просто раскалывалась – никак не могу оправиться после сотрясения мозга. Спасибо вам за чудесную запеканку!

Бедная женщина не пончоа насмешки и тоже думает он друг сына. С Тигрис ещё нё сумочку большую поносили. Кориолан увидел пошлый подтекст про поуелуи. Тинрис лишь оьманутую девушку. Тем более во аремя войны многие делали помтыдные вещи ради выживания. Рна тоже. Что именно не ясно и Кориолан не хочет знать. Для таких аристократов сптсок большой. Даже работа может быть в нём. Понимает что сестра сделада бы ради него. Починен лифт а значит квартиры могут продать за налог. Бабушка тоже в восторое от Лючи а бедянаша Корилан может придумать сочинение восвадчющее войну. Тинрис предлагает парады.

-Ты их обожал! Ждал их с таким нетерпением, что даже про завтрак не желал слышать. В дни парадов у нас всегда собирались гости.

– Места в первом ряду… – Кориолан накорябал на бумажке слова «военная форма» и «парад», потом добавил «фейерверк». – Полагаю, в младенчестве меня привлекали любые зрелищные мероприятия.

– А индейку помнишь? – неожиданно спросила Тигрис.

Они все вместе грелись под одеялом на огромной бабушкиной кровати, и там же остались, чтобы посмотреть, как чествуют капитолийских героев. У Кориолана сохранились об отце весьма смутные воспоминания, и, хотя он знал это лицо по старым фотографиям, его до глубины души поразил звучный отцовский голос и непримиримая позиция в отношении мятежных дистриктов. Едва закончился гимн, как в дверь постучали. На пороге стояли трое солдат в парадной форме с памятной плакеткой и двадцатифунтовой замороженной индейкой в подарок от правительства. С претензией на былую роскошь Капитолий расщедрился также на пыльную банку мятного джема, банку консервированного лосося, три потрескавшихся ананасовых леденца, мочалку из люффы и свечу с цветочным ароматом. Солдаты поставили корзинку со снедью на столик в холле, прочли благодарственное письмо, пожелали всем доброй ночи и удалились. Тигрис расплакалась, Мадам-Бабушка бессильно опустилась на стул, а маленький Кориолан первым делом бросился запирать дверь, чтобы защитить неожиданно свалившееся на них богатство.

Они поели тостов с лососем и решили, что на следующий день Тигрис вместо школы займется индейкой. Кориолан отнес Плюрибу приглашение на ужин, написанное на почтовой бумаге с фамильной монограммой, и тот пришел с бутылкой поски и помятой банкой консервированных абрикосов. Вооружившись старой поваренной книгой, Тигрис превзошла саму себя, и ��ни полакомились индейкой в сладкой глазури, фаршированной хлебом и капустой. Кориолану никогда не доводилось пробовать ничего вкуснее.

– До сих пор считаю тот день одним из лучших в жизни. – Кориолан добавил к списку «избавление от лишений». – Ты сотворила настоящее чудо! Мне ты казалась взрослой, хотя на самом деле была просто маленькой девочкой, которая храбро справилась с огромной индейкой.

Тигрис улыбнулась.

– Ты тоже держался молодцом. Помнишь Сад победы на крыше?

– По части петрушки я стал настоящим профи! – засмеялся Кориолан.

Впрочем, он гордился своей петрушкой. Она оживляла суп, и иногда удавалось ее на что-нибудь обменять. К списку важных вещей добавилась «находчивость».

Только это был мир а не война. Считает что главная сила чиобы котролировать всё.

Война шла восемь лет. Их мир возрождался из руин медленно, и пока перспективы выглядели довольно мрачно. Если бы он только мог вычеркнуть из жизни продуктовые карточки и бомбежки, голод и страх, если бы мог заменить их достойным и безоблачным существованием, узнал бы он этих ребят?..

Хотя фаворитами Игр считались Теннер и Джессап, Люси Грей заработала в три раза больше подарков, чем ее ближайшие соперники.

– Вы только посмотрите, – проговорила доктор Галл. – Эти люди посылают хлеб несчастной худышке с разбитым сердцем, которая заведомо не может выиграть! Какой в этом урок?

– На собачьих боях я видел, как ставят на шавок, что едва держатся на ногах, – поделился Фест. – Людям нравятся аутсайдеры.

– Скорее им нравятся хорошие песни о любви, – улыбнулась Персефона, показав ямочки на щеках.

– Дураки! – презрительно усмехнулась Ливия. – У девчонки нет ни единого шанса.

– Зато романтики хоть отбавляй. – Щенок захлопал ресницами и сочно причмокнул.

Сочинение заставили читать вслух.

Кориолан ничуть не разделял подобных «романтических идей», поскольку не видел в войне абсолютно никакой романтики. Отвага в бою часто проистекает из стратегических просчетов командования. Он понятия не имел, готов ли закрыть Феста от пули, и вовсе не собирался это выяснять. Что же касается благородных идей применительно к Капитолию – неужели люди верят в подобную чушь? Желания самого Кориолана не имели ничего общего с благородством, его интересовал исключительно контроль над ситуацией. Нельзя сказать, что у него не было никакого морального кодекса, совсем напротив. Однако все, что связано с темой эссе – начиная с объявления войны и заканчивая парадами победы, – представлялось ему пустой тратой ресурсов. Кориолан поглядывал на часы, в то же время притворяясь увлеченным беседой, и мечтал, чтобы до него очередь не дошла. К парадам он давно охладел, могущество привлекало по-прежнему, но на фоне романтических бредней одноклассников выглядело каким-то бессердечным. И еще он сильно жалел, что написал про петрушку, ведь эта история звучала совсем по-детски.

Прочитал про индейку. Девочке понравилось. Сеян лишь ценил то что был дома чем разозлил однокоассников. Да жизнь в дистриктах стала хуже но тот же Сеоу стал сиротой.

– А за что любите войну вы, доктор Галл?

Она смерила его долгим взглядом и улыбнулась.

– Я люблю ее за то, что она подтвердила мою правоту.

Директор Хайботтом объявил перерыв на обед прежде, чем кто-нибудь осмелился уточнить, в чем именно заключалась эта правота. Ученики вышли, оставив свои эссе на партах.

– Надеюсь, она продержится достаточно долго, и я смогу посмотреть в глаза родителям. Им будет ужасно стыдно, если мой трибут не войдет даже в дюжину финалистов.

Периодически прогоядываетзнакомый Капитолий.

Аппаратная распорядителей достойная но скучная. Ещё и маленькая.

Увидев, что ему назначено на восемь пятнадцать следующего утра, Кориолан возликовал, пока ведущий не пояснил: «Мы поставили тебя пораньше, чтобы успел выступить. Сам знаешь, твоя девушка мигом сыграет в ящик».

Кориолана словно с размаху ударили в живот. Ливия просто злобствовала, доктор Галл была не в себе, поэтому он с легкостью игнорировал их заявления, что победа Люси Грей не светит. А вот дурацкие слова Счастливчика Фликермена неожиданно задели его за живое. По дороге домой он морально готовился к последней встрече с Люси Грей и размышлял о том, насколько велика вероятность, что завтра в это время она будет мертва. Вчерашняя ревность к ее бывшему и к ошеломительному успеху на сцене испарились. Кориолан чрезвычайно привязался к девушке, которая вошла в его жизнь так неожиданно и с таким шиком. И дело не только в том, что благодаря Люси Грей ему удалось блеснуть в роли ментора. Она притягивала его гораздо сильнее, чем капитолийские девушки. Если она выживет – ах, если бы! – их судьбы соединятся навсегда.

Дома он лежал на кровати и страшился момента, когда придется сказать ей «прощай». Ему хотелось подарить Люси Грей что-нибудь красивое в награду за все, что она для него сделала. Она вернула ему чувство собственной значимости. Она дала ему возможность блеснуть перед всем Панемом. Благодаря ей премия лучшего выпускника Академии уже почти у него в кармане. И, разумеется, она спасла ему жизнь. Значит, подарок должен быть особенный. Драгоценный. От него лично. Розы не годятся, ведь их вырастила Мадам-Бабушка. Нужен какой-нибудь предмет, который она возьмет в руки и вспомнит, что не одинока, если на арене придется туго. Изящный шарфик оранжевого цвета, чтобы вплести в прическу? Именная золотая булавка с гравировкой, врученная Кориолану за успехи в учебе? Локон его волос, перевязанный ленточкой? Что может быть более личным?

Внезапно Кориолан разозлился на себя. Какой прок от подарка, если его нельзя использовать для защиты? Да он же думает только о том, чтобы ее труп смотрелся понаряднее! Сможет ли она задушить кого-нибудь шарфиком или заколоть булавкой? Впрочем, оружия на арене будет в избытке, так что дело не в этом.

Тигрис любит сырое мясо хотябабушка запретила. Обед Люси приготовида Тигрис и персивую розу из сада взяли. Тигрис болеет за Люси бабушке жаль что она обязана умереть. Оисистрата тоже принесла еду тому парню что спас её.

Люси Грей изящным движением взяла розу и понюхала, потом сорвала лепесток и положила в рот.

– Только сказки на ночь не хватает, – с грустной улыбкой проговорила она. – Какая милая коробочка!

– Тигрис берегла ее для особого случая, – пояснил Кориолан. – Если голодна, то ешь прямо сейчас, пока не остыло.

– С удовольствием. Поем напоследок, как цивилизованный человек. – Люси Грей развернула салфетку и восхитилась содержимым коробочки. – О, какая прелесть!

– Здесь много, можешь и с Джессапом поделиться, – предложил Кориолан. – Хотя вроде бы Лисистрата принесла ему еды.

– Увы, он совсем перестал есть. – Люси Грей бросила на Джессапа встревоженный взгляд. – Нервничает, наверное. Кстати, он и ведет себя странно. Конечно, все мы сейчас несем полнейший бред…

– Например? – спросил Кориолан.

– Например, вчера ночью Рипер извинился за то, что ему придется нас убить, – поделилась Люси Грей. – И обещал загладить свою вину перед нами, когда победит. Собирается отомстить Капитолию, хотя и непонятно, как именно.

Ребята не поверили и пончла про сойку.

На помосте, когда ее ударил мэр, или когда Кориолан принес ей хлебный пудинг, она едва не заплакала, однако справилась. Теперь же плотину прорвало.

При виде ее беспомощности у Кориолана защемило в груди, и он ощутил, насколько беспомощен сам.

– Эх, Люси Грей…

– Не хочу умирать, – прошептала она.

Кориолан утер с ее лица слезы.

– Я не дам тебе умереть! – Люси Грей всхлипнула. – Слышишь, я не дам тебе умереть!

– А стоило бы. От меня одни неприятности, – с трудом проговорила она. – Я только и делаю, что подвергаю тебя опасности и ем твою еду. И с балладой не угодила! Завтра ты от меня избавишься.

– Завтра я с ума сойду! Люси Грей Бэйрд, помнишь мои слова о том, что ты нужна мне? Тогда я говорил про тебя не как про трибута. Я имел в виду тебя как человека, как моего друга, как мою… – Как это называется? Возлюбленная? Девушка? Кориолан был не вправе претендовать ни на что, кроме банальной влюбленности, которая к тому же могла оказаться неразделенной. Впрочем, что ему терять? – Твоя баллада заставила меня ревновать, ведь я хотел, чтобы ты думала обо мне, а не о каком-то парне из прошлого. Глупо, знаю. Ты – невероятная! Правда! Ты уникальна во всех отношениях! И я… – Глаза его наполнились слезами, но ему кое-как удалось проморгаться. Он должен быть сильным, ради них обоих. – И я не хочу тебя потерять. Я отказываюсь тебя терять! Прошу, не плачь.

– Прости! Прости! Я не буду. Про��то мне так одиноко, – призналась она.

– Ты не одна. – Кориолан взял ее за руку. – И на арене тоже будешь не одна – мы будем вместе! Я буду с тобой каждый миг. Я глаз с тебя не сведу. Люси Грей, мы победим. Обещаю!

Дари ей пудреницу матери. Почему на воемя?

– Уверена? – спросил он, поддразнивая ее, нажал на кнопочку и протянул пудреницу так, чтобы девушка увидела свое отражение в зеркальце.

Люси Грей глубоко вздохнула и рассмеялась.

– Ну вот, теперь ты играешь на моей слабости. – И это было правдой. Она всегда относилась к своей внешности внимательно. Без лишней суеты, и в то же время заботилась о том, как выглядит. Люси Грей заметила под зеркальцем пустоту, хотя всего час назад там находился ароматный порошок. – Здесь была пудра?

– Да, но… – начал Кориолан и умолк. Если он скажет, то пути назад уже не будет. С другой стороны, если не скажет, то может потерять ее навсегда. Он понизил голос до шепота: – Я подумал, у тебя найдется, что туда насыпать.

– Пахнет розами, – сказал Кориолан.

– Как и ты, – заметила она. – Такое чувство, словно беру с собой тебя.

– Ну же, – продолжал настаивать Кориолан. – Возьми!

Люси Грей утерла слезы тыльной стороной ладони.

– Ладно, только на время. – Она взяла пудреницу, сунула в карман и похлопала по нему. – Это поможет мне мыслить здраво. Почему-то победа в Играх кажется слишком невероятной, я не могу этого даже вообразить. Если скажу себе: «Ты должна вернуть эту вещь Кориолану», то будет, на чем сосредоточиться.

Он и сам не понял, как это произошло, видимо, оба поднялись одновременно, шагнули навстречу друг другу, и вдруг Кориолан обнаружил, что крепко сжимает Люси Грей в объятиях.

– На арене я буду думать только о тебе, – прошептала она.

– Как насчет того парня из Двенадцатого? – полушутя-полусерьезно спросил Кориолан.

– Он убил все чувства, которые у меня к нему были, – заявила Люси Грей. – Единственный парень, для которого есть место в моем сердце, – это ты.

И тогда она его поцеловала. Не в щеку. В губы! И на него пахнуло персиками и розовой пудрой. Прикосновение мягких теплых губ заставило Кориолана вздрогнуть. Вместо того чтобы отпрянуть, он прижал девушку к себе еще крепче. Так вот о чем столько говорят! Вот что сводит людей с ума!.. Когда они наконец отстранились друг от друга, Кориолан сделал глубокий вдох, словно поднялся на поверхность из глубины. Люси Грей распахнула ресницы, и ее взгляд был таким же радостно-изумленным, как, наверно, и у него. Они одновременно потянулись за еще одним поцелуем, но тут вмешались миротворцы и увели ее.

На выходе Фест поддел Кориолана:

– Жаркое у вас получилось прощание!

Кориолан небрежно пожал плечами.

– Такой уж я неотразимый.

– Похоже на то, – кивнул Фест. – Я пытался похлопать свою девушку по плечу, а она мне чуть руку не сломала.

Кориолан задумался, как бы получше ей объяснить, но ничего кроме «она не такая, как другие» в голову не пришло. Опыта общения с девушками у него было совсем немного, с любовью дело обстояло еще хуже. Главный приоритет для них с Тигрис – скрывать плачевное положение Сноу. Они редко приглашали в свои апартаменты гостей, даже когда Тигрис влюбилась на последнем году обучения в Академии. Ее нежелание приводить любимого домой тот воспринял как холодность, и это стало причиной разрыва. Кориолан сделал вывод: слишком тесные отношения заводить не стоит. Он нравился многим одноклассницам, однако успешно держал их на расстоянии. Сломанный лифт служил хорошим оправданием, да и Мадам-Бабушка, сама того не зная, обзавелась несколькими вымышленными недугами, которые требовали абсолютного покоя. В прошлом году, правда, случился один эпизод в переулке за вокзалом, хотя к любви он не имел никакого отношения: Кориолан повелся на подначку Феста и заодно приобрел репутацию парня бывалого.

Тигрис жаль а вот насколько бывалого лббопытно.

Считает некапитолийцев дикарями но Лючи особенная иначем чем его очаровала.

Отказывает от слоя нриап. В старости придётся и не такое. Пудра матери лучше не выбросил положив к носкам. Считает доктооа и директора самой неуместной для обсуждения любыи парочкой. Иетересно сколько их шипперили в фаныиках?

– Как говорится, ничего не кончено, пока не пропоет сойка-пересмешница. – При виде недоумения на их лицах ему стало приятно. От расспросов им пришлось воздержаться, потому что подошел Рем Дулиттл и сообщил о смерти трибута из Дистрикта-5. Ветеринар сделал все, что мог, но прошлой ночью тот умер из-за осложнений, вызванных астмой или чем-то подобным. Директор Хайботтом и доктор Галл ушли, чтобы объявить об очередной потере.

Теперь уже спокойно вчеркивает менторов и подопечных.

На вечере интервью Кориолан отдал все эфирное время песне Люси Грей и теперь был единственным ментором с новым материалом. Довольный Счастливчик Фликермен позволил ему превысить лимит времени. Кориолан по большей части рассказывал про музыкальный ансамбль Люси Грей и всячески подчеркивал, что ее нельзя считать в полной мере жительницей дистрикта, скорее наоборот. Ансамбль имел давнюю историю, все исполнители были артистами, каких теперь редко встретишь, и ничуть не походили на жителей дистриктов. В сущности, если задуматься, они почти капитолийцы, и лишь благодаря несчастливому стечению обстоятельств осели или, что гораздо вероятнее, вынуждены были осесть в Дистрикте-12. Зрители наверняка и сами заметили, что Люси Грей чувствует себя в Капитолии как дома, подчеркнул Кориолан, и Счастливчик согласился, признав, что в этой девушке действительно есть нечто особенное.

Лисистрата бросила на Кориолана сердитый взгляд, значение которого он понял, едва та заговорила. Лисистрата пыталась выставить Джессапа с Люси Грей парой и вызвать симпатию к ним обоим. Хотя Джессап – простой шахтер, разве не ясно зрителям с самого первого совместного поклона на Жатве, что их связывают узы товарищества? Да и кто не заметил бы их необычайной близости, которой так часто не хватает трибутам из одного дистрикта? И вообще, заявила Лисистрата, они весьма преданы друг другу. Учитывая силу Джессапа и способность Люси Грей очаровывать публику, победа в нынешних Голодных играх наверняка останется за Дистриктом-12.

Китнисс и Пит. Истоки.

Директор отмечает что дети стали уважать трибутов и вообще они такие же. Подначивает ведущего тот на вид не показывает при этом достал его таблетку как-то. Директор держит лицо.

– Пожалуй, лучше ему сесть поближе к выходу. – Директор вынул из кармана бутылочку, нырнул за ближайшую колонну и вытряхнул несколько капель морфлинга себе в рот.

В прошлом открытие Игр проходило без всякой шумихи, люди избегали смотреть друг другу в глаза и лишний раз рта не раскрывали. Теперь же толпа волновалась, словно предвкушая любимое развлечение.

Мирится с Оисистрой и оба хотят делить подарками. Подарки можно пересылать черезькоммуникаторы. Из за войны личные средства связи пересьали производить.

– Дело не в ней одной. Только посмотри! – Лисистрата указала на веселящуюся публику. – Это же отвратительно!

Кориолан попытался ее успокоить.

– Моя кузина велела помнить о том, что не мы это устроили. Мы еще просто дети.

– Знаешь, от этого ничуть не легче. Ты ведь понимаешь, что нас с тобой используют? – грустно спросила Лисистрата. – А трое наших одноклассников мертвы…

Используют? Кориолан всегда считал, что быть ментором – большая честь. Возможность послужить Капитолию и немного прославиться. Хотя отчасти Лисистрата права. Если дело неблагородное, то и участвовать в нем бесчестно. Он внезапно понял, что им манипулировали, и ощутил свою беспомощность. Словно он сам скорее трибут, чем ментор.

– Скажи мне, что это закончится быстро, – попросила Лисистрата.

– Скоро все закончится, – заверил ее Кориолан. – Хочешь, сядем вместе? Тогда сможем лучше управляться с подарками.

– Давай, – кивнула она.

Ребята сели подальше чтоьы камера не так их лица показывала когда убьют их подопечных. Счастливчик даже током волосы поднимает. Пришла Клевси.

Едва их глаза встретились, как Клеменсия ринулась прямиком к заднему ряду кресел, и вид у нее был отнюдь не радостный. Ярко-желтая радужка вылиняла до блеклого оттенка цветочной пыльцы, покрытый чешуей участок тела скрывала белая блузка с высоким воротником и длинными рукавами, и все же несмотря на это Клеменсия буквально излучала немочь. Кожа на лице шелушилась, и девушка постоянно почесывалась; язык то высовывался изо рта, то деловито обшаривал внутреннюю сторону щеки. Клеменсия прошла по предпоследнему ряду, остановилась прямо перед Кориоланом и молча ст��яла, между делом стряхивая с лица кусочки кожи.

– Спасибо, что навестил, Корио! – выпалила Клеменсия.

– Клемми, я собирался, но мне ведь и самому изрядно досталось… – начал объяснять он.

Договорить она не дала.

– Спасибо, что связался с моими родителями! Спасибо, что сообщил им, куда я делась!

Лисистрата посмотрела на нее озадаченно.

– Мы все знали, где ты, Клем. Врачи сказали, что навещать тебя нельзя, потому что ты заразная. Я пыталась позвонить, но мне сообщили, что ты спишь.

Кориолан решил придерживаться той же версии.

– Я тоже пытался, Клемми. Неоднократно. Врачи постоянно давали мне от ворот поворот. А что касается твоих родителей, то доктор меня заверил: они уже на пути в больницу.

Кориолан зовёт к ним Сеяна. Потому что надо оталечь внимание. На Триьуне флаг Панема а на арене избитый в фарш Марк.

Когда он попросил о назначении в Двенадцатый, брови офицера призывного пункта поползли вверх. «Нечасто я слышу подобные просьбы», – заметил он, ставя штамп, но от вопросов воздержался. Очевидно, за Голодными играми следили не все жители Капитолия. Офицер явно не узнал Кориолана, да и про Люси Грей не упомянул. Тем лучше. В данный момент Кориолан мечтал об анонимности, ведь по большей части его позор был связан с тем, какую он носит фамилию. Вспомнив беседу с директором Хайботтомом, он вспыхнул до корней волос…

«Слышишь грохот, Кориолан? Это рушится величие дома Сноу».

До чего же Кориолан ненавидел директора! Раздувшееся от самодовольства лицо нависало над уликами. Кончик авторучки тыкал в предметы на лабораторном столе.

– Салфетка с твоей ДНК. Ты тайком вынес еду из школьной столовой и отдал своему трибуту. Мы нашли ее, собирая улики на арене после взрывов. Запустили обычную проверку, и вот ты попался.

– Вы морили ее голодом! – воскликнул Кориолан дрогнувшим голосом.

– Для Голодных игр это вполне стандартная процедура. Заметь, тут важно не столько кормление трибута, на которое мы смотрели сквозь пальцы, сколько сам факт воровства из столовой, что строжайше запрещено, – напомнил директор Хайботтом. – Я настаивал на том, чтобы разоблачить тебя сразу, но доктор Галл сочла, что ты больше пригодишься в качестве мученика, пострадавшего за Капитолий. Пока ты валялся в больнице, мы крутили на похоронах запись гимна в твоем бездарном исполнении.

– Теперь пудреница. Сколько раз я видел, как твоя мать доставала ее из сумочки, чтобы на себя полюбоваться? Твоя прелестная, заурядная мамочка, которая наивно убедила себя, будто твой отец подарит ей свободу и любовь! Как говорится, из огня да в полымя.

– Она не такая, – выдавил Кориолан.

– Надо признать, она была очень молода и, похоже, навеки осталась юной девочкой. В отличие от твоего трибута, Люси Грей. В свои шестнадцать эта девица тянет на все тридцать пять, причем весьма непростые тридцать пять, – заметил директор Хайботтом.

– Пудреницу она вам сама отдала? – При мысли об этом сердце Кориолана упало.

– Миротворцам пришлось повалить ее на землю, чтобы забрать эту штуку. Естественно, мы тщательно обыскиваем победителей на выходе с арены. – Директор склонил голову набок и улыбнулся. – Ловко ей удалось отравить Воуви и Рипера. Не очень-то честно, но что поделаешь? Возвращение в Дистрикт-12, видимо, достаточное наказание. Люси Грей сказала, что крысиный яд – целиком ее идея, и пудреница – всего лишь талисман.

– Так и есть, – подтвердил Кориолан. – Талисман на счастье, знак моей привязанности. Про яд мне ничего не известно.

– Допустим, я тебе поверил, хотя это не так. Тогда что прикажешь делать с этим? – Директор Хайботтом поднял кончиком авторучки носовой платок. – Вчера утром его обнаружили в террариуме со змеями. Сперва все были озадачены, бросились проверять карманы, ведь кроме сотрудников к переродкам вроде бы никто не подходил. Один лаборант даже признал его своим, сказал, что мучается аллергией и куда-то подевал платок. Уже собрался писать заявление об уходе, как вдруг они заметили инициалы в уголке. Не твои. Твоего отца.

CXS. Вышитые латиницей теми же белыми нитками, что и кайма. Не увидишь, пока не приглядишься. Кориолан никогда особо не рассматривал свои носовые платки – просто клал с утра в карман свежий и бежал в Академию. С обвинением можно было бы поспорить, если бы не средняя буква «икс». Ксанф. Единственным во всем Капитолии, кто носил это гордое имя, был его отец.

Спрашивать про тест ДНК не имело смысла – директор наверняка его провел и обнаружил следы Кориолана и Люси Грей.

– Почему же вы не предали это огласке?

– Поверь, мне очень хотелось. Од��ако у Академии есть традиция: когда ученика исключают, ему предлагают своего рода спасательный круг, – пояснил директор. – В качестве альтернативы позору он может до конца дня записаться в миротворцы.

– Я… я… – От поски и адреналина голова пошла кругом. – Почему? Почему вы меня так ненавидите? – выпалил он. – Я думал, что вы друг моего отца!

Директор посерьезнел.

– Я тоже так думал. Позже выяснилось, что он просто меня использовал. И кстати, продолжает использовать.

– Он же умер! Он много лет как мертв! – вскричал Кориолан.

– И вполне заслуженно, однако он живет в тебе. – Директор махнул рукой. – Лучше поспеши. Призывной пункт закрывается через двадцать минут. Если побежишь, как раз успеешь.

Миротворцы позвонили в лабораторию, где им велели отправить его в больницу. Впрочем, один караульный сжалился и согласился передать эссе доктору Галл, если получится. На полях Кориолан хотел нацарапать записку с мольбой о помощи, затем передумал. Он понял, что это бесполезно, и написал лишь слово «спасибо». Кориолан и сам не знал, за что ее благодарить, однако решил не показывать ей свое отчаяние.

Хуже только дома. Он понимает, что бабушку лишь спустя 20 лет увидит. В усыпальнице. Старуха говорит ему, что он всегда будет Сноу. Кориолан думает возможно в послевоенное время это лишнее. Вон куда попал из-за гордости но на словах обещает быть длсьойным.

Я могу взять только те личные вещи, которые поместятся сюда. – Кориолан достал из школьной сумки коробку восемь на двенадцать и примерно три дюйма в высоту.

Кузены долго на нее смотрели.

– Ты должен выбрать по-настоящему памятные вещи.

Фотографии матери с младенцем Кориоланом, отца в военной форме, Тигрис и Мадам-Бабушки, несколько снимков друзей. Старый отцовский компас в медном корпусе. Завернутый в оранжевый шелковый шарфик диск розовой пудры, который раньше лежал в серебряной пудренице матери. Три носовых платка. Почтовая бумага с фамильной монограммой Сноу. Корешок билета на цирковое представление с печатью арены. Осколок мрамора, подобранный после бомбежки. Сейчас Кориолан понял, что чувствует «ма» Плинт, чей прежний мир сжался до размера полки с безделушками из Дистрикта-2.

Ребята не спали, понимая что всё. Сноу просить прощения что оставляет сестру так. Налоги и бабушка. В поезде пил с двумя девушками. Переживает за Люси. Отмечает что её могут позвать петь на открытие если не слелают безгласой или подопытной.

В казарме будет спать на верхней. Потому что сомед вычоты боится. Миротворцы тоже из дикстритов но не из своих. Поэтому надзирать норм. Сноу понимает что из-за плохой техники его слава была лишь в Акамедии и Капитолии.

На вкус блюдо оказалось вполне съедобным, хотя и немного пересоленным. Также ему дали две консервированные груши и большую кружку молока. Не шикарно, зато сытно. Похоже, в армии голодать не придется – питание здесь гораздо более полноценное, чем дома.

Улыба объявил, что теперь они друзья, и к концу обеда Кориолан с Юнием получили прозвища Джент, сокращенное от «джентльмена», и Дылда – один из-за изысканных манер за столом, другой из-за телосложения.

Суровая школа профессора Серп ему очень пригодилась, а маршировать он умел лет с двенадцати. Неуклюжему Дылде, у которого была впалая грудь и обе ноги левые, пришлось нелегко: сержант-инструктор строевой подготовки орал на него без устали, разнообразя ругань едкими насмешками. В ту ночь Кориолан засыпал под звуки сдавленных рыданий в подушку.

Котёл уже есть. Бабушка в маразме. Возможно до этого незаметно было.

Я ходила к Плюрибу, и он сказал, что слышал всякое: якобы ты влюбился в Люси Грей и последовал за ней в Двенадцатый, якобы ты напился, празднуя победу, и друзья взяли тебя на слабо, якобы ты нарушил правила и посылал на арену подарки Люси Грей от себя лично, якобы ты повздорил с директором Хайботтомом… Я говорю людям, что ты отдаешь долг своей стране по примеру отца.

Сегодня вечером к нам заходили Фест, Персефона и Лисистрата. Очень о тебе беспокоятся. Еще звонила миссис Плинт, просила твой адрес. Думаю, она хочет тебе написать.

Наши апартаменты удалось выставить на продажу, спасибо Дулиттлам. Плюриб сказал, что если мы не найдем жилье сразу, то он может выделить нам пару комнаток над клубом, и для меня найдется работа по перешивке костюмов, если клуб откроется.

Неужели такова судьба славного рода Сноу?!

А что станет с ним, Кориоланом Сноу, будущим президентом Панема? Его ждет пустая и никчемная жизнь. Через двадцать лет он превратится в жирного тупого вояку без намека на светские манеры, озабоченного лишь низменными, животными помыслами вроде утоления голода. Люси Грей, томящаяся в лаборатории доктора Галл, к тому моменту давно погибнет, и вместе с ней умрет его сердце. Двадцать потерянных лет, и что потом? Когда срок службы закончится, придется продлить контракт, иначе в Капитолии его ждет сплошное унижение. Мадам-Бабушка умрет, Тигрис преждевременно состарится и превратится в старуху, занимающуюся с утра до ночи шитьем, доброта ее обратится в занудство, а сама она сделается посмешищем для тех, кому будет угождать, чтобы заработать на пропитание. Нет, он никогда не вернется в Капитолий! Останется в Двенадцатом, как тот старый вояка в столовой, потому что теперь это его жизнь. Ни жены, ни детей. Теперь его дом – казарма, его семья – Улыба, Блоха, Дылда и прочие миротворцы. Он больше не увидит никого из своей прежней жизни. Никогда-никогда!

У бедняни инфаркт ои злости и отчаяния по его мвслям.

Кориолан никогда и никому так не радовался.

– Сеян! – вскричал он, спрыгнул с верхней койки на крашеный бетонный пол и бросился обниматься.

– Неожиданно теплый прием для того, кто тебя едва не угробил, – улыбнулся Сеян.

С губ Кориолана слетел истерический смешок, и он задумался над верностью этого утверждения. Сеян и в самом деле подверг его жизнь опасности, забравшись ночью на арену, однако было бы нелепо винить его во всем остальном. Хотя временами Сеян бесил Кориолана до невозможности, к вендетте директора Хайботтома против Сноу или к провалу с платком он не имел ни малейшего отношения.

– Давай подумаем. Учитывая, что я бросил вызов Капитолию, пробравшись на арену, мне тоже грозило исключение. Отец обратился к Совету и предложил оплатить новый спортзал для Академии, если мне позволят получить аттестат и записаться в миротворцы. Совет согласился, но я заявил, что пойду на сделку лишь в том случае, если они дадут аттестат и тебе. Профессору Серп очень хотелось новый зал, и она сказала: какая разница, если следующие двадцать лет мы с тобой проведем вместе? – Сеян опустил на пол вещмешок, порылся в нем и вытащил коробку с личными вещами.

– Значит, я закончил школу? – спросил Кориолан.

Сеян достал из коробки книжечку в кожаном переплете и торжественно протянул другу.

– Поздравляю! Теперь ты настоящий выпускник!

Кориолан открыл аттестат и увидел свое имя, написанное красивым почерком с завитушками. Похоже, его приготовили заранее, потому что там значилось «С отличием».

– Спасибо! Наверно, выглядит глупо, однако для меня это еще важно.

– Знаешь, если тебе придет в голову сдать экзамен и пойти учиться на офицера, то аттестат точно пригодится. Туда берут только тех, кто закончил среднюю школу. Директор Хайботтом заявил, что тебя следует лишить этой возможности. Якобы ты нарушил какое-то правило Голодных игр и помог Люси Грей. Тем не менее его никто не поддержал! – Сеян хихикнул. – Он уже всех достал.

– Значит, никто меня не осуждает? – уточнил Кориолан.

– Вот еще! Подумаешь, влюбился! Думаю, тебе многие сочувствуют. Оказывается, наши учителя люди романтичные, – заметил Сеян. – Люси Грей произвела на всех очень хорошее впечатление.

Мне рпределённо нравиться профессор Серп, поднотовившая учеников физически и ждущая зал.

Тинрис тоже считает Иноы наказанием а брата слишком хорошим чтобы победить в них. Ну время покажет иное.

Сеян тоже думал о самоубистве. Но считает что нефиг радовать директора и доктора. Радует Сноу:он больше не под колпаком директора и доктора, рядом Люси и его мама ему посылку собиоает.

– Уже наутро про них словно забыли, – сообщил Сеян. – Когда я пошел в Академию на заседание Совета по моему делу, то слышал, как учителя говорили между собой о том, что привлекать учеников было огромной ошибкой. Похоже, больше такого не повторится. Хотя я ничуть не удивлюсь, если в следующем году мы опять увидим Счастливчика Фликермена, или на почте снова будут принимать подарки и ставки.

– Наши достижения, – кивнул Кориолан.

– Да уж. Сатирия сказала профессору Серп, что доктор Галл хочет их сохранить в том или ином виде. Голодные игры для нее – как вечная война, как замена реальным сражениям.

– Способ наказать дистрикты и напомнить нам, какие мы звери, – кивнул Кориолан, старательно укладывая в шкафчик свернутые носки Сеяна.

– И какие? – спросил Сеян, бросив на него странный взгляд.

– Не знаю, – ответил Кориолан. – Ты обратил внимание, с каким видом доктор мучает кролика-переродка или плавит кого-нибудь лазером?

– Будто ей это в удовольствие!

– Именно. Думаю, она считает всех подобными себе. Прирожденными убийцами. Жестокими по своей природе, – пояснил Кориолан. – Голодные игры – напоминание о том, какие мы чудовища и как сильно нам нужен Капитолий, чтобы не наступил хаос.

Думают доктора больше не увидят. Прямо прямой текст про Сноу в оригинальной трилогии.

. Кориолан испытал огромное облегчение от разговора с тем, кто знал его прежний мир и, что более важно, его ценность в том мире. Кстати, изрядно обнадеживало и то, что Страбон Плинт позволил сыну настоять на аттестате для Кориолана. Отчасти это было расплатой за спасение Сеяна на арене. Старина Плинт ничего не забыл и в будущем наверняка не откажется использовать свои деньги и связи для помощи Кориолану. И, конечно, «ма» его обожает. Пожалуй, все не так уж и страшно.

Оружие миротворцев в обойме имеет 100 патронов. Сеяан прирождённый стрелок. Ему не нравиться. Сноу побаивается,оружин но оценил силу дающую им.

Ребята поделились с остальными едой. Теперь друзья. Дискритские говорят помогут продать это чтобы выпивку иибилеты на шоу купить.

. С месяц назад, в канун Жатвы, при взрыве на шахте погиб миротворец и два чиновника Дистрикта-12. Власти провели расследование и арестовали шахтера, чьи родители во время войны были лидерами повстанцев. Сегодня в полдень его повесят. Все шахты закрывают, все рабочие должны присутствовать на казни.

Ребят берут на казнь ради массовки. Преступник пытался устроить бунт сорвав поставки угля. Знакомо.

Вид дискрита и нищих ему не понравился. Как все подившиемя удачно считает их состояние их отвественностью.

Видел казни но вживую нет. Пугает дикий лес. Как ребёнок на поту чувствовал себя большим и мужчиной.

С дальнего края помоста раздалась барабанная дробь, в передней части толпы кто-то вскрикнул. Кориолан оглянулся в поисках источника звука. Над людской массой поднялась молодая женщина с оливковой кожей и длинными темными волосами – мужчина пытался унести ее прочь, взвалив себе на плечо, а она изо всех сил вырывалась и кричала: «Арло! Арло!» К ним тут же кинулись миротворцы.

Ее голос взбудоражил Арло: на его лице отразилось сначала удивление, потом ужас.

– Беги! – завопил он. – Беги, Лил! Беги! Бе… – Стук открывшегося люка и звон натянутой веревки оборвали его на полуслове, заставив толпу ахнуть. Арло пролетел пятнадцать футов и умер мгновенно.

Наступила зловещая тишина. Кориолан обливался холодным по́том и ждал, что будет дальше. Нападут ли на них жители? Придется ли ему стрелять? Как вообще работает автомат? Он замер в ожидании приказа. Вместо этого раздался жуткий голос мертвеца, грянувший над мерно покачивающимся трупом.

– Беги! Беги, Лил! Бе…

Это сойки.

Миротворцы схватили женщину, Лил, и увели прочь. Она издала последний отчаянный вопль, и птицы подхватили его тоже, сперва как голос, потом как часть мелодии. Человеческая речь исчезла, остался лишь музыкальный диалог Арло и Лил.

– Сойки-пересмешницы, – проворчал солдат, стоявший впереди. – Паршивые переродки!

Кориолан вспомнил разговор с Люси Грей перед интервью.

«Как говорится, шоу не окончено, пока не споет сойка-пересмешница».

«Сойка-пересмешница? Признайся, ты наверняка выдумываешь все эти поговорки!»

«Не все. Сойка-пересмешница реально существует».

«И поет в твоем шоу?»

«Нет, милый. В твоем. Точнее, в шоу Капитолия…»

Нет, вон они! Сидят немного повыше. Черная птица чуть крупнее сойки-говоруна внезапно расправила крылышки, сверкнув двумя пятнами ослепительно белого цвета, подняла головку и запела. Кориолан понял, что это и есть сойка-пересмешница, и невзлюбил ее с первого взгляда.

Пение птиц взволновало зрителей, шепот сменился ропотом, а затем и отдельными выкриками недовольства, когда миротворцы посадили Лил в тот же фургон, который привез Арло. Кориолан страшился мощи толпы. Вдруг она накинется на солдат? Не дожидаясь приказа, он снял оружие с предохранителя.

Автоматная очередь заставила его подпрыгнуть, и он огляделся в поисках окровавленных тел, но увидел лишь усмехающегося офицера. Опустив оружие, тот кивнул командиру, который приказал разогнать птиц. Среди них Кориолан заметил десятки пар черно-белых крыльев. Стрельба утихомирила и толпу.

Миротворцы буквально говорят шоу окончено.

Хотя к чему столько ждать? Ведь можно подключить новобранцев, которым нужно практиковаться в стрельбе! Ясное дело, птицы никому не нравятся. При мысли об этом Кориолану полегчало.

Ближе к концу учебы между ними произошла какая-то размолвка. Очень, кстати, для них нетипично. Каска рвал и метал, кричал, что напился и придумал это шутки ради. Твой отец заявил, что ему следует быть благодарным. Что он сделал ему большое одолжение. Твой отец ушел, а Каска остался пить до самого закрытия. Я спросил, что случилось, и он сказал только одно: «Как мотыльки на огонь». Здорово он тогда напился. Полагаю, в конце концов они помирились, хотя, может, и нет. Вскоре оба закончили учебу, устроились на работу, и больше я их не видел. Люди постоянно то сходятся, то расходятся.

– Если я помогаю убивать людей в дистриктах, то чем это лучше участия в Голодных играх?

Предчувствие Кориолана не подвело. Сеян опять скатился в трясину этических проблем.

– А как ты себе все это представлял раньше? Я имею в виду, когда решил пойти в миротворцы.

– Я думал, что смогу стать медиком, – признался Сеян.

Корио, я сильно сомневаюсь, что смогу убить человека…

Кориолан ощутил укол раздражения. Неужели Сеян забыл, что именно его безрассудство привело к тому, что Кориолану пришлось убить Бобина? Из-за эгоизма этого зануды его лучшему другу выпало преступить ту самую черту… Он подавил смех, вспомнив о старине Страбоне.

Тренировали с детства. На самом деле лучше чем показал.

– Вдруг из-за того, что я вас не прикрою, погибнешь ты, или Дылда, или Улыба?

– Эх, Сеян! – в отчаянии воскликнул Кориолан. – Перестань загоняться по любому поводу! Вечно ты боишься самого худшего! Ничего подобного не случится. Мы все умрем прямо тут от старости или из-за чрезмерного усердия при мытье полов! А пока перестань попадать по мишени. Или сделай вид, что у тебя глаз болит. Или руку прищеми дверью, что ли!

– Другими словами, прекрати потакать своим слабостям…

– Хватит все драматизировать! Именно так ты и попал на арену, помнишь? – спросил Кориолан.

Ела парню ноавится.

– Неплохая мысль. Убьем двух птиц одним камнем, – похвалил сержант.

– Надеюсь, побольше, чем двух! – пошутил Кориолан, и сержант хмыкнул.

Парень волнуются. И самодоволен и неуверен. Думает может с крепкого поундуя начать. Влюблён короче.

– Плату берут в самом конце, – сообщил один из зрителей. – Лучше займи хорошее местечко, пока есть. Сегодня здесь будет людно. Девчонка вернулась!

В углу склада лежала куча старых ящиков, кабельных катушек и пластиковых корзин. Зрители брали, что им больше нравилось, и ставили там, где лучше видно сцену, сколоченную из деревянных поддонов. Кориолан решил сесть у стены в середине склада. В тусклом свете Люси Грей сразу его не заметит, и у него будет время продумать, как к ней лучше подойти.

Даде Сноу заразился ритмов здопков. Поначалу ссотрел пожарный выход зданиеиявно пожаропастное. Он же спалит потом.

Все в ансабле с фамилиями связанные с цевотом. Люси получает самогон и шутить что бросила пить в 12. Сноу узнаёт кущину умеющую запоминать ноты. Она маленькая.

Заиграла музыка, яркая и бодрая. Кориолан начал непроизвольно притопывать ногой в такт еще до того, как Люси Грей склонилась к микрофону.

Не виню Купидона, он же малый ребенок.

Мое глупое сердечко – это просто нечто!

Хоть стреляй, хоть швыряй, хоть пинай,

Все равно приползет к тебе.

Сноу пытается вычислить того самого. Нравится счастливая Оюси но ему обидно что её такой видят все. Плохоц звоночек. Здесь норм что девочка поёт песню про утонувшего ребёнка.

Некоторые номера показались Кориолану весьма невнятными – их смысл от него постоянно ускользал, и он вспомнил, как Люси Грей говорила, что эти песни написаны в другие времена. В такие моменты Кориолану казалось, что музыканты играют скорее для себя, чем для публики, раскачиваясь в такт и выстраивая голосами сложные гармонические переливы. Ему эти номера не нравились – сплетение голосов заставляло его чувствовать себя неуютно. Прослушав по меньшей мере три подобных композиции, он понял, что те напоминают пение соек-пересмешниц.

К счастью, многие песни были поновее и пришлись ему по душе. Закончили выступление песней, которую он слышал на Жатве…

Черта с два!

То, что можно отнять у меня,

Это просто ерунда!

Забирайте бесплатно, дарю!

Ведь что можно отнять у меня,

Так тому грош цена!

Кориолан отдал всё из пакета девочке. Она рада. Говорит Люси и тут Сноу выходит. Волнцется. Люси называет день самым счастливым и смеётся.

«Это про меня! – хотелось закричать Кориолану на весь зал. – Я и есть ее любимый! И я спас ей жизнь».

Письмо напиши мне и марку наклей,

Только, любимый, слез ты не лей.

Отправь в Капитолий, туда, где тюрьма.

Письмо в Капитолий, мой адрес – тюрьма.

Надо ли сначала сказать «привет»? Или просто взять и поцеловать ее?

Розы алеют, фиалки синеют,

Птички небесные знают, любимый,

Поцеловать! Точно, просто взять и поцеловать.

Даже волосы приглажил и ждал пока счастливая с миротворцами поговорит. Припёрся пьяный хиестер (в рваных штанах и с клавишами). Это тот самый.

Кларк Кармин прижал к груди скрипку.

Хотя музыканты различались по цвету волос, стати и чертам лиц, Кориолан заметил между этими двумя явное сходство. Братья, что ли?

– Пойдем со мной. Вдвоем мы вполне проживем, – взмолился Билли Бурый, однако Кларк Кармин остался непреклонен. – Ну и ладно! Вы мне тоже не нужны! Никто из вас! Сам прекрасно справляюсь.

К нему двинулись двое миротворцев. Один из тех, кто угощал Люси Грей самогоном, положил руку ему на плечо.

– Давай отсюда, парень. Представление окончено.

Тут миротворцы и шахтёры приняли боевые стойки. Кто-то выключил свет.

На миг все застыли, и наступил полный хаос. Кориолан получил кулаком по губам и тут же врезал в ответ. Он наносил удары наугад, стараясь никого близко не подпускать. Им овладела та же звериная ярость, что и на арене. В ушах раздался голос доктора Галл. «Вот тебе человечество в естественном состоянии! Ты увидел человеческую природу без прикрас». Да, такова человеческая природа без налета цивилизации, и он опять ее часть. Бьет куда попало руками и ногами, оскалив зубы в темноте.

– А почему ты никак не перестанешь путаться с этим неудачником? – не выдержал офицер. – Поверь мне, добром это не кончится.

– Ах, не лезьте не в свое дело! – резко бросила она.

Сноу видит Билли. Тот смотрит на него. Не выдаёт его не зная как отреагирует Люси и всё. Момент упустил. Не злиться на Корио от Сеяна.

Вчера, поддавшись романтическому порыву, он готов был поцеловать ее при всех, но теперь понял, что счастливо избежал шквала вопросов своих соседей по казарме и недовольных взглядов офицеров. Ведь тогда всплыла бы вся история – и принудительное вступление в ряды миротворцев, и жульничество в Голодных играх. Шептать через забор тоже не вариант: вдруг его заподозрят в сочувствии к повстанцам или даже в шпионаже? Нет, если уж встречаться, то у нее и тайно.

Бесит что думающие герои всегда плохие в таких книгах. Люси живёт в Шлаке у самого леса. Как Китнисс.

Владелица, женщина с раскрасневшимся лицом, не собиралась указывать дорогу тем, кто ничего не хочет у нее купить, поэтому Сеян обменял свою модную столичную жвачку на булку хлеба. Смягчившись, женщина вывела их на площадь и показала улицу, ведущую к Шлаку.

Мама Пита тоже суровпя была.

Единственными, кто радостно встретил двух незваных гостей, были мухи, накинувшиеся на разбитую губу Кориолана, и ему приходилось их постоянно прогонять. Под палящим солнцем лед в пакете начал таять, конденсат оставил мокрое пятно на штанине. Энтузиазм Кориолана тоже таял. Опьянение вчерашнего вечера, которое он испытал под воздействием спиртного и в ожидании встречи с любимой, теперь казалось бредовым сном.

– Пожалуй, это была плохая идея.

Он плелся и мечтал о своей койке в казарме, о жареной колбасе с картофелем на ужин. Наверно, герой-любовник из него не выйдет, ему больше по душе одиночество. Кориолан Сноу, герой-одиночка. Вот, к примеру, Билли Бурый – тот настоящий герой-любовник, от него буквально разит страстью. Не этого ли хочет Люси Грей? Страсть, музыка, выпивка, лунный свет и распутный юноша, который все это может дать. Зачем ей потный миротворец, который появится на пороге воскресным утром с разбитой губой и пакетом подтаявшего льда?

В будущем он кого-то точно найдёт. Внучка де не из воздуха возникла.

Сеян, Тигрис, друзья, учителя – все они заблуждаются на его счет. Кориолана интересует не любовь и не карьера, а возможность получить премию и сытную, спокойную должность чиновника, чтобы перекладывать бумаги с места на место и в свободное время ходить на чаепития. Какое разочарование испытал бы при виде сына Красс Ксанф Сноу!

Находят дом по ��есне малышки. Она защищала сестру от Билли. От Асерики оталась песня про Клементину. Люси репетирует ра луговине.

У Кориолана не было ни братьев, ни сестер, поэтому он не умел обращаться с маленькими детьми. Впрочем, его приятно поразило, как доверчиво Мод Беж прильнула к нему, сунув в руку свою прохладную ладошку.

– Значит, ты видела меня по телевизору?

– В тот самый вечер, когда пела Люси Грей. Погода была ясная, и Тэм Янтарь намотал на антенну много фольги. Обычно мы видим только помехи, но нам повезло, что у нас вообще есть телевизор, – пояснила Мод Беж. – В любом случае там и смотреть-то нечего, кроме дурацких новостей.

Как бы доктор Галл ни старалась увлечь людей Голодными играми, дистрикты, где практически ни у кого не было исправного телевизора, обречены наблюдать лишь за Жатвой, куда их сгоняют силой.

Кориолан взмахнул пакетом с подтаявшими кубиками.

– Все, что от него осталось.

– Вот Люси Грей обрадуется! Холодильник-то у нас есть, но морозилка давно сломалась, – сообщила Мод Беж. – Лед летом – это необычно, как цветы зимой. Большая редкость.

Кориолан согласился.

– Моя бабушка выращивает зимой розы. Знаешь, они пользуются бешеным успехом.

– Люси Грей сказала, что ты пахнешь розами, – вспомнила Мод Беж. – Они у вас по всему дому, что ли?

– Бабушка выращивает их на крыше, – уточнил Кориолан.

Они уже подошли к краю большого луга, спускающегося к лесу. В отличие от вытоптанного пустыря перед виселицей, здесь росла свежая высокая трава и яркие полевые цветы.

– Вон она и Шеймус. – Мод Беж указала на одинокую фигурку на камне.

Это тот камень! Не продавай он детей было бы его почти жаль из за этих тигрреров. У них ещё и коза есть.

Кориолан смутился.

– Я нормально выгляжу?

– Великолепно! Поверь, солдат, разбитая губа тебя только украшает, – заявил Сеян и повел Мод Беж обратно к дому.

Да. Песня и в самом деле про казнь Арло: где еще мог мертвец велеть своей любимой бежать? «Беги! Беги, Лил! Бе…» А все эти жуткие сойки-пересмешницы! Интересно, кого Люси Грей приглашает встретиться под деревом? Неужели Кориолана? Наверно, хочет спеть в следующую субботу, передать ему тайное послание при всех. Впрочем, он все равно не сможет прийти, ведь в такой час с базы никого не выпускают. Хотя ей это вряд ли известно.

Прямо комбо какое-то.

Ему непривысно идти по высокой траве. Место красивое, сам неой рценил.

Явно неудачное впоминая другую девушку и амбициозного парня.

Они постояли, с упоением глядя друг на друга, потом сошлись. Люси Грей обняла Кориолана, прильнув к нему всем телом, и пакет со льдом выскользнул из рук. Он заключил ее в объятия, вспоминая, как боялся за нее, за себя, как даже не мечтал о встрече с ней, потому что этот момент мог бы не наступить никогда.

Они сидели рядом, касаясь друг друга плечами, телами, бедрами, держались за руки и делились поочередно то историями, то ледяной водой. Люси Грей начала с открытия Игр, когда ей пришлось прятаться в тоннелях с умирающим от бешенства Джессапом.

– Мы переходили с места на места. Там настоящий лабиринт. Бедняге Джессапу с каждой минутой становилось все хуже и хуже. В первую ночь мы улеглись возле входа. Это ведь был ты, верно? Ты перенес Марка?

– Мы с Сеяном. Он пробрался на арену, чтобы… Даже не знаю зачем, наверное, хотел что-то кому-то доказать. Меня послали за ним, – объяснил Кориолан.

– Бобина убил ты? – тихо спросила она.

Кориолан кивнул.

– Другого выбора не было. К тому же трое других едва не убили меня.

Лицо ее потемнело.

– Знаю. Они громко хвастались, возвращаясь от турникетов. Я уж решила, что ты погиб. Мне стало ужасно страшно! Я дышать боялась, пока ты не прислал воду.

– Тогда ты понимаешь, каково пришлось мне, – сказал Кориолан. – Я только о тебе и думал!

– А я так крепко сжимала пудреницу, что на ладони отпечаталась роза.

Сноу понимает как мало был мог сделать.

Сначала Воуви, случайная жертва. Люси Грей подбросила бутылку с парой глотков воды и щепоткой порошка в тоннель, словно ее обронили, и Воуви не повезло. – Я хотела убрать Коралл. – Люси Грей заявила, что Риппер, в чью лужу она насыпала яд, заразился бешенством от Джессапа, когда тот плюнул ему в лицо в зоопарке. – Так что это убийство из милосердия. Я спасла его от страшных страданий. А в случае с Тричем это самозащита…

– Знаешь, я все поняла. Я спасла тебя от огня, ты спас меня от змей. Теперь мы несем ответственность за жизни друг друга!

– Правда?

– Конечно! Ты – мой, а я – твоя. Так предначертано звездами.

– Ну, тогда от этого никуда не деться. – Кориолан склонился и поцеловал ее, раскрасневшись от счастья. Он не верил в астрологию, зато верила она, и это служило достаточной гарантией ее преданности. В своей преданности он ничуть не сомневался. Если ему не понравилась ни одна девушка в Капитолии, то вряд ли у него возникнет соблазн в Дистрикте-12.

Вдруг он почувствовал странное прикосновение к шее. Обернувшись, Кориолан обнаружил Шеймус, пробующую его воротник.

– Привет! Могу ли я вам помочь, мэм?

Кладёт последниемнубики себе в рот и Сноу.

– Директор Хайботтом дал тебе денег?!

– Да, причем тайком. Извинился, что мне пришлось столько пережить, и сунул пачку в карман. Очень кстати! Пока шли Игры, наш ансамбль не выступал – ребята слишком переживали, что могут меня потерять. В любом случае за струны я заплачу, если Плюриб согласится помочь.

– Люси Грей, он опять не дает нам покоя!

– Вы впускали его в дом? – спросила Люси Грей, мигом сообразив, о ком речь.

– Нет. Сказал, что пришел за вещами. Мы их выбросили через заднюю дверь, – сообщила Барб Лазурь, неодобрительно скрестив руки на груди.

Бурый и Сеян подрудились. Рисовали схему базы миротворцев.

Билли Бурый схватил ее за запястье и притянул к себе.

– Куда же мне идти?

Не успел Кориолан вмешаться, как Люси Грей вонзила зубы в руку Билли Бурого, тот взвизгнул и выпустил ее. Кориолан шагнул вперед, готовый защищать.

– Это и есть твой новый дружок из Капитолия? Далеко же он забрался!

– Я все про тебя знаю. – На самом деле Кориолан блефовал, конечно.

Билли делает непличиные намёки.

И он удалился в жаркое утро. Люси Грей смотрела ему вслед, потирая запястье.

– Если хочешь сбежать, сейчас самое время.

– Вот еще! – отмахнулся Кориолан, хотя перепалка заставила его поволноваться.

– Он лжец и неудачник. Конечно, я флиртую со всеми. Работа у меня такая! Но того, на что он намекал, не было. – Люси Грей посмотрела в окно. – А даже если было, что с того? Если бы Мод Беж голодала, я пошла бы ради нее на все!

Кориолан вспомнил неприятный разговор с Тигрис и поскорее сменил тему.

– Иногда и на севере, – сказал Тэм Янтарь, и Кориолан понял, что впервые слышит его голос.

– В каком дистрикте? – спросил Кориолан.

– Ни в каком, – откликнулась Барб Лазурь. – До тех мест Капитолию нет никакого дела.

Кориолану стало за них неловко. Таких мест вообще нет! По крайней мере, теперь. Капитолий контролирует весь известный мир. На миг он представил людей в звериных шкурах, влачащих жалкое существование в пещерах. Не исключено… хотя подобная жизнь гораздо хуже, чем в дистриктах. Едва ли их можно считать людьми.

– Наверное, их переловили так же, как и нас в свое время, – заметил Кларк Кармин.

– Ты не упускаешь никогда и ничего! По школе помню. Исподтишка ведешь наблюдение, потом дожидаешься нужного момента и играешь свою роль.

– Я и сейчас это делаю, Сеян. Почему ты так увлеченно обсуждал с ним план базы? Кто он? Этот Билли на стороне повстанцев? – Сеян отвел взгляд, и Кориолан продолжил: – Какой у него интерес к капитолийской базе?

Сеян ствл информатором. Ему сказали будто семья той девушки беспокится. Сноу в шоке лн думал Сеян гуманные условия трибутам выбьет. Прхоже как Плинт-старшрц считает что дистрикты своё получили за войну. В первые годы возможно но дальше это явно подзатянулось. Нам так особо про причины что со Штатами стало не сказали.

– Мой отец тоже на это надеялся, но она сказала: «Проступки мальчиков несопоставимы. Неверная стратегия и государственная измена вещи разные. Сочувствовать повстанцам – преступно!» – В голосе Сеяна прозвучала горечь. – И тогда появился чек на новую лабораторию для ее переродков. Похоже, это был самый дорогой билет до Дистрикта-12 за всю его историю!

Кориолан присвистнул.

– И спортзал, и лаборатория?

– Говори, что хочешь, только я сделал для восстановления Капитолия больше, чем сам президент, – невесело пошутил Сеян. – Ты прав, Кориолан. Я опять сглупил! Теперь стану вести себя осторожнее, что бы ни ждало меня в будущем.

– В ближайшее время нас ждет жареная колбаса, – напомнил Кориолан.

Может, стоит написать ей сейчас, просто чтобы… чтобы… Он и сам не знал, на что рассчитывает. Впрочем, когда он станет более-менее достойным офицером, их пути могут опять пересечься. Написать ей не повредит. И так потеряно практически все. Худшее, что может случиться, – она ему не ответит.

Следует ли начать с извинения? Зачем? Доктор Галл и так знает, что ему стыдно не за попытку победить, а за то, что попался. Лучше вообще обойтись без извинений. Можно рассказать ей о своей жизни на базе, только это будет слишком банально. Особенно в свете тех высоких идей, которые они обсуждали. Непрерывный урок исключительно для его пользы. И тогда он понял. Урок нужно продолжить! На чем они остановились? Эссе про хаос, контроль и… что там за третий пункт? Вечно Кориолан о нем забывал. Ах да, договор. Тот самый общественный договор, подкрепленный мощью Капитолия. И он начал писать…

Уважаемая доктор Галл!

С нашей последней беседы столько всего произошло, но я каждый день извлекаю из нее уроки. Дистрикт-12 – отличная сцена, на которой разворачивается битва между хаосом и контролем, и в качестве миротворца я имею право на место в первом ряду.

Это напомнило мне о пребывании на арене. Одно дело – рассуждать о сущности человеческой природы отвлеченно, и совсем другое – когда в твое лицо врезается кулак. На этот раз я чувствовал себя более уверенно. Я не считаю, что к насилию склонны все мы, как утверждаете вы, однако точно знаю: выпустить зверя наружу очень легко, особенно в темноте. Интересно, сколько шахтеров отважились бы поднять руку на Капитолий при свете дня? Во время казни они лишь ворчали, но напасть не посмели.

Что ж, мне есть о чем подумать, пока заживает губа.

Кориолан добавил, что не ждет от нее ответа, и пожелал всего хорошего. Две странички. Коротко и ясно.

Ничего не ждёт. Со стороны зыучит как письмо будущего злодея.

Уже забывает геометрию.

На следующее утро, после преследовавших его всю ночь странных снов, в которых Кориолан разрывался между поцелуями с Люси Грей и кормежкой змеенышей доктора Галл, он записался на тест.

Внезапно люди доктора прилетят тоже птиц ловить. Идею Кориолана одобрили. Ему страшно встречаться с ней. Да и люди могут помнить его ошибку.

Она отодвинула ветку, и Кориолан увидел ничем не примечательное лицо с розовыми очками на носу. Он узнал ее сразу. Это она отругала его за то, что он потревожил птиц, когда метался по лаборатории в поисках выхода, после того как Клеменсия забилась в судорогах, заливаясь разноцветным гноем. Помнит ли его она? Кориолан еще больше сгорбился, прячась за спиной Улыбы и делая вид, что рассматривает свою ловушку.

Доктор Кей не оьратила внимания. В письме от миссис Плинт та просит беречь Сеяна. Сноу пассуждает что мальчик теперь взрослый и явно считает повстанцев хорошими. Назодит в его вещах лекарства в том жизме морфинг и фото с однокоассниками. Из второго, капитолийских нет.

Нашёл в папке с атиетастом кучу денег. Доллары ещё в ходу. Понимает что не от родителей. Мать винит их в несчастьях отец чеки выписывает. Он почти ре говорил с ними но уже составил портреты. Понимает что Сеян что-то затеял. Успевает не только вовремя всё положить но и ещё встретить тьваришей.

– Да уж, у нас на всех ни цента, – согласился Сеян.

Единственное, что Кориолан никогда не ставил под сомнение, – это честность Сеяна. Если на то пошло, лучше бы ее было поменьше. Но сейчас он столкнулся с наглой ложью, прозвучавшей совершенно правдиво. Значит, теперь ни единому слову Плинта верить нельзя!

Кориолан любит тесты.

– Пройдешь! – заверил его Сеян. – Ты этого заслуживаешь!

Такой участливый. Такой двуличный. Такой безрассудный. Как мотылек на огонь. Кориолан вздрогнул, вспомнив письмо Плюриба. Разве не эти слова бормотал директор Хайботтом после ссоры с отцом Кориолана много лет назад? Почти. Он использовал множественное число.

После обеда Кориолан впервые вышел в караул к авиационному ангару в дальнем конце базы. Его поставили в пару со старым воякой, который велел ему быть начеку и тут же задремал.

Стоять скучно. Ревнует Люси к Билли вспоминая что взаперти было спокойней. Эх ты будущий абьюзер.

– Ну, что скажете о дистриктах теперь, рядовой Сноу?

Он попался, как птичка. Как трибуты в зоопарке. Бежать сломя голову в лес было глупо. Кориолан вспомнил совет, который дала ему Люси Грей в обезьяннике. «Лови момент!»

Он развернулся с улыбкой в достаточной степени застенчивой, чтобы признать: ты меня поймала, но в то же время достаточно беззаботной, чтобы показать: мне все равно.

– Знаете, доктор, здесь я за один день узнал о Панеме больше, чем за тринадцать лет учебы в школе.

– Я его возглавляла, – с многозначительным видом сообщила доктор Кей.

Крупный публичный провал. Кориолан воспрял духом. Он опозорился всего лишь в Голодных играх, а не на войне, охватившей всю страну. Пожалуй, если удастся произвести хорошее впечатление, она ему посочувствует и даст доктору Галл благоприятный отчет.

– Знаете, я никогда не мог понять, как именно это работает. – Не только не мог, даже не пытался. – Птицы записывали разговоры, но как же вы их контролировали?

– Сойки-говоруны обучены реагировать на звуковые команды. Если повезет, то сейчас сам увидишь. – Доктор Кей достала из кармана небольшое прямоугольное устройство с цветными кнопками. Надписи на них стерлись от времени. Она присела рядом с ловушкой и посмотрела на птицу с такой нежностью, которая вряд ли пристала ученому, отметил про себя Кориолан. – Разве не красавчик?

– Конечно! – Кориолан постарался придать голосу убедительности.

– Итак, эта болтовня – его обычная, так сказать, речь. Он может подражать другим птицам или нам. Сейчас он на нейтралке.

– На нейтралке? – переспросил Кориолан.

– На нейтралке? – раздался из птичьего клюва голос Кориолана. – На нейтралке ?

«Как жутко слышать свой голос от птицы», – подумал он.

– Еще бы, – кивнула доктор Кей. – Когда он на нейтралке, то с легкостью переключается на посторонние звуки. На другой голос или на птичью трель – что понравится больше. Для подслушивания его нужно перевести в режим записи. Скрестим пальцы! – Она нажала еще одну кнопку на пульте.

Кориолан ничего не услышал:

– О нет! Похоже, не сработало.

Доктор Кей улыбнулась.

– Погоди расстраиваться. Командные звуки не слышны людям, зато птицы их мигом воспринимают. Заметил, как он притих?

Говорун умолк. Он прыгал по клетке, с��лонял голову набок, что-то клевал – словом, вел себя как обычно, только молчал.

– Действует? – спросил Кориолан.

– Увидим. – Доктор Кей нажала другую кнопку, и птица зачирикала. – Снова нейтралка. Теперь давай послушаем, что он запомнил. – Она нажала третью кнопку.

После короткой паузы птица заговорила:

– О нет! Похоже, не сработало.

– Действует?

– Увидим.

Точная копия! Нет, не совсем. Ни шелеста ветвей, ни жужжания насекомых, ни пения других птиц не записалось. Лишь чистый звук человеческих голосов.

– Вот это да! – ахнул Кориолан. – И долго они так могут?

– В лучшем случае примерно час, – сообщила доктор Кей. – Сперва они ищут лесные участки, потом летят на шум человеческих голосов. Мы выпускали их в режиме записи, затем привлекали обратно на базу с помощью специального сигнала и анализировали полученную информацию.

Никто не знает как раскрылся секрет. Возможно птицы были слишком активны. Возможно был шпион. Доктор отпустила их на нейтралке, немыми было бы жестоко.

ю. Судя по наблюдениям последних дней, копировать речь они неспособны, зато музыку повторяют гораздо лучше, чем их матери. Спой что-нибудь!

В репертуаре Кориолана была всего одна песня.

Алмаз Панема,

Город великий,

Ты блистаешь на все времена.

Сойка-пересмешница склонила голову набок и запела. Точная копия мелодии, только без слов, и голос звучал странно – наполовину человеческий, наполовину птичий. Несколько других соек, находившихся неподалеку, подхватили ее и вплели в единое гармоническое полотно, напомнившее Кориолану старые песни в исполнении ансамбля Люси Грей.

– Их всех надо убить! – Слова сорвались с губ прежде, чем он успел взять себя в руки.

– Убить?! Зачем? – удивилась доктор Кей.

– Они ведь не природного происхождения! – попытался вывернуться Кориолан, опрометчиво вышедший из роли любителя птиц. – Чтобы не навредили другим видам.

Кориолан согласился, что сойки, вероятно, безвредны. Не ему)

однако сойки-пересмешницы вызывали отвращение. Он не доверял этому стихийно возникшему виду. Природа сорвалась с цепи! Они должны умереть, и чем скорее, тем лучше.

Блоха из дистрикта что Рута. Любит птиц. Грустит что птицы снова в лаборатории. Коироан считает в клетке ьезопаснее.

Девочка обещает ему песню. Хотя он секрет.

– Неужели ты всегда говоришь то, что думаешь, Кориолан Сноу? – воскликнула она с недоумением.

А как иначе? Кориолан всегда говорил то, что думает. В разумных пределах, конечно. Без нужды он язык не распускал. Что она имеет в виду? Видимо, его соображения насчет Капитолия, Голодных игр, дистриктов. Честно говоря, Кориолан по большей части поддерживал действия правительства, остальное же его не касалось. Если понадобится, он скажет правду. Или нет? Сможет ли он открыто выступить против Капитолия, как Сеян, если это будет иметь серьезные последствия? Ответа на вопрос Кориолан не знал, и ему стало неприятно.

– Конечно. По-моему, всегда нужно говорить то, что думаешь.

– Мой папа считал так же – и ушел из жизни с таким количеством пуль в груди, что мне пальцев не хватило их сосчитать, – заметила Люси Грей.

У Сноу снайпер-повстанец.

Сноу налегает на алкоголь. Пьяный он добрый! Даже подпевает раз все кругом такие. Он боиться свой голос подавать. Уже забыл почему поругался. Все участники ансабля названы в честь баллад.

На самом деле баллада очень старая, и ее написал некий Вордсворт. Мы немножко поменяли слова, чтобы стало понятнее, но слушать все равно нужно внимательно. – Она прижала пальчик к губам, и зрители притихли.

Кориолан встряхнул головой, пытаясь сосредоточиться. Если это песня про Люси Грей, то нельзя пропустить ничего, чтобы завтра сказать Мод Беж что-нибудь хорошее.

Мод Беж кивнула Люси Грей и затянула грустным голоском:

Часто я слышала про Люси Грей,

И вот, по дебрям глухим бродя,

Встретила я в свете первых лучей

Одинокое это дитя.

Не знала Люси ни подруг, ни друзей,

Бедняжка жила в горном краю.

Милей создания нет и добрей,

Честное слово даю!

Так это история с привидениями! Тьфу ты! Что за чушь? Придется полюбить ее к тому времени, как он встретится с музыкантами. Кому вообще пришло в голову назвать ребенка в честь девочки-призрака? Впрочем, если девочка стала призраком, то куда подевалось тело? Вероятно, Люси Грей устала от своих нерадивых родителей, которые посылают ее шляться по метели, и сбежала. Почему же она так и не выросла? Кориолан не мог понять дурацкую песню, да и выпитый самогон этому не способствовал. Однажды Ливия Кардью высмеяла его перед всем классом за то, что он не понял смысл стихотворения.

Сын военного. Может родители сами спровожили дочь а потом передумали, но она сбросилась с моста?

#краткий пересказ #баллада

0 notes