Tumgik
nysmef · 4 years
Text
Премьера вебкомикса!
M. A. D. E. Elements выходит уже СОВСЕМ СКОРО! Погрузитесь в мир, полный приключений!
Стать Доном - https://vk.com/nysmef
Tumblr media
2 notes · View notes
nysmef · 4 years
Text
Webcomic Premiere!
M. A. D. E. Elements is ON IT'S WAY! Adventures start in September!
Tumblr media
0 notes
nysmef · 4 years
Text
Meet the Characters!
Tumblr media Tumblr media Tumblr media Tumblr media
2 notes · View notes
nysmef · 4 years
Text
Знакомьтесь с персонажами!
Tumblr media Tumblr media Tumblr media Tumblr media
0 notes
nysmef · 4 years
Text
M. A. D. E. Elements Webcomic Announcement / Анонс
Diego Carlos, the 15 yo, discovers he has extraordinary powers. With the help of his friends, Matt, Emma, ​​and Al, he has to figure out how to use them, save NYC, The US and the rest of the world from the imminent threat. Follow @nysmef​ or https://twitter.com/dcarlos_ny to learn more!
15-летний Диего Карлос обнаруживает, что обладает необычайными способностями. С помощью своих друзей, Мэтта, Эммы и Ала, он должен выяснить, как ими пользоваться, чтобы спасти Нью-Йорк, США и остальной мир от неминуемой угрозы. Подпишитесь, чтобы узнать больше -  @nysmef​ or https://twitter.com/dcarlos_ny
Tumblr media
2 notes · View notes
nysmef · 4 years
Text
Адские подкаты 🔥
Tumblr media Tumblr media
8 notes · View notes
nysmef · 4 years
Photo
Tumblr media
Badass Witch
16 notes · View notes
nysmef · 4 years
Text
HOW TO SELF ISOLATE
Tumblr media Tumblr media Tumblr media Tumblr media Tumblr media
More posts - https://www.instagram.com/dcarlos_ny/
0 notes
nysmef · 4 years
Photo
Tumblr media
revived my blog just to post these buns
23 notes · View notes
nysmef · 5 years
Text
Выпускной
Сегодняшний вечер обещал стать особенным. Уже сейчас он был удивительно звездным для вечно засвеченного Нью-Йорка, по-июньски теплым и приятно интригующим, а ведь основное веселье даже не успело начаться. Сегодняшний вечер – выпускной для четвертого курса факультета менеджмента NYSMEF. Долгожданный и волнительный.
Ставя фордик на ручник, Диего оценил свой зализанный и приведенный, если не к совершенству, то к его наиболее близкому подобию, вид в зеркале заднего вида. Парень по ту сторону с уложенными набок светлыми волосами и горящими в предвкушении янтарными глазами бодро подмигнул ему и поправил темно-синюю бабочку, пару дней назад подаренную ему на выпуск любящей матерью.
– Ты готова? – спросил Диего у Людмилы, сидящей сбоку от него. После инцидента на Рождество, полгода назад, она, на удивление, не побоялась сесть в машину, даже зная, какой он водитель.
– Хороший, – сказала она по этому поводу перед выездом, когда он, заливаясь краской, назвал себя неумехой и в последний момент решил поехать на метро. – Замечательный водитель, лучший из тех, что встречались в моей жизни. Намного лучше меня самой. Будь я в тот день за рулем, никто из нас не стоял бы здесь и не обсуждал твое бесспорное мастерство. Тем более, раз уж на то пошло, я скорее доверю свою жизнь тебе, нежели какому-то машинисту вагона метро.
После этих слов Диего чуть не расплакался в три ручья, но сдержался и просто крепко-крепко обнял мать. Впереди еще будет повод для того, чтобы основательно прослезиться.
Подав Людмиле руку, Диего помог ей вылезти из фордика. Та оттряхнула свое старое, но до сих пор сохранившее красоту и элегантность платье-чехол и, взяв сына под руку, мелкой поступью зашагала к «Виктори».
Кафе, ставшее неофициальным филиалом колледжа, жило, веселилось и праздновало. В особом русле, так как праздник этот был значимым исключительно для студентов-четверокурсников, их родных и друзей, которыми оно и было наводнено. Даже у входа, не проходя в зал, были слышны возбужденные переговоры на повышенных тонах, пронзительный смех и грохот слишком громкой для того, чтобы быть фоновой, музыки.
– Ваш пригласительный, пожалуйста, – произнесла девушка на входе в фирменной футболке NYSMEF. Похоже, волонтерка с младших курсов. Без лишних слов Диего передал ей свой пригласительный, а девушка взамен выдала ему сложенную вчетверо мантию выпускника с колледжской нашивкой и квадратную шапочку-конфедератку с кисточкой.
– Выглядишь замечательно! –воскликнула Людмила, когда тот переоделся, и так растрогалась, что, хлюпая носом, заключила растерявшегося сына в объятия. – Как самый настоящий выпускник!
– Потому что я и есть выпускник, мам, – рассмеялся тот, – надеюсь, тебя это известие не слишком шокировало.
– Даже и не знаю... – утирая выступившие раньше времени слезы, произнесла Людмила. – Ты уже такой взрослый, уже давно не ребенок... Не могу поверить, будто вчера ты вовсю игрался с плюшевым щенком и боялся тени, думая, что это призрак, – на этих словах Диего заметно смутился и, воровато оглядевшись по сторонам, шикнул: «Мама!», – а теперь оканчиваешь колледж... Я так тобой горжусь!
– Я тоже тобой очень горжусь! – внезапно заявил он. – Если бы не ты, меня бы здесь сегодня не было. Только благодаря твоим стараниям я дошел до конца, так что ты заслуживаешь этого праздника не меньше моего. Спасибо тебе большое.
Снова пустив слезу, Людмила обхватила руку сына и прижалась к нему. В обнимку они дошли до первого относительно свободного столика, за которым сидели Алексей и Ната.
– Привет, вы не будете против, если мы сюда сядем? – просил Диего. – А то остальные, я смотрю, уже заняты.
Он оглянулся на уставленный столиками зал. Тут и там раздавались голоса, яркие, звонкие, счастливые, полные радости и надежд на светлое будущее их обладателей. Вот, например, в непосредственной близости от сцены, на которой уже суетился звуковик, настраивая и проверяя аппаратуру, расположилось семейство Торн. Все в парадных одеждах, они кажутся той самой семьей с обложки, смеющейся, улыбающейся и поддерживающей своих членов. Было видно, как миссис Торн, приверженица порядка во всем, пытается поправить маленькой Поузи воротничок ее пышного платьица в крупный горошек. Как Эмма, прикрывая рот ладонью, хихикает с попыток младшей сестры увернуться от юрких рук матери, которая во все горло кричит о том, что она уже взрослая и это ее позорит. Как мистер Торн, добродушный мужчина в роговых очках, активно обсуждает что-то с Мэттом Лемье, затесавшимся в их ряды. Сам Мэтт, впрочем, пусть и охотно поддерживал разговор – Диего догадывался, что он же его и начал, – выглядел неуловимо грустным. На этом празднике жизни его потускневшие стальные глаза диссонировали с общим положительным настроем и оттого фонили так сильно, что хотелось сию секунду узнать, что стряслось, и заранее утешить. На всякий случай.
– Конечно, в чем вопрос! – радушно откликнулся Алексей. Ната, взглянув на Диего, только хмыкнула, зато, переведя взгляд на Людмилу, расплылась в улыбке.
– Здравствуйте!* – поприветствовала она ее по-русски. Это слово, одно из немногих, Диего было хорошо знакомо.
– Привет, Наташа, давно мы с тобой не виделись,* – улыбнулась ей в ответ Людмила. Алексей раскрыл рот от удивления.
– Твоя мать русская? – спросил он Диего на ухо, пока Ната и Людмила вели б��седу на одном из его родных языков, который за четыре года пребывания в Америке успел слегка подзабыться.
– Нет, не совсем, – пожевал губами Диего. – Это долгая история, но русский она знает.
В этот момент из колонок раздалась торжественная мелодия и разнеслась по до отвалу наполнившемуся залу. Все присутствовавшие моментально перестали громогласно обсуждать насущные темы и повернули головы к сцене, на которой уже показался ректор NYSMEF. Сияющий, как медный пятак, Лонг-Райт подошел к заранее выставленному микрофону и, взявшись за лацканы сшитого на заказ пиджака, произнес:
– Добрый вечер, дамы и господа, леди и джентльмены, выпускники и их достопочтенные родители, сегодняшний день для всех нас является воистину знаменательным. Наши вчерашние студенты, ваши дочери и сыновья, готовятся вступить в новый, неизведанный мир. Мир, полный возможностей и путей для самореализации. Мир, где новые перспективы открыты и доступны для каждого. Мир, который они, я знаю это, изменят к лучшему, потому что все необходимое для этой благой цели у них есть. Наш прекрасный колледж, ставший, я искренне на это надеюсь, за последние четыре года вашим вторым домом, обозначает перед собой задачу не только дать вам необходимые для вашей квалификации знания, но и вдохновить, мотивировать каждого из вас двигаться дальше, не останавливаться, не унывать, не опускать руки, даже когда кажется, что все пути испробованы, а результата нет. Это не так, и за время, проведенное в NYSMEF, каждый из вас столкнулся с тем, что на любую, казалось, нерешаемую задачу найдется решение, на любой каверзный вопрос – ответ, а на любой тупиковый проект – правильная команда с передовыми идеями. Вы – будущее нашего колледжа, нашей страны, нашего мира. Того самого, что вы непременно измените к лучшему.
«Виктори» тотчас наполнилось овациями. Раскрасневшийся от собственного эмоционального выступления, Лонг-Райт раскланялся на все стороны и горделиво удалился со сцены. Сменила его мисс Лотери, одетая в шикарный темно-красный костюм. Позади нее стоял стол, который запыхавшийся звуковик выставил во время речи Лонг-Райта, с внушительной стопкой дипломов.
– Давайте еще раз поблагодарим аплодисментами нашего незаменимого ректора, мистера Лонг-Райта, за воодушевляющее выступление, – начала она. – В этом году администрация NYSMEF и преподавательский состав решили, что мы не хотим особенно грузить наших дорогих выпускников официальной частью, так что, дорогие студенты, примите мое скромное поздравление с тем, что большая часть вашего потока успешно добралась до финальной точки обучения. Лично мне было приятно с вами работать, – она, и это не могло быть совпадением или случайностью при таком количестве людей, посмотрела прямо на Диего. На лице преподавательницы проскочила тень мимолетной улыбки. – Надеюсь, что и вы по большей части наслаждались учебой... ну или хотя бы тайно не желали удушить меня или кого-то из моих коллег.
По залу прошелся смех. Хмыкнув, Алексей ткнул Диего под ребра и с заговорщицким видом кивнул в сторону сидящего за столом для преподавателей Джексона.
– В общем, не буду больше тянуть, настало время для наиболее ожидаемого момента дня, – она опустила взгляд на планшетку. – Для торжественного вручения аттестата и бакалаврского диплома об успешном окончании обучения по направлениям «Маркетинг» и «Международный бизнес» на сцену приглашается...
Список был по-настоящему длинным. Диего, как и Алексей с Натой, искренне порадовался, что в этом году официоз сократили, иначе вручение вкупе с речами длилось бы не один час. Переговариваясь с ребятами и ужасно волнуясь, Диего не сразу услышал собственные имя и фамилию. Лишь почувствовав, как под столом его пинает Ната, трясет за плечо Алексей и тянет за рукав мантии Людмила, он пришел в себя, подпрыгнул со стула и бегом рванул к сцене.
– Извините, я задумался и не сразу услышал... – пролепетал в свое оправдание он, но мисс Лотери только вновь едва заметно улыбнулась и протянула руку.
– Поздравляю вас, Диего, – тот протянул свою в ответ. – Я нисколько не сомневалась в том, что однажды мы с вами встретимся на этой сцене, и именно мне выпадет честь вручить вам ваш диплом, – она хитро прищурилась. – А потому приложила все усилия, чтобы так все и случилось. Желаю и вам никогда не отступать от задуманного.
А следующее ее действие и вовсе выбило обескураженного Диего из колеи; мисс Лотери задорно подмигнула.
– Спасибо... – только и осмелился пробормотать он, после чего сошел со сцены на ватных ногах и побрел к ликующим, словно это их личная победа, друзьям.
Список подходил к концу, а ряды оставшихся без аттестата студентов редели, когда внезапно послышался хлопок двери, а чуть позже и четкий стук каблуков чьих-то туфель. Внезапно прерванная церемония не спешила возобновляться, все, затаив дыхание, следили за только что вошедшим гостем, справедливо приковавшем к своей, далеко не скромной персоне внимание. Мужчина, вошедший в зал, был высок и строен. Его темные волосы ложились в строгий зачес и ни один волос не выбивался из него. Матово-черный, не отсвечивающий костюм казался чистой тьмой, каким-то образом превращенной в ткань, и лишь брошь в виде золотого креста с изумрудом посередине выделялась в искусственном свете прожекторов. Те самые туфли, что выдали присутствие мужчины, сияли безупречно начищенными носками. Даже лучащийся самодовольствием Лонг-Райт по сравнению с этими туфлями как-то отошел на второй план. Своим цепким, анализирующим взором оглядев помещение, гость остановился на той его части, где стоял столик, за которым уместилась семья Торн и Мэтт, который, безошибочно угадав направление взгляда мужчины, поднялся на ноги. Какое-то время они смотрели друг на друга, пока мужчина, опираясь на трость, украшенную набалдашником в виде головы орла и прихрамывая, не подошел к Мэтту почти вплотную. Сейчас, когда они стояли друг напротив друга, невозможно было не отметить их поразительное сходство.  
– Мэттью, мальчик мой, – глубоким баритоном строго, но не так холодно, как обычно, проговорил мужчина по-французски, – ты Лемье, что всегда означало непревзойденное мастерство, благородство манер и истинное превосходство тех, кому уготована честь носить эту фамилию. Сегодня я в очередной раз убеждаюсь, что ты достойный представитель нашего древнего и уважаемого рода. Я горжусь тобой, сын.*
Происходящее вызвало у всех присутствующих разную реакцию: у кого-то протяжный вздох, у кого-то стон умиления, а у кого-то самые настоящие бурные аплодисменты, как, например, у Диего, который сразу понял, что перед ним сам Жан Этьенн Лемье, вопреки всем ожиданиям таки соблаговоливший посетить выпускной сына.
– Здравствуй, Диего, – внезапно послышалось сбоку. Рядом села хорошо знакомая ему женщина в шикарном вечернем платье с забранными в высокую прическу черными волосами и выкрашенными в красный губами, растянувшимися в хитрющую улыбку. – Ты просто не представляешь, как тяжело было уговорить Жана прийти сюда. Он все отмахивался, что у него куча работы, и Мэтт прекрасно об этом осведомлен. Я бы проиграла в этой битве, если бы не сказала, что в случае отсутствия он пропустит нечто очень важное. Не поверишь, но столь примитивная приманка сработала. Надеюсь, Мэтт рад его видеть, иначе все труды насмарку.
– Конечно, он рад его видеть! – полушепотом обнадежил ее Диего. – Мы с ним даже спорили, придет его отец или нет. Мы с Эммой говорили, что да, а Мэтт отрицал даже возможность этого. Говорил, было бы классно, но не в этой вселенной... – он на секунду замолчал, утавившись себе под ноги. – А это правда? Ну, то, что вы сказали про нечто важное?
Верджи закинула ногу на ногу.
– Правда, не переживай. Окажись это враньем, гнев Жана никому было бы не унять, – она прикрыла густо подведенные глаза. – «Такой милый, когда злится» – это не про него. Здесь, пожалуй, больше уместно «спасайся, кто может».
Тем временем церемония подходила к логическому завершению. По приглашению мисс Лотери все выпускники снова поднимались на сцену для совместной фотографии. Последней в их студенческой жизни. Каким-то образом оказавшись во втором ряду из пяти, Диего никак не ожидал, что вокруг не обнаружится никого из друзей. Даже Ната и Алексей потерялись в толпе и теперь, насколько можно было видеть, находились на два ряда выше. Там же расположились и остальные ребята из их компании.
– Что ж, все встали на свои места, да? Отлично! – заключил приглашенный фотограф, не успел Диего предпринять хоть что-то. – Скажите «сыр»!
– Сы-ы-ыр! – донеслось со всех сторон.
– Подождите! – словно наперекор заорал Диего. Все разом уставились на него. – В смысле, я тут своим видом весь второй ряд порчу. Дайте мне секунду, и я переберусь на четвертый, там мне самое место, – и он под недовольное бормотание сокурсников, шагнул на две ступени выше. – Вот теперь можно!
– Спасибо, что разрешил, о великий Диего Карлос, – съязвил стоявший в первом ряду Эрни Макмиллан, но Диего его высказывания не услышал. Он, широко и беззаботно улыбался прямо в камеру, обхватывая Эмму и Мэтта за плечи, незаметно ставя последнему рожки. А через мгновение с оглушающим возгласом «Ура!» в воздух полетели сорванные с голов конфедератки. В последствии Диего не раз в самые тяжелые годы жизни возвращался к этому моменту, ставшему одним из самых приятных, теплых и жизнеутверждающих воспоминаний, настоящей отдушиной.
Сейчас же Диего предстояло одно очень важное дело, которое, впрочем, пугало его до мурашек и которое он изо всех сил пытался отсрочить, слушая болтовню вокруг.
– Это просто невероятно, – восторженно вещала Эмма, неверяще смотря в свой аттестат. – У меня идеальная успеваемость и стопроцентные результаты экзаменов! И это при том, что мне казалось, что я определенно завалила статистику и экономическую теорию. Поверить не могу...
– А я могу, – встрял Мэтт, взяв стакан с соком со стола, недавно пополнившегося прохладительными напитками. – Ты всегда схватывала все на лету. А вот я оплошал. Моя GPA была бы идеальна, если бы не заниженная оценка по теории игр, которую я почти полностью пропустил на третьем курсе.
– К сожалению, мистер Лемье, к сожалению, – послышался голос Джексона за спиной. – Мне очень не хотелось этого делать, но ваша успеваемость в первом семестре третьего курса оставляла делать лучшего. Так что, по-моему, это заслуженная оценка, пусть мы все и ожидали от вас не менее превосходных результатов, нежели от мисс Торн.
– Вы абсолютно правы, профессор, – кивнул Мэтт. – Я не заслужил ста процентов по вашему предмету, так как не наработал на них, и это целиком и полностью моя вина. Если бы дело касалось LMX, то убытки могли бы быть колоссальными. Вы подступили крайне разумно, что не пошли у меня на поводу.
Джексон от удивления даже чересчур сильно одернул края своей извечной шелковой жилеточки.
– Спасибо, мистер Лемье, – погодя сказал он, – вот бы все студенты были такими же ответственными, – а чуть позже много тише, будто по большому секрету, добавил: – Думаю, мне будет не хватать вас на моих лекциях.
Диего же в свой аттестат так и не посмотрел, сразу же передав его матери. Он бы очень хотел, чтобы она первая увидела его успехи и неудачи. Он видел в этом некий символизм и дань уважения за все потраченные на него средства, нервы и время. Сам он радовался чужим достижениям, параллельно думая, что сейчас самое лучшее время, чтобы воплотить его рискованный, но такой необходимый план. Он ведь обещал Мэтту сделать все, что в его силах. Больше такого шанса не подвернется.
– М-м, я отойду на минутку... По нужде, – смущенно пролепетал Диего и, получив от обоих кивки, двинулся прочь. Главное, чтобы Мэтт не увидел, что он собирается делать на самом деле, а для этого нужно обеспечить себе прикрытие. Глаз его зацепился за танцевавшую в одиночестве Би. Мэй, что странно, по близости не наблюдалось, и Диего решил узнать, почему.
– Она разговаривает с родителями на улице, здесь слишком шумно. Потом будет моя очередь, но пока я могу немного развлечься. А ты что-то хотел?
– Да, это как раз займет пару минут, поможешь?
– Конечно, – закивала Би так сильно, что ее короткие волосы, заколотые большой заколкой, упали на лоб. – Что надо сделать?
– Просто отвлечь Мэтта и Эмму. Не важно как. Говори с ними, о чем хочешь, танцуй, шути и смейся, но ни за что не говори им, что я собрался говорить с Жаном Этьенном, поняла?
– О да, я поняла, – Би показала большой палец. – Я все сделаю, не беспокойся.
И на этом они разминулись. Би вприпрыжку побежала к Мэтту с Эммой, а Диего, уверенно чеканя шаг, направился к старшему Лемье.
– Здравствуйте, сэр, – набрав в грудь побольше воздуха, как можно четче и громче произнес он, – вы меня не знаете, хотя, может, Мэтт и рассказывал вам обо мне, но мы с ним очень хорошие друзья. Я бы даже сказал – лучшие. И меня кое-что волнует...
Диего улыбнулся самой доброжелательной из своих улыбок. Жан Этьенн же продолжал неподвижно и безмолвно сидеть на стуле, казавшемся слишком маленьким и нелепым для человека такого уровня, и исподлобья наблюдать за нелепыми попытками Диего вывести его на диалог. Тому было ужасно неудобно. Неудобно и страшно, потому что, как бы ни хотелось отвести от властного взгляда Лемье глаза, сделать этого не получалось. Его зеленые, контрастирующие с изумрудом на брошке глаза гипнотизировали, приковывали к себе, не давали сделать даже лишнего вдоха.
В этот же момент Би наконец добралась до Мэтта и Эммы и до невозможности наигранно воскликнула:
– Какой чудесный сегодня день, не находите? Настолько чудесный, что вам совершенно не стоит волноваться о Диего.
Сделать что-то более подозрительное было просто-напросто невозможно, так что заподозрившие неладное ребята тут же обернулись, несмотря на протесты проговорившейся Би.
– Диего! – крикнул Мэтт, дернувшись в его сторону, но почувствовал сопротивление. – Пусти Эмма, я должен его остановить, что бы он ни задумал.
– Нет, не должен, – успокоила его та. – Не должен до тех пор, пока все не пойдет плохо. Уверена, он знает, что делает.
Однако сам Диего едва не задыхался от страха и ощущения собственной бестолковости. Может быть, если бы он слышал слова подруги, ему стало бы легче, но, к сожалению, она стояла слишком далеко, чтобы что-то услышать.
– В общем, сэр, – Диего сглотнул, – я хотел сказать, что... Что меня волнует Мэтт... Видите ли, он... Он очень беспокоится о том, что вы думаете по поводу него, он всегда очень нервничает, когда разговор заходит о вас и вашей семье, потому что каждый раз боится вас разочаровать, сэр, при том, что, клянусь, он делает все, что в его силах, а потому я бы очень хотел попросить вас кое о чем...
Диего буквально чувствовал, как Жан Этьенн ввинчивает его взглядом в пол. Сжав кулаки, парень собрал всю смелость, что у него была, и выдал:
– Пожалуйста, мистер Лемье, дайте Мэтту шанс прожить свою жизнь. Не в том смысле, что вы ему мешаете или что-то вроде того, но он... Он мог бы волноваться чуть меньше. Я, Эмма, остальные студенты и профессора, мы все всегда готовы прийти к нему на помощь. Вам нет нужды постоянно переживать за сына, поверьте, он под надежной защитой.
Гляделки между Диего и Жаном Этьенном продолжались с добрую минуту, пока первый не выдержал и не задал финальный вопрос:
– Вы согласны дать Мэтту чуть больше свободы? Пожалуйста. Я и все мы были бы вам крайне благодарны.
Он ожидал самого худшего: что сейчас Жан Этьенн разозлится, окончательно запретит сыну общаться с кем-либо, кроме себя и Верджи, а Диего навсегда попадет в немилость к их семье, но вместо этого старший Лемье просто кивнул. Кивнул. И все.
– Спасибо, сэр, спасибо вам большое! – вне себя от радости воскликнул Диего. Хотелось вопить во все горло, однако, правила приличия подобного не позволяли, поэтому он поспешил объясниться друзьям, все-таки заметившим его отсутствие и тревожно наблюдавшим за ним издалека. – У меня все получилось! Все получилось, Мэтт, твой отец пообещал, что оставит тебя в покое! Ну, хотя бы немного, но и это уже хорошо, ведь он не будет контролировать каждый твой шаг.
Диего выжидательно уставился на Мэтта. Тот впервые выглядел настолько обескураженным. Джон Рой и то не вызывал у него такого замешательства.
– Не может быть... – по слогам произнес он. – Ты шутишь, да? Это розыгрыш, я понял.
– Нет, не розыгрыш, – рассмеялся Диего. – Все взаправду. Твой строгий отец не только не отмахнулся от меня, но прислушался. Да, я тоже в шоке.
Мэтт, наконец сполна осознав смысл сказанного, провел ладонью по волосам, медленно выдохнул и блаженно улыбнулся.
– Спасибо, – одними губами прошептал он, – ты не представляешь, как много это для меня значит.
– Я обещал сделать все, что в моих силах, и я сделал.
– Спасибо, – повторил Мэтт, потихоньку начавший приходить в себя. – Мы с Эммой тоже кое-что тебе обещали. Сюрприз на выпуск, помнишь?
– Поездка к Ниагарскому водопаду.
– Нет, не совсем, – хитро усмехнулся Мэтт, – водопад – это только первая часть сюрприза. Вторая будет через три, две, одну...
Тут же со сцены, на которую вынесли музыкальные инструменты, послышался до боли знакомый голос, заставивший сердце Диего пропустить удар.
– Привет, NYSMEF! – в самый ее центр с микрофоном в руке и перекинутой через плечо гитарой вышел Ал, помахавший закричавшему в ответ залу. – Как дела, как настроение? Хотя можете не отвечать, я и так знаю, что все окрутительно! Я прав или не прав? Руки вверх, если прав, вон из зала, если нет! Шучу!
Последнюю фразу он добавил, заприметив крайне выразительный взгляд нахмурившегося Джексона.
– От всего моего сердца бывшего студента поздравляю вас с окончанием этих адских мук и началом жизни, полной мук намного более адских! Ладно-ладно, не смотрите на меня так, профессор, на самом деле вы все тут крутые как вареные яйца и умные как Мэттью Лемье, который, кстати, круче и умнее, чем кажется, и вот здесь я серьезно, шутки кончились. Встречайте на сцене: Мэттью Лемье и группа Al Stars, прибывшая прямиком из солнечной Калифорнии, с хитом, лидирующим в студенческих чартах уже какую сотню лет – Gaudeamus. Готовьтесь визжать, прыгать и плакать от восторга, вдарим роком по этим стенам!
Диего на самом деле едва сдерживался, чтобы не начать сходить с ума, как на концерте Wandy несколько лет назад, потому что такого чистого, концентрированного счастья он давно не испытывал.
– Это было невероятно! – чуть позже восхищался он, явно перебарщивая с эмоциями, но какая к черту разница, когда его мечта сбылась – он наконец-то встретился с Алом, а M. A. D. E. снова в полном составе, как и раньше! – Вы оба были просто невероятны... Но как? Как вы могли образовать группу, ничего мне не сказав?
– Не-ет, Ди, ты все неправильно понял, – замахал руками Ал. – Группу создал я, где-то полгода назад. Эти парни, – он указал на пожиравших закуски басиста и ударника, – мои кореша, никому не нужные музыканты улиц, которых я объединил под своим крылом, чтобы нести музыку в массы, так что теперь мы одна семья. Не в прямом смысле, конечно, но звучит окрутительно.
– А Мэтт? Он отлично с вами смотрелся, как если бы вы играли не в первый раз.
– Мы и не в первый раз играли, за плечами месяцы репетиций. Это была идея Лемье, он ни с того ни с сего позвонил мне аккурат после Дня святого Валентина и предложил авантюру века: сыграть чего-нибудь перед всеми моими старыми знакомыми и перед тобой, святоша. Как я мог отказать, тем более что мне было, чем похвастать?
– Придурок, – улыбнулся Диего, в тайне ликуя находчивости Мэтта.
– Я тоже по тебе скучал, – парировал в своем стиле Ал. – Так вот, Лемье очень вовремя появился, моя новая семья страдала от отсутствия вдохновения, нам как никогда нужна была встряска, вызов, разительно отличающийся от банальных ночных побегов от копов. Мы занялись поиском нового звучания, и тогда ко мне пришла поистине гениальная мысль: мы должны сыграть Gaudeamus. Я вспомнил, как однажды играл его тебе, что тебе понравилось, и уже не смог отказаться от этой идеи. Сначала работа тяжело шла, новое звучание для старой вещи не так легко найти, но тут опять же нас неплохо выручил Лемье, подобрав парочку вариантов партий для каждого. Короче, так и сыгрались, я, мои ребята и наш случайный клавишник-Лемье.
Ал, подытоживая историю, хмыкнул так, как мог хмыкнуть только он один, и тут Диего просто не выдержал. Обвивая друга руками, парень со всей силы прижал его к себе, словно намереваясь задушить, на что Ал отреагировал соответствующе:
– Караул, помогите, непризнанный талант убивают! Пощади, я не успел стать популярным, заработать кучу бабла и зарезервировать себе самое элитное место на кладбище. Совести у тебя нет!
– Как и у тебя, – захихикал Диего, ослабляя тиски.
– Не отрицаю! Думаешь, почему я раньше всегда в черном ходил? Я носил траур по моей преждевременно почившей совести. Такая потеря, конечно, до сих пор страдаю.
– Что-то как-то не заметно, – смешок. – Но, признаться, моя теория только что стала каноном.
Прервал их шутливую перебранку Мэтт, снова оказавшийся на сцене.
– Дамы и господа, друзья, коллеги, прошу минутку внимания. Перед тем, как мы с вами разойдемся по различным дорогам, я бы хотел исполнить одну песню, написанную мной специально к этому дню. Я посвятил ее всем присутствующим сегодня в этом зале, надеюсь, она вам понравится.
«Виктори» наполнилось аплодисментами. Диего и Ал, как те, кто слышали сольную игру Мэтта ранее, удивлены не были, а вот Эмма осталась под впечатлением. Стоя с раскрытым ртом, она ловила каждую минорную ноту этой мелодии, похоже, заключившей в себе все противоречивые чувства и мысли, что так и не покинули уст привыкшего сдерживать и постоянно одергивать себя молодого Лемье.
– Благодарю, исполнителю всегда приятно, если его труд по достоинству оценили, – делая паузы между словами, проговорил он, как только закончил играть, и зал повторно взорвался овациями. Если прислушаться, то можно было различить тяжелое дыхание, свойственное либо любителям бегать кросс, либо тем, кто сильно волнуется. – Не говоря уже о том, как после такого грандиозного успеха искренне страшно упасть в грязь.
Все переглянулись. О чем он говорит?
– Сегодня помимо этой песни я хочу посвятить еще кое-что, а точнее кое-кого, кое-кому. Эмма Грейс Торн, – после этих слов девушка тут же стала центром внимания, отчего ей моментально сделалось ужасно неудобно. Даже свет прожектора падал именно на нее, а не на Мэтта, – этот знаменательный день я хочу навсегда оставить в твоей памяти как самый яркий день в жизни, поэтому я не могу больше ждать, время пришло, – он под дружный вздох окружающих опустился на одно колено, достал из-за пиджака маленькую бархатную коробочку и раскрыл ее. – Я люблю тебя, Эмма, уже очень давно и безумно, а мой вопрос прост и избит, но обязателен: согласна ли ты стать моей женой?
В мгновение ока зал погрузился в пугающую тишину. Никто не смел даже шелохнуться.
– Кто-нибудь дайте ей микрофон! – внезапно донеслось откуда-то с галерки, после чего зал снова пришел в движение. Все разом засуетились, каждый искал, чем бы помочь, но первым на выручку подоспел Ал.
– Твой звездный час, красотка, – подмигнул он Эмме и, сняв с гитары, прикрепил к лямке ее бирюзового платья петличку.
– Я... – произнесла та, когда вокруг снова сгустилась тишина. – Я... Я не знаю, что сказать, – она нервно усмехнулась, – это все так неожиданно, хотя обычно в фильмах так все и происходит. Проблема только в том, что я не героиня фильма, и порчу момент... Боже мой, я говорю все, что приходит мне на ум.
Эмма закрыла лицо ладонями. Боясь, что она вот-вот расплачется, Диего подошел к ней и сжал ее плечо.
– Говори смело, мы поддержим тебя в случае любого ответа.
– Точно, – с другой стороны встал Ал, – если не хочешь, так и скажи. Ты никому ничего не должна.
Она благодарно посмотрела на обоих, кивнула, а потом, набрав побольше воздуха в грудь, дала долгожданный ответ:
– Я тоже люблю тебя, Мэтт, правда, с самого детства, – на этих словах Эмма обильно покраснела, – но я буду предельно честна с тобой: я не готова. Мы только что получили аттестаты, закончили колледж, впереди целая жизнь, полная впечатлений, и я не хочу, чтобы все они сжались до одного года и уж тем более одного дня. Я люблю тебя, но не уверена, что замужество сейчас в моих планах и приоритетах. Не принимай мой ответ за отказ, прошу тебя, это не так. Это согласие, но отсроченное. Если ты любишь меня так, как говоришь об этом, ты поймешь, о чем я, и не станешь спорить.
– Я понимаю, – улыбнулся Мэтт, поднимаясь на ноги. – Понимаю и уважаю твое решение, поэтому согласен отложить обсуждение до лучших времен. Будет куда правильнее, если мы подойдем к этому обдуманно и своевременно.
Откровенно шокированная разыгравшимся диалогом толпа еще долго приходила в себя.
– Сумасшедшая! – ворчала Ната, поглядывая исподтишка на танцевавших неподалеку медленный танец Эмму и Мэтта. – Сомневаться в момент, когда тебе предложение сам Лемье делает. Чуть не потеряла такого мужика...  
И она мечтательно прикрыла глаза. Диего только покачал головой и посмотрел на новоявленную пару. Оба выглядели донельзя умиротворенными. Кольцо же, которое Эмма все же позволила надеть на палец, блестело в лучах света сотнями маленьких бриллиантиков.
– О, ребята, смотрите, кто звонит! – вдруг подал голос Алексей. Заглянув за плечо Наты, Диего увидел, что это была...
– Дарья! Ответь ей! – встрепенулся он. С ней, с девушкой несколько лет назад потерявшей родителей, он так и не сумел нормально проститься. До сих пор его периодически терзали совесть и кошмары, поэтому за возможность загладить свои промахи он зацепился крепко. – Пожалуйста, мне столько нужно ей сказать!
– Как скажешь, – сказал Алексей, а Ната с неподдельным любопытством уставилась на Диего. По ее мнению, он все был предателем, и такое неравнодушие удивило не на шутку.
– Привет, поздравляю вас с выпуском! – Дарья, отразившаяся на экране телефона Алексея, пылала розовыми щеками и выглядела отлично. Пышные блондинистые косы свисали в камеру, а серые глаза девушка то и дело терла. – В Москве четыре утра, и я специально не ложилась, чтобы вовремя поздравить, но, – она смутилась, – все равно уснула, и проснулась только сейчас. Надеюсь, я не слишком поздно?
– Ты очень вовремя, подруга, – хмыкнул Алексей, разворачивая камеру к Нате и Диего. – Им есть, что тебе сказать.
– Да, Дарья, прости меня, пожалуйста, я должен был ответить тогда на твои звонки, прошу, умоляю, прости меня, мне так стыдно, я... – но договорить он не успел, так как девушка прервала его излияния.
– Погоди, Диего, ты о чем? О том, что произошло на втором курсе? – она махнула рукой. – Забудь, ты тут ни при чем. У меня ��ыл сложный период, – она слегка застопорилась, – но сейчас все хорошо, и я ни в чем тебя не виню. Ты был мне хорошим другом в NYSMEF, тогда как многие шугались от меня. Ты буквально спас меня от тотального одиночества, о какой обиде речь?
Диего неловко пожал плечами, уголки его губ разъехались в стороны. По ощущениям он словно скинул с себя тяжеленный груз.
– Ты стала увереннее говорить на английском, – отметил Алексей, – даже не заикаешься, как раньше, когда боялась, что местные тебя засмеют.
– Это все благодаря моей волонтерской деятельности! – с готовностью ответила Дарья. – Поступив в МГИМО, я отлично подтянула английский и французский, плюс, когда ты на крупном международном форуме встречаешь почетных гостей со всего света, времени на сомнения просто нет. Честно говоря, я и сама себя не узнаю, но перемены мне однозначно нравятся.
Разговор с Дарьей длился недолго, никому не хотелось отвлекать девушку от заслуженного отдыха. Оставив Алексея, Нату и мать обсуждать МГИМО, что бы это ни значило, Диего вышел на улицу, где у входа в кафе уже стояли Ал, Эмма и Мэтт.
– Не верится, что это все, – сказал он, становясь рядом с друзьями. – Что сегодня мы с вами видимся последний раз, и уже завтра разойдемся как в море корабли. Несправедливо.
– Кто тебе сказал, что разойдемся? – спросил Ал, прикуривая от зажигалки Мэтта, который сам от курения воздержался. – Ты экстрасенс, что ли, что все наперед знаешь? Вдруг через полгода мы с тобой встретимся где-нибудь на краю света в поисках умиротворенной жизни, или через лет двадцать на приеме у врача? Причём я даже не удивлюсь, если ты станешь врачом, Карлос, у тебя всегда была склонность помогать людям, даже в ущерб себе.
– Это правда, – внезапно поддержала аловы бредни Эмма. – Врачом, конечно, вряд ли, но помощь окружающим - это очень в твоем духе, Диего. С нами-то, – она с нежностью глянула на Мэтта, приобнявшего ее за талию, – все ясно, у нас общее дело, но ты... ты мог бы открыть, я не знаю, к примеру...
– Благотворительный фонд, – довел мысль до конца Лемье. – Благородное дело, я ни разу не удивился бы, узнав, что ты выбрал именно этот путь.
– А я буду играть на твоих благотворительных концертах! – потряс кулаками Ал. – У любого нормального фонда должны быть концерты со сбором средств. Клянусь, ни цента себе не заберу!
– Я вас обожаю, – нараспев сказал Диего. Сдерживать рвущиеся наружу слезы он больше не мог. Заключая друзей в одни большие объятия, он думал, что они правы. Пусть он и стоит на пороге неизвестного, пусть и не знает, что делать дальше, его жизнь на выпускном не закончится. В будущем его ждет множество всего: новый дом, интересная работа, первая любовь, создание собственной семьи и безудержные приключения, опасные и леденящие кровь. Но, конечно, сам Диего об этом и не догадывался, ведь это уже совсем другая история.
______
* Звездочками обозначаются все русифицированные для повествования фразы, сказанные персонажами на любом языке, отличном от основного. Основным языком в трилогии «Стокгольмский синдром» считается английский.
1 note · View note
nysmef · 5 years
Text
Четвертый курс. Второй семестр
Сочельник две тысячи двенадцатого официально стал самым радостным, приятным и необычным за последние годы только потому, что утром после очередного унылого дня Диего проснулся не с желанием умереть, а с неожиданной для него мыслью: свалить отсюда куда подальше. Мысль нетерпеливо вертелась в голове, поэтому, сев в кровати, он хорошенько обдумал ее и пришел к выводу, что она гениальна.
– Собирайся, мы едем загорать! – ворвался он в гостиную, где на диване укрытая пледом лежала Людмила и смотрела телик. Прямо как он год назад. – Если хочешь провести Рождество в тепле на пляже, то нельзя задерживаться.
Людмила обеспокоенно уставилась на него.
– Диего, ты хорошо себя чувствуешь? Сейчас зима, тепло вернется еще не скоро, а все пляжи покрыты снегом и льдом.
– А вот и не все, – упер руки в бока тот. – Калифорния плевала на зиму, поэтому там сейчас под восемьдесят градусов. [1] Сама посмотри!
Он сунул матери под нос айфон с открытым в интернете прогнозом погоды.
– Пока мы тут кутаемся в куртки и шарфы, там про теплую одежду знают только понаслышке. Ну, так что, поедешь?
– Даже не знаю… – Людмила посильнее закуталась в плед. – Я не против, отдых лишним не будет, но как-то это слишком спонтанно. Разве не нужно сначала решить организационные вопросы, составить план, подготовиться?
– Спонтанные поездки хороши как раз тем, что они спонтанные, – изрек Диего. – В общем, ты как хочешь, а я пошел собирать вещи.
И он, порхая, выбежал из комнаты.
– Подожди! – догнал его возглас матери. – Как ты собираешься туда добираться?
– На машине.
– На машине? Это же очень тяжело. Ты уверен, что готов ехать через всю страну?
– Уверен, – решительно подтвердил Диего, ногой открывая дверь в свою комнату. Он уверен в своих довольно-таки рисковых действиях? Вау. Вытащив еще не до конца разобранную после переезда к миссис Дольмор спортивную сумку, он стал сбрасывать туда все, что ранее было оттуда вытащено, когда на пороге комнаты объявилась мать.
– И ты уверен, что тебе хватит денег на путешествие?
– Да, хватит! – расспросы уже начинали надоедать. Ну почему нельзя просто взять и отказаться, если не хочется? – Пока ты встречалась с этим Лотарио, я подрабатывал личным водителем у Мэтта и успел накопить приличную сумму.
Он бросил на Людмилу укоризненный взгляд через плечо, отчего та покрылась пятнами. Немного помявшись, она все-таки продолжила:
– Я уже говорила, мне очень жаль, что все так вышло. Я признаю свою вину и понимаю, что мне не стоило так себя вести, но…
– Вот именно, не стоило! – взорвался Диего, сминая в кулаке футболку, которую не успел уложить в сумку. Отбросив ее куда подальше, он ткнул указательным пальцем в сторону матери. – Я чуть с ума не сошел, пока пытался понять, что тут происходит, почему каждый раз, когда я приезжаю, ты будто с Луны свалившаяся, и, боюсь… – он обессилено рухнул на кровать, – я все же сошел с ума. Мне постоянно страшно, я уже не знаю, чего ожидать. Мне все еще кажется, что за дверью кто-то прячется, а в гостиной воняет одеколоном этого мерзавца. Если раньше я знал, что хотя бы один человек в этом мире никогда от меня не отвернется, то теперь… – он обхватил себя руками, – я уже ни в чем и ни в ком не уверен. Даже в тебе. Даже в себе.
Он скорее почувствовал, нежели увидел, как Людмила садится рядом, а на спину ложатся ее дрожащие руки.
– Я понимаю, – голос ее тоже дрожал. – Ты имеешь полное право злиться на меня, я заслужила твой гнев, но что бы я там ни наговорила, я не имела этого в виду. Поверь мне, я не хотела, на самом деле я люблю тебя и готова доказать это, – Диего посмотрел на нее как раз вовремя, чтобы увидеть, как она улыбается, надевая вытащенные из-под кое-как сложенных вещей темные очки. – Поездка так поездка. Ты прав, нам обоим давно пора развеяться.
– А ты, пожалуй, права в том, что их лучше не закидывать на дно сумки, – повинуясь очередному порыву, он обвил мать руками. – Вдруг яркое солнце, а я за рулем. Быть ослепленным в таком случае не особо хочется.
– Тогда я пойду собирать вещи, – чмокнула его в щеку Людмила. – Думаю, это Рождество запомнится мне надолго!
Проследив за ее удаляющимся силуэтом, Диего вернулся к сборам с еще большим энтузиазмом. Она права, это будет легендарный роад-трип, хотя бы потому, что он будет первым в их жизнях. В его так точно. За мать он не ручался: кто знает, что происходило в ее молодости, раз она до сих пор может многим дать фору.
В очередной раз он оглядел комнату. Вроде все. Надо только шкаф закрыть. Подойдя к нему, Диего схватился за дверцы, как вдруг заметил бомбер, подаренный Алом на прощание. Бомбер был ему маленьким, плюс вызывал бурный поток воспоминаний и слез, потому и лежал обычно под пластом другой одежды, невостребованный и забытый.
«Я еду», – прошептал Диего, дотронулся до черной ткани, после чего захлопнул дверцы.
Может, все это он задумал ради того, чтобы вновь повидаться с Алом? В конце концов, подсознание выдало лишь идею свалить, куда именно, додумал уже он.
– Ну что, ты готова? – спросил он, распахивая в гостиной окно. И хотя его тут же обдало морозным ветром, пусть лучше так. Пусть лучше квартира промерзнет насквозь, чем продолжит пахнуть Бланко.
– Да, – приподнимая небольшой красный чемоданчик, ответила Людмила, – готова. Всем, кому надо, позвонила. Всех, кого надо, предупредила. Все, что надо, сделала.
– Молодец, – похвалил ее Диего и закинул на плечо набитую вещами сумку. – Пока, квартирка, не скучай, скоро вернемся!
И он, заперев дверь, спустился следом за матерью.
– Так, куда конкретно мы едем? – поинтересовалась та, садясь в фордик.
– В Сан-Диего, – сказал Диего, вставляя ключ зажигания. – Хотя, может быть, и в Лос-Анджелес, как карта ляжет.
Под картой имелся в виду Ал, которого то и дело носило между двумя городами. Поймать его наугад вряд ли возможно, так что рано или поздно придется позвонить, и лучше, конечно, поздно, это должен быть максимально неожиданный сюрприз.
– И ты знаешь, как ехать?
– Понятия не имею, – ошарашил ее Диего, усмехнувшись. – Как все-таки хорошо, что мы живем в двадцать первом веке, и человечество уже изобрело интернет и навигатор.
Заведя машину, он забил в последний место назначения. По расчетам получилось, что путь займет чуть больше, чем полтора дня.
– Что ж, была не была, – Диего сжал руль и через зеркало заднего вида взглянул на обеспокоенную мать. Это ее беспричинное волнение слегка раздражало, но не настолько, чтобы не понимать, что это все из-за того, что она не привыкла к спонтанным приключениям, по которым сам Диего за год уже успел соскучиться. – Это будет веселая поездочка. Обещаю, скучать не придется.
– Пожалуйста, будь осторожен, – получил он в ответ. Мотор заревел, и фордик сошел с места.
За пределы города они выехали довольно скоро, и чем дальше фордик удалялся от Нью-Йорка, тем больше сомнений возникало у Диего по поводу того, сможет ли он осилить дорогу. Погода им не благоволила: со свинцового неба крупными хлопьями падал снег и налипал на стекло, по обочинам в свете фар поблескивал лед, а дворники, как угорелые, ходили туда-сюда, будто исполняя невероятно сложный ритуальный танец. Диего искренне надеялся, что он сработает, потому что управлять автомобилем в таких условиях максимально тяжело.
«А сейчас время классики рока! Встречайте звезд, покоривших мировую сцену и сердца своих фанатов – британские легенды 70-х, группа Queens** на “One.fm”!»
– Обожаю их! – воскликнула Людмила к некоторому удивлению Диего. Раньше он как-то не замечал за ней страсти к британским рок-музыкантам. – О-о, еще и одна из любимых песен.
– Ну, тогда стоит сделать погромче, – музыка и пронзительный голос солиста со всей мощью приемника разнеслись по салону фордика. – Подпевай!
– Не надо, я… – начала отнекиваться Людмила, но Диего прервал ее на полуслове:
– Подпевай! Don't stop me now, I'm having such a good time, I'm having a ball!
– Don't stop me now, – сдалась она. – If you wanna have a good time, just give me a call! [2]
Так они веселились еще где-то полчаса, подпевая кому попало, после чего Людмила призналась, что с нее хватит, иначе она окончательно сорвет голос, и зевнула. Сделав музыку потише, Диего без малейшего удовольствия отметил, что за окном темнеет. Зимний вечер подкрался незаметно и также незаметно обрушил на дорогу сумерки.
Через час же окончательно стемнело. Людмила, лишившаяся возможности разглядывать проплывающие пейзажи, закрыла глаза и, похоже, задремала. Диего в сон пока не клонило, хоть прошлая ночь и была тревожной, с постоянными кошмарами, заставлявшими просыпаться из раза в раз и не дававшими выспаться, поэтому, вглядываясь во тьму, он продолжил движение.
Хватило его, увы, ненадолго. Остановившись на первой попавшейся заправке, чтобы залить в себя кофе, а в фордик – бензин, Диего вылез из машины и тут же продрог. Ну ничего, скоро станет теплее. В здании заправки их встретила задорная рождественская мелодия. Диего разом ощутил себя идиотом. И зачем надо было переться в Калифорнию под Рождество? Он хотел сделать себе и матери необычный подарок, но вместо этого обрек обоих на праздник в темной машине. Худшая идея, ничего не скажешь.
– Как ты себя чувствуешь? – раздобыв наконец кофе, спросил он у матери, решившей подкрепиться круассаном с горячим шоколадом. – Я как-то не подумал, что придется встречать Рождество в пути.
– Ну и ладно, – улыбнулась та. – Не то чтобы у меня были какие-либо планы на этот вечер. Так что, думаю, это действительно было отличной идеей, уехать куда-нибудь. Я чувствую себя слово заново родившейся. А вот насчет тебя я переживаю, давай где-нибудь остановимся на ночь? Все равно никуда эта Калифорния не денется.
Диего пожевал губу.
– Остановимся, – кивнул он, – но чуть позже. Пока я бодр и полон сил.
Он врал. Безбожно врал. Бодростью от него и не пахло, но и останавливаться ему не хотелось. Хотелось продолжать ехать, чтобы добраться до места поскорее. Калифорния-то никуда не денется, а вот Ал вполне.
После импровизированного ужина прошло еще несколько часов, которые показались Диего сущей пыткой. Музыку включать он больше не решился, считать отмеряющие расстояние метки он больше не мог, а монотонный шелест колес вкупе с темнотой гипнотизировал. Еще никогда ему не было настолько тяжело удерживать внимание и сосредотачиваться на чем-либо. Со скуки отбивая пришедший в измотанный мозг ритм, он подумал о том, что стоило притормозить пару миль назад, когда мимо промелькнула какая-то вывеска. Мотель то был или нет, Диего не понял, но об утраченной возможности хотя бы просто перевести дух жалел. Он себя переоценил, долгие зимние дороги ему пока не подвластны.
А в следующий момент из раздумий его вывел яркий свет, ослепивший его слезившиеся от усталости глаза. Прямо на них какого-то черта несся минивэн или что-то похожее. Вздрогнув, Диего пару раз моргнул, отгоняя заплясавшие перед взором блики, и резко развернул фордик, о чем пожалел почти сразу. Асфальт, покрывшийся изморозью и слоем льда, его маневра не оценил. Вполуха слыша, как скрипят шины и вскрикивает пробудившаяся ото сна мать, Диего изо всех сил вцепился в руль и дал по тормозам, надеясь справиться с заносом, и мгновение спустя машина остановилась на встречной полосе. Минивэн, пронесся мимо, как если бы его водитель даже не понял, что вообще произошло.
– Придурок, – влепил Диего ему вслед, как вдруг мать снова взвизгнула.
– Диего, газуй! – она с ужасом смотрела влево, откуда вновь блеснул огонь фар ехавшей по встречке машины. Диего провернул ключ зажигания, но фордик как назло не собирался заводиться. По телу пробежал табун мурашек.
– Не получается, он глохнет! – сжимая зубы, не оставлял попыток Диего, истерически дергая ключ. – Черт! Сейчас…
Машина была уже настолько близко, что, кажется, Диего в будто замедленной съемке увидел удивленное и испуганное лицо ее ничего не подозревавшего водителя. Попробовав в последний раз, он с неистовым облегчением услышал, как загудел двигатель фордика. Вжимая педаль газа в пол, он попытался вырулить на свою полосу, но в последний момент, когда казалось, что все позади, в бампер машины что-то врезалось. Жуткий скрежет металла, крики матери и нестерпимая боль в виске – последнее, что запомнилось Диего перед тем, как мир заволокло туманом.
<center>***</center>
Волны боли планомерно накатывали снова и снова, идя от макушки к стопам и создавая ощущение пульсации. Казалось, через тело пускают электрические разряды, болезненные, но неспособные причинить серьезного вреда и тем более убить. Убить…
Диего распахнул глаза. Он лежал на кровати в маленькой и полупустой, но уютной комнатке. Здесь царил приятный утренний золотой отсвет только взошедшего солнца, запутавшегося в пышных занавесках. И хотя обстановка была умиротворяющей, нехорошее чувство пронзило его наравне с очередной волной. Где он? В больнице? Неужели не мертв? Хотя, наверное, это не тот тип аварий, в которых погибают, все же машина не перевернулась, сделав кульбит, как в экшн-фильмах, не упала с обрыва, не взорвалась, а он не врезался в кого-то на огромной скорости. Это в него врезались, он ни в чем не виноват. Он пытался сделать как лучше, но чертов фордик, ох как он на него злился, заглох подчистую в самый неподходящий момент. Давно пора сдать его в утиль. Подумав об этом, Диего печально вздохнул. Да о чем говорить, он бы этого все равно не сделал, не смог бы, во-первых, потому что фордик принадлежал матери, а во-вторых, потому что он давно стал частью его жизни, такой же неотъемлемой, как квартира в Брайтоне, как старый виснущий компьютер, как латте по утрам, как аппетитная яблочная шарлотка.
Помимо воли по щеке скатилась слеза. Он идиот. Вскинулся ехать куда-то, не взвесив все за и против, и помимо себя и своей бессмысленной жизни подверг опасности еще и мать. Голову, ощущавшуюся как чугун, с великим трудом удалось повернуть сначала влево, а потом вправо. Нигде поблизости Людмилы не обнаружилось. Его замутило. Господи, лишь бы с ней все было хорошо. С ней должно быть все хорошо, она сидела сзади, да еще и с другой стороны, ее не могло задеть. Но если с ней все хорошо, то почему она не здесь? Почему не стоит рядом? Почему не причитает, как переживала за них обоих?
Лежать в кровати дальше, когда судьба матери напоминала эксперимент с котом Шредингера, было выше его сил, потому, собрав волю в кулак, Диего приподнялся на локтях. Окружающее пространство тут же поплыло, новый тошнотворный ком в горле не заставил себя ждать. Кроме как снова улечься в постель, ему ничего не оставалось. Коря себя за слабость, Диего перевел взгляд на дверь, медленно открывшуюся столь не вовремя. Ему не было охоты видеть кого-либо, кроме матери. И потому желание притвориться спящим только возросло, когда в комнату вошел некто высокий с копной огненно-рыжих волос. Что-то в этой девушке – Диего решил, что это именно девушка, хотя в глазах все еще двоилось, и он не мог сказать наверняка – ему сразу не понравилось. То ли то, что она была без халата, хотя, очевидно, он в больнице, где же ему еще быть, то ли то, что она очень смутно напоминала кого-то из знакомых.
Девушка, не глядя на пациента, за пару шагов, цокая каблуками, шум от которых казался ударом гонга, пересекла комнату, подошла к окну и распахнула занавески. Помещение тут же залилось ярким солнечным светом, и она повернулась к Диего. Хотя, как оказалось, это все-таки была не она, а он. Это был парень, худой и изящный, а еще кардинально сменивший имидж, из-за чего его было не узнать.
– Здравствуй, Диего Карлос, надеюсь, я тебе не помешал, – на его лице, в отличие от волос ни капли не изменившемся, возникла кривая, пугающая улыбка, – потому что выгонять меня в любом случае бесполезно.
Он плавно подошел к кровати и, не спрашивая разрешения, сел на край.
– Джон… Рой… – едва ворочая языком, проговорил Диего. – Что тебе нужно? Как ты здесь…
– Оказался? – закончил вопрос Джон. – Очень просто, как и все нормальные люди зашел через дверь. Ты же сам видел. Видел-видел, не притворяйся, что спал. Я прекрасно знаю, что это не так. Тебе меня не обмануть, я вижу тебя насквозь.
Он быстро наклонился к Диего, вперившись в него своими темно-серыми, будто выворачивающими наизнанку глазами.
– Что… тебе… нужно? – по словам повторил тот.
– Я пришел убедиться, что ты жив, – в тоне голоса Джона промелькнуло беспокойство. Его полосатая черно-белая водолазка, на которую Диего то и дело норовил опустить взгляд, рябила, вызывая головокружение, отчего приходилось стойко смотреть в чужие широко распахнутые глаза. – Ну, знаешь, что ты все еще дышишь, что твое сердце все еще бьется, и мозг пока не послал ему сигнал прекратить бессмысленно трепыхаться. Что ж, ты оказался выносливее и смекалистее, чем я предполагал. Или, может, везучее? В таком случае, это печально, любое везение имеет свойство заканчиваться, как и любая жизнь.
Диего медленно вздохнул и выдохнул. В нормальной ситуации он бы мгновенно разозлился на Джона, нашелся бы, что ему ответить, а если и не нашелся, то в любом случае придумал бы что-то, чтобы не спускать ему это с рук, но не сейчас. А что, если Рой прав? Есть ли смысл цепляться за существование, когда с каждым днем ему все хуже и хуже? Когда хороших вещей становится все меньше, тогда как плохие растут в геометрической прогрессии?
Диего снова приподнялся на локтях, что совсем не потревожило Джона, продолжавшего смирно сидеть рядышком и в упор смотреть на него. Как бы там ни было, но признаваться в своих слабостях Рою он не собирался, а вот покинуть палату – вполне себе. Только встать снова не удалось: черные мушки заплясали перед ним, картинка в какой раз поплыла, в ушах противно запищало.
– Ну-ну, не надо делать резких движений, – чересчур ласково произнес Джон и сделал нечто, вызвавшее новый приступ головокружения: схватил Диего за плечо и надавил. Почувствовав тяжесть, с которой его ослабленному телу не справиться, тот рухнул на подушку. Убирать руку с плеча Рой, однако, не спешил, и Диего машинально схватился за его запястье. – Я же за тебя переживаю.
Острая боль пронзила плечо, когда Джон снова надавил куда-то под ключицу, отчего Диего не удержался и вскрикнул, выпустив запястье Роя.
– Зачем… ты… Зачем делаешь это?
– Потому что переживаю за тебя, – покачал головой Джон и вскинул руки к потолку. – Какой же ты все-таки глупый. Такой же глупый, бесполезный и бестолковый, как и все эти люди вокруг, с тем только отличием, что тебя почему-то выделили из их круга, – лицо его исказила гримаса ненависти. – Что он в тебе нашел? Что такого в тебе есть, что Лемье вообще заметил тебя? Он говорил, что мир принадлежит тем, кто не имеет сомнений в своих мыслях и целях и не боится действовать, тем, кто знает, что они достойны самого лучшего, тем, кто готов заявить о себе и повести за собой. Тем, в ком заключен огромный потенциал. Ничего из этого не описывает тебя, Карлос, ты обыватель и деревенщина, и того непонятнее, чем ты заслужил хоть какое-то внимание.
– Короче говоря… – Диего хмыкнул, – ты ревнуешь.
– Нет! – заорал Джон. – Наоборот, я рад, что человек, неспособный отделить зерна от плевел, больше не имеет со мной ничего общего.
– И поэтому ты пришел ко мне… переживаешь за меня…
– Конечно, – он прищурился, – потому что с игрушкой намного приятнее и интереснее играть, если она не сломана. Теперь мне нужен именно ты, и я не хочу, чтобы ты сломался раньше времени. Это сильно меня расстроит.
Его брови изогнулись. Вкупе с немигающим взглядом зрелище вышло жутким.
– Знаю, да, знаю, это моя большая слабость. Ужасный недостаток. Мне нужны люди, нужны зрители, нужны игрушки. Мне нужны те, кто поможет исполнить план, – Джон будто в молитве сложил ладони. – Видишь ли, я хочу сыграть с тобой в последний раз. Я хочу, нет, требую реванша. Я хочу проверить тебя, воочию увидеть, за что же все-таки ты удостоился чести стать новым питомцем Лемье, – уголки его губ расползлись. – О, это будет великолепно.
– Ты псих… – прохрипел Диего, сам не заметивший, как вжался в подушку со всей силы. – Может, ты не в курсе… но есть такая вещь, как дружба… мы просто друзья.
– Друзья, – Джон рассмеялся. – У Лемье нет друзей, есть только активы, которые приносят выгоду. Стоит одному из них перестать этого делать, Лемье сразу же от него избавляется, оставляя «друга», – он произнес это слово с максимальным сарказмом, – за бортом. Для этого человека не существует ни дружбы, ни любви, только прагматичный расчет, – пожал плечами. – С другой стороны, может, в этом есть смысл. Нам всем уже давно не по пять лет, пора забыть про сказочки, где добро побежд��ет зло и любовь торжествует, и разбить розовые очки, чтобы увидеть реальный мир, где нет ни повсеместных хэппи-эндов, ни доблестных героев, ни торжества добра, зато есть ложь, безразличие и предательства.
– Ты прав, – внезапно для самого себя согласился Диего. – В мире много… гадостей, но кроме них есть и… приятности. Мэтт плохо с тобой обошелся, но, возможно… Возможно, стоит дать шанс другому? Нет гарантий, что будет лучше, но вдруг?
– Я предпочитаю действовать наверняка и впредь не подставлять себя под удар. Не удивлен, что ты ни капельки не понял смысла моих слов, ума в тебе ноль, но, я думаю, это даже к лучшему. – Рой поднялся с кровати и неспешно направился к двери. – Это наше дело, мое и твое. Конкуренция, Карлос, великая штука, и мне любопытно, насколько далеко ты готов зайти, чтобы доказать всем, чего ты стоишь. Настоящий журналист готов пожертвовать собой, лишь бы добыть информацию, поскольку она – ключ, открывающий все замки. У кого ключ, тот и диктует условия, – он понизил голос. – И мне интересно, готов ли ты умереть ради того, чтобы получить ключ, и в итоге воскреснуть?
В последний раз усмехнувшись, он дернул дверь на себя и скрылся за ней.
<center>***</center>
– Дорогие студенты, рада приветствовать всех присутствующих на финальном занятии. Большая радость видеть вас сегодня, поскольку, если вы здесь, то это значит, что вы прошли все испытания, сдали все требующиеся проекты не менее чем на «удовлетворительно» и остались среди лучших из лучших, поскольку, без сомнения, стать выпускниками Нью-Йоркской Школы Журналистики достойны лишь лучшие.
Мадам Шик сделала паузу, которую та часть студентов их группы, что не вылетела, заполнила аплодисментами. Диего тоже решил не выделяться, хоть он и чувствовал себя неудобно. Все эти речи про лучших ему претили и отдавались неприятным ознобом. Обернувшись через плечо, он глянул на задние ряды, где расположились угрюмые Никс и Берн, непонятно как умудрившийся добраться до конца обучения. Берн, положа руку на сердце, был тупицей, каких еще поискать, и если раньше он нужен был Джону в качестве секьюрити, то теперь он просто тормозил и не находил себе применения. Только и делал, что спорил с Никс, единственной, с кем он смог познакомиться, и было видно, как он ей надоел.
– Отвали, Берн, мне плевать на тебя и твои проблемы, – часто срывалась она так, что не услышать их перебранку было тяжело даже с первых рядов. – Читай по губам: от-ва-ли! Ясно тебе или как?
Берн кивал, как болванчик, но уже через час снова доставал девушку идиотскими шутками, случайными мыслями или просьбами помочь.
Впрочем, его можно было понять, пропажа человека, которого он наверняка считал другом, плохо отразилась на нем. И если раньше эти довольно забавные для такого человека переживания казались Диего смешными, наоборот, какое счастье, что Рой свалил, то сейчас стало по-настоящему не по себе. Чтобы тот самый Джон, которого он знает, просто так бесследно пропал, ушел, отчислился, отдав по сути все лавры тому, кого считает конкурентом… Нет, это невозможно. Скорее случится апокалипсис, чем Джон Рой признает свое поражение. Более вероятно, что сейчас учеба для него не в приоритете, и он готовит новую игру, ту самую, что предназначалась для Диего. Выжидает момента, чтобы напасть тогда, когда противник будет ожидать этого меньше всего. Ну, либо тот Джон в больнице был лишь чересчур реальным плодом фантазии, больного мозга, сотрясенного ударом, и тут уж ничего не поделаешь. Кто знает наверняка, в аварии его и правда неплохо приложило.
– И хоть занятий для вашей группы больше не планируется, не спешите расслабляться. Занятия отменены только потому, что объем работы, который вам предстоит выполнить, считается достаточно большим, чтобы совмещать его с лекциями.
Диего тут же напрягся. Ему по горло хватало выпускного проекта в NYSMEF, и дополнительная нагрузка с большой вероятностью снова приведет его в больницу, причем не какую-нибудь, а психиатрическую.
– Вашей зачетной работой станет статья, полноценная аналитическая статья, со всеми элементами и нюанс��ми, присущими выбранной вами теме, формату и стилю. Подробности, касающиеся объема, сроков и требований к работе, будут оглашены чуть позднее. А теперь, пожалуйста, вопросы.
Но вопросов ни у кого не оказалось. Диего же имел на примете парочку моментов, требующих уточнения, но все равно руку не поднял. Не хотелось показаться полным дураком, плюс, скорее всего, все это будет упомянуто и разжевано в требованиях.
Всю пару, которую мадам Шик целиком посвятила повторению прошлых тем, он украдкой поглядывал на Никс и Берна. Почему же все-таки их дружок исчез, прихватив с собой только Мердока?
– Колитесь, где Джон? – подошел Диего к ним после лекции. – Его уже целый семестр не видно, что с ним?
Никс одарила его презрительным взглядом и проигнорировала, но вот Берн…
– Джон? Какой такой Джон? – он почесал лоб. – А-а, это который Рой, да? Так он же вроде как  типа…
– Заткнись! – грубо перебила его Никс. – Мы не знаем, где он, отвали, Карлос.
– Да уж, конечно, – сложил руки на груди Диего. – Не стоит его покрывать, особенно когда один из вас чуть не проговорился. Глупо выглядит.
– Лучше один раз показаться глупым, чем быть таким на постоянной основе. Тебе не позавидуешь, тяжело жить без мозга, – прыснула Никс. – К тому же мы никого не покрываем, особенно этого предателя Роя, нам просто плевать, куда он делся.
– Ага, плевать! – упер руки в бока Берн. – Он нам не нужен.
Он с гордостью посмотрел на Никс, ища одобрения, но та лишь закатила глаза.
– Короче, проваливай, Карлос, и никогда больше с нами не заговаривай. У меня на таких деревенщин, как ты, аллергия.
И она, прикрыв лицо, прошла мимо. За ней, выпятив грудь колесом, потопал Берн. Проводив их взглядом, Диего пришел к неутешительным для себя выводам: он не выяснил ровным счетом ничего.
– Мадам Шик, – чуть позже окликнул он в коридоре преподавательницу, – простите, пожалуйста, но у меня есть к вам вопрос.
– Мистер… – она нахмурилась, будто вспоминая его фамилию, – Карлос, вопросы нужно было задавать на занятии.
– Это не касается статьи, – отрезал он. – Я хотел бы спросить про одного студента, Джона Роя. Скажите, вы не знаете, почему он вдруг перестал приходить на пары?
– А, Джон, – на лице мадам Шик, вечно строгой женщины, появилась улыбка, – он закончил экстерном. Блестяще написал все необходимые статьи и экзамены, смысла продолжать занятия ему не было. Очень способный студент, крайне рекомендую вам взять с него пример.
Услышав это, Диего воспылал гневом. Один из «блестящих проектов Джона» - это работа про Е4, написанная далеко не Роем. Интересно только, как он справился со всем остальным, если выпустился раньше. Получается, Джон не такой уж и бестолковый идиот, как Берн, а украденный проект – не что иное, как желание унизить Диего перед всеми. Рисковое желание, его могли поймать, и, возможно, он мог бы сделать более качественную презентацию, если бы взялся за нее сам, но он предпочел украсть чужое.
– Но зачем? – в задумчивости произнес Диего.
– Затем, что мистер Рой показывал результаты лучше ваших, – презрительно сказала мадам Шик, отчего ему тут же стало невыносимо стыдно за несвоевременные мысли вслух. – До встречи на экзаменах, мистер Карлос.
Выходя из Школы, Диего чувствовал себя кроликом, на которого вот-вот нападет удав, неуловимо шипящий где-то за ухом. Все это время Джон не пытался выехать за его счет в учебе, не пытался через него добраться до Лемье, поскольку добраться до него, как выяснилось, не так сложно. Нет, все это время его целью был сам Диего. «Это наше дело», – всплыло в памяти. С этих пор нужно быть начеку и не совершать глупостей.
А пока можно ограничиться тем, чтобы просто выговориться. Лучшим выбором в этом плане был Мэтт. Доехав до Астор-плейс, Диего шел по узким петляющим улочкам к дому, где с недавнего времени обосновался Мэтт, и думал, что уж от кого, а от Лемье он ожидал проблем с жильем в последнюю очередь. После инцидента в «Манхеттен Плаза» оставаться в пентхаусе было бы неправильно, поэтому Лемье-старший строго-настрого запретил сыну переступать порог отеля и уже готовился к возвращению того обратно в Торонто, когда на горизонте объявилась Вирджиния, мачеха Мэтта. Одному Богу известно, как именно ей удалось уговорить Жана Этьенна оставить Мэтта в Нью-Йорке, но, так или иначе, теперь он временно жил вместе с ней в Ист-Виллидж.
– Жизнь в пентхаусе была совсем другой. Раньше я редко задумывался о быте, уходил утром, ничего не трогая, а когда приходил, все было заправлено, убрано и начищено. Не говоря уже о еде. Мне приходится готовить. Самому, – пожаловался он пару дней назад. – К сожалению, у меня плохо получаетс��, недавно я случайно спалил сковородку. Было очень неловко, но я оставил Верджи деньги на новую рядом с сервантом, надеюсь, она простит мне эту оплошность.
Рассказ о происшествии со сковородкой изрядно повеселил Диего. Не то чтобы он сам был гениальным шефом, но как раз потому что не был, знал, где его потолок, и не лез выше собственных возможностей, ограничиваясь сваренными макаронами, салатами и покупными полуфабрикатами.
Дом Верджи, как и многие вокруг, покрывал ослепительно-белый снег, но в отличие от остальных тропинка перед входом была расчищена лишь наполовину. На местах, слева и справа от лестницы, где должен быть маленький садик, громоздились сугробы, отчего участок казался чуть заброшенным. Забравшись по ступеням, Диего позвонил в дверь, за которой тут же послышалось перекрикивание.
– Я открою! – с трудом разобрал он реплику Мэтта. И через где-то полминуты он и вправду увидел перед собой друга, облаченного в растянутый рождественский свитер и пушистые тапочки, взъерошенного и с разрумянившимися от тепла щеками. Таким преувеличенно домашним Диего его еще ни разу не видел, даже в халате и тюрбане из полотенца он не выглядел настолько мило и уютно. – Привет, Диего, чем обязаны?
Лемье отпрянул, пропуская того и холодный ветер заодно внутрь дома. Все-таки здесь было намного приятнее находиться, нежели в необъятном и преувеличенно пафосном пентхаусе. Верджи, пусть и была достаточно богата, явно не стремилась это богатство выпячивать и отстраивать второй особняк Лемье, который по рассказам Эммы был похож на готический замок.
– Как твоя нога? – начал издалека Диего. Он опустил взгляд на элегантную матово-черную трость, на которую опирался Мэтт. Довольно длинная, специально сделанная для человека высокого роста, она постепенно расширялась от низа к верху и заканчивалась набалдашником в виде орла, клюв и кончики перьев которого были позолочены. Трость своей строгостью и некоторой вычурностью резко выделялась на фоне всей остальной одежды Мэтта и даже обстановки дома. – Не болит?
– Немного, но терпимо. Думаю, до конца января я поправлюсь, – он с какой-то нежностью взглянул на трость. – Так чем все-таки обязан твоему приходу? Очевидно, сюда тебя привела либо необходимость, либо желание посмеяться над моей бытовой инвалидностью.
– Либо и то и другое сразу, – улыбнулся Диего, проходя в гостиную, где в кресле-качалке перед камином расположилась хозяйка дома. – Здравствуйте, Вирджиния!
– О! – воскликнула она, оборачиваясь на голос. – Здравствуйте. Вы ведь Диего, да? Прошу прощения, старость не в радость, память начинает серьезно подводить. Надеюсь, вы не будете против, если я на пару секунд украду Мэттью?
Она, не дожидаясь ответа, подошла и ухватила Мэтта под руку, утянув за собой в другую комнату, откуда тут же послышались восклицания.
– Мэтт! Ты бы хоть предупредил, что у нас будут гости, я бы хоть привела себя в порядок и не выглядела как старая щетка для обуви.
– Ты и так не выглядишь как щетка для обуви, – парировал Мэтт. – Пожалей, Диего, он не хочет опять стесняться твоей красоты настолько, чтобы начать нести ерунду.
– Льстец и подхалим, вот ты кто, – упрекнула его Верджи, но явно не всерьез. – Ладно, брысь отсюда, считай, что тебе снова повезло.
Вернулся в гостиную Мэтт без нее и с кошачьей улыбкой на лице. Прихрамывая, он дошел по кресла-качалки и опустился в него, скинув тапочки и вытянув ноги к камину. Садясь на пуфик рядом, Диего заметил, что на покалеченную ногу у него надето нечто, похожее на носок с отсутствующей передней частью.
– Ну вот, наконец-то мы можем поговорить. Не заставляй меня в третий раз спрашивать о цели твоего визита.
– Да-да, прости, – смутился Диего. – В общем-то… я хотел узнать, как ты поживаешь.
– Врешь, – складывая руки в замок, сказал Мэтт. – Дело не в этом.
– Ну, да… – по идее стоило бы перестать тестировать Лемье в качестве полиграфа и просто выложить то, что отравляет душу, но почему-то только в теории это легко. – Как прошли каникулы?
– Каникулы… – вздохнул Мэтт. – Увлекательно, если считать походы по судам увлекательными. Но вообще хороший вопрос, переадресую его тебе: а как прошли твои каникулы?
Он пристально всмотрелся в понурившегося Диего.
– Если честно, отвратительно. Ты знаешь, я ведь попал в аварию, – Лемье вопросительно приподнял бровь, – так получилось. Как видишь, все обошлось, за исключением несильного сотрясения мозга и того, что у меня временно аннулировали мои водительские права, и теперь я вынужден буду полгода ездить на метро и выплачивать штраф и страховку. Мне еще повезло, на самом деле, что моя мать была там и смогла меня выгородить, могли бы вообще лишить прав. Итого, это была плохая идея – делать меня водителем, я ужасен в вождении.
– Не знаю всей ситуации, но не думаю, что это так. Скорее, тебе стоит перестать садиться за руль во время стресса и приступов нервозности. На взводе и не такое наделаешь, – он, хватаясь за подлокотники, привстал. – Получается, ты пришел, потому что тебе нужны деньги? Что ж, не проблема, сколько?
– Нет-нет! – возразил Диего, в порыве схватившись за чужое колено и сразу же со стыдом дернувшись назад. – Не надо мне денег, я не из-за этого здесь.
– Так из-за чего же? – похоже, Мэтт терял терпение. – Я весь внимание.
– Ладно… – нужно собрать воздуха в грудь и храбрость в кулак. – Дело в Джоне Рое. Пока я лежал в больнице после аварии, он заглянул ко мне в палату. Он странно выглядел, у него были длинные рыжие волосы, торчащие во все стороны, как если бы он был химиком и у него взорвались реагенты, но притом никто, у кого я спрашивал, не видел его на территории больницы. Он сидел на койке и говорил со мной, точнее… – Диего зажмурился, – запугивал. Он сказал, что переживает за меня, что хотел проверить, жив ли я, и если да, то это ненадолго. Он что-то вновь замышляет, что-то, где главной целью буду я, он так и сказал: теперь это наше дело. Я боюсь и не знаю, что делать, потому что мне подкинули квест, из которого я вряд ли выйду живым.
В гостиной повисла тишина, изредка нарушаемая тихим потрескиванием тлеющих поленьев.
– По-моему, ты преувеличиваешь, – тягуче произнес Мэтт, глядя на огонь. – Джон, конечно, зачастую не ведает, что творит, но он никогда всерьез не желал кому-либо смерти. Если он что-то такое и говорил, то только в качестве самозащиты.
– Я сомневаюсь, что попытка втянуть меня в его очередные игры, где я якобы должен доказать, чего стою, это самозащита. Как раз таки наоборот, открытое нападение. Слушай, он не тебе мстить хочет, он хочет избавиться от меня, потому что я смог стать твоим другом. Потому что он думает, что мы теперь конкуренты, а конкурентов в его понимании надо убирать с дороги. Он ненормальный, Мэтт, как ты этого не видишь?
Тот, перебирая пальцами по подлокотнику, прикрыл глаза.
– Ты уверен, что это точно был Джон? Ты мог обознаться. Тебе могло это присниться. В конце концов, никто, кроме тебя, его не видел, и ты пережил сотрясение, кто знает, насколько…
– Это был он! – перебил его Диего, повысив голос. – Это был Джон Рой, собственной персоной. Твой бывший приходил в мою палату, грозил мне смертью и сделал мне больно, зажав плечо. Видение не может сделать больно. Не может быть настолько реальным. Не я тут сумасшедший, а он, почему ты мне не веришь? Почему пытаешься оправдать его? Почему… – он осекся. – Погоди… ты что…
Осознание снизошло на него, как лавина со скалы.
– Только не говори, что ты все еще… все еще любишь его.
Мэтт отвернулся от камина и Диего так сильно, как только мог, но скрыть проступившие сквозь маску неприступного спокойствия горечь и разочарование все равно не смог.
– Увы, – сказал он. – Разумом я понимаю, что это абсолютно иррационально, но ничего не могу с собой сделать.
– Но ведь это давно в прошлом! – возмутился Диего. – А как же Эмма?
– Если бы мы могли просто взять и удалить мешающие чувства, то всем было бы жить намного проще, не так ли? – огрызнулся Лемье. – Если ты владеешь подобной техникой, то я рад за тебя, хотя у меня есть сомнения, ведь тогда бы не пришлось вспоминать Эмму по любому поводу.
Сказав это, Мэтт поджал губы, сглотнул и опустил голову, опасаясь смотреть опешившему Диего в глаза.
– Прости. Прости, пожалуйста, я не хотел. Все, что я имел в виду – мне жаль, что Джон решил переключиться на тебя. То, что он стал таким – моя вина. Целиком и полностью. Я попытался сделать его хоть немного счастливее, я хотел, чтобы он научился ценить себя и свою жизнь, я надеялся на то, что у меня получится вывести его из предсмертного состояния, потому что сколько я помню Джона, единственный человек, которому он желал смерти – он сам.
– В смысле?
Обида за сказанные слова все еще неприятно жгла нутро, но интерес пересилил.
– Большую часть своей юности он находился в депрессии, которая иногда перемежалась вспышками агрессии и самобичевания. Я сейчас уже не вспомню, сколько раз я ловил его на попытках самоубийства и селфхарме. Много, достаточно для того, чтобы сделать однозначные выводы о том, что ему нужна помощь. К сожалению, процесс не пошел, Джон отказывался идти к терапевту, говорил, что с ним все хорошо, а я, как и его отец, пытаюсь скинуть его на кого-то другого, так что у меня просто не было выбора. Мне пришлось стать его терапевтом, отдушиной, человеком, с которым он может поделиться всем на свете, самостоятельно. Думал ли я, что совершаю ужаснейшую ошибку в своей жизни? Да, думал, но, – Мэтт выглядел так, словно вот-вот расплачется, – эмоции победили. Теперь я понимаю, что ошибочно давать привязанности решающий голос в таких делах, ни к чему хорошему это не приведет.
– Ты пытался ему помочь, а он в итоге ответил тебе презрением, – Диего не понимал, зачем говорит это и пытается защищать Мэтта, на которого по идее должен был бы обидеться. – Ты действовал из хороших побуждений.
– Возможно, но меня это слабо оправдывает. Я создал Джона тем, кто он есть сейчас, думаю, я заслужил того, чтобы он меня презирал, – Лемье хмыкнул. – Скорее всего, тебе не понравится то, что я сейчас скажу, но вы с ним во многом схожи, только ты в разы сильнее. Основная моя проблема в том, что я не сразу это осознал и чуть не совершил вторую, не менее ужасную ошибку. Я захотел познакомиться с тобой поближе только потому, что решил, будто тебе нужна моя помощь. Но на самом деле помощь нужна была мне, и я рад, что мы друзья, ведь ты смог мне ее оказать.
– Я? – приподнял бровь Диего. – О чем ты?
– О том, что ты помог мне опуститься с небес на землю и увидеть, что объективно я ничем не лучше Джона, тебя, Эммы или любого другого человека. Я был глупцом, думая, что смогу стать спасителем хоть для кого-то из вас. Хорошо, что я вовремя до этого додумался, пока не стало слишком поздно, и ты не пополнил ряды людей, испорченных моим влиянием.
– Вряд ли бы это произошло, – в камине громко хрустнуло. – Я терпеть тебя не мог на протяжении всего первого курса. Не уверен, впрочем, что сейчас что-то радикально изменилось.
Мэтт рассмеялся.
– Только это тебя и спасает, – он, глубоко выдохнув, откинул растрепанные волосы назад и поднялся на ноги, цепляясь за трость. – Как насчет чашечки кофе? Надеюсь, я понял принцип работы кофеварки и не сломаю еще и ее.
<center>***</center>
Переминаясь с ноги на ногу, Диего стоял на пороге коттеджного домика на окраине Нью-Йорка. Чтобы добраться сюда, ему потребовалось недюжинное рвение и почти два часа потраченного времени, и он искренне надеялся, что поездка окажется не напрасной. Тем не менее, с первого раза никто не открыл, так что пришлось жать на звонок повторно. Не может быть, чтобы в доме совсем никого не было, потому что иначе человек, живущий в нем, нарушил бы закон повторно. Не то чтобы Диего очень верил в сознательность Лотарио Бланко после того, что он провернул с его матерью, но вдруг заключение под домашний арест на время следствия благотворно на него повлияло.
Послышался лязг снимаемых металлических цепей, скрип старых замков, и дверь приоткрылась. В проем, едва вмещающий человеческое лицо, высунулась женщина явно южного происхождения. Местами поседевшие ее волосы выбивались из неаккуратного пучка и спадали на большие, подернутые страхом глаза, обращенные к незваному гостю.
– Здравствуйте, – с мягким акцентом тихо произнесла она. – Что я могу вам помочь? [3]
– Я ищу Лотарио Бланко, – пояснил Диего, – он здесь живет?
– А, mi hijo, да, он здесь, но он не хотел никого видеть. Он сейчас… muy triste… грустить.
Она шмыгнула носом и промокнула глаза цветастой шалью, спадавшей с ее худеньких плеч.
– Да, я понимаю, но я… э-э… пришел поговорить, – приврал Диего, надеясь, что настаивать на том, чтобы женщина впустила его в дом, не придется. – Просто поговорить, ну, понимаете, разговор.
Он изобразил руками беседу, боясь, что его не поймут, но, напротив, его поняли очень даже хорошо.
– А, так вы друзья? – возликовала она и распахнула дверь, давая Диего войти. – Что вы раньше не сказал? Проходи быстрее!
Спорить с ней он не стал. Конечно, не очень красиво обманывать эту милую, едва говорящую по-английски сеньору, но иного способа пробраться в дом у него не было. Он, говоря откровенно, вообще не ожидал, что у него получится войти, все же, открой ему сам хозяин, вряд ли он воспылал бы желанием пускать того, из-за кого ему приходится изо дня в день торчать в четырех стенах.
– Так замечательный, что Лотарио имел друзей! – ворковала женщина. – Он у меня такой одинокий, любит быть раз!
– Что, простите? – переспросил Диего.
– Любит быть раз, – повторила она. – Не любит говорить с людьми. Иди в гостиную, а я сделала чай, хорошо?
– Хорошо, – кивнул Диего, провожая ее взглядом. Он знал, что с минуты на минуту в помещении появится сам Бланко, и перед тем, как они встретятся, стоит еще раз повторить свой план. Итак, он здесь, чтобы как можно больше узнать о том, кто такой Лотарио Бланко, почему он такой мерзкий говнюк и зачем полез к матери, не говоря уже о том, как он вообще докатился до преступной жизни. Короче говоря, цель на сегодня – добыть как можно больше провокационной информации, потому что если ему это удастся, то его выпускная статья станет самой эксклюзивной не только на потоке, но и, возможно, в истории Школы. Сомнительно, что хоть какому-то из предыдущих студентов удавалось взять интервью у преступника, которого он же и поймал. Если все получится, то мадам Шик будет в восторге, а сокурсники вне конкуренции.
Со стороны лестницы, ведущей на второй этаж, донеслись шаги. Диего хоть и сидел к ней спиной, догадался, кому они принадлежат. Быстрые, легкие, будто крадущиеся. Лотарио даже в собственном доме будто пытался оставаться незамеченным.
Нацепив самую доброжелательную из своего арсенала улыбку, Диего приготовился к одному из сложнейших переговоров в своей недолгой жизни. Если его не изобьют, не убьют и не прикуют к батарее, будет прекрасно. Шаги стихли, больше ничего не нарушало тишину. Его заметили.
– Добрый день, – глухо сказал Бланко и начал обходить диван, чтобы увидеть гостя в лицо. – Кто вы и что здесь делаете?
Диего продолжал сидеть смирно, не издавая ни звука. Будет лучше, если Бланко сам все поймет. Тот как раз зашел с левой стороны и, наконец увидев, кто к нему явился, застыл как вкопанный.
– Вы! – воскликнул он, бледнея. Диего же захотелось припечатать его чем-то тяжелым. Скопившееся отвращение к этому человеку бурлило внутри и норовило выплеснуться без остатка. – Что вы здесь делаете? Вы разрушили мою жизнь, а теперь еще и преследуете меня? Что вам нужно? Хотя, знаете, мне все равно, что вам нужно, уходите! Уходите из моего дома немедленно!
Диего едва поборол желание вскочить с дивана и наброситься на этого гада. Единственное, что его удерживало – некоторое злорадство; не нравится, значит, когда кто-то к тебе без твоего спроса в дом суется, да? Перед взором на секунду встала жуткая картина распластавшейся на полу Людмилы, а в носу вдруг отчетливо заиграли нотки того мерзкого одеколона…
В этот момент в комнату влетела женщина, впустившая Диего, и, увидев их, гневно смотрящих друг на друга, чуть не выронила поднос с чаем из рук.
– А что случился? – захлопала она глазами, и Бланко, услышав ее голос, тут же обернулся.
– Мама, как он здесь оказался? Ты его впустила?* – спросил он ее о чем-то по-испански.
– Да, он сказал, что вы с ним друзья. Он хотел поговорить, а что такое?*
– То, что этот человек опасен! Тебе не стоило пускать его. Пожалуйста, не делай больше подобного, я не переживу, если с тобой что-то случится. В следующий раз дождись меня.*
– Но что теперь делать? Вызывать полицию?*
– Нет, не надо, я сам с ним разберусь, а ты иди к себе, хорошо?*
Женщина закивала головой. Бросив поднос с чаем, она закуталась в шаль и, с ужасом поглядывая на Диего, убежала к лестнице. Он не знал, что Бланко ей наговорил, и к чему стоит готовиться, но решил, что ничего хорошего ему уж точно не светит. Какая же это все-таки была дурацкая идея – лезть прямиком в змеиное логово. На что он надеялся? Что Лотарио с распростертыми объятьями станет встречать его у входа? Амбиции в очередной раз застлали здравый смысл.
– Уходите! – повторил уже по-английски Бланко, указывая на дверь. – Уходите и забудьте этот адрес!
– Прошу прощения, но я никуда не уйду, пока не получу исчерпывающие ответы на все вопросы.
Диего сложил руки на груди и с вызовом посмотрел на своего визави. Будучи в кои-то веки решительно настроенным, он не собирался покидать это здание, только если его не выволокут отсюда за ухо.
– Как вы смеете! – возмутился Бланко, отчего его и без того кислое лицо сморщилось еще сильнее. – Это мой дом, и если вы не покинете его сейчас, то я вынужден буду перейти к экстренным мерам.
– А, то есть как в чужие дома проникать и доводить чужих родственников до полусмерти, так это пожалуйста, а как в ответку то же самое получать, так уже как вы смеете?! – вскинулся Диего, теряя самообладание. – Вы чуть не убили мою мать! Я требую ответов, как, зачем и почему!
Зрачки Лотарио расширились.
– Простите? Сначала вы обвиняете меня в мошенничестве, а теперь и вовсе в покушении? Вы в своем уме?
– Я-то как раз да, раз мне хватает такта держать свои руки подальше от чужих семей!
Диего поднялся с дивана и всем корпусом подался вперед. Еще одно неаккуратное слово, и он выцарапает Бланко глаза.
– Послушайте, – выдохнул тот, поднимая руки. Похоже, он готов был отступить. – Это все одно огромное недоразумение, клянусь. Вы правы, я познакомился с вашей матерью несколько месяцев назад, но я, упаси господь, не пытался ни грабить ее, ни калечить, ни тем более убивать. Нас связывали исключительно приятельские отношения, и я сам сейчас не нахожу себе места. Не могу поверить, что во всем случившемся обвиняют меня, и самое ужасное – мне никак не объясниться Людмиле, ведь я даже из дома не могу выйти…
Не успел он договорить, как Диего выставил вперед указательный палец и рыкнул:
– Не смейте, слышите, не смейте даже говорить о Людмиле, не то что подходить к ней! Вы заслужили ровно то, что заслуживаете! Хотя, будь моя воля, я бы не стал тянуть и уже сейчас запер вас за решеткой.
– Флаг вам в руки, – неожиданно спокойно ответил Бланко с пренебрежением. – Если лишить свободы невиновного – это то, чего вам так хочется, пожалуйста. Но я не уверен, сможете ли вы спокойно жить после этого.
– Если в этой комнате и есть невиновные, то точно не вы, –  процедил Диего. – Против вас все улики, а Людмила сама узнала вас на дознании. Недолго вам осталось на свободе.
– Конечно, она меня узнала. Может быть, вы и страдаете амнезией, но она – нет, поэтому узнать во мне своего знакомого не составило для нее труда. Вы что, не узнаете своих друзей по лицу?
Со стороны лестницы снова донеслись торопливые, отчетливые шаги, словно кто-то бежал вприпрыжку. Не прошло и секунды, как с нее сошел парень, похожий внешне на Лотарио, но более молодой и менее отталкивающий. Он казался очень знакомым, но Диего все никак не мог понять, почему.
– Лотарио, я слышал крик, что происходит? – начал с волнением спрашивать он, что удивительно на английском, но вдруг осекся, уставившись на гостя. – Диего? Что ты тут делаешь?
– Я… – только и произнес тот, чувствуя себя словно простреленным насквозь. Он довольно долго смотрел на парня, пристально, изучающее и даже не скрывая своего интереса, но все никак не мог вспомнить, кто он. – Ты…
– Вижу, я был прав, с распознаванием лиц у вас действительно проблемы. Это Фредерик Бланко, мой младший брат.
– Мы учились в одном универе, – слабо улыбнулся парень. – Я Дред, мы познакомились на хэллоуинской тусовке несколько лет назад, помнишь? Там еще Нгози была. И Сьюзан. Ла-Нинья которая. Догоняешь?
И тут его осенило. Дред, Нгози, Хэллоуин… Парень, который прямо сейчас стоял рядом и мило улыбался, который учился на одном курсе с Нгози, который был диджеем на той тусовке и который роднился с человеком, чуть не разрушившим его жизнь, был одним и тем же человеком.
– Почему ты пришел? – продолжил расспрос Дред, который, впрочем, уже расплел свои дреды. – Я к тому, что сейчас не самое лучшее время для тусовок, у нас в семье небольшие проблемы, так что, боюсь, я пас.
– Я… – снова не нашелся, что сказать, Диего.
– Не переживай, Фредерик, – повел рукой Лотарио. – Ни на какую тусовку тебя никто не приглашает, да и если бы приглашали, я бы не разрешил тебе идти туда с этим человеком. Не хотелось бы, чтобы он устроил нам еще большие проблемы, нежели сейчас.
– В смысле? – непонимающе взглянул Дред на брата, а потом и на Диего. – Ты хочешь сказать, что… Нет, не может быть!
– Именно.
Дред выглядел шокированным. Мягко говоря. Вся доброжелательность и радость от встречи с давним знакомым исчезла вмиг.
– Диего, это правда? – голос его надорвался. – Это из-за тебя моего брата подозревают в каких-то там аферах? Как ты мог! Я думал, ты порядочный человек, а тут… такое… что мы тебе сделали, чтобы ты нас так подставил?
– Я… Я не подставлял, я…
– А как тогда это называется?! – всплеснул руками Дред. – Мой брат из-за тебя лишен права выходить из дома и работать, хотя он всю жизнь шел к этому! Он учился, зарабатывал себе авторитет, клиентскую базу, а ты все испортил!
– Но моя мать… – в очередной раз в исступлении повторил Диего. – Я хотел спасти ее.
– Что за бред, никто из нас ей никогда не угрожал! Более того, она сама просила у моего брата содействия! – возразил Дред. – Узнала, что он риелтор, и умоляла помочь ей подобрать новый дом. Я ведь прав, да? Ты еще говорил, что она упоминала Флориду, да?
– Да, – тяжело выдохнул Лотарио. – Я пообещал сделать все, что в моих силах, но для этого мне нужно было собрать некоторые документы. С ее разрешения, конечно же. Поэтому тот факт, что на них нашли мои отпечатки, неудивителен. Очень жаль, что Людмиле нездоровится, и она не может вспомнить то, что сама давала мне их. Что же с ней случилось? Инсульт с потерей памяти? Вроде как она жаловалась на недомогания и…
– Наркотики! – не дал ему договорить Диего. – Наркотики, вот что! Кто-то накачал ее этой гадостью, и я был уверен, что это…
– Мой брат? – кажется, Дред уже не на шутку разозлился. Диего видел в нем себя еще каких-то пять-десять минут назад. – Ты совсем крышей поехал, Карлос? Если бы он был наркобароном, то я бы точно об этом знал, а полиция при обыске, который у нас уже устраивали из-за твоих идиотских сказочек, точно бы что-то обнаружила! Но нет, все чисто, поэтому, к огромному счастью, мой брат все еще здесь, а не в тюрьме, хоть и не может переступить порог. И все благодаря тебе, – он зажмурился, явно борясь с желанием кинуться на Диего. – Знаешь, я поклялся, что выскажу все в лицо тому, кто за этим стоит, но никак уж не мог подумать, что им окажется кто-то из моих друзей. Однако клятва есть клятва, а я, как и мой брат, человек честный. Ты просто мерзавец, Диего, мне противно от того, что я считал тебя достойным другом, пусть мы и не очень часто пересекались. Не хочу тебя знать. Вали отсюда. Вали и, прошу, никогда больше не попадайся на моем пути, пути моего брата или пути нашей семьи. Слишком много от тебя бед.
И он, бросив на ошеломленного Диего полный искренней ненависти взгляд, развернулся и побежал вверх по лестнице.
– Что ж, прошу прощения за брата, он иногда бывает… – уголки губ Лотарио чуть приподнялись в усмешке, – вспыльчивым. Так, что, у вас еще остались ко мне какие-либо вопросы?
Вопросов не осталось. Как не осталось ни сил, ни надежды, ни веры в кого-либо. Все, что Диего ощущал – невероятное опустошение. Его тошнило. Не столько от слабости и внезапного головокружения, сколько от самого себя. Не хотелось этого признавать, но если на секундочку представить, что Лотарио правда не пытался навредить Людмиле и обмануть ее, то… Да, худшие опасения потихоньку всплывали на поверхность. Он заложил ни в чем не повинного человека.
<center>***</center>
Осознание потенциального просчета серьезно подкосило Диего и заставило его в очередной раз замуроваться в стенах собственной комнаты. Словно в знак солидарности с Лотарио, которого, вероятно, по ошибке посадили под домашний арест. Чудовищной и жестокой ошибке. Хотя, конечно, он не был до конца уверен в том, что сказанное в доме Бланко было правдой, в попытках ухватиться за спасательный круг человек будет делать что угодно, вплоть до лжи, манипуляций и давления, но отчего-то встреча с Фредериком, известным ранее как Дред, произвела неизгладимое впечатление, а его слова оставили после себя глубокую рану. Диего прокручивал ту сцену в голове вновь и вновь, надеясь зацепиться за очевидный обман, за плохо скрытую фальшь, за хоть какую-то нестыковку, и каждый раз терпел неудачу. Дред в его голове, как и в реальности, говорил до невозможного искренне, испуганно, растерянно и разозленно, так же, как говорил бы сам Диего. Его близкий родственник оказался под угрозой, иной реакции просто и быть не могло.
Людмила, понятия не имеющая, что так расстроило сына, пыталась вытащить Диего из фрустрации, но одним только своим видом загоняла его туда сильнее. Если бы он хорошо подумал перед тем, как набрасываться с обвинениями на Бланко, то ничего бы этого не было. Если бы он не ссорился с матерью, ничего бы этого не было. Если бы он не съехал, ничего бы этого не было. Это правда. Он снова виноват во всем.
Айфон, закинутый под подушку, завибрировал. Достав его, Диего увидел, что вызывает его не кто иной, как Мэттью Лемье. Глядя в экран, он не знал, стоит ли отвечать, или лучше сделать вид, что его тут нет и в ближайшее время не предвидится. Тяжело вздохнув, Диего все же принял вызов.
– Здравствуй. Как хорошо, что ты взял трубку… – послышался взволнованный, будто даже перепуганный голос Мэтта. – Мне… хмм… нужна твоя помощь. Скажи, не мог бы ты пустить меня к себе домой на некоторое время? Меня бы это здорово выручило.
– Ну, могу, – неохотно признал Диего. Был соблазн соврать, что он занят, но отчего-то этот нетипичный для Мэтта тон вызвал у него когнитивный диссонанс. Интересно, что вообще могло случиться, что сам Лемье просит помощи у такого лопуха, как он.
– Отлично, – сразу же после короткого ответа послышались гудки, а потом и звонок в дверь, за которой обнаружился сам звонивший. – Еще раз здравствуй. Спасибо за отзывчивость и оперативность.
– Не за что, – впустил Диего припорошенного снегом Лемье в квартиру. – А если бы я не согласился?
– Тогда я бы продолжал жать на дверной звонок до тех пор, пока ты не передумал, – улыбнулся тот, а Диего скрестил руки на груди.
– Знаешь, меня немного напрягает это твое стремление долбиться в закрытые двери.
– Только вот никакое это не стремление, а чистая тактика. Настойчивость частенько бывает полезна, так как двери не закрываются просто так, за ними обязательно есть что-то ценное, тогда как открытые зачастую являются ловушкой или просто пустой тратой времени. А я ценю свое время.
– Допустим, – отмахнулся Диего. Мысль была слишком спорна, а настроение не способствовало тому, чтобы дискутировать. – Так зачем ты пришел? Что-то стряслось?
– М-м, да, можно и так сказать, – замялся Мэтт, севший за стол. – Видишь ли, я все еще не до конца освоился в новых условиях, и из-за нехватки опыта, э-э, нарвался на неприятности… У тебя попить не найдется, в горле что-то пересохло.
– Что на сей раз? – буднично спросил Диего, ставя перед гостем кружку с водой. – Уборка? Глажка?
Лемье обхватил кружку руками и с виноватым видом уставился в нее, будто остерегаясь смотреть Диего в глаза. Сейчас он точь-в-точь выглядел как нашкодивший ребенок, который не выдержал мук совести и пришел сдаваться родителям с поличным.
– Стирка, – выдавил он, морщась. – Кто знал, что нельзя стирать красные вещи с белыми? Теперь они все розовые!
– Все. Все это знают, Мэтт, – удивился Диего. – Серьезно, это же стандартный гэг даже в мультиках для самых маленьких, как ты мог этого не знать?
– Я никогда не смотрел, не смотрю и не собираюсь смотреть мультики для самых маленьких, – лицо Мэтта ожесточилось. Последний комментарий уязвил его. – Зато я тщательно изучил бирки на предмет рекомендованных температур и режимов, прочитал инструкцию по использованию стиральной машины и даже проконсультировался с интернетом, но нигде, черт подери, не было ничего ��казано про смешивание цветов. Я клянусь, хуже этого только рецепты, предлагающие добавлять ингредиенты по вкусу и на глаз, – он прикрыл глаза, справляясь с захлестнувшей его излишней эмоциональностью. – Как люди живут в этом хаосе?
– О, ты знаешь, мы уже привыкшие. Как там говорил Эйнштейн, гений властвует над хаосом?
– Во-первых, нет ни одного достоверного доказательства того, что фраза его авторства, а во-вторых, даже если и его, вероятно, он имел в виду случайную совокупность чисел или хаотичное движение частиц.
– Один-один, – пожал плечами Диего. – И все-таки не понимаю, чем я могу быть полезен?
– Тем, что ты однозначно лучше разбираешься в домашних делах, и я был бы очень тебе признателен, если бы ты поделился со мной всем тем, что якобы должен знать каждый, – Мэтт фыркнул. – Вот ты, к примеру, знаешь, что будет, если удалить папку System32?
– Э-э, нет…
– Вот именно! Об этом я и говорю, хотя, по моему мнению, это должен знать каждый, но ты об этом не знаешь.
– Ладно, я понял, но все равно, почему я? Почему не Эмма? Что-то мне подсказывает, что как минимум в готовке она разбирается получше моего.
– Потому что, – Мэтт в одно мгновение стал серьезнее некуда, – она вообще не должна знать о том, что я сегодня был здесь, о том, что я тебе сказал, и о том, что я не справляюсь. Этот разговор останется в стенах этой квартиры, ясно?
– Ты что, мне угрожаешь?
– Пока нет, – Лемье смотрел прямо в глаза, не моргая, из-за чего по спине пробежали мурашки. – И, надеюсь, не придется, – лицо его чуть смягчилось. – Пожалуйста.
– Хорошо, я расскажу все, что сам знаю, – обнадежил Мэтта Диего. – С чего бы начать?..
– За это не переживай, – сказал тот и достал из внутреннего кармана пиджака сложенный вчетверо лист. – Я составил список волнующих меня вопросов, состоящий из тридцати восьми пунктов. Каждый их них расставлен в порядке приоритетности, так что я бы рекомендовал идти по очереди. Ах да, минуточку! – следом из кармана показалась записная книжка и ручка Parker. – Итак, я готов, можешь начинать.
Лекция об основах домохозяйства оказалась на удивление длинной. Проходясь по представленным вопросам, Диего то и дело уходил от них в сторону, попутно вспоминая те или иные детали и нелепые истории из своей жизни, поучающие о том, почему класть яйцо в микроволновку чревато, и чем кондиционер для белья отличается от кондиционера для волос. Мэтт послушно конспектировал основные, наиболее важные моменты, и Диего невольно поразился тому, что все это происходит взаправду. Он привык к тому, что это он вечно нуждается в советах, в наставлениях и присмотре, поэтому сильно растерялся, когда ему предложили буквально поменяться местами. Он всегда полагал, что нет такой области, в которой не разбирался бы Мэтт, но вот он здесь, поучает его о том, что «на глаз» в рецептах обычно означает, что ингредиенты для блюда могут быть настолько разные, что выявить идеальную пропорцию для всех случаев невозможно, поэтому и приходится экспериментировать. Не зря же кулинарию порой считают одной из ветвей искусства. Впрочем, к искусству Лемье был по большей части равнодушен, в чем честно однажды признался. Удивительный парень, что может решать сложные задачи на считанные минуты, управлять целой компанией и видеть людей насквозь, но не в состоянии управиться со сковородкой и стиральной машиной. Как же все-таки легко оказалось разрушить образ идеального сверхчеловека.
– Думаю, это все, – подытожил Диего. – Твое обучение закончено, падаван, теперь ты на шаг ближе к тому, чтобы стать кухонным джедаем.
– Джедаем? – вопросительно приподнял бровь Мэтт.
– О-о, ясно, это будет темой следующей лекции, – в этот момент раздалась мелодия вызова. Диего сначала решил, что звонят ему, но, ощупав карманы, понял, что оставил айфон в спальне.
– Это Верджи, – глянул на экран Лемье. В глазах его читалась паника. – Похоже, она увидела, что стало с ее любимыми брюками, – он подтолкнул вибрирующий гаджет к Диего. – Ответь ты.
– Я? С какой стати?
– С такой, что я очень сильно и самоотверженно прошу тебя это сделать.
Проведя пальцем, он принял вызов и виновато улыбнулся.
– Тебе повезло, что я у тебя в долгу, – недовольно прошептал Диего и поднес чужой айфон к уху. – Здрасте.
– Кто это? – злилась на том конце Верджи. – Где Мэтт?
– Это Диего Карлос, – и по молчанию стало очевидно, что требуется пояснение. – Ну, хэллоуинская история про обмен телами. А Мэтт сидит рядом со мной, – тот замотал головой. – Да-да, на кухне, в моей квартире на Брайтон-Бич, – а потом и замахал руками. – Угу, боится ответить на звонок настолько, что попросил об этом меня.
– Ясно, – заключила Верджи, – скажи ему, что я очень жду встречи с ним и как можно скорее. Чем дольше мне придется ждать, тем злее я буду становиться, хотя злее уже некуда.
– Ладно, передам, – улыбнулся Диего в тридцать два зуба, вовремя отпрянув, не давая Мэтту вырвать телефон из рук. – А вам, кстати, рекомендую брать с него штрафы за порчу имущества. Глядишь, так дойдет.
– Карлос! – прикрикнул Мэтт и, воспользовавшись случившимся у того приступом смеха, отобрал айфон. – Верджи, послушай, я…
Но, похоже, женщина уже бросила трубку.
– Очень смешно, – набросился на все еще ухахатывающегося Диего он. – Я просил поддержать меня, а не загонять в угол.
– А я и поддержал, – утер слезы Диего, – уверен, Верджи прислушается к моему совету и перестанет так остро реагировать на испорченные вещи, которых обязательно станет меньше.
– Деньги хороший мотиватор, страх – не очень, а мешать одно с другим и вовсе опасно, – Мэтт поднялся с места. – Что ж, пойду домой. Пожалуй, на сегодня с меня хватит.
– И это правильно, тебя еще ждет разговор с Верджи, – хихикнул Диего. – Удачи!
– Н-да уж, – невесело протянул Лемье, запахиваясь в пальто. – Пусть все пройдет так, как должно. Вселенная в редких случаях ошибается.
– Вау, что за фатализм! Я думал, ты за рациональный подход.
– Так и есть, и я убежден, что случайности не случайны, а все, что ни происходит, подчинено строгой логике. Даже такая мелочь, как испорченные вещи, должна привести меня к чему-то. И тебя, возможно, тоже. И что бы то ни было, нужно быть к этому готовым, – в облике Мэтта промелькнула тень задумчивости. – В моем случае, пожалуй, стоит забежать в банк и перевести Верджи деньги на карточку.
Закрыв за другом дверь, Диего подумал, что ему тоже есть, к чему готовиться. Слушание по делу Бланко было назначено на первый день февраля. Все его сомнения должны были решиться в следующую пятницу.
<center>***</center>
– … Итак, сторона защиты закончила свое выступление, правильно?
– Так точно, ваша честь.
Статный мужчина в строгом черном костюме форменно улыбнулся и переглянулся с Лотарио Бланко, сидевшем на скамье подсудимых. Тот казался спокойным как удав, и даже нахождение на волоске от лишения свободы его не пугало.
– Подтверждает ли главный свидетель, потерпевшая Людмила Карлос, что сказанное адвокатом подсудимого – правда?
– Да, ваша честь, – Людмила выглядела растерянной, испуганной и более бледной, чем обычно. – Я действительно не помню очень многое из того, что происходило в те недели.
– Да, вижу, – судья опустила взгляд на лежавшие перед ней бумаги. – И вы подозревали гражданина Бланко в покушении на вас и ваше здоровье?
– Ну… – она замялась. – Немного подозревала.
– Господин прокурор, что говорится по этому поводу в отчете полиции?
– Ваша честь, – с места поднялся мужчина, на груди которого виднелся знак отличия, – Полицейский департамент Нью-Йорка получал ордер на обыск дома мистера Бланко. Обыск проводился отрядом во главе с офицером Ронгом девятого января этого года. В ходе обыска никаких запрещенных веществ обнаружено не было.
– Спасибо, господин прокурор. Таким образом, причастность подсудимого к отравлению потерпевшей подтвердить невозможно, – судья сделала паузу. – Обе стороны предоставили свои показания, полно и честно ответив на вопросы суда. Если ни одна из сторон больше не может ничего добавить, то слово предоставляется совету присяжных для вынесения окончательного решения по рассматриваемому делу.
– Ваша честь, – поднялась со своего места на возвышении женщина и стала зачитывать то, что было написано у нее на листе. – Исходя из представленных защитой и обвинением показаний, а также учитывая показания свидетелей, совет принял решение о том, что существующих по делу вещественных доказательств, в частности наличия на документе о недвижимости, принадлежащей госпоже Людмиле Карлос, отпечатков пальцев господина Лотарио Бланко, а также факт обыска, подтвердившего непричастность подсудимого к отравлению потерпевшей, недостаточно для вынесения обвинительного приговора. Решение принято и одобрено всеми членами совета присяжных заседателей в добром здравии и ясном уме.
Женщина закончила читать и протянула лист мужчине, который передал его судье.
– Таким образом, решением от первого февраля две тысячи тринадцатого года, судом постановлено, что гражданин США Лотарио Симон Армандо Бланко, проживающий в городе Нью-Йорке, боро Куинс, признается невиновным и освобождается из-под стражи и домашнего ареста.
По залу суда раздался оглушительный удар молотка, ознаменовавшего победу Бланко и проигрыш Диего.
– Однако в виду клеветы по отношению к Лотарио Бланко со стороны обвинителя Диего Кристиана Карлоса, он приговаривается к пожизненному заключению! – внезапно с хищной улыбкой произнесла судья, и все как по команде обернулись к осужденному, ощутившему на себе сотни уничижающих взглядов. Все шло не по сценарию, такого поворота событий уж точно никто не ожидал.
– Схватите его! – крикнул кто-то из зала, и двое служителей порядка двинулись в его сторону. Смекая, что дело пахнет жареным, Диего попытался дать деру, но с ужасом обнаружил, что ноги намертво приклеены к полу. Дергаясь в истерике, он видел, как весь зал надвигается на него, отрезая пути для отступления и протягивая к нему руки.
– Я ни в чем не виноват, клянусь, – крикнул он, но тщетно. – Помогите, кто-нибудь!
Кто-то больно стиснул плечо, рванув назад. Падая, Диего видел, как его плотнее обступают со всех сторон, как чужой натиск не дает ему высвободиться, как на запястьях щелкают наручники…
Он раскрыл глаза. Всего лишь сон. Чертов сон, который снится уже вторую неделю и никак не отпустит. Так и свихнуться недолго. Дотянувшись до айфона, Диего проверил время. Без двенадцати семь. До будильника оставалось две минуты.
Всю дорогу до колледжа он отсыпался, а потому чуть было не пропустил свою остановку. Спохватился он в последний момент и вылетел буквально за секунду до того, как за ним с грохотом захлопнулись двери.
– Ты клюешь носом, – заметил Мэтт, подтолкнув его, задремавшего посреди пары. – Опять проблемы со сном?
– Да, вроде того, – зевнул Диего и попытался сконцентрироваться на словах профессора Стоуна. Получалось из рук вон плохо. – Не высыпаюсь.
– Хандришь перед грядущими экзаменами и практикой?
– Практикой? Какой еще практикой?
– Ну как, каждый выпускник получает месяц практических часов для того, чтобы довести свой проект до ума и, возможно, исправить его, получив актуальную информацию и опыт.
– А это обязательно? – новость Диего совершенно не порадовала. Не хватало ему еще целый месяц работать, когда и без того дел навалом.
– К сожалению, – развел руками Мэтт. – С другой стороны, факультету нужно лишь официальное подтверждение того, что тебя взяли. Что и как ты там собираешься делать – на твоей совести. Я вот поэтому уже назначил себя и Эмму в практиканты TechGames. Забавно, не правда ли? Именно такие вещи я зову бюрократическим фарсом.
Мэтт весело крякнул, а вот Диего даже не улыбнулся. Хорошо, что он узнал об этом сейчас, а не в самый последний момент, как обычно, но все равно осведомленность особого успокоения не приносила. На нем и так висят проект со статьей. Все так несвоевременно, так тяжело, так надоело.
После занятий настроение вовсе упало на самое дно. Мало ему было известий о практике, так еще и мисс Лотери была явно недовольна тем фактом, что он до сих пор ничего толком не сделал:
– Диего, у вас осталось совсем мало времени. Если вы застряли, не знаете, что делать, или испытываете другие трудности, вы всегда можете поделиться ими со мной.
– Все в порядке. Я долго раскачиваюсь, но обещаю сдать все в срок, – успокоил ее тот, сам не веря своим обещаниям. Да, он застрял, да, запутался, но дело не столько в самом проекте, сколько в том, что его окружает, а именно неразбериха и постоянный стресс.
– Не жизнь, а пытка, – пробурчал про себя Диего, заматываясь в шарф, когда чужой голос раздался прямо над ухом.
– Как и у него, – повернувшись, он увидел сияющую улыбкой Софи. Она указывала прямиком на стоявшего неподалеку Мэтта, любезно переговаривающегося со Стоуном. – Твоя поддержка нужна ему как никогда.
– Чего? Мэтту-то? Он единственный, кто предположительно закончит обучение с идеальным аттестатом, его проект лучший на потоке, а еще он уже имеет место для практики. О чем ты?
– О чем угодно, но не об учебе. Ты, Карлос, любознательный, открытый и понимающий парень, но такой слепой, когда дело касается чужих переживаний, – Софи настойчивее ткнула в фигуру Лемье пальцем. – Посмотри, за последний месяц он сломал себе ногу, поссорился с отцом и мачехой, лишился жилья, испортил добрую половину бытовых принадлежностей в чужом доме, а их отношения с Торн переживают очередной кризис. Я думаю, это значит, что поддержка друга будет для него приятна, даже если он сам для себя не хочет этого признавать, продолжая считать себя имбой. [4]
Диего сделал круглые глаза.
– Откуда… откуда ты все знаешь?
– Птичка напела, – загадочно ответила Софи. – Действуй, Карлос, ему нужен сайдкик. [5]
– Как сайдкик, так сразу я, – проворчал тот. – Почему бы тебе не попросить бегать за Лемье кого-то другого? Ту же Эмму, например? Сама ведь говоришь, у них кризис, вот, путь решают вместе.
– Потому что ты единственный из нас, кто сумел подружиться с Лемье настолько близко, чтобы это не считывалось им как вторжение в личную жизнь, – Софи хитро прищурилась, – а еще ты парень. И это автоматом означает, что твои попытки помочь не заденут его хрупкое мужское эго, в отличие от ситуации, если бы то же самое делала Эмма или я. Уж простите, но это факт, вас, мальчики, так легко ущемить.
Диего обиженно глянул на Софи, и та расхохоталась.
– Живое подтверждение моим словам, за вами так весело наблюдать, – стерла она выступившие слезы. – Итак, я могу на тебя рассчитывать, или мне просить Эмму?
– Можешь, – устало согласился тот. – С одним условием: ты прекращаешь за нами следить.
– Слово скаута, – положила руку на грудь Софи. – А теперь иди!
И она с неожиданной для такой миниатюрной девушки силой вытолкнула его в проход. Восстановив равновесие, Диего оглянулся, чтобы одарить ее укоризненным взглядом, но Софи моментально исчезла из поля зрения. Мэтт тем временем уже закончил разговор с профессором и стремительно направлялся к выходу.
– Подожди! – крикнул Диего, протискиваясь в дверь и оказываясь на заледеневшей дорожке, ведущей к корпусу. – Я тут… э-э… подумал, может, тебе нужна компания?
– Я еду домой, – улыбнулся тот. – Но спасибо за предложение. Если хочешь, можем погулять завтра.
– Завтра? – Диего растерялся, вглядываясь в лицо друга. На нем не обнаруживалось ни признаков нервозности, ни напряжения, ни грусти, ни злости, ни затаенного ожидания. Ничего из того, с чем он  успел столкнуться, когда они вдвоем играли против Джона, раскрывали заговор Нэнси или общались перед камином дома Верджи. Может, Софи ошиблась? А что, если нет, и только от него зависит моральное состояние Лемье? Время идти ва-банк. – Слушай, у тебя на лице написано, что что-то не так. Что случилось? Ты ведь знаешь, что можешь рассказать, я не буду осуждать и смеяться.
Мэтт втянул голову в плечи, будто надеясь спрятаться за высоким воротом пальто. Он молчал с минуту, а потом с усилием выдал:
– Эмма сказала, что порвет со мной, если я не научусь готовить.
Он глянул на Диего, ища сочувствия, но, увы, тот вряд ли мог дать его в этот момент. Сказанное вызвало лишь желание состроить гримасу.
– Что за бред?
– Вот поэтому я и не хотел рассказывать, – буркнул Мэтт и, круто развернувшись на каблуках, заспешил покинуть территорию колледжа. Диего затрусил следом.
– В смысле… Я не это имел в виду! Я просто не верю, что Эмма была серьезной, говоря подобное. Это же просто глупо: игнорировать кого-то только из-за того, что этот кто-то что-то не умеет!
Мэтт остановился. Его прищуренные бледно-серые глаза терзали совесть Диего.
– Она была серьезной и крайне разочарованной во мне, и я ее хорошо понимаю. Никогда бы не подумал, что меня могут победить сырые яйца и бекон, – почему-то именно в этот момент в памяти возникла Софи со своим подколом в адрес мужчин. – Мне срочно нужно научиться готовить, пока не стало слишком поздно, и не пришлось тушить дом Верджи.
– Ладно, я понял, все серьезно, – кивнул Диего. – Так, тебе нужна моя помощь или нет?
Мэтт исподлобья оглядел его.
– Ты вроде как-то говорил мне, что не особо разделяешь любовь к кулинарии.
– Это да, но минус на минус дает плюс, не так ли? Вдруг, объединившись, мы все-таки сможем создать нечто съедобное?
– Мне нравится твой настрой, – усмехнулся Мэтт. – Что ж, выбора у меня нет, я принимаю твое предложение. Приходи в среду вечером, Верджи как раз будет в офисе, так что дом, и особенно кухня, останется целиком в нашем распоряжении. Нужно только решить, что будем готовить…
– Об этом не беспокойся, – Диего ударил себя в грудь. – Есть у меня один рецептик на примете…
Утром среды, как бывалый ниндзя, Диего проскользнул в кухню и, встав на носки, достал с верхней полки шкафа запыленную, пожелтевшую и пропахшую пряностями книгу рецептов. Пролистав ее, он остановился на самой потрепанной странице, обозначенной загнутым уголком. На ней крупными буквами был напечатан рецепт лучшего блюда в мире – яблочной шарлотки, уже давно ставшей коронным у матери. Сунув книгу подмышку, Диего налил себе полную кружку кофе с молоком и только вышел из кухни, как дверь гостиной отворилась, и из-за нее показалась заспанная Людмила. После всего случившегося она так распереживалась, что подхватила жуткий грипп, и теперь, вынужденная уйти на внеплановый больничный, почти целыми днями спала, читала книги и разговаривала по телефону со своей лучшей подругой Марго.
– Доброе утро, – шмыгнула она носом и тут же подтерла его платком. – Как ты себя чувствуешь? Ничего не болит? Насморка нет?
– Нет, все в порядке, – так и не успевший отпить и глотка, Диего передал ей горячий напиток. – Чего нельзя сказать про тебя. Я уже начинаю сомневаться, что Мэтту моя помощь нужна сильнее, чем тебе.
– Все со мной хорошо, я справляюсь, – сказала она, беря в руки кофе. – К тому же ты уже обещал, некрасиво будет в последнюю минуту все отменять, когда на тебя надеются. Не переживай, я не пропаду, тем более у меня сегодня плотное расписание: утром сироп от кашля и таблетка антибиотиков, днем – капли в нос и таблетка от головной боли, а вечером снова сироп и успокоительное, и не дай бог забыть что-то из этого выпить, – она задумчиво уставилась в карамельного цвета кофе. – Надо свериться со списком.
– Не помешало бы, – согласился Диего, и в этот же момент из подмышки выпала книга. Людмила проводила ее взглядом.
– Зачем ты ее взял? – поинтересовалась она, и щеки Диего загорелись.
– Да так, для общего развития, – сорвал он, но пристальный и слегка ироничный взгляд матери явно давал понять, что она на это не купилась. – Мы с Мэттом собираемся готовить.
– О, правда? – оживилась она. – Никогда не замечала за тобой интереса к кулинарии. Если будут проблемы, звони, помогу, чем смогу.
– Конечно, – уязвленный неверием родной матери в собственные силы произнес Диего. Ну ничего, сегодня он докажет, что может претендовать на звание су-шефа!
– Рад, что ты пришел, – поприветствовал его с порога Мэтт, забирая пакет с продуктами. – Ты купил все необходимое?
– Да, здесь все, что нужно по рецепту, – порывшись в сумке, Диего достал из нее книгу и открыл на нужной странице. – Я много раз видел, как мама делает шарлотку, и со стороны это не выглядело чем-то сложным. Думаю, мы справимся, если будем строго следовать всему, что здесь написано.
Работа кипела, как вода в чайнике, которая разошлась на чай, так, впрочем, и не тронутый. Друзья увлеклись процессом с головой, оба были полны решимости испечь вкуснейшую шарлотку на своей памяти. Однако все пошло не по плану уже с самого начала. Диего, разбивая яйца, накрошил в пиалу больше скорлупы, чем самих яиц, плюс он так и не смог сообразить, как без потерь отделить белок от желтка. Мэтт, орудуя взбивалкой, заляпал себе всю футболку, призывающую проявить гражданскую позицию на выборах в парламент провинции Онтарио. А когда они, засыпав приготовленное дрожжами, вернулись обратно на кухню после небольшого отдыха, то долго и упорно ругались, отбивая вылезшее из кастрюли и растекшееся по всей столешнице тесто.
– Лезь обратно! – колотил по липкой и пахнущей хлебом массе Диего. – Какого черта оно так разрослось?
– Понятия не имею, – пожал плечами Мэтт, сразу же принявшийся сверяться с книгой. – Мы ни на унцию не отходили от пропорций.
Так или иначе, совместными усилиями тесто было снова загнано в кастрюлю. А дальше их поджидала самая сложная часть – перелить тесто в форму, наполнить ее джемом и красиво украсить клеткой и яблочными дольками. В рецепте конкретных описаний не давалось, и действовать пришлось наобум, что вновь взбесило Мэтта, так что большую часть делал именно Диего. Надеясь на удачу и полагаясь на материнский опыт, он вывалил внутрь формы полбанки джема, покрыв его дольками, кое-как сплел из теста длинные косички и покрыл ими шарлотку.
– Мы сделали все, что могли, – ставя противень с их детищем в духовку, устало сказал он и вытер пот со лба запачканными в муке руками. – Осталось только дождаться, когда запечется.
– Что меня больше всего радует, так это указанное точное время приготовления, – недовольно захлопнул книжку Мэтт и рухнул на стул. – Можешь пойти отдохнуть, я останусь здесь и прослежу, чтобы не произошло новых эксцессов.
– Спасибо, но я лучше тоже останусь, – Диего сел напротив. Заприметив в углу кухонной стойки вазу с фруктами, он спросил разрешение взять один. Мэтт кивнул. – Признаюсь, это оказалось сложнее, чем я ожидал.
– Аналогично, я раньше не задумывался о том, насколько это тяжело. Не завидую нашим поварам, – он подпер подбородок ладонью. – Они готовят на весь особняк, день и ночь, не зная продыху. Я их даж�� ни разу не видел, только знал, что они существуют, потому что Грета всегда передавала мне, что сегодня в меню... Мой отец, наверное, сильно бы разозлился, узнай он, чем я сейчас занимаюсь.
Брови его сошлись на переносице.
– Почему?
– Он всегда говорил, мой отец, что у каждого человека своя планка, свой потолок, свои таланты и возможности, и самое худшее, что может сделать человек с великим талантом – не использовать его. Он верил, что я достоин большего, поэтому запрещал мне отвлекаться на обыденные вещи, заниматься уборкой, готовкой, стиркой, всем тем, чем занимаются люди в повседневности. Он не давал мне читать посредственные книги, смотреть мультики для детей, потому что они ведут к деградации, он даже хотел, и не раз, запретить мне общаться с прислугой, в том числе и с Гретой, но у него ничего не вышло. Он знал, что выгнать ее из особняка до совершеннолетия не может, ее история пригретой миллионером сиротки обрела резонанс, это бы сильно подпортило ему репутацию, поэтому закрывал глаза на нашу дружбу… А потом, не поверишь, он просто смирился.
– Но отчего он был так строг? Чем могла навредить Грета?
– Что творится в голове Жана Этьенна, знает только Жан Этьенн, но могу предположить, что он боялся, что со мной получится как с Эмерод. Она сбежала из-под опеки весьма обеспеченной и титулованной семьи в Новый Свет, где повстречалась с простолюдином-ирландцем, который чуть не угробил ее. Отец очень уважает Эмерод, но именно этот эпизод он не может ей простить. Ему никак не понять, почему из всех возможных вариантов она выбрала именно этого человека. Ему никак не смириться, что он наш предок. Думаю, именно из-за этого отец недолюбливает английский язык и мои серые глаза, по некоторым данным у Джонсона тоже были серые, тогда как у большинства Лемье – зеленые.
– Надо же… – протянул Диего, доедая банан. – А моя мама всего-то лишь не давала мне есть шоколадный пудинг с орехами из-за аллергии. Это был десерт, который давали в школьной столовке. Ужасные воспоминания, надо мной все смеялись и дразнили меня, потому что я был единственным, кто не ел общепринятую вкуснятину. Меня это взбесило настолько, что в один день я взял себе порцию и умял ее за считанные секунды. Конечно, меня не пронесло, последствия были кошмарными. Я раздулся как шарик на уроке литературы, начал задыхаться, и под дружный смех меня уволокли в медпункт, где вызвали родителей. После этого эпизода все стало еще хуже: меня продолжали смешивать с грязью в двойном размере, из-за аллергии и того, что теперь на обед вместе со мной чуть ли не за ручку ходила мать и следила, чтобы я не приближался к пудингу ближе, чем на фут. С тех пор я ненавижу пудинги.
Мэтт рассмеялся.
– Вот она – причина, почему я бы хотел быть на твоем месте. Ты живешь как обычный нормальный человек: имеешь возможность ходить в школу, кушать пудинг, общаться со сверстниками, смеяться и плакать, переживать приятные и неприятные моменты в компании понимающей матери, учиться на своих ошибках, гулять, обходясь без охраны вокруг, делать детские глупости без страха и упрека, стать джедаем…
– Э-э… – протянул Диего, но Мэтт слишком увлекся и не заметил этого.
– В общем, ты по большей части свободен в своих действиях. Этому можно позавидовать.
Он с горящими глазами уставился на Диего, отчего тому стало неудобно.
– Да, наверное, но и тебе можно позавидовать тоже. Не каждый в состоянии позволить себе жить в пентхаусе на протяжении нескольких лет.
– Чтобы в итоге оказаться практически на улице. Я догадывался, что будет тяжело, но не представлял насколько. Верджи уже едва сдерживается, чтобы не выставить меня за дверь, где меня с распростертыми объятиями будут ждать люди отца, обязанные доставить в Канаду. Я даже сделать ничего не успею, он невероятно быстро узнает обо всем, что со мной связано.
– Хочешь сказать, Вериан вернулся? Он опять за тобой шпионит?
– Возможно, но теперь он в разы осторожнее, а у меня уже нет сил, чтобы противостоять, – Мэтт зарылся лицом в ладони. – Я устал и просто хочу жить той жизнью, которой у меня никогда не было.
Диего перегнулся через стойку и положил руку на его плечо.
– Обещаю, я сделаю все, чтобы твоя мечта исполнилась. После всего, что ты сделал для меня, после айфона, после Школы, после спасения от Роя, я обязан.
Мэтт вынырнул из ладоней и, широко распахнув глаза, поднял их на Диего.
– Спасибо, – тихо произнес он, и именно в этот трогательный момент Диего вдруг ощутил запах гари. Обернувшись, он с ужасом посмотрел на духовку, из которой шел если не дым, то пар, что само по себе настораживало. Спрыгнув со стула, он поспешил распахнуть дверцу и тут же пожалел о своем необдуманном решении. В лицо ему бросилось пахнущее горелым дымное облако, из-за которого он зашелся кашлем, а глаза заслезились. Мэтт, обеспокоенный кашлем, поспешил на подмогу и невольно заглянул внутрь духовки.
– Будь я проклят… – упаднически произнес он, и Диего, наконец, избавившись от слезного заслона, увидел, что они породили на свет. На противне лежало нечто, уж точно никак не похоже на нормальную шарлотку. Нечто было зажарено до состояния венской сосиски на гриле, пылало жаром и выглядело как худший эксперимент в кулинарной истории. Джем, в обилии залитый внутрь, вытек наружу и закоптился. Сплетенные косички разбухли и вместо аккуратного узора напоминали помпезные полуарки дворца. Или скорее готического собора, потому что цветом больше напоминали именно мрачную готику.
– Мы сделали из гастрономического шедевра хлебного уродца. Это ужасно!
– Ничего не понимаю, мы четко следовали каждому шагу.
– Ну конечно! – Диего достал из кармана айфон. – Мать сказала звонить, если будут проблемы. Самое время узнать, что мы упустили.
– Что вы упустили? – с заложенным носом голос Людмилы в трубке казался намного более гнусавым, чем он был на самом деле. – Зависит от того, что вы готовили.
– Шарлотку, – неохотно признался Диего и на удивление услышал смех.
– Почему ты сразу не сказал? Неудивительно, что у вас ничего не получилось. Рецепт в книге… – она замолчала, будто подбирая слово, – неправильный. Там вообще все рецепты немножко странные, но методом проб и ошибок я привела его в божеский вид, а записать забыла, потому что и так помнила. Когда сам изобретаешь, запоминается раз и навсегда.
Диего чувствовал себя настолько дураком, что осел на пол.
– То есть мы не сможем ее сделать, да?
– Ну, я могу его пересказать… но зачем вам это все? Я, если что, сама могу сделать, мне не трудно, наоборот дома делать нечего, я хоть чем-то себя займу.
– Послушай, мы… – хотел было отказаться Диего, но задумался. А ведь серьезно, кто сможет доказать, что это сделали не они? – Нам нужно кое-что обсудить, я перезвоню, окей?
– Ну что? – Мэтт терпеливо стоял рядом, ожидая узнать, в чем же скрывалась ошибка.
– Рецепт неправильный, следуя ему, мы сделали только хуже. Но зато моя мать предложила испечь шарлотку за нас.
– То есть сжульничать. Это блюдо, – Лемье бросил беглый взгляд в сторону неудавшейся шарлотки, – я планировал подать завтра на стол специально для Эммы, чтобы доказать, что она ошибалась на мой счет. Оно должно было стать подтверждением того, что я способен выжить без личных поваров, ресторанов и отца, готового преподнести мне что угодно, а то, что ты предлагаешь, это как раз прямое подтверждение обратного. Прости, но нет, я против.
– Как хочешь, – Диего передернул плечами, – но с меня одного раза хватит. Я и плита не созданы друг для друга. И доказывать мне нечего, не говоря уже о том, что мне нужно заниматься проектом. Мисс Лотери страшно мной недовольна.
– Понимаю, – Мэтт казался расстроенным.
– Книгу можешь пока оставить себе, но аккуратнее с ней, мать сказала, что там все рецепты идиотские.
Вернувшись домой, Диего чувствовал себя очень паршиво. Бросил Мэтта в экстренной ситуации, но с другой стороны дома больная мать, едва начатый проект и совсем не начатая статья. С последней все было совсем плохо – он так и не решил, на какую тему писать теперь, когда Лотарио оказался невиновен.
До самой полночи он, покачиваясь на кресле, сидел перед рабочим столом и пытался выдавить из себя хоть что-то, но и в ту, и в другую сторону мозг работать отказывался. Тогда Диего, ругая себя за расхлябанность, сдался и лег спать.
Утром же его разбудил тонкий и легко узнаваемый запах. Шарлотка! Выбегая на кухню в одних трусах, он увидел, что на столе стоит и источает сладкий аромат его любимое блюдо.
– Я сегодня проснулась ни свет ни заря и подумала, что стоит направить энергию в нужное русло. Оно же вам с Мэттом зачем-то было нужно. Надеюсь, еще не поздно.
– Да, я тоже надеюсь, – Диего взял испеченный матерью шедевр, едва сдерживаясь, чтобы не закапать его слюнями. Нужно ехать к Мэтту как можно скорее. Интуиция подсказывала, что труды Людмилы не пропадут зря, а упрямость Лемье на сей раз не дала плодов.
Мэтт был удивлен раннему визиту Диего, да и визиту в принципе. Сегодня он ждал только Эмму.
– У меня есть кое-что для тебя, – снова ощущая себя виноватым, Диего протянул ему сверток с шарлоткой внутри. – Я знаю, что ты не хотел, чтобы моя мать делала ее за тебя, но я ее и не просил, она сама решила помочь.
– Передай ей большое спасибо, – рассматривая аппетитно выглядящую выпечку, грустно произнес Мэтт. – Но я все равно не стану хитрить. Пусть у меня так ничего сносного и не получилось, но я попытался.
Он прошел на кухню, где на большой тарелке стояла внешне не менее аппетитная шарлотка, практически идентичная Людмилиной. Однако внешний флер развеялся, когда Мэтт слегка нажал на нее. Стоило ему сделать это, как она… захрустела! Хруст, свойственный чему угодно, но не мягкой шарлотке, заставил Диего раскрыть рот.
– Я даже не уверен, реально ли ее надкусить, но деваться некуда. Эмма прибудет с минуты на минуту.
Хватая свое чудо-творение, он отнес его в гостиную, где шипел и потрескивал камин. Диего пошел за ним, надеясь, что его не прогонят, и он сможет посмотреть на реакцию Эммы. Мэтт ушел встречать ее, когда в голову пришла абсолютно дурная мысль: поменять шарлотки местами. Не теряя времени, он принес с кухни выпечку Людмилы, а на ее месте оставил очередной неудачный эксперимент Лемье. Когда друзья прошли в комнату, Диего уже, широко улыбаясь, сидел в кресле-качалке. Никто подмены не заметил.
– Привет, Диего! – поздоровалась с ним Эмма. – Ты тоже здесь? Честно говоря, я не ожидала, что… ну…
– Что я припрусь на вашу свиданку в День святого Валентина? Да, я тоже, но услышав слово «пирог», не смог устоять.
– Пирог? – Эмма обернулась к Мэтту. – Ты купил пирог?
– Нет, – натянуто улыбнувшись, ответил тот.
– Заказал на дом?
– Все еще мимо.
– Он его испек, – снова встрял Диего. – Говорю же, устоять невозможно.
На лице Эммы проступило удивление, смешанное с любопытством.
– У тебя получилось сделать пирог? Серьезно?
– Ну, не уверен, я его еще не пробовал. Ждал тебя, – Мэтт из последних сил держал марку, но Диего знал, что он едва не сгорает от стыда. Вот он удивится, когда Эмме «его» стряпня понравится.
– Интересно… – протянула она, садясь за небольшой столик. Лемье заметно трясущимися руками разрезал Людмилину шарлотку на куски и положил один в тарелку Эмме. Плюхнувшись на диван, он вжался в спинку, боясь увидеть, как та плюется от отвращения. Однако, очевидно, вместо ожидаемого разочарования Эмма пришла в восторг.
– Это… Просто невероятно вкусно! Если у тебя вся еда так шикарно получается, то она стоит спаленной утвари.
Мэтт оторопел, наблюдая за с аппетитом жующими друзьями. В замешательстве он находился всего пару секунд; не даром он Мэтт Лемье, чтобы сразу понять, что к чему.
– Карлос, я же сказал, что не собираюсь участвовать в твоем обмане! – вскочил он. – Где моя шарлотка? Куда ты ее дел?
– Так вот же она, – не слишком уверенно сказал Диего, указывая на выпечку Людмилы. – Видишь, получилось вкусно. А ты боялся…
– Даже не старайся, я всю жизнь работал над собой, улучшал свои логические навыки и развивал мышление не для того, чтобы меня дурачили.
И Мэтт испытующе вцепился взглядом в него.
– Все ясно, кухня, – заключил он и рванул на кухню. Диего даже среагировать не успел, так быстро Лемье вылетел из гостиной.
– Так, – произнесла ничего не понимающая Эмма, – а теперь ты мне объяснишь, что тут происходит.
– Нет, это ты мне объяснишь, за что так жестоко обошлась с Мэттом! – парировал Диего. – Что это за ультиматумы такие? Зачем ты сказала ему, что бросишь, если он не научится готовить?
– Что? – Эмма захлопала ресницами. – Да я же это в шутку сказала. Контекст подходил, он рассказывал мне про свои кулинарные неудачи, ну я и ляпнула… Погоди, он что, это всерьез принял?
Диего красноречиво изогнул бровь.
– О нет, что я наделала.
Тем временем, в комнату вернулся Мэтт, ставя вторую шарлотку на стол.
– Вот, что я сделал для тебя, и, поверь мне, ты не хочешь этого пробовать.
– Ну почему же не хочу, – отозвалась Эмма. – Я очень даже хочу.
– Имей в виду, я предупреждал.
Мэтт взял нож и, прилагая явные усилия, вырезал Эмме небольшой кусок. Та, собравшись с духом, надкусила его и ойкнула. Послышался хруст.
– Да это же настоящий сухарь! – воскликнула она. – Или очень сильно засушенное печенье.
Лемье моментально приуныл.
– Но это совсем не плохо для первого раза.
– Второго, – пробубнил тот.
– И для второго тоже, – она закусила губу. – Послушай, то, что я тогда сказала, это была шутка, я только что объясняла это Диего, прости меня. Я всего лишь хотела разрядить атмосферу, но, похоже, сделала только хуже. Знаю, ты многое воспринимаешь слишком прямо, но это уже перебор, и вообще, – она сложила руки на груди, – это тебе за картошку.
– Так, во-первых, я не просил тебя чистить ее за меня, а во-вторых, это было давно, долго ты мне будешь об этом напоминать?
– Да, долго! До тех пор, пока не научишься отличать шутки от угроз, – Эмма взглянула на две стоящие рядом шарлотки. – Кстати, а вторая откуда взялась?
– Моя мать испекла, – сказал Диего. – А что за картошка?
– Ой, это давняя история, потом как-нибудь расскажу… – в какой-то момент они сидели молча, но потом Эмма вдруг засмеялась, да так заразительно, что и Диего, и Мэтт не смогли остаться в стороне и тоже расхохотались. – Как-то глупо получилось, но, надеюсь, инцидент исчерпан, так ведь? – оба кивнули. – Предлагаю в таком случае отвезти остатки обоих шарлоток и раздать ребятам.
– Лучше только одной. Пожалуй, будет лучше, если мое хлебобулочное творчество останется между нами.
Снова гостиную наполнил громкий смех.
<center>***</center>
Оставшаяся половина февраля пролетела как-то слишком стремительно. Не успел Диего и глазом моргнуть, как на пороге, заходясь капелью, появился март. В NYSMEF март для выпускников обозначился месяцем практики, той самой, что так занимала ум в последнее время, а потому приближение его не принесло ничего, кроме большего напряжения и страха от того, что для написания выпускных проекта и статьи остается все меньше времени. Кроме того, Диего был огорчен тем, что он снова остается один.
– Нам очень жаль, Диего, правда-правда, – держа его за руку, говорила Эмма, когда в первый день весны они собрались все вместе, чтобы отпраздновать двадцать третий день рождения девушки, – но придется уехать в Чикаго на время практики. Мы будем очень скучать.
Казалось, она едва сдерживается, чтобы не заплакать. Диего обнял ее.
– Я знаю, я тоже буду, – сказал он и встретился взглядами с Лемье, стоявшим позади. Тот как-то пространно улыбался, но при этом смотрел на Диего вполне осмысленно. – Встретимся через месяц. Я уверен, нам будет, что друг другу рассказать.
– О да! – воскликнула Эмма. – Новостей накопится сполна. К тому же, – она переглянулась с Мэттом, – мы хотим приготовить тебе и остальным ребятам небольшой сюрприз на выпуск.
– Что именно – не скажем, пытать бесполезно, – хмыкнул тот.
– Ладно, воздержусь, – с иронией ответил Диего. – Но это отличная мотивация ждать вашего возвращения еще сильнее.
И теперь он ждал. Ждал с предвкушением возвращения друзей и с ужасом первого дня практики.
Место, куда он попал, не могло похвастаться такой же крутостью и престижностью, как компания Лемье, но о нем хотя бы находилась информация в интернете, что хоть немного, но обнадеживало, не совсем пропащая контора. Местом этим было бруклинское рекламное агентство, специализировавшееся в основном на пиаре, продвижении бренда и СММ. Крупных заказов у него никогда не было, так по мелочи, вроде приходящих и уходящих начинающих предпринимателей и каких-то локальных событий, например, ярмарки, посвященной Хануке, или открытии новой студии пилатеса. Диего наткнулся на агентство случайно: увидел рекламу, видимо им же и выпущенную. Решив, что это судьба, он отправил туда запрос и принялся ждать ответа. Прошло где-то около недели, когда ему наконец ответили. Положительно, надо сказать, что сняло как минимум одну проблему с повестки дня.
Понедельник четвертого марта выдался промозглым и максимально отвратительным, то есть идеально соответствующим атмосфере понедельника. Диего приехал на место к девяти, что вдвойне портило настроение. Надо будет, подумал он, попробовать договориться с куратором, чтобы ему разрешили приходить на час позже. Однако оказавшись лицом к лицу с ним, не смог вставить ни слова. Во-первых, потому что природная скромность не позволяла быть настолько наглым в первый же день, а во-вторых, Джером, мужчина с пышными золотистыми кудрями, то и дело поправлявший все вокруг, от собственной челки до папок в шкафу, оказался до невозможности болтливым. Тот самый тип людей, которые, вступая с тобой в диалог, превращают его в монолог, которому и Шекспир бы позавидовал.
– Так это ты студент? Диего Карлос, верно? – смахивая с лежавших на столе листов невидимые пылинки, сказал Джером и впился взглядом в сжавшегося от волнения Диего. – Замечательно, замечательно, нам нужны люди, даже несмотря на то, что ты толком ничего не знаешь, это не смертельно. Два-три дня, и ты будешь в курсе… Тем более работенка у тебя будет не пыльная, простая, с такой и студент справится… Я надеюсь… Так ты на практику пришел? Ну конечно на практику, как иначе. Мы же без образования не берем.
И все в таком духе. Он задает вопрос, он же на него отвечает. Диего только и оставалось, что время от времени кивать головой и мило улыбаться.
Обязанности оказались и правда несложными. В опенспейсе ему любезно выделили рабочий стол с компьютером, наказали писать рекламные тексты и публиковать их от лица компании в фейсбуке и твиттере. А когда он поспешил уточнить, что учится на менеджера, а не копирайтера, Джером по новой завел свою шарманку.
– Конечно же, я знаю, что ты менеджер, но у менеджеров широкий спектр задач, в который также входит написание рекламных текстов. Возможно, у тебя возникнут проблемы, но для того под боком и находится наш дружный коллектив, чтобы помочь тебе адаптироваться, дать важные советы, повысить качество работы. Как говорится, выше головы прыгнуть нельзя, но можно попытаться!
Диего тогда лишь пожал плечами. В принципе ему повезло, что благодаря Школе у него есть некоторый опыт написания статей, виньеток и всяких анонсов. Но, так или иначе, выдержки хватило ровно на неделю. Клепать однообразные посты быстро надоело, не говоря уже о том, чтобы рутинно копировать-вставлять их по разным страницам и зачастую ловить за это бан. Поэтому иногда Диего, когда его совсем доканывала эта бессмысленная трата времени, откидывался на стуле и листал ленту инстаграма, в котором почти на ежедневной основе появлялись фотографии от Мэтта и Эммы. Судя по всему, в Чикаго им было намного веселее, чем ему в Нью-Йорке. Однако отлынивать он перестал после того, как однажды его вызвал к себе Джером и заскулил о том, как он надеется на сознательность Диего, и том, что ему доносят неприятные новости. За неприятные новости, как позже выяснилось, стоило сказать большое спасибо «дружному коллективу», который без промедлений, заметив попытку прохалявить, наябедничал шефу. Стоя перед заходящимся в эпитетах Джеромом, Диего соображал, как спасти свою репутацию и имеет ли это вообще смысл.
– Сэр, – уличил редкий момент тишины он, – боюсь, меня банально неправильно поняли. Я отвлекся от основной работы, чтобы… э-э… почитать про методы распространения информации и… э-э… эффективный СММ! А то что меня видели сидящим в инстаграме… Так это же отличная платформа для компактной и заметной рекламы. Зачем ограничиваться двумя сайтами, когда можно расширяться?
Джером сложил руки вместе и с пугающей задоринкой в глазах оглядел Диего.
– Ты мне нравишься, парень, очень нравишься, думаешь быстро, прогрессивно и широко, – выдал он. – Решено, ты будешь вести наш инстаграм. Вот что, зарегистрируй там наше агентство и выкладывай все то, что ты хотел. Посмотрим, что из этого получится.
Выходя из кабинета, Диего подумал, что планы у этого чувака, похоже, составляются исключительно на ходу. Мэтт наверняк�� пришел бы в ужас от всего того, что здесь творится, потому что иначе как хаосом это назвать нельзя.
Так или иначе из-за прихотей Джерома и своей неудачной лжи, Диего пришлось выходить из своего аккаунта и создавать новый. «Прощайте, фоточки», – пронеслось в голове. Разрывать даже столь призрачную связь с друзьями было тяжело.
Очевидно, пустой и только созданный профиль не сыскал популярности. Он пустовал, не востребованный не только пользователями сети, но и самим создателем. Конечно, Диего его не забросил, время от времени, где-то раз в день-два он выкидывал туда что-то примечательное, какие-то отрывки старых проектов, найденных им на компьютере, элементы разработанного дизайна, фирменные палетки, шрифты и прочее, пока в комментарии не пришло прелюбопытнейшее сообщение.
«Нам понравились ваши дизайнерские решения, предлагаем сотрудничество».
Сотрудничество предлагал недавно открывшийся коворкинг-бар в Северном Бруклине. Пространство позиционировало себя как прогрессивный и необычный стартап, отличающийся от всех остальных, а потому нуждалось в креативе. Диего, конечно, посмеялся с того, что из ��сех возможных вариантов неразборчивые менеджеры стартапа выбрали именно эту контору, но как порядочный практикант поспешил списаться с представителями коворкинга. И вот уже через пару дней агентство стояло на ушах. Первый серьезный проект за последние несколько месяцев отмечали с размахом. Возбужденный предвкушением успеха Джером носился по опенспейсу как заведенный, цепляясь то к одному подчиненному, то к другому. Офис, обычно пребывающий в состоянии умирающего улья, загудел, зажужжал, ожил, одним словом. Диего наблюдал за нарастающим безумием с философским спокойствием. В конце концов, беготня его не касалась. Так он думал, пока красный как рак Джером не наткнулся на него и не начал рассыпаться в сомнительных комплиментах.
– Это была грандиозная идея! – вещал он, размахивая руками. – Я знал, что поступаю правильно, доверяя тебе ведение аккаунтов. Я знал, что ты будешь отличным работником, даже несмотря на то, что студент. Поздравляю тебя, Диего Карлос, теперь ты возглавляешь этот проект, мы ожидаем от тебя новых идей!
Почувствовавший себя так, словно пол ушел из-под ног, Диего хотел было возразить, что он не заслуживает такой чести, но Джером был неумолим.
– Клиенту нужные свежие головы. Коворкинг – это для молодежи, и что может быть лучше, если не добавить в команду представителя этой самой молодежи! Этот проект станет лучшим в истории агентства!
Диего ошалел. В последний раз так далеко его ложь заходила, когда он выдал пентхаус Мэтта за свой. Теперь же попытка просто отмазаться привела к «лучшему проекту в истории». Он проклинал все вокруг: себя за то, что не подумал перед тем, как ляпнуть, заказчика за то, что не вовремя открылся, Джерома за то, что с какого-то перепугу решил, что студент-практикант сможет вести креативную разработку целого проекта, причем не в научных целях, а на полном серьезе…
Внезапно в голову пришла фраза Мэтта о том, что «практика нужна для получения опыта», и весь негатив разом улетучился. Если подумать, ему совершенно случайно представился идеальный шанс проверить свои гипотезы на практике и получить реальные данные от первого лица! Он так завидовал Мэтту, когда узнал, что у того в руках целая компания, на которой можно ставить опыты, а теперь, по сути, и у него появилась такая возможность, пусть и поскромнее контора. Такой подарок судьбы он просто не мог упустить. Эта рекламная кампания будет громкой, яркой и до невозможности назойливо-раздражающей.
И понеслась. Получив скомканное и пространное техническое задание от коворкинга, он собрал остальных участников порученной ему на попечение команды и предложил им его прочитать.
– Кто что об этом думает? – спросил он, надеясь услышать хоть какие-то соображения от публики, но каждый из присутствующих молчал, в упор глядя на него. Кто-то с интересом, кто-то с насмешкой, кто-то с презрением, но никто из них не произнес ни слова. – Ладно, начнем с меня. Лично я думаю, что это никуда не годится. В контексте «не такой как все» не пойдет, нам нужно нечто более масштабное.
– И чего ты предлагаешь, студент? – сделала издевательский акцент на последнем слове девушка по имени Райли, с которой он ранее делил опенспейс. – Ты в курсе, что бюджет у нас на масштабное не рассчитан?
– Да, это проблема, – кивнул Диего, – но не бюджет решает все. Все решает вау-эффект. Именно его нам и надо добиться во что бы то ни стало.
– Типичный энтузиаст, – ответила она. – То, что ты называешь вау-эффектом, стоит миллионы, так, на всякий.
Остальные присутствующие закивали. Тут-то до Диего дошло, что его на самом деле никто всерьез не воспринимает и слушать не собирается.
– Ну, тогда я хотел бы услышать ваши предложения, – из последних сил стараясь держать себя  в руках, произнес он. – Может, кому-нибудь из вас уже пришло на ум ��то-нибудь необычное, но вписывающееся в бюджет?
Народ переглянулся.
– Было бы что, а главное кому говорить, – произнесла Райли, кривя рот в насмешке. – Мы надеялись, ты, наш гениальный практикант, уже имеешь готовый план действий. Иначе почему Джером решил, что во главе проекта должен стоять именно ты?
Диего не знал, почему, но с каждой секундой злился все сильнее и терял терпение. Язвительные комментарии Райли действовали на нервы.
– Ладно, я понял, – резюмировал он. – В таком случае, если никто ничего не хочет добавить или предложить, совещание окончено.
Надо сказать, неверие собственной команды в его силы Диего не остановило. Он не очень понимал, откуда в нем столько самоуверенности и сил идти против течения, но ловил момент сполна. Тем более что очередной разговор с Джеромом и попытки сдаться увенчались крахом. Предпочитающий закрывать на появляющиеся проблемы глаза Джером не желал слушать, что в его «дружном коллективе» обитают настоящие крысы и склочные стервы, мешающие продуктивно работать, а сам Диего в силу неопытности не справляется с задачей, буквально вынужденный работать в одиночку.
– На тебе лица нет, – сказала одним вечером, уже где-то во второй половине марта, Людмила. – Все так плохо?
– Представь, что ты сидишь в песочнице и дерешься с другим ребенком за формочку. Вот примерно так.
– О боже, и с кем же это ты дерешься?
– С начальством. Оно побеждает. И я думаю, что самое время отступить.
– О, ну знаешь, как это, начальство всему голова, так что да, проще сделать так, как ему хочется, – сказала Людмила, отпивая из чашки ароматный чай. – Хотя, конечно, если голова дурная, то заставить ее поверить, что ей хочется точно так же, не составит труда.
Диего во все глаза уставился на мать. А это мысль…
С тех пор вызывать жалость у Джерома и давить на явно отсутствующую совесть он не пытался. Вместо этого он потратил уйму времени, чтобы наглядно доказать ему, что смелый подход – это золотая жила. Пришлось, впрочем, отказаться от совсем безумных идей, вроде эпилептических нарезок в мини-роликах для инстаграма или отвратительно-визгливой фоновой песни, все-таки для столь высококонцептуальных вещей общество еще не готово, но от игры на контрасте отказаться было просто невозможно.
– Идея проста, – говорил он: – мы делаем баннеры, плакаты, листовки и ролики в максимально разном стиле. Где-то это будут просто буквы на цветном фоне, а где-то произведение современного искусства. Нам нужно создать интригу, и использовать для этого мы будем все от ультраминимализма до откровенного гротеска. Цель – заставить человека не просто увидеть рекламу, но полезть в интернет, чтобы узнать как можно больше о продукте. Нужно дать визуальную зацепку и оставить в догадках, только так мы сможем хоть чего-то добиться.
От высказанной идеи Джером пришел в истинный восторг и, используя свое положение, сделал все, чтобы продавить идею в остальную команду.
– Не пойму, как Джером мог купиться на этот отвратительный цирк, потому что это будет грандиознейший провал, – ворчала Райли каждый раз, когда они с Диего пересекались. Тот в ответ из раза в раз смерял ее взглядом санитара, наблюдавшего за душевнобольной. – Как же меня радует, что твоя практика скоро закончится и не придется больше терпеть твои выходки и сумасшедшие бредни.
– Да я тоже рад, что мне осталось работать всего пару дней, – улыбнулся он. – Жаль только, что после меня придут новые практиканты, и все начнется по новой.
Как бы ни старалась Райли помешать ему и испортить настроение, у нее ничего не получилось. Главного он добился – материал не только для выпускного проекта, но и для статьи был получен.
<center>***</center>
О результатах своей сумасшедшей практики Диего узнал совершенно случайно и самым необычным образом. Решив позвонить Джерому, чтобы узнать, как продвигается кампания, он столкнулся с тем, что в трубке прозвучал длинный гудок, после которого чопорный женский голос, будто специально созданный для таких случаев, объявил, что «абонент добавил ваш номер в черный список». Смеялся Диего в тот день очень громко и долго. Ему, конечно, было слегка стыдно перед Джеромом за то, что вообще появился в его легкомысленной жизни, но зато тот усвоил урок. Не будет впредь соблазна скидывать проекты на студентов.
– Ты страшный человек, – сказал Мэтт по этому поводу. – Ты уж прости, но я после такого тебя к себе в рабочую команду никогда не возьму.
– Ты уж прости, но не уверен, что буду проситься, – парировал Диего и посмотрел на высовывающуюся в окно Эмму, пытавшуюся поймать сигнал. Здесь, куда они приехали всего несколько часов назад, связь работала с перебоями. – Вижу, вы вдвоем нашли друг в друге идеальных партнеров и коллег. Я буду третьим лишним.
Мэтт улыбнулся.
– Ты никогда не будешь третьим лишним. Ты наш друг. Мы твои друзья, и, надеюсь, останемся ими еще долго.
– По-другому и быть не может, – ответная улыбка не заставила себя ждать. – Давай выйдем на воздух, здесь слишком душно.
Пока Диего шел через коттедж, в котором они поселились, то не смог не заглянуть в приоткрытые двери мелькавших мимо комнат. Вон в одной сидят на полу и играют в настольную игру Алексей и Карлос. В другой, корча рожи и хохоча, фотографируются сестры Цзун. В третьей в одиночестве лежит на кровати Ната и, прикрыв веки, слушает музыку. На секунду Диего даже стало ее жалко, но это чувство быстро улетучилось. Ната – человек строптивый, во многом противоречивый, но все же она согласилась поехать с ними. Нужно дать ей немного времени, чтобы свыкнуться с мыслью, что ей в их небольшой компании рады, несмотря на не всегда приятное поведение. Выйдя на веранду, Диего вдохнул полной грудью – нет ничего прекраснее хвойного аромата!
– Как же я люблю природу, – словно прочитал его мысли подоспевший Мэтт. – Я всегда ворчал по этому поводу, но чем больше думаю, тем больше мне нравится, что особняк Лемье находится за границей Торонто. У нас там, конечно, не лес, но зеленых насаждений в разы больше, нежели в городе.
– Да, – облокотился на перила веранды Диего, – иногда я думаю, что тоже хочу дом где-нибудь подальше от шума и суеты Нью-Йорка. Этот город сводит меня с ума, не уверен, что смогу продолжать там жить. Нет, куда больше хочется вот так выйти на веранду или террасу, сесть в кресло-качалку, знаешь, как в доме Верджи, и сидеть, любоваться видом, дышать воздухом и не думать ни о чем… Кстати, что насчет нового жилья? Подобрал подходящее? А то ты и так уже задержался в гостях.
– Да, действительно, – где-то над их головами раздался протяжный гул чаек. – Верджи слишком любит меня, чтобы выгнать, и я нагло пользуюсь этим, но, к счастью, скоро моей наглости придет конец, поиски близки к завершению. Я разрываюсь между двумя вариантами, один в Мидтауне, другой в Трайбека. Тот, что в Трайбека, нравится Эмме больше, так что я склоняюсь к нему.
Оба рассмеялись. Мягко ступая по лестнице, Диего спустился на покрытую песком и гравием дорогу, подводящую к коттеджу.
– Я рад за вас, – он пнул подвернувшийся под ноги камень. – Как думаешь, как мы написали экзамены?
– Думаю, хорошо, мы усердно готовились, неприятных сюрпризов быть не должно.
Диего кивнул. Весь апрель они втроем корпели над учебниками, перечитывали старые записи и устраивали друг другу устные зачеты. Во время последних особенно сильно одолевала ностальгия: Ал очень любил отвечать на любой вопрос, на который не знал ответа, строчками из песен или набором никак не связанных слов. Все-таки что ни говори, но его отсутствие было для Диего невыносимым. Когда Мэтт с Эммой перед практикой говорили о сюрпризе, он искренне надеялся, что они имеют в виду именно Ала, а не поездку на природу. «Мы решили, что нашей небольшой компании нужны лучшие фотографии в выпускном альбоме», – так сказала Эмма, и, скорее всего, их фотки на самом деле будут круче остальных, но любую, даже самую красивую фотку, он бы променял на возможность увидеть друга.
– Как бы там ни было, мы славно поработали. Даже Джексон признал, что мы один из лучших выпусков на его памяти.
Диего не смог не улыбнуться, вспомнив самое неожиданное заявление года. Случилось это перед экзаменом по статистике. Диего, жутко переживая, теребил в руках карандаш и с ужасом ожидал, когда Джексон раздаст листы с заданиями. Статистика была именно тем предметом, в котором он понимал меньше всего, а потому волнение било таким мощным фонтаном, что даже непробиваемый Джексон, любящий держать студентов в напряжении, смягчился.
– Что вы так переживаете, Карлос? – кладя лист перед ним, сказал он, стараясь держать нейтралитет и выглядеть равнодушно. – Ваш выпуск, по моему скромному мнению, показывает вполне приемлемые, можно даже ск��зать, высокие результаты, что делает его лучше многих других моих выпусков, потому я ожидаю, что большинство из вас, и вы в том числе, напишете экзамен… – его и без того тонкие губы вытянулись в ниточку, – сносно. А теперь, Карлос, займитесь наконец тестом!
Теплые слова обычно холодного Джексона придали уверенности, а где-то на середине экзамена Диего, надеясь перевести дух, поднял голову и, встретившись взглядом со смотревшим в его сторону профессором, улыбнулся ему. Джексон едва заметно кивнул, после чего разорвал зрительный контакт, повернувшись к подозрительно невинно выглядящему Алексею.
– А как тебе Лонг-Райт на защите проектов?
– Он был прекрасен. В обеих своих ипостасях.
Так уж получилось, что окромя Джексона по-новому успел раскрыться и Лонг-Райт. Хотя в его случае получилось не настолько сенсационно, скорее просто забавно и смешно настолько, что это стало последней общей шуткой их курса.
На защите Диего чувствовал себя еще хуже, чем на экзаменах, все же здесь ему придется еще и выступать, доказывать какие-то свои выводы, в которых он и сам сомневался, и делать вид, что ты вообще понимаешь, что несешь. Помня опыт Нгози и наставления, которые дал ей Мэтт, он вновь пробежался по основным пунктам, проверил плакат на предмет ошибок или неточностей и выпил два стакана воды. Когда к нему наконец подошла проверяющая комиссия, он едва мог держаться на ногах. Увидев же в составе комиссии самого Лонг-Райта, он ойкнул, а ноги предали его и подкосились. Хватаясь за стенд, он, чувствуя себя девочкой-паникершей, сдул челку с лица и, вздохнув, встал ровно.
– Мистер Карлос, что с вами? – всполошился Лонг-Райт. – Вам нехорошо?
– Нет, я в порядке, – соврал Диего, – просто не ожидал вас сегодня увидеть. Вы же… ректор.
– Да будет вам известно, – важно заявил Лонг-Райт: – я не только ректор, но еще и профессор. Заслуженный, между прочим, имеющий множество наград и соответствующую квалификацию, достаточную для оценки студенческих работ, – мисс Лотери, стоявшая по правую руку от него, едва сдержала смешок, по левую же, закатывая глаза, стоял Джексон, а чуть позади Стоун недовольно стучал пальцами по планшетке. – А теперь давайте посмотрим, что вы для нас приготовили.
И несмотря на то, что Диего сбивался как минимум несколько раз, а кое-где его и вовсе выручили комментарии Лотери, Лонг-Райт, ректор-профессор, внимал его речи с максимальным интересом, будто его студент только что изобрел второй адронный коллайдер.
– Очень и очень, так сказать, актуальное исследование, – задумчиво произнес он, чиркая в своем блокнотике. – Спасибо, мистер Карлос, вопросов лично у меня к вам нет. Оценки станут известны позже.
Придрался к нему только Джексон, что и ожидалось, по поводу неинформативного графика.
– А что насчет Школы Журналистики? – внезапно перевел тему Мэтт. – Мне важно знать, окупились ли мои вложения.
– Окупились, – заверил его Диего. – Сполна. Моя последняя статья произвела хорошее впечатление на нашу преподавательницу мадам Шик.
И это было самым неожиданным из всего. Даже признание Джексона как-то меркло на фоне внезапно похвалившей его за замечательную работу Шик. Раньше она оценивала все его старания на уверенное «хорошо». Но в этот раз статья о буднях, проведенных под крылом рекламного агентства, пришлась ей очень по вкусу.
– Чистые, незамутненные факты и эмоции, безукоризненный анализ, освещение всех существующих подводных камней и интервью, обличающее несостоятельность отдельных представителей рекламного рынка. Это именно то, чего я от вас ожидала, рада, что вы вняли моему совету и взяли пример с мистера Роя.
Очевидно, никакого примера ни с кого он не брал, наоборот, делал наобум, впихивая в текст все, что к месту и не очень, но вписывается неплохо. Долго размышляя над реакцией Шик, он пришел к выводу, что все дело в здоровой порции критицизма. В финальную статью он вложил всю свою злость, как бы адресуя ее Джону, Махуб, Лотарио, Джерому и многим другим. Тем более что после этого ему и вправду полегчало.
– Получается, твоя мечта таки исполнилась, ты стал журналистом, – не без гордости произнес Мэтт. – Рад, что все было не зря.
Диего сделал глубокий вдох.
– Я уже сто раз говорил, но скажу еще: без тебя, Эммы и Ала я бы ни черта не достиг, потому я очень рад, что вас встретил. Вы – лучшее, что случалось в моей жизни.
– Ой, развели тут сопли, как в концовке дешевой мелодрамы, – послышался голос позади, и оба обернулись, чтобы увидеть рассматривающую их с доброй долей иронии Эмму. – Еще и без меня!
– Прошу прощения, ваше величество, – театрально поклонился Мэтт, отодвигаясь в сторону, – дорогу королеве драмы!
– А вот за такое и схлопотать можно, – по-детски насупилась та. – Диего, сделай что-нибудь, меня обижают.
– Ладно. Предлагаю минуту молчания в память о почившем равнодушии Джексона и столе из пентхауса. Проявим уважение.
И все трое, состроив скорбные лица, опустили головы к земле. И только Диего не нужно было притворяться. Он вспомнил о Джонни, и теперь в уголках глаз собирались слезы, норовящие пролиться ручьями.
– Ты что, правда плачешь? – увидев, как Диего быстро смахивает их, прошептала Эмма.
– Нет, конечно, просто водопад в глаз попал.
Он обнял ее за плечи, она сделала то же самое. Впереди бушевала и с остервенением кидалась в пропасть величественная Ниагара.
____________
[1] В фаренгейтах. [2] Queen - Don't Stop Me Now [3] Здесь и далее: сеньора Бланко плохо знает английский, поэтому ее речь стилизована, а все ошибки допущены специально, пожалуйста, не отправляйте их в ПБ. [4] Игровой термин. Обозначает нечто, позволяющее вам проходить игру c легкостью (например, сильный/бессмертный персонаж, бесконечная энергия/мана, усиления). [5] В супергероике – компаньон, помощник супергероя, прибывающий на подмогу по первому зову. * Звездочками обозначаются все русифицированные для повествования фразы, сказанные персонажами на любом языке, отличном от основного. Основным языком в трилогии «Стокгольмский синдром» считается английский. ** Во избежание упоминания реальных имен живых личностей, в тексте будут использоваться видоизмененные имена, отсылающие к этим личностям.
0 notes
nysmef · 5 years
Text
Четвертый курс. Первый семестр
«Год предстоит по-настоящему тяжелый. Вам придется приложить все усилия, чтобы окончить его достойно и получить диплом бакалавра. Добро пожаловать на четвертый курс».
Учеба началась больше недели назад, но слова мисс Лотери плотно засели в голове. Поверить тяжело, четыре года назад Диего впервые пришел в NYSMEF потерянным мелким несмышленышем, а сейчас вот-вот собирается из него выпускаться уже подросшим, но все тем же потерянным несмышленышем. Нельзя, о��нако, сказать, что колледж совсем ничего ему не дал. Нет, конечно, дал и еще как. Даже не просто дал, а подарил ему друзей. Самых замечательных ребят в мире. А все из-за одного легкомысленного, абсолютно бездумного поступка, перевернувшего его жизнь вверх тормашками. Видимо, совершать ошибки все-таки полезно, а плохие решения порой самым невероятным путем приводят к желаемому исходу.
Улыбнувшись собственным мыслям, Диего пригладил с трудом уложенные волосы и с нежностью взглянул на стоявший в вазе букет тюльпанов. Букет этот был завернут в причудливо переливающуюся всеми цветами радуги обертку, а каждый тюльпанчик в нем с тщательностью был отобран из сотен других. Все потому, что приготовлен он был по особому случаю и предназначался самому важному и любимому человеку в жизни Диего.
Сегодня, одиннадцатого сентября, свое сорокапятилетие праздновала Людмила Карлос, его мать, и прямо сейчас с цветами наперевес он при полном параде мчался по бруклинским улицам в надежде сделать ей сюрприз. И ни дурацкая жилетка, надетая на нем, ни всеобщий траур не помешают ему быть радостным в этот день.
Затормозив в районе Бруклин-Хайтс, он припарковал фордик на обочине Стейт-стрит и направился к непримечательному трехэтажному зданию. Здесь находился офис конторы, на которую Людмила работала уже чуть больше пяти лет, и, если честно, Диего не очень понимал почему. Тесный офис, случающиеся задержки зарплаты, и, вполне вероятно, темные делишки, поскольку иногда мать уклонялась от прямого ответа по поводу рабочих дел. В том, чтобы изо всех сил цепляться за это место, он не видел смысла, о чем честно и заявлял Людмиле, но она каждый раз отмахивалась, мол, куда меня еще возьмут, мне и так повезло получить эту должность. В итоге разговоры о работе, всегда заходили в тупик и поднимались в последнее время все реже и реже.
Поднявшись на второй этаж, Диего толкнул тяжелую дверь, на которой висела табличка с названием конторы, и вошел в офис. Как всегда, вокруг, казалось, яблоку негде упасть. Более-менее просторно было только в проходе, как тонкая нить паутины соединявшем все двери офиса. Остальное пространство было заставлено всякой всячиной от офисной техники до коробок из-под пиццы.
– Добрый день, – раздался манерный мужской голос, стоило только Диего переступить порог. Голос принадлежал парню в розовой рубашке, чей стол находился ближе всего к кабинету матери. Помимо него в помещении работали еще две девушки, которые без энтузиазма осмотрели посетителя с ног до головы и тут же потеряли всяческий интерес, оставив коллеге возможность разобраться с ним самостоятельно. – Вы к кому и по какому вопросу?
– И вам здравствуйте, – подошел к нему Диего, стараясь говорить как можно тише, чтобы не мешать девушкам работать. Сам-то он сегодня занятия успешно прогулял. – Я к Людмиле Карлос по важному делу.
– А, к Людмиле… – улыбнулись ему одними уголками губ. – Вообще-то у нее через пять минут перерыв, но проходите, тем более, вы сегодня уже не первый.
– Прошу прощения? – удивленно поморгал Диего.
– Ну, по важному делу, – парень игриво подмигнул, смотря не столько на собеседника, сколько на завернутые в блестящую бумагу тюльпаны. – Хоть кому-то здесь повезло на посетителей с цветами.
Как по команде обе девушки одарили парня крайне недоброжелательными взглядами, на что тот только шире улыбнулся. Диего же, не желая участвовать в их молчаливой войне, поспешил удалиться с поля боя.
– С днем рождения! – воскликнул он, пройдя внутрь кабинета и обнаружив мать подписывающей какие-то бумаги. Та, подняв голову, раскрыла рот в изумлении и вскочила с места. – Сюрприз!
– Диего! – Людмила заключила его в объятия. – Какой приятный сюрприз! Но разве ты не должен быть на учебе?
– Только не сегодня, – Диего улыбнулся. Оправдание своей безалаберности он придумал заранее. – Сегодняшний день я целиком посвятил тебе и твоему сюрпризу. Давай, надевай пиджак, пойдем прогуляемся.
Людмила покачала головой. Вряд ли она поддерживала его прогулы, но сюрприз ей понравился, о чем явственно говорили ее сияющие глаза.
– Погоди, только скажу Джулиану, чтобы поставил цветы в вазу, – она накинула на плечи пиджак и взяла отложенный на стол букет в руки. – До чего же они все-таки красивые. Спасибо!
– Не за что, – подождав, пока мать раздаст все необходимые поручения, он взял ее под руку, после чего они вместе спустились на улицу. – Кто был этот человек?
– Джулиан? – выставила ладонь козырьком Людмила. Пока Диего вытаскивал ее из офиса, облака разошлись, и Нью-Йорк снова осветило солнце. – Мой новый секретарь. Хороший парень, исполнительный, пусть и не без… э-э… странностей. У меня есть подозрения, что он, как бы это сказать, гей, потому что с ним у девчонок вечная грызня за все. Ни с Тревисом, ни с Бредом такого не было… Теперь вот не знаю, что делать, с одной стороны ни о каком дружном коллективе отныне мечтать не приходится, а с другой он хотя бы не будет ни к кому приставать…
– Мам, прекрати! – поменявшись с матерью местами, чтобы ей в глаза меньше падал свет, воскликнул Диего. – Если парень ведет себя как стерва, то это еще не значит, что он гей. В большинстве случаев. Впрочем, этому Джулиану и правда стоит сменить линию поведения, если он хочет спокойно сосуществовать с людьми, – Людмила согласно покивала. – Но я не совсем об этом, он сказал, что до меня к тебе уже кто-то приходил, но я даже представить себе не могу, кто это мог быть.
– Да, посплетничать он тоже любит… – цокнула она недовольно. – Это… это был незнакомый человек, просто… клиент.
– Клиент? С цветами?
Щеки Людмилы покрылись красными пятнами.
– Откуда ты знаешь? Джулиан и про это разболтал?
– Так все-таки с цветами?! – удивленный возглас получился громче, чем рассчитывалось. Метод Мэтта, позволяющий с помощью наблюдательности и наводящих вопросов составить картину произошедшего, работал на ура, что с одной стороны радовало, а с другой… – Какой клиент приходит в бухгалтерскую контору с цветами?
– Благодарный! – похоже, разговор начал выходить за рамки приятного. – Смета, знаешь ли, сама себя не составит, особенно так, чтобы не прикопаться!
– Окей, – сбавил обороты Диего. Не хватало только поссориться. – Согласен, ты полностью заслуживаешь цветов за всю твою работу. И не простого букета, а целого сада. Прости, что начал приставать с расспросами.
Людмила глубоко вдохнула и выдохнула, прижимаясь к нему.
– Это ты меня прости. Я в последнее время какая-то сама не своя, постоянно как на иголках.
– Наверное, тебе нужен отдых. Как смотришь на то, чтобы отложить все заботы в дальний ящик и по-настоящему расслабиться?
– Отлично, – она глухо рассмеялась, – но пока, увы, это лишь перспективы и планы. Может быть, когда-нибудь потом…
– Когда-нибудь потом может быть уже поздно! – всплеснул руками Диего. – Монстр по имени трудоголизм только и надеется, что ты дашь ему сожрать тебя с потрохами.
– Однако, если я буду внимательна, этого не случится, – Людмила выставила кверху указательный палец. – Так или иначе, я посмотрю, что можно сделать.
– Обещаешь? – Диего запоздало подумал, что со стороны это выглядит так, будто они поменялись ролями, и в действительности это он строгий родитель, а его мать – провинившийся ребенок.
– Обещаю, – она сделала небольшую паузу, как если бы решала, стоит ли говорить то, что вертится на языке. – Кстати, вечером не жди меня к ужину. Я… Марго пригласила меня посидеть в кафе, отпраздновать, поболтать немного. Надеюсь, ты не против?
– Господи, конечно, нет! – замотал головой Диего, отмечая, что они сделали круг и снова вернулись к трехэтажному зданию. – Желаю вам отлично провести время вдвоем.
– Спасибо, – Людмила отчего-то смутилась. Подтянувшись на цыпочках, она клюнула его в щеку. – Тогда до встречи. Тоже не скучай!
– Обязательно! – помахал ей на прощание тот, после чего ��ошел к оставленному поблизости ��ордику. Садясь в машину, он вспомнил, что еще в самом начале заметил на копире позади Джулиана стоявшие в банке из-под кофе красные розы. Бедные цветы едва помещались в слишком маленькую емкость, отчего распадались и торчали как копья. Тогда это не вызвало никаких мыслей кроме тех, что стоит все-таки найти для них более подходящий сосуд, но сейчас вдруг стало ясно, что именно эти розы были подарком клиента. На протяжении обратной дороги до дома он никак не мог выбросить розы из головы. Вроде бы, мать объяснила, что к чему, но почему-то с каждым мгновением ему все сильнее начинало казаться, что она не была до конца с ним откровенна. Красные розы и клиент, даже пусть безмерно благодарный, плохо вязались друг с другом.
Тем не менее, подозревать родную мать во лжи в ее же день рождения не хотелось, а потому Диего через силу отринул мысли о злополучных розах. У него есть дела поважнее и поприятнее. Только поднимаясь по лестнице к квартире, он уже вызванивал Махуб с целью пригласить ее куда-нибудь. Несмотря на то, что после того неприятного случая на выставке полгода назад, они помирились, он все еще чувствовал себя виноватым за то, что не уделял ей достаточно внимания, и все лето, пока они вдвоем ходили на курсы, старался исправить ситуацию, проявляя инициативу и приглашая ее в разные места. Сначала, конечно, она в открытую его отшивала, демонстрировала показательную холодность, но после многочисленных неудачных попыток все-таки согласилась на встречу в кафе. И пусть Махуб больше не бросалась к нему в объятия при каждой встрече, как прежде, она простила его и продолжала радовать своей чудесной улыбкой. Это было важнее всего.
Нынче, впрочем, она не спешила отвечать на звонок, о чем его вежливо оповестили уже в пятый раз. Задумчиво глянув на потускневший экран айфона, Диего пожал плечами. Надо будет позже перезвонить. Войдя в квартиру, он едва скинул с ног кроссовки и завалился на кровать в предвкушении целых пяти новых серий сериала, в свое время порекомендованного к просмотру Алом, как вдруг раздался звук входящего сообщения.
«Манхеттен Плаза, поторопись», – сообщение было от Мэтта, и от его немногословности не веяло ничем хорошим. Сдерживая рвущиеся наружу проклятия, Диего заново обулся, схватил ключи от машины и рванул к выходу. Брать фордик, как позже выяснилось, оказалось крайне плохой идеей: из-за аварии у Манхеттенского моста он встал на полчаса, а, подъехав к отелю, никак не мог попасть на парковку. Навороченные системы безопасности не то что выпускать, пропускать внутрь не хотели. В дверь он стучал в итоге в максимально взвинченном состоянии.
– О, Диего, наконец-то ты приехал, – Мэтт, напротив, пребывал в добром расположении духа. Можно было бы даже сказать, игривом. – По моим подсчетам ты мог бы приехать на двадцать семь минут быстрее, используя подземку, так что я делаю вывод, что ты за рулем.
– Что случилось? – игнорируя высказанные умозаключения, спросил Диего, которому было совсем не до шуток. – Я думал, что что-то произошло, что это важно.
– Конечно, это важно, – усадив его, запыхавшегося, на диван, Мэтт сделался необычайно серьезным. – Зеленый или красный?
– Что? – смысл разговора с каждой секундой становился все прозрачнее. – Что происходит, черт возьми? Зачем ты написал сообщение? Я вообще-то реально испугался, мне показалось… – Диего понизил голос, – после всего, что с нами произошло, он снова объявился.
– Кто? – Мэтт выглядел озадаченным.
– Джон! – окончательно теряя терпение, вспылил Диего. – Джон Рой, помнишь такого? Я надеялся, что раз его уже больше недели не видно на занятиях, то он пропал с концами, а не готовит новый план мести!
– А, ты об этом… – Лемье встал с дивана и подошел к рабочему столу. – Нет-нет, все в порядке, от него никаких вестей, что логично, нас ведь обещали оставить в покое… – он взял макбук и, вернувшись к Диего, передал его тому. – Куда больше меня волнует, какой пиджак купить, зеленый или красный?
Все еще не до конца понимая, что происходит, Диего перевел взгляд с нервно грызущего пальцы Мэтта на экран макбука с открытой вкладкой магазина одежды.
– То есть ты заставил меня ехать через весь город только затем, чтобы я помог тебе выбрать шмотки?
– Не только, – раздался знакомый голос позади. – Еще тебе хотели предложить работу. А еще удостовериться в приемлемой скорости твоей реакции на срочный вызов.
Это была Эмма. Точно она. Обернувшись, он встретился с ней лицом к лицу.
– Упс, кажется, я разрушила интригу, – от нее отчетливо пахло гелем для душа, как если бы она только что вышла из ванной. Волосы при этом мокрыми не выглядели. Разорвав зрительный контакт с будто застывшим Диего, она обратилась к Мэтту. – В любом случае мое мнение ты знаешь.
– На что я в очередной раз отвечаю: зеленый мне не к лицу. Красный выгодно подчеркивает мой тон кожи и приятно гармонирует с цветом глаз, а зеленый делает похожим на тысячелетнего упыря.
– При этом твоя семья сделала из этого цвета чуть ли не культ, осталось только право собственности зарегистрировать, – усмехнувшись, Эмма отпила из стакана, который Диего не сразу заметил в ее руках, и в котором болталось нечто, похожее на разбавленный апельсиновый сок. – Признай, ты отнекиваешься только потому, что не хочешь быть похожим на отца.
Лемье скрестил руки на груди.
– Даже если это и является причиной, то далеко не первостепенной. Тем более что вопрос уже решен.
– Почему тогда ты все ещё делаешь вид, будто мечешься меж двух огней?
– Потому что я нуждался во мнении независимого эксперта в данном вопросе. Диего как раз собирался подтвердить очевидный факт, что красный пиджак определенно лучше зеленого, не так ли?
Оба повернулись к нему, ожидая ответа, которого не последовало. Наблюдая за этой сценой, Диего сидел с по-дурацки приоткрытым ртом и едва поспевал за разворачивающимся диалогом. Пиджаки, работа, апельсиновый сок и источающая аромат мужского геля для душа Эмма, буквально прижавшая контраргументами не кого-нибудь, а Мэтта Лемье. Все это выглядело так, словно…
– Вы двое типа… – не успел довести фразу до конца он, как Эмма прервала его.
– Только не говори, что ты так ему и не рассказал! Ты обещал! – она уперла руки в бока и уставилась на согнувшегося над макбуком Мэтта. – Встречаемся, ага. Уже шесть месяцев как.
– Семь, – поправил ее тот и тут же, поняв свою ошибку, согнулся еще сильнее.
– Семь, точно. Мы тот редкий тип пары, в которой девушка не помнит всех этих дат и годовщин, – она раздраженно помассировала виски. – Прости, что ты узнал об этом только сейчас, Диего, просто кое-кто порой поражает своим уровнем безответственности. И как еще не разорился?
– Я чрезвычайно ответственен, когда дело касается LMX, допускать промашки – себе дороже, – голос Мэтта звучал оскорбленно. – Во всем же остальном я позволяю себе быть идиотом, поскольку мне это на руку. Люди охотнее принимают в свои ряды тех, кто не отличается от них, а за годы социализации в обществе я четко усвоил, что абсолютное большинство именно идиотами и являются.
– Вот ты и договорился, – Эмма в требовательном жесте вытянула руку. – Диего, подушку. По-другому этого умника не заткнуть.
– Лови, – тревожность, шок и оцепенение отступили, а потому Диего с готовностью кинул девушке лежавшую рядом декоративную подушку. – Если понадобится помощь, готов присоединиться.
– Имейте в виду, нападать на беззащитного – свинство! – крикнул Мэтт, защищаясь от обрушивающихся сверху ударов. – Если вы меня покалечите, то, как минимум, будете сильно об этом сожалеть, как максимум – мой отец посадит вас на пожизненное.
– Он прав, Эмма, мы еще пожалеем, – покачал головой Диего, хватая подушку. – Пожалеем, что не добили его окончательно, и он сдал нас своему дорогому папочке.
Следующие минут пять пентхаус был наполнен смехом, случайными выкриками и звуками громкой перепалки. Закончился же бой тем, что Мэтт раскаялся в собственных словах, хотя и не до конца отказался от них.
– Ладно, не большинство, – потирая шею, пробасил он. – Но, серьезно, будто вам никогда не встречались идиоты!
– Встречались, конечно, – откликнулась Эмма, откидывая растрепавшиеся волосы. – Один из них сидит прямо передо мной.
– Думаю, с него хватит, – вступился за друга Диего, собирая «орудия» с пола. – К тому же я тут вспомнил, что вы говорили о какой-то работе. Я заинтригован.
– Точно, нас прервали именно на этом, – Мэтт с укором бросил взгляд на высунувшую язык Эмму. – Я позвал тебя, чтобы предложить тебе подработку. Форд, мой бывший личный водитель, продал дом в Нью-Йорке и пару месяцев назад с семьей переехал в Джерси, а потому вынужден был уволиться. Так что место свободно, и я бы хотел, чтобы его занял ты, Диего. За наше непродолжительное знакомство ты сумел зарекомендовать себя как опытного водителя. Что скажешь?
– Даже не знаю… – стушевался тот. – Спасибо, конечно, но это слишком большая ответственность.
– Верно. Большая ответственность, за которую ты получишь большое вознаграждение. Как насчет тридцати долларов в час?
Диего потерял дар речи. Тридцатка в час, ему, не имеющему никакого опыта и постоянного дохода!
– Я согласен, – выпалил он, как только справился с нахлынувшим потоком эмоций.
– Замечательно, но есть одно важное условие: личный водитель означает, что ты готов появиться по первому моему требованию. В любое время суток, вне зависимости от обстоятельств. Я, конечно, не самодур, лишний раз тревожить не стану, но график обещает быть плотным. Встречи, собрания, учеба, сам понимаешь.
– Тогда беру свои слова обратно, – пролепетал Диего, ощущая вину за то, что понапрасну обнадежил. – Я живу в Брайтоне и с ума сойду постоянно ездить между Бруклином и Манхеттеном, не говоря уже о ценах на бензин, платных дорогах и том, что у меня самого есть личная жизнь.
– Понимаю, – Мэтт соединил ладони вместе и тяжело вздохнул. – Тридцать пять долларов в час.
Эмма хмыкнула, а Диего неуверенно закусил губу, мечась в сомнениях.
– Ну, я…
– Сорок.
– Все, ты победил, – поднял руки Диего. Взвесив все за и против, он решил, что на сорокет в час вполне можно жизнь, и уж тем более поддерживать полный бак, а с расстоянием можно что-нибудь придумать. Осталась только одна загвоздка… – Я готов принять предложение, но неужели тебя не смущает… э-э… состояние авто? Я люблю наш семейный фордик, но, объективно говоря, он то еще корыто. Мне казалось, тебе нужна тачка… пореспектабельнее.
– Плевал я на респектабельность, в первую очередь мне нужны надежность и удобство. Твое, как ты выразился, «корыто», – Лемье заключил это слово пальцами в воображаемые кавычки, – способно удовлетворить обе эти потребности.
– Как скажешь, – пожал плечами Диего. В тот же момент их окликнула Эмма, вставшая у двери. За то время, что они разговаривали, она успела привести себя в порядок после импровизированной битвы.
– Если вы обсудили все, что хотели, и пришли к консенсусу, то поднимайте свои пятые точки и поехали, мы и так уже потеряли кучу времени.
– Она права, – встал с дивана Мэтт и протянул руку Диего. – Дело не ждет.
– В смысле? – всполошился тот. – Куда вы собираетесь?
– В колледж, – пояснила Эмма на ходу. – Счастливец, ты-то, наверное, записался, к кому хотел, да? Скажи, там все совсем плохо?
– Не понял, – вопрос сбил его с толку. – К кому записался? О чем речь?
Ребята переглянулись.
– Неужели пропустил занятия? – усмехнулся Мэтт, садясь на переднее сидение. – Мы тоже, и, оказалось, это был роковой пропуск. Именно сегодня вывесили списки преподавателей, готовых взять выпускников с их выпускными проектами. Говорят, желающих попасть к мисс Лотери не счесть, что весьма больно отдается в душе Эммы, не так ли, дорогая?
– Заткнись, умоляю, – она действительно выглядела разочарованной. – Не всем так повезло, как тебе.
– Повезло? – поворачивая ключ зажигания, спросил Диего.
– Угу, этот умник еще с прошлого года застолбил себе место в рядах профессора Стоуна. Точнее, это сам Стоун предложил стать его научным руководителем… короче, я не особо в курсе, пусть Мэтт сам расскажет.
– Это правда, мой проект отныне забота не только моя, но и мистера Стоуна. Ему так сильно хотелось заполучить меня в свою коллекцию, что я просто не мог отказать.
– Коллекцию? – еще один вопрос, и Диего рисковал побить собственный рекорд неосведомленности. Отчего-то ему весь день приходится всех подряд допрашивать.
– Так он называет студентов, которых приметил за особые заслуги. Грубо говоря, тех, кто имеет некоторый потенциал в его глазах.
– Фаворитизм во всей красе, – пробурчала Эмма. – Вот что я об этом думаю.
– Возможно, в какой-то мере так и есть, – Мэтт улыбнулся ей через зеркало заднего вида, – но перед моим обаянием устоять непросто, так что Стоуна можно понять.
Та демонстративно отвернулась, но Диего успел заметить, как покраснели ее щеки. Отчего-то эта ерундовая, вроде бы, реакция заставила его сердце одновременно сжаться от боли и радости. Конечно, он был счастлив за них, но одновременно с тем он все еще хотел оказаться на месте Мэтта.
В NYSMEF им не повстречалось ни души, за исключением дремлющего охранника, мистера Мортимера. Те немногие студенты, в основном магистры, что учились в вечернее время, в этот момент сидели на парах, так что холлы встретили их непривычной тишиной. К факультетскому стенду Диего и Эмма подошли неохотно, уже заранее готовясь к самому худшему.
– Кошмар! – взвыла Эмма, всматриваясь в висевшие на нем листы. – Чтоб ты знал, желающих работать с Лотери примерно в три раза больше, чем со Стоуном, и в пять – с Джексоном. Это катастрофа! Стоило всего один раз не прийти в колледж, чтобы карма меня столь жестоко наказала. За что?
– Жизнь вообще жестокая штука, – отметил Диего, аналогично расстроенный увиденным. – Ну что, записываемся к Джексону?
– Ну нет, ни за что! – Эмма шагнула к Мэтту. – Ручку мне!
Тот достал из кармана пиджака ручку Parker и вручил ей.
– Я так просто не сдамся! – размашистым почерком вывела она свое имя под длинным списком из желающих присоединиться к мисс Лотери. – Я заслужила быть ее подопечной. В конце концов, я четыре года делаю все, чтобы ни один студент в этом колледже не считал себя ущемленным, и в итоге не могу попасть к любимому преподавателю. Нонсенс!
– И правда, – задумчиво почесал подбородок Диего. – Почему бы и не попробовать? Так хоть будет шанс на благополучный исход.
Он взял ручку и вписал себя вслед за Эммой.
– О, ребята! – внезапно окликнули их из дальнего конца коридора. – Вот это встреча, не ожидала увидеть вас здесь так поздно!
– Здравствуй, Нгози, – поприветствовал их бывшего куратора Мэтт. – Как дела в магистратуре?
– Улет! – весело ответила та, заключая Диего в объятия. – Все не так страшно, как обещали. Даже Джексон почти не кусается, знает, что мы уже бывалые.
«Кстати о Джексоне», – подумал про себя Диего и передернул плечами. Понятное дело, что он не такой Дикий, каким его принято считать на младших курсах, но перспектива оказаться у него под крылом слегка пугала. – Приятно слышать. А как там Софи?
– Она молодец! – смущенно улыбнувшись, проговорила Нгози. – В прошлом году сделала все, чтобы в этом стать куратором. И пока она отлично справляется, так что я… – она застопорилась, – очень горжусь ей.
Губы Диего сами собой расползлись в ответной улыбке. За Нгози и Софи он был рад не меньше.
– Если хочешь, можем подбросить тебя до метро, – предложил ей Мэтт. – В машине как раз хватит место для еще одного пассажира.
– Да, без проблем, – поддакнул Диего. – Мне не слож��о.
– В таком случае не откажусь, – приобняла его за плечи Нгози, смеясь, и ребята двинулись к выходу.
– Вот держи, – уже перед посадкой подозвал Диего к себе Мэтт. – Твой первый гонорар.
– Но тут больше, чем мы условились, – рассматривая пятидесятидолларовую купюру, протянул тот.
Лемье лишь хитро подмигнул.
– Считай это авансом. Либо дополнительной мотивацией.
Дверца с хлопком закрылась за ним, и Диего, усмехнувшись, поспешил занять свое место за рулем. Вот уж точно, год предстоит тяжелый. Тяжелый, но чертовски интересный.
<center>***</center>
Конец сентября ощущался в Нью-Йорке с каждым днем все отчетливее: воздух становился холоднее, ветер – сильнее, а последствий осени на дорогах – все больше. В Сохо это было особенно заметно, почти каждое свое утро Диего начинал с того, что чистил фордик от налипших после очередного дождя листьев. Здесь, в Нижнем Манхеттене, уже две недели как он снимал квартиру за сущий бесценок у миссис Дольмор. Новая их встреча получилась невероятно спонтанной. Диего искал объявления о сдаче жилья и наткнулся на одно свежее, размещенное всего пару часов назад, подходящее ему по всем фронтам. В нем не было ни имени арендодателя, ни точного адреса, ни фотографий, только номер телефона и подозрительно низкая цена, из-за чего он далеко не сразу набрался смелости позвонить. Сейчас он благословит случай, что тогда ему не попалось ни одного подходящего объявления, и ему все-таки пришлось вернуться к этому крайне сомнительному варианту. Удивлению, однако, не было предела, когда из трубки послышался голос матери его почившего друга. Так или иначе, миссис Дольмор была очень рада приютить у себя Диего и в качестве подтверждения своих слов сбросила ему арендную плату почти вполовину. Тот в свою очередь пообещал помогать ей по дому и изредка покупать чего-нибудь сладенького для совместных чаепитий.
– Но что же заставило тебя искать новый дом? – это было единственным, что спросила у него миссис Дольмор в тот день. – Разве ты и твоя мать не живете в Брайтон-Бич? С ней что-то случилось?
– Нет, все отлично, – поспешил успокоить заранее разнервничавшуюся женщину Диего. – С недавних пор я подрабатываю личным водителем, и мой работодатель живет в Манхеттене, так что мне нужно было как можно быстрее найти жилье поближе к нему, с чем вы меня очень выручили!
– Не стоит благодарности, – отмахнулась та. – Для меня большая ра��ость, что моим новым квартирантом станешь именно ты. Я так намучилась с некоторыми из них, так намучилась! На тебя хоть можно положиться, ты порядочный мальчик. Спасибо, Господи!
Так что в итоге Диего получил не только выгодное предложение, но и хорошего соседа, и, к счастью, так думали они оба.
Было, впрочем, и кое-что, что омрачало его мысли. Родная мать. Людмила в последнее время вела себя крайне странно, так, будто едва соображала, где она и с кем разговаривает. До того, как он съехал, она постоянно засиживалась на кухне с чашкой чая допоздна, а когда чай вконец остывал, выливала его в раковину, витала в облаках, мечтательно прикрыв глаза, даже когда сидела на диване за рабочим ноутбуком, и отвечала невпопад на вопросы и просьбы о помощи. Все это наводило на раздумья; Людмиле меньше всего были свойственны рассеянность и безразличие. Если уж она работала, то на износ, такова была ее натура. Раньше она приносила работу домой только в исключительных случаях, а теперь почти каждый ее вечер – это залипание в то и дело гаснущий экран. Не говоря уже о семье. Нормальная Людмила – это постоянно переживающая за сына Людмила, а не та, которая на замечание о том, что он переезжает в другую квартиру, безразлично угукает.
– И ты даже не спросишь, куда и зачем? – не сдержался Диего, в упор глядя на вытянувшееся от столь резкого вопроса лицо Людмилы. – Кто ты такая и куда дела мою мать?
– Не понимаю, о чем ты, – она передернула плечами. – Ты уже взрослый, тебе двадцать один, – а, увидев ошалевший взгляд Диего, поправилась, – то есть, двадцать два, конечно… Я имею в виду, ты имеешь право съезжать тогда, когда захочется. Или мне непременно нужно тебя остановить?
– Нет, не нужно… – он выглядел озадаченным. – Скажи только, ты точно в порядке?
– Голова немного побаливает… Но это мелочи, скорее всего из-за работы, я вообще ничего в последнее время не успеваю… Завтра пройдет.
Людмила показательно зевнула.
– Пожалуйста, дай своей любимой мамочке поспать, она ужасно устала…
Диего оставил ее, но сомнения продолжали терзать изнутри, как стая диких коршунов добычу. Когда же он стоял под дверью, нагруженный двумя увесистыми сумками с самыми необходимыми вещами, Людмила не произнесла ни слова. Все смотрела в пол, лишь изредка поднимая на него взгляд, будто обиженный ребенок.
– Ну, пока, удачи тебе, – сказал Диего на прощание. – Если что, звони, обещаю приехать по первому зову.
Людмила в ответ рассеянно покивала, что стало последней каплей. Диего внезапно, сам того не ожидая, почувствовал злость и обиду. Он вынужден покинуть квартиру, в которой прожил большую часть своей жизни вместе с матерью, а та даже слова вымолвить не может. Он ожидал, что с минуты на минуту она разрыдается, бросится обнимать его и упрашивать остаться, но ничего из этого не произошло. В какой-то момент, садясь в фордик, он вдруг подумал, что Людмила на самом деле только и желала от него избавиться, что она, как и отец, никогда не любила его, но просто не могла оставить одного, и поэтому жила все эти годы в отвращении к собственному сыну. Мысли эти были настолько болезненными, что он со всей силы ударил по рулю фордика, заставив того издать короткий, но пронзительный гудок. Ему и самому хотелось завыть во все горло, но на заголосившую посреди пустой дороги машину уже с удивлением уставились прохожие, и он вдавил педаль газа в пол, желая как можно скорее покинуть этот проклятый район.
Вспоминать об этом происшествии Диего не хотел, но неизменно возвращался к нему то во сне, то во время многочисленных поездок. Причем во время последних сохранять спокойствие и не терять концентрацию было в особенности сложно – на нем висела ответственность не только за свою никчемную жизнь, но и за жизнь Мэтта.
– Я заметил, что уже неделю как ты становишься непроходимо грустным, стоит только тебе сесть за руль, – вот и сейчас Диего, стоя на светофоре, до последнего удерживался от полного погружения в рефлексию, но тщетно, и внимательный к деталям Мэтт, очевидно, не мог этого не подметить. – Переживаешь из-за мисс Лотери?
– Мисс Лотери? – и что ему ответить? Что он на грани того, чтобы потерять мать? – Зачем мне из-за нее переживать?
– Во-первых, ты Диего Карлос – самый тревожный человек из всех мне известных, а во-вторых, ты, кажется, очень хотел попасть к ней в проектную команду.
– А, ну да… – согласился он, хотя на деле Лотери и учеба в целом нынче стояли не в приоритетах. – Мэтт, можно личный вопрос?
– Думаю, я в неоплатном долгу перед тобой, так что можно. О чем ты хотел узнать?
Выдержав некоторую паузу, полную неловкости, Диего все-таки задал свой вопрос:
– Как ты справляешься с холодностью своего отца? Я имею в виду, неужели тебя это не задевает?
– Задевает, – коротко ответил Мэтт, поворачиваясь к окну. – Сильнее, чем ты думаешь. Но я привык к тому, что отец крайне скуп на эмоции, и не пытаюсь выдавить из него больше, чем он готов дать. Мы не в силах изменить человека, его характер, наклонности и прошлое, как бы ни старались.
– А что, если… – Диего застопорился. Может, лучше промолчать? – Что если бы твой отец вдруг стал гиперчувствительным? Постоянно бы звонил тебе, посылал письма о том, как любит тебя, хотел бы быть рядом всегда и плакал бы, когда ты уезжал в США? Как бы ты отреагировал?
Мэтт молчал. Видимо, обдумывал чересчур необычную для него гипотетическую ситуацию.
– Сначала я бы очень сильно удивился, это точно, потом, скорее всего, обрадовался неожиданно приятным изменениям, а потом вызвал бы врача на дом. Столь резкие перепады могут быть симптомом определенных болезней.
– Болезнь… – заворачивая на парковку при колледже, повторил Диего. Ну конечно! Головные боли и заторможенность вполне вписываются в общую картину. – Это мысль, спасибо!
– Пожалуйста, – обронил Мэтт, выйдя из машины. – Только прошу, не руби с плеча. Твоя мать – замечательный человек, и наверняка есть веские причины для ее измененного поведения. Для начала, предложи помощь, но ненавязчиво. Если ей это нужно, то она не станет тебя отталкивать.
Совет был хорошим. Действительно, вместо того, чтобы проявить участие на практике, Диего только и делал, что заваливал мать вопросами и обижался на собственные дурные домыслы. Решено, надо съездить в Брайтон, желательно сегодня же. Давно пора расставить все по местам.
Весь день Диего размышлял о грядущей поездке к матери. Они не виделись целую неделю, наверное, он должен придумать этому достойное оправдание… Нет, не нужно оправданий! Худший вариант встречи – это стоять и блеять что-то в свою защиту. А может, стоит позвонить и заранее предупредить, что он собирается навестить ее? Или лучше устроить сюрприз? В прошлый раз она была очень рада сюрпризу… А еще можно привезти небольшой вкусный подарок вместо бесконечных оправданий, да, это будет очень кстати!
Из плена разума его вырвало неожиданное появление мисс Лотери посреди пары профессора Стоуна.
– Добрый день. Прошу прощения за прерванную лекцию, но мне нужны два четверокурсника из этого потока. До конца занятия. Я бы предпочла забрать мисс Торн и мистера Карлоса, если можно.
– Мисс Торн сегодня не пришла, мэм, – громогласно объявил Мэтт. – Она плохо себя чувствует.
Только сейчас, к своему стыду, Диего заметил, что Эммы и правда нет, ее место пустовало.
– В таком случае я попрошу вас, мистер Лемье, ее заменить. Надеюсь, вы не будете возражать?
– Ни в коем случае, – поднялся с места тот, хватая под руку Диего. Оказавшись в коридоре, он спросил: – Что случилось?
– Профессор Лонг-Райт вызвал меня по одному неотложному делу, и мне необходимо быть в его кабинете, но у меня пары с первокурсниками, поэтому я вынуждена искать себе замену. Ваша задача: проследить, чтобы они не разнесли кабинет, и поотвечать на их вопросы относительно процесса обучения. Пусть это будет что-то вроде ориентирования. Надеюсь, вы меня не подведете?
– Вы можете на нас положиться, мисс Лотери, – ответил за обоих Мэтт. Та же, получив устное заверение, кивнула и кинулась к лестнице. – Давно хотел попробовать себя в роли преподавателя.
– Говори за себя, – пробурчал Диего. – Мне и на паре Стоуна неплохо сиделось.
Ближайшие полчаса представлялись ему проклятием, случайно и очень не вовремя ударившим по ним. Так оно, в принципе, и оказалось. Войдя в аудиторию, он сполна испытал на себе пытливый взгляд сотен первокурсников. Совсем недавно он был точно таким же: горяч головой и любопытен до всего.
– Добрый день, просьба послушать следующее объявление очень внимательно, – сразу перешел к сути Мэтт, вставший прямо перед преподавательским столом, чем мимолетно напомнил Джексона. – Мисс Лотери попросила нас подменить ее в связи с некоторыми обстоятельствами, вынудившими ее прервать занятие, на что мы, конечно, любезно согласились, так что никто никуда не расходится, все остаются на своих местах, – по аудитории пронесся резко недовольный гул. Диего закусил губу. Слишком дерзко, теперь точно жди беды и нарочного неповиновения. – Однако не переживайте, экономику мы вам читать не будем, вместо этого у нас есть небольшое предложение. Мы предлагаем каждому из вас побыть в роли экзаменационной комиссии и закидать нас вопросами. Вопросы могут быть любой тематики и уровня провокационности, есть лишь одно условие – они должны касаться NYSMEF. Преподаватели, пары, экзамены, студенты, клубы, тусовки, легенды и внутренние приколы – спрашивайте о чем угодно, обещаем ответить на все. Ну как, согласны?
Непонятно как, но Мэтту удалось замять свое неудачное вступление. Первокурсники больше не казались  враждебно настроенными, но, наоборот, проявляли в массе своей интерес к сказанному.
– А если не согласны, то что? – донеслось с галерки. Мэтт усмехнулся.
– Тогда можете до конца пары сидеть в своих мобильниках, ноутбуках и планшетах, это ведь не мы упускаем возможность узнать все подводные камни из первых уст. К примеру, было бы полезно знать, о чем лучше не говорить в присутствии профессора Джексона, чтобы не попасть в его пожизненную немилость.
Услышав это, первокурсники оживились и начали шептаться. Неужто сработало?
– Окей, и что же такого нельзя говорить в его присутствии? – спросила одна из девушек, сидевших в первых рядах.
– Что он – дикий, – Мэтт без зазрения совести уселся на преподавательский стол и закинул ногу на ногу. – Так же, как и в присутствии его дочери Софи, которая у части из вас является куратором. Не думаю, что они оба одобрят столь грубые эпитеты.
– А кто вы сами такие? – подняла руку девушка в большущих очках с толстыми линзами. – Я имею в виду, как вас зовут, на каком курсе вы учитесь и на каком направлении?
– Вот вы и начали задавать правильные вопросы, – Мэтт потер ладони. – Мы студенты четвертого курса, изначально оба поступали на «Менеджмент», но после разделились по специализациям, моя – «Международный бизнес». Весьма недурная, между прочим, – он указал рукой на Диего. – А это мой друг и однокурсник, впрочем, думаю, он сам в состоянии о себе рассказать.
Послышались смешки, отчего все желание выступить бесследно испарилось.
– Привет! – неловко помахал первокурсникам рукой тот. – Мое имя Диего Карлос, я учусь по специализации «Маркетинг». Тяжело, конечно, бывает, но в основном я справляюсь. Не уверен, что стал бы кому-то рекомендовать, но скорее да, чем нет.
– С этим все ясно, – услышал он гнусавый голос сбоку. Говорил парень, развалившийся на скамье и однозначно не питавший к выступающим никакого уважения. – А как тебя зовут, высокий?
– Ах да, забыл представиться, – вежливой улыбкой ответил на выпад Мэтт. – Высокого зовут Мэттью Лемье.
На секунду Диего показалось, будто он оглох, настолько тихо стало вокруг, как вдруг откуда-то донесся плохо скрываемый шепот: «Я же говорила, что это он!»
– Серьезно? Лемье? – эта реплика принадлежала девушке, но Диего не мог ее разглядеть, так как ее скрывали плечи и голова высокого парня, зачем-то севшего впереди. – Ты тут что-то вроде местной суперзвезды, не так ли?
– Не сказал бы, здесь есть учащиеся намного успешнее и сильнее меня в плане изучения программы.
– Но ты ведь в самом деле звезда! – подорвалась с места другая девушка, предположительно, та самая, что доказывала достоверность личности Мэтта. – Ты модель EVERYZINE, но я давно не видела твоих фотосессий. Ты что ушел оттуда? Но почему?!
– Я не отвечаю на вопросы, не связанные с NYSMEF, – закатил глаза тот. – Это было одним из моих условий.
– И про Infinite Crusade II т-тоже не расскажете? – приподнял руку сидящий прямо перед ними растрепанный парень в футболке с нарисованным на ней шлемом штурмовика. – Я-я хотел бы узнать, когда начнется предзаказ…
Мэтт, впрочем, его и вовсе не услышал, поскольку гам поднялся невероятный. Казалось, каждый из присутствующих хотел бы обсудить с Лемье что-то свое, хотя еще недавно большинство из них не проявляли к его персоне особого интереса. Диего вспомнил, как бесновались некоторые их сокурсники три года назад, узнав, кто будет учиться на одном с ними потоке, и передернулся. Толпа фанатов – вот что страшно.
– Вы реально встречались? – раздался неожиданно громко вопрос по всему помещению. Начавший было стихать гомон и вовсе прекратился. И Мэтт, и Диего одновременно задрали головы, чтобы увидеть того, кто сумел одним предложением заткнуть всех. Точнее, ту, потому что это была девушка, та самая, что скрывалась за чужим телом. Теперь же она встала с места, так что Диего наконец смог рассмотреть ее. А рассматривать, откровенно говоря, было что. У девицы были шелковистые огненно-рыжие кудри, кокетливо прикрывающие правый глаз, невероятно пухлые губы, какие он до сих пор видел только у моделей и актрис, и, чего греха таить, большая, нет, просто огромная грудь. Диего изо всех сил заставлял себя не пялиться и смотреть исключительно выше подбородка, но каждый раз терпел фиаско. – Я слышала много пикантных подробностей про ваши отношения, почти готова была в них поверить, и тут такая удача, вы сами выдали мне карт-бланш на допрос.
Девица невинно похлопала ресницами. Диего сглотнул. Ну и зачем ей надо было вставать, а? Могла бы разоблачать их грязные секреты сидя, так, чтобы он ее не видел!
– Да, – с каменным лицом произнес Мэтт, смотря, как искренне надеялся Диего, ей в глаза. – Да, на этот вопрос я все-таки отвечу, поскольку он имеет самое что ни на есть прямое отношение к колледжу. Это правда, в одно время все, кому не лень, говорили о нашем с Диего романе, но вынужден разочаровать, все это исключительно попытка выдать желаемое за действительное. Диего – мой ��учший друг, и, надеюсь, это взаимно, но не более.
– Будь бы я в отношениях с кем-то, о ком я бы не хотела, чтобы все узнали, я бы тоже так ответила! – саркастично выдала девушка в очках. Сидевшие рядом с ней подружки в унисон закивали.
– Какая жалость, время вышло, – зарубил новую попытку навести шума на корню Мэтт, взглянув на часы. – Пара подошла к концу. Просьба всем покинуть аудиторию, за исключением девушки с четвертого ряда, носящей восьмой размер обуви, имеющей смартфон марки Samsung и любящей аромат ментола.
Потихоньку аудитория пустела, студенты, возбужденно переговариваясь, разбредались по колледжу. Некоторые из них, правда, попытались прорваться к повернувшемуся к доске Лемье, но Диего никого к нему не подпускал, дружелюбно объясняя по его же просьбе, что ни на какие вопросы он отвечать больше не собирается. Единственным исключением стала та, кого он сам вызвал. Девушка-первокурсница, рядом с которой Диего ощущал себя озабоченным школьником.
– Если честно, я не была до конца уверена, что речь шла именно обо мне, но, увидев, как твой… – ухмылка осветила ее лицо, –  друг ревностно от всех отбивается, пришла к выводу, что все-таки ты имел в виду именно меня.
Она медленно подошла к Мэтту и остановилась лишь тогда, когда между ними оставалась пара дюймов.
– Потрясающе, просто потрясающе, – Диего почувствовал себя третьим лишним, когда она опустила руку на плечо Мэтта. – Все точно, и про размер обуви, и про смартфон, и даже про ментол. Ты следил за мной?
– В этом не было необходимости, – сказал Лемье, бесцеремонно сбрасывая чужую руку. – Ты даже не пытаешься скрыться, чтобы за тобой следить. Достаточно было один раз увидеть тебя на парковке, чтобы узнать о тебе все, в частности, как ты достаешь из сумочки телефон, поправляешь туфлю и прикуриваешь ментоловую сигарету. Это было слишком легко. Вы оба меня разочаровываете.
– Оба? – вскинула бровь девушка, однако, Мэтт оставил ее вопрос без ответа. – Ты, кажется, хотел мне что-то сказать.
– Точнее предложить, – его лицо внезапно смягчилось. Он достал из внутреннего кармана пиджака сложенный пополам флаер и передал его девушке. – Как насчет встретиться в «Виктори», скажем, в воскресенье в семь вечера?
– Не слишком ли ты торопишься? – усмехнулась она и сделала то, отчего Диего запылал как костер, – засунула флаер прямиком в декольте. – Я в конце концов девушка порядочная.
– В самый раз, – бескомпромиссно выдал Мэтт, будто снова потерявший к ней интерес. – Тем более что я свою порядочность в большинстве случаев тоже под сомнение не ставлю.
– Тогда договорились, – она прошла мимо Диего, которому уже было плевать, насколько глупо он выглядит, когда вдруг обернулась. – Знаешь, я бы с превеликим удовольствием отымела тебя прямо на этом столе, но, пожалуй, оставлю эту прерогативу твоему другу.
Шокированный столь радикальным заявлением, Диего хотел было возмутиться, но девушки и след простыл.
– Т-ты… ты слышал? – рвано дыша, промямлил он. Щеки все еще горели, а сам он по ощущениям превратился в филиал Ниагары. – Она что… думает, мы… О боже…
– Ей что-то от меня надо, – задумчиво произнес Мэтт. Его расслабленный и отчасти пофигистичный тон чуть успокоили бушующие эмоции Диего. – Именно поэтому она использует самые дешевые психологические трюки, вроде провокации, чтобы выбить меня из равновесия. Дилетантство, я ожидал чего-то более впечатляющего.
– Я думал, она тебе понравилась… – воспользовался возникшей паузой Диего. – Что, между прочим, весьма некрасиво с твоей стороны, или ты уже забыл про Эмму?
– Что? – закрывая дверь аудитории, встрепенулся Мэтт и отсутствующим взглядом уставился на него. – При чем тут Эмма?
– Действительно, – нахмурился Диего. Руки произвольно сжались в кулаки. Уж кого-кого, а Эмму он обижать не позволит. В этот же миг к нему вернулось то самое, казалось, забытое чувство, волной прошедшее по всему телу и застрявшее в горле – ревность к Лемье. Не разочарование, не зависть, не гнев, а самая настоящая ревность. В этот момент он ясно осознал, что не все еще потеряно, и если, чисто теоретически, получится доказать Эмме, какой Лемье на самом деле дерьмовый человек, то она точно его бросит и станет встречаться с ним, с Диего! Судьба подарила ему последний шанс, и только от него зависит, сможет ли он воспользоваться им по максимуму.
<center>***</center>
Всю оставшуюся неделю с Мэттом он предпочитал не разговаривать, а если вдруг по каким-то причинам приходилось, то каждая его реплика становилась преисполнена сарказма и показного неодобрения. Мэтт в свою очередь вел себя отстраненно и, что удивительно, смиренно сносил все подколы. Диего ожидал, что он, как это обычно бывало, примет вызов, и между ними, как в старые добрые, начнется продолжительная словесная борьба за сердце Эммы, но не тут-то было. Лемье вел себя как бетонная стена, хотя от стены и то большую отдачу можно получить. Он был ко всему безразличен, ходил по колледжу как призрак, да и выглядел, к слову, немногим лучше. Не знай Диего его достаточно хорошо, он бы подумал, что тот словил брейкдаун [1] и готов при любом удобном случае повеситься на собственном галстуке. Ему виделось, что Мэтт специально притворяется больным, чтобы вызвать жалость и смягчить нападки, до одного события, после которого он все-таки начал сомневаться в ментальном здоровье Лемье.
В тот день профессор Стоун отпустил их пораньше по неведомой причине, исключительно благодаря которой их курс пересекся в коридоре с первым курсом. Едва увидев обреченно идущего навстречу Мэтта, первокурсники зашептались и захихикали. Очевидно, недавняя пара прочно укрепилась в их памяти. Но резко обострилась ситуация тогда, когда из толпы показалась она, та девушка, которую, как выяснил Диего, звали Нэнси Коллинз.
– Привет, Мэттью! – нарочито громко выкрикнула она, разом обращая на себя всеобщее внимание. Тот ей не ответил, продолжая неподвижно стоять посреди толпы. – Как твои дела? Надеюсь, все отлично?
Он заторможенно кивнул. Совершенно случайно Диего заметил, как у Мэтта трясутся руки, неестественно выпрямленные по швам.
– Чудно, – проворковала Нэнси, под шокированный вздох толпы обнимая того за шею и целуя в щеку. Новый прилив неприязни, смешанной с внутренним торжеством, захлестнул Диего с головой, а стоило разок взглянуть на побледневшую Эмму, как стало ясно, что победа у него в кармане. Отныне ее отношения с Лемье в прошлом. – До воскресенья, красавчик.
Цокая каблуками, Нэнси удалилась, и студенты, наблюдавшие за разворачивающейся сценой, поспешили последовать ее примеру. Мэтт же так и остался стоять как вкопанный. Единственное его движение заключалось в том, чтобы достать из кармана зеленого пиджака айфон, всмотреться в собственное отражение и коснуться пальцами четко видневшегося на бледной коже следа от темно-красной помады.
Эмма сорвалась с места так решительно и внезапно, что Диего не сразу успел ее нагнать, но когда нагнал, испытал поистине садистское удовлетворение от увиденного.
– А, Эмма… – бесцветным голосом проговорил Мэтт, как только она встала прямо перед ним. – Я… У тебя случайно не найдется влажных салфеток?
– Не смей ко мне обращаться, ублюдок, и имя мое забудь, – звонкий отзвук пощечины потом еще несколько минут стоял в ушах. Эмма же, больше не могущая сдерживать слезы, закрыла лицо руками и побежала прямиком к лестнице. Диего последовал за ней, но перед тем не упустил момента покачать головой и смерить Мэтта самым упрекающим взглядом из всего своего арсенала.
Эмму он нашел в подсобке. Из-за двери неприметной и забытой всеми комнатушки, где хранился инвентарь, слишком уж отчетливо доносились всхлипы. Аккуратно приоткрыв ее и заглянув внутрь, он увидел подругу, сидевшей на полу в дальнем углу, и, не встретив сопротивления, подошел поближе.
– Почему именно ты, Диего, постоянно видишь меня в таком отвратительном состоянии? – глотая слезы, произнесла она. Тот, сев рядом, положил ладонь на ее плечо, ощущая, как оно мелко трясется от судорог. – Сначала лифт, потом пентхаус, теперь это…
Эмма разразилась новыми рыданиями, а потому даже не заметила, как резко отдернул руку Диего при упоминании пентхауса. Значит, пока он играл в плохого копа, мысленно обвиняя Мэтта во всех смертных грехах и всячески демонстрируя свое пренебрежение, тот так и не выдал его Эмме, раз она до сих пор не в курсе, что ключ «потерялся» не по ее вине.
– Наверное, сами ангелы послали мне такого чудесного друга, как ты…
Новое высказывание вызвало легкий приступ головокружения и самобичевания. Он кругом, просто во всем неправ и виноват, особенно в том, что пытался нажиться на чужом несчастье. Неужели он всерьез верил, что после всех этих мерзких мыслей и поступков Эмма вдруг захочет с ним встречаться? Почему ему спустя столько времени снова пришло на ум нечто столь идиотское, когда она уже однажды дала четкий отрицательный ответ? Диего тряхнул головой. Наверное, он просто едет крышей, а его нереализованные желания взяли над ним верх, став чем-то вроде обсессии, нездоровой привязанности, затмившей здравый смысл. Прямо здесь и сейчас Эмма Торн убивается не по нему, а по Мэттью Лемье, человеку, которого она любит, как бы ни было больно это признавать. Какой же он все-таки дурак!
– Скорее, потому, почему ты постоянно видишь меня в еще более отвратительном состоянии, – в эту с виду забавную реплику он вложил все свое сожаление и желание хоть как-то загладить вину. – Я не такой чудесный, каким кажусь. – Тяжело вздохнув, он продолжил: – Это я взял ключ от пентхауса. Забрал из твоей сумочки, пока ты не видела, и не успел вернуть до того, как ты заметила пропажу. Понимаю, что выбрал не самое лучшее время для признаний, но если уж разочаровываться в друзьях, то сразу во всех.
И пока Эмма, от удивления даже переставшая плакать, слушала его краткий пересказ истории с ключом, он с радостью отмечал, как становится легче на душе.
– Не знаю, сможешь ли ты меня простить, и я прекрасно пойму твое желание порвать со мной все связи, но Мэтт тогда не стал меня осуждать, поэтому и я не стану осуждать его. Более того, если я хоть что-то о нем знаю, так это то, что если Лемье что-то говорит или делает, то это не просто так. Я имею в виду, у всей этой фигни должна быть какая-то подоплека, я уверен.
Эмма, поджав губы, промолчала. Примерно с минуту в подсобке стояла давящая, чуть ли не физически причиняющая боль тишина.
– Честно говоря, я бы подумала, что ты его просто выгораживаешь, не знай я этого человека с детства, – подтерла полузасохшую дорожку на щеке она. – Когда я в день отъезда из лагеря дала ему свой адрес, Мэтт обещал писать мне столько писем, что местные почтальоны сойдут с ума от обилия работы. Свой адрес он не дал, сказал, что не может, но я в любом случае его увижу, когда получу свое письмо, так что я не возражала и покорно ждала, но так ничего и не дождалась. Ни письма, ни записки, ни даже открытки. Однако, как выяснилось, этот придурок все же написал мне письмо, и не одно, но не смог его отправить, и оно в итоге вернулось ему же.
– Почему?
– Потому что мы переехали, – Эмма прикрыла глаза. – Мои родители отправили меня на месяц в лагерь, чтобы подготовиться к переезду в мое отсутствие и сделать мне сюрприз, когда я вернусь. Конечно, я была безумно рада новому красивому дому, собственной комнате, и даже не задумывалась о том, что прошлый адрес больше не актуален. Что туда приходят никем не востребованные письма, которые я так ждала…
Снова на некоторое время воцарилась тишина, но она уже не была такой невыносимой.
– У меня есть идея, – тихо проговорил Диего, обхватывая колени. – Немного дурацкая, но ничего лучше я не придумаю: Нэнси говорила про воскресенье, про встречу… давай я приду туда и прослежу за ней и Мэттом, и так мы узнаем, что у них на уме? Я чувствую сильную вину перед тобой, так что это меньшее, что я могу сделать.
– Худшим моим решением было связываться с вами обоими, но раз уж связалась, то надо соответствовать, – сказала Эмма и улыбнулась, чем ошарашила Диего. – Идея – полный отстой, я говорю это  честно, но за неимением лучшего сойдет. Позвони мне сразу, если вдруг узнается, что они тайно встречаются. Чем быстрее я избавлю себя от людского мусора и болезненных воспоминаний, тем будет лучше.
Диего кивнул. Его работа здесь выполнена.
– Эмма… – уже собираясь выйти, он оглянулся на продолжавшую сидеть в углу девушку. – Ты на меня злишься?
– Злюсь, – ответила та. – И очень сильно. Так что мой тебе совет: оставь меня в покое на следующие пару дней, пожалуйста, мне нужно все как следует обдумать, и я не хочу, чтобы кто-то мешал мне своим присутствием, – она подняла на Диего глаза. – Не в обиду будет сказано.
– Да, я понимаю, – краем рта улыбнулся он. – Я приложу все силы, чтобы разузнать, что происходит, обещаю. Что бы там ни было, надеюсь, после этого тебе не придется больше плакать.
В тот день, после разговора, каждый из них троих был особенно угрюм, расстроен и одинок – каждый из них сидел порознь, окруженный своими проблемами. Всю же субботу Диего провел лежа в кровати. В кровати, ранее принадлежавшей его мертвому другу. Осознание этого факта не только не способствовало поднятию духа, но, наоборот, приводило к упадническим настроениям и иногда бессоннице, если он не вовремя вспоминал об этом ночью. В попытках найти успокоение Диего позвонил матери. Все, чего он желал, это узнать, как она поживает, но ему так не ответили. Поводов для волнения только прибавилось.
Первое утро новой недели [2] он встретил на ногах. Будучи снова не в силах заснуть, он сбежал на улицу и бесцельно шатался по городу, изредка вслушиваясь в гудение проезжающих машин, завывание ветра в ушах и полубредовые разговоры редких ночных гуляк, когда его не занимали размышления. Калейдоскоп мыслей сменялся так быстро, что некоторые из них он не успевал улавливать. К счастью, в массе своей они были бессмысленны. Реально его тревожила лишь предстоящая встреча, свидетелем которой ему предстоит стать. Что бы на это сказал Ал? Наверное, нечто вроде: «Совсем у тебя крыша едет, чувак, куда надежнее просто дать Лемье в глаз». И, возможно, в этом был смысл, но, увы, Диего не тот человек, который запросто мог бы дать кому-либо в глаз, а в особенности такому шкафу, как Мэтт. Пришлось идти на экстренные меры вроде шпионажа.
Под утро, когда он вернулся, миссис Дольмор не стала расспрашивать, куда его понесло на ночь глядя. Вместо этого она предложила чашечку чая, от которой он отказался, и продолжила смотреть какое-то шоу по телевизору. Перед его выходом, правда, она все же поинтересовалась у Диего, почему он так странно одет, а получив в ответ, что на улице похолодало, и это его осенняя одежда, осталась вполне довольна объяснением. Именно за это Диего особенно ее уважал, излишняя навязчивость бесила больше всего.
Как и ожидалось, воскресным вечером в «Виктори» было не протолкнуться. Каждый столик и стул у бара занимали пришедшие сюда развеяться люди. Складывалось впечатление, что у некоторых представителей среднего класса поход в кафе по выходным – это обязательный ритуал, иначе объяснить эти вечные столпотворения нельзя. Так или иначе, томительное ожидание у входа окупилось, и Диего обзавелся местом у бара. Дело оставалось за малым: дождаться Лемье и Коллинз, каким-то образом подслушать их разговор, не выдав себя, и рассказать обо всем Эмме.
Время шло, и чем дольше Диего обдумывал план, тем больше понимал, насколько он бредовый. И кто его за язык тянул? Получив от бармена заказанную кружку крафтового пива, он сделал пробный глоток, как вдруг заметил боковым зрением в толпе знакомую огненную шевелюру. Это была Нэнси собственной персоной. Осмотревшись по сторонам, она улыбнулась какому-то незнакомому мужчине, в открытую ��а нее пялившемуся, и кокетливо помахала ему рукой. Мужчина, почувствовав себя увереннее, подозвал ее пальцем, и, на удивление, Нэнси не проигнорировала его. Диего с неохотой прервал наблюдение и взглянул на экран айфона. Она пришла в кафе на десять минут раньше назначенного и заигрывает со случайными мужиками. Интересно…
Нэнси, тем временем, расположилась напротив мужчины, спиной к Диего, и теперь, судя по всему, они о чем-то говорили. Но о чем именно, разобрать он не смог. Барная стойка как назло слишком далеко, а техникой чтения по губам он никогда не обладал. Вывод: нужно срочно сменить место дислокации. Быстро допив пиво, Диего спрыгнул со стула и двинулся в зал. Свободных столиков вокруг по-прежнему не наблюдалось, и ему пришлось действовать ва-банк.
– Простите, мэм, – по максимуму изменив голос, произнес Диего, подойдя к соседнему с Нэнси столику, за которым в гордом одиночестве сидела женщина. Если бы его попросили описать ее одним словом, то этим словом было бы «англичанка». В его представлении только стереотипная англичанка смотрела на окружающих с деланным превосходством, идеально ровно держала спину и резала чизкейк на практически идеальные кубики. – Не будете ли вы возражать, если я составлю вам компанию? Я был бы вам безумно благодарен. Сегодня так много народу, даже присесть некуда.
– Пожалуй, не буду, – ответила та с деланной вежливостью, впрочем, мимика выдавала ее пренебрежение с потрохами, но как-либо реагировать на это Диего не стал. Все его внимание было приковано к Нэнси и ее спутнику. Увы, он опоздал, их разговор уже успел завершиться, причем явно не на положительной ноте. Бледный, как мел, мужчина подорвался с места и, не прощаясь, пулей вылетел из кафе. Нэнси же, разглядывая свое довольное отражение в пудренице, осталась сидеть на месте. Что это было, осталось для Диего загадкой.
От ее разгадывания его отвлекло появление Мэтта. Слегка потрепанный, он, тем не менее, выглядел вполне уверенным в себе и убийственно спокойным, что вызвало острое желание подскочить с места и, ткнув в него пальцем, прокричать: «Я так и знал, так и знал, что ты притворяешься!». От напускной болезненности и вялости, ставшими частью его образа на прошедшей неделе, не осталось и следа.
– Некрасиво заставлять девушку ждать, – промурлыкала Нэнси, как только Мэтт сел. От этой интонации пробирало до мурашек. – Я тут вся извелась в ожидании.
– Я пришел вовремя, ровно к семи, как мы и договаривались.
– Неважно. Если женщина пришла раньше и ждет мужчину, то это в любом случае его промах, – она облокотилась на стол и вытянула шею, резко сократив расстояние между собой и Мэттом. Именно в этот момент Диего пожалел, что она сидит к нему спиной. – Какие глаза, с ума можно сойти. Мне кажется, я видела нечто подобное на витринах Swarovski.
– А мне, например, кажется, что комплименты это по мужской части, – протянул Мэтт. Все это походило на стандартный взаимный флирт, если бы не одно но: взгляд Лемье был тяжелым и совсем не располагающим к тому, чтобы кадрить девчонок. – Или тебя попросили мне это передать?
Нэнси рассмеялась.
– Ты забавный, не ожидала, – она обхватила руку Мэтта своей и подтянулась еще ближе, перейдя на полушепот. Диего пришлось максимально наклониться к ним, чтобы не потерять нить диалога. – Каких еще сюрпризов мне от тебя ожидать?
– Аналогичный вопрос, – сквозь зубы произнес Лемье внезапно изменившимся тоном. Не узнать этот тон невозможно; у Нэнси большие неприятности, на ее месте Диего бы уже сверкал пятками на горизонте, а не продолжал мило ворковать. – Что еще ты припасла для меня по его воле? Неужели этого не хватило? Я был уверен, что ему понравилось смотреть, как медленно рушится моя жизнь. Как последовательно меня сначала поднимают на смех первокурсники, потом отрекается лучший друг, а потом начинает ненавидеть любимая девушка. О, я знаю, он был в восторге.
– Прости, что? – Нэнси недоумевала, как и Диего. Кто этот «он»? – Я не понимаю…
– Я тоже не понимаю, что ему еще нужно, и зачем нужно было начинать очередную игру, – Мэтт ударил кулаком по столу. – Тем более что в прошлый раз ему удалось провернуть ее намного виртуознее. Вынужден признать, сцена на крыше была красивой, не говоря уже о том, как искусно он вытянул из меня извинения. Только не говори, что и в этот раз твоей задачей было снова заставить меня публично извинится, нет ничего хуже самоповторения.
Он дернулся вперед, и Нэнси впервые отступила, испуганно отпрянув. В горле же Диего неприятно запершило. Руки затряслись. Перед взором встала слишком четкая картинка пробуждения в вертолете, ощущения того, что его вот-вот стошнит, и нависающее над ним улыбающееся лицо с отблеском безумия в гл��зах.
– Зачем Джон подослал тебя? Почему не явился сам? – Мэтт рвал и метал, отчего остальные посетители уже начали неодобрительно на него коситься. На границе сознания появилась мысль, что если у него сорвет все тормоза, то утихомирить его будет непросто. – В прошлый раз ему хватило храбрости на рандеву, так в чем же проблема? Уж кем-кем, а трусом он никогда не был.
– Я… Послушай, Мэттью, я правда не понимаю, о чем ты, – Нэнси защищалась изо всех сил. Диего не мог видеть ее лица, но по голосу можно было бы сказать, что она здорово напугана. – Мне очень жаль, если кто-то точит на тебя зуб или что-то вроде того, но я тут ни при чем, это чистая правда! Я даже не знаю, кто такой этот Джон… Пожалуйста, поверь мне!
Она втянула голову в плечи и прикрылась руками. Похоже, такого поворота событий она не ожидала, как и Мэтт, обнаруживший себя нависавшим над девушкой словно скала. Сделав глубокий вдох, он судорожно мотнул головой и грузно опустился на свое место.
– Прошу прощения, я слегка вспылил, – чтобы вернуть самообладание, ему потребовалась буквально пара секунд. – Давай внесем ясность, тебе не знакомо имя Джон Нейтан Рой?
Нэнси активно закивала.
– И имя Жан Этьенн тоже? – снова кивок. Мэтт, наклонив голову, подпер лоб рукой. – И вся инициатива касательно знакомства и сближения со мной, конечно же, с самого начала исходила исключительно от тебя?
– Ну, вообще-то… – Диего не верил, что слышал это. Лемье, видимо, тоже. Его светло-серые глаза нещадно впились в понурившуюся девушку. – Вообще-то… Я должна… Должна была привлечь твое внимание… Я…
Мэтт поднял вверх ладонь, прервав ее еле слышное признание.
– Не надо оправданий, просто назови имя. Кто заставил тебя это сделать?
Нэнси задрожала всем телом. Диего готов был поспорить, что прямо сейчас она борется с желанием разрыдаться в три ручья и пытается через силу заставить себя говорить.
– Не могу, – с придыханием произнесла она. – Только не здесь и не сейчас.
Лемье отреагировал быстро. Выхватив из подставки салфетку, он разорвал ее напополам и чиркнул пару строк на обеих частях, после чего отдал Нэнси одну.
– Если посчитаешь нужным, то сделаешь все так, как написано, – сказал он ей перед тем, как подняться из-за стола. – Это не должно оставаться безнаказанным.
Та ничего не ответила, продолжив неподвижно сидеть и разглядывать оставленную часть салфетки. Диего хотел было аккуратно заглянуть ей за плечо, чтобы прочитать написанное, но не тут-то было. Проходя мимо, Мэтт споткнулся и завалился прямо на него.
– Ох, сэр, приношу свои искренние извинения, – начал молить о прощении он, – такая неловкость, я сегодня сам не свой.
– Все в порядке, не переживайте, – пробурчал Диего, изо всех сил прячась за высоким воротником ветровки и козырьком кепки, как вдруг заметил, что вторая часть салфетки лежит под ногами. Наклонившись, он поднял ее, чтобы вернуть Лемье, но тот уже успел слинять. Предчувствуя неладное, Диего перевел взгляд на в спешке выведенные буквы.
«Надо поговорить, позвони, когда будешь готов. И ни слова Эмме».
<center>***</center>
В итоге о произошедшем в кафе Эмме Диего все же рассказал, умолчав только о Джоне Рое и записке, оставленной на салфетке. Он дал ей слово и не собирался бросать его на ветер. Та выслушала его, не перебивая, и под конец кротко кивнула, поблагодарив за проделанную работу. Никаких эмоций, никаких слез или улыбок, все услышанное она восприняла спокойно, даже холодно, словно так и должно быть, словно и не было эпизода с пощечиной. Сбитый с толку Диего набрался смелости и спросил, что же Эмма собирается делать дальше. «Ничего», – был ее ответ, ни разу не внесший ясности.
Но еще более запутанно и неудобно стало после того, как их вызвала к себе мисс Лотери.
– Мистер Карлос, мисс Торн, у меня для вас есть одна новость. Обнадеживать не буду, плохая, – она сложила руки в замок и поочередно посмотрела сначала на Диего, а потом на Эмму. – К сожалению, я могу взять к себе в учебную группу только одного из вас, и я стою перед невероятно сложным выбором. Вы оба способные студенты, и мне бы очень хотелось поработать с каждым, но, увы, это невозможно.
– И кого вы выбрали? – Диего одновременно боялся и желал услышать ее финальное решение.
– Никого, – поразила его мисс Лотери. – Этот выбор слишком сложен для меня, поэтому я решила, что вы сами должны сказать мне, кого из вас мне стоит взять в качестве подопечного.
Брови Диего изогнулись дугой. Ощущая себя абсолютно потерянным, он оглянулся на Эмму, которая вздохнула и вымученно улыбнулась.
– В таком случае пусть это будет Диего, – произнесла она, отчего его щеки запылали. – Он очень хотел попасть к вам, мэм, так что я не буду стоять на пути.
Мисс Лотери кивнула, будто соглашаясь с ее словами.
– Нет, так нельзя, пусть будет Эмма! – возразил он, взмахнув руками. – Она горела желанием делать свой проект с вами не меньше, поверьте. Она столько работала ради этого. Место целиком и полностью ей заслужено, и…
– Не стоит, Диего, – прервала его Эмма. Судя по тону, настроена она была решительно. – Пожалуйста, не спорь со мной, потому что я не уступаю тебе место, а просто говорю, что уже приняла решение работать с профессором Джексоном. Он с удовольствием согласился, и сейчас мы активно обсуждаем план исследования и методы, а так как я решила использовать регрессионный анализ, то его советы, как статистика, будут мне весьма полезны, – она перевела взгляд на мисс Лотери. – Простите, мэм, я должна была сообщить вам об этом раньше, чтобы вы не беспокоились.
– Не стоит извиняться, мисс Торн, – в голосе преподавательницы и правда не чувствовалось укора. – Тем более что, раз вы уже нашли себе другого научного руководителя, то, получается, проблема решилась сама собой, чему лично я невероятно рада. А раз так, мистер Карлос, то в ближайшие дни я жду от вас письма по поводу темы вашего исследования, его задач, целей и гипотезы.
С этого момента к списку активных проблем в жизни Диего добавилась еще одна – срочно придумать целое потенциальное исследование, за которое он мог бы взяться и не ударить в грязь лицом. Сначала, сразу же после разговора в кабинете Лотери, это показалось ему плевым делом. Нет ничего проще, чем придумать тему для исследовательской работы, думал он, но уже вскоре разочаровался в себе, своих силах и умственных способностях. Пусто, ни одной приличной темы, да еще и такой, которая непосредственно касалась бы маркетинга. В конце концов, когда дедлайн уже начал кусаться за пятки, Диего не сдержался и позвонил Мэтту. Во-первых, у него есть опыт написания научных текстов, и он сможет посоветовать что-нибудь дельное, во-вторых, история с Нэнси нуждалась в комментариях, и это был идеальный предлог, чтобы ненавязчиво все выведать. Однако, как только Лемье снял трубку, Диего не успел вставить и слова.
– Я ждал твоего звонка, – он не видел, но готов был поклясться, что на губах парня играет улыбка. – Подъезжай как можно скорее, думаю, нам есть, что обсудить.
Конечно, это пробудило в нем любопытство, но просто назло Мэтту он решил, что в этот раз торопиться точно не будет. У дверей пентхауса оказался он при этом довольно скоро. Его хозяин встречал гостя при полном параде: на нем был надет превосходный и явно дорогой костюм-тройка, шелковый галстук и сверкающие на свету туфли, а волосы были уложены в строгую прическу.
– Полагаю, у тебя тысяча вопросов, которые тебе не терпится задать, но позволь мне наперед задать тебе всего один: ты свободен сегодня вечером?
Диего прищурился. Мэтт, разодетый с иголочки и будто пытающийся проделать в нем дыру взглядом, не внушал доверия.
– Э-э, в каком смысле?
– В том смысле, что ты мне нужен сегодня вечером, – Лемье усмехнулся. – Не переживай, ничего сверх меры интимного. У меня в шесть конференция, и я просто проверяю, помнишь ли ты о том, что согласился быть моим личным водителем, и придется ли мне опять возиться с такси.
Диего потупился. И правда, на фоне всей этой драмы и обид он как-то позабыл о причинах своего переезда в Сохо.
– И именно поэтому ты вызвал меня на два часа раньше? Не так уж и далеко отсюда до вашего офиса, даже если стоять на каждом светофоре. Да и с чего ты вообще решил, что я на машине? – однако мимолетного взгляда на вскинувшего бровь Мэтта хватило, чтобы понять: – Ну конечно, в миллионный раз применил свою стальную логику на мне.
– Точно, – тот приопустил голову и закрыл глаза. Так он простоял некоторое время, после чего внезапно улыбнулся в тридцать два зуба. – Но давай перейдем к делу. Благодаря несложным подсчетам я примерно оценил, сколько займет этот разговор, и получилось примерно пятьдесят минут с учетом твоих потенциально затормаживающих процесс реакций, так что большим запасом времени мы не располагаем.
– Моих затормаживающих реакций?! – Диего пришел в ярость. – А, ну конечно, это же я вечно торможу всех вокруг, а в особенности нашего великого гения! Позор мне!
– Так и знал, что не стоило этого говорить. С другой стороны, твои действия наглядно иллюстрируют мои слова.
Взбешенный сказанным Диего раскрыл было рот, чтобы высказать Мэтту кое-что нелестное, но так ничего и не произнес. А он-то снова оказался прав. Вместо того, чтобы ругаться и бить эмоциональным фонтаном, можно было бы перестать отбирать у самого себя время и наконец перейти к действительно волнующим темам.
– Ненавижу тебя, – только и сказал Диего, более-менее отсудив пыл. – Ладно, мне есть что спросить, но ты ошибся, решив, будто это касается тебя. Нет, на сей раз это касается только меня, мне нужен совет.
– Разумеется, чем я могу тебе помочь?
– Мисс Лотери просит прислать ей тему моего выпускного проекта, но мне ничего не идет на ум. Поэтому я подумал, что ты, как человек, уже сталкивавшийся с подобным, сможешь мне что-то предложить.
Мэтт задумчиво почесал подбородок.
– Нет, не смогу.
– Но почему? – всплеснул руками Диего. – В чем проблема?
– Проблема в том, что научное исследование – это то, что должно тебя занимать. Что-то, что не дает тебе покоя, но не в смысле «я ничего не понимаю», а в смысле «я хочу понять, почему это так». Настоящий исследователь должен гореть своей темой и, соответственно, прийти к ней самостоятельно. Именно поэтому я вряд ли смогу тебе чем-то помочь.
– Это все очень классно, но я ведь не исследователь, а просто студент. И мне нужно сделать чертов никому не нужный выпускной проект, а не написать монографию, которая перевернет науку, – Диего растерянно посмотрел на Мэтта. – Пожалуйста, просто дай мне любую тему, все равно какую. Ты же умный человек, в отличие от меня, тебе не составит никакого труда что-нибудь придумать.
Тот с сомнением покачал головой. Весь его вид говорил о том, что он разочарован словами Диего.
– Ты прав, я умный человек, и как раз поэтому я не стану жалеть тебя и поддаваться уговорам. Понимаю, что, скорее всего, ты сильно на меня разозлишься, но халява не по моей части. Я все еще считаю, что ты сам для себя должен решить, какие вещи достойны твоего внимания и нуждаются в рассмотрении, без влияния со стороны.
Костяшки пальцев, сжатых в кулак, побелели. Изо всех сил сдерживая растущий гнев, Диего зажмурился.
– Человек, что менеджер, что журналист, без критического мышления – это катастрофа, по��ладистое оружие в руках пропага��дистов и манипуляторов. Люди, вроде Джона Роя, играют именно на этом и, к сожалению, выигрывают, поэтому мне бы очень хотелось, чтобы ты научился принимать взвешенные решения, не полагаясь целиком на мнение окружающих. Даже тех, кому, как тебе кажется, можно доверять.
Оба продолжили стоять в молчании. В целом, опять верно – Диего самому нужно отыскать себе интересную тему, но, черт, неужели нельзя хотя бы намекнуть, в какую сторону копать?
– Впрочем, я могу дать тебе подсказку, – словно читая его мысли, проговорил Мэтт, – открой учебную программу и бегло пройдись по всем темам. Может быть, освежая пройденное в памяти, ты вспомнишь какой-то момент, который в свое время зацепил тебя, какой-то аспект, который освещался на парах и оставил впечатление неполной картины, нуждающейся в повторном осмыслении.
– А что ты сам делаешь? – после очередной непродолжительной паузы спросил у него Диего. – В чем заключается твой проект?
– В том, чтобы ставить эксперименты над структурой управления в TechGames. У меня были некоторые идеи по поводу того, как повысить эффективность деятельности компании, и я решил проверить их на практике.
– Да уж, – с завистью протянул Диего. – Прикольно.
– Профессор Стоун тоже оценил мои планы по достоинству: сказал, что это лучший проект за всю его преподавательскую деятельность, – Мэтт глянул на наручные часы. – Что ж, у нас осталось еще немного времени до выхода, если хочешь, я мог бы ответить на оставшиеся у тебя вопросы. Если нет, то, пожалуйста, присаживайся, будь как дома.
Почувствовав вдруг, как заныли мышцы от напряжения и долгого стояния в одной позе, Диего сел.
– Кто такая Нэнси и что ей от тебя нужно? Между вами что-то было? Как ты понял, что в кафе был я? Почему ты не рассказал Эмме про ключ от пентхауса? И при чем тут Джон Рой, наконец?
Закончив, он пристально уставился на Мэтта. Тот выглядел озадаченным.
– Не думал, что у тебя настолько много вопросов. Ну что ж, придется вкратце осветить всю историю с самого начала. Начнем с ключа. Я не рассказал о нем Эмме, потому что не видел смысла влезать в ваши отношения. Доносить на людей и сплетничать за спиной – не мой стиль, хоть ты и правда поступил не по совести, так что я решил, что будет лучше, если я сглажу ситуацию и не стану тем, кто разрушит вашу дружбу.
– Спасибо, – поблагодарил его Диего. Лемье мог бы раз и навсегда заставить Эмму от него отвернуться, но не стал.
– Пожалуйста, хоть в этом и нет моей заслуги, – Мэтт облокотился об оконную раму. – Что касается кафе, то, полагаю, вполне очевидно, что кепка и куртка – это не супершпионский костюм и не камуфляж, чтобы они смогли идеально скрыть тебя. К тому же я достаточно хорошо распознаю голоса людей, даже когда они пытаются их изменить.
– Но выдало меня не это, признай.
– Да, не это, тебе стоило реже нагибаться в нашу сторону, – он улыбнулся. – А еще сесть с другой стороны, чтобы со спины я тебя не увидел. Сталкер из тебя никакой.
– А Нэнси?
– А что Нэнси? Она не настолько хорошо с тобой знакома, чтобы вычислить тебя в переполненном кафе.
– Да я не об этом. Кто она вообще такая? Ты ее знаешь?
– Не больше, чем ты. Студентка, двадцать лет, не работает, живет в Браунсвилле.
– Не больше, чем я... – прыснул Диего, закатывая глаза. – К твоему сведению, я не знал ничего из этого!
– Теперь знаешь, – Лемье через плечо посмотрел в окно. – Что об этом думаешь?
– Ну, вполне стандартная картина, – пожал плечами Диего. – Хотя мне ее жаль, конечно, жить в Браунсвилле не многим лучше, чем в Брайтоне, если не еще хуже.
Мэтт бросил на него быстрый взгляд.
– Плохой район?
– Честно, отвратительный. Приходилось бывать там, и желания возвращаться нет.
– Любопытно, – паркет скрипнул под натиском лакированных ботинок. – Это еще раз подтверждает, что ей не обойтись без нашей помощи.
– Погоди, что? – наблюдая, как Лемье ходит кругами по пентхаусу, воскликнул Диего. – Нашей помощи?
– Нэнси угрожает опасность, это очевидно. Ты ведь своими ушами слышал: кто-то давит на нее, заставляя сблизиться со мной, и мы обязаны помочь ей.
Мэтт остановился прямо напротив него. Отчего-то Диего побоялся взглянуть другу в глаза, и поэтому продолжал разглядывать собственные худые колени, обтянутые потертыми джинсами.
– С самого начала она всеми силами показывала мне, что ей нужна помощь, но я был слишком слеп, чтобы это понять. Намеки, провокации, намеренная дерзость – за ними скрывалась немая просьба, а я воспринял ее как личный вызов.
– Ты думал, что за этим скрывается Джон? – Диего наконец нашел в себе смелость поднять взгляд. – Почему ты так решил? Ты ведь сам говорил, что он вне подозрений.
– Да, говорил, – выражение лица Мэтта приняло явный оттенок сожаления, – но потом ты упомянул, что он снова перестал ходить на занятия, и я насторожился. Терпеть не могу, когда люди исчезают из поля зрения, особенно если это Джон.
– То есть, это все-таки может быть он? Это его рук дело? Или он замышляет нечто другое?
– Не знаю, Диего, не знаю, – Мэтт помрачнел. – Что я знаю наверняка, так это то, что мы не можем оставить Нэнси одну.
– А чем мы можем помочь? – Диего ощутил, как по спине пробегают мурашки. – Что мы можем сделать для нее, кроме как вызвать копов? Ты же понимаешь, что это может быть очень опасно?
– Конечно, – в глазах Лемье блеснул недобрый огонек, – но лично я не собираюсь сидеть сложа руки, зная, что тот, кто стоит за этим, нацелен и на меня. Впрочем, у тебя есть выбор, поэтому сейчас я спрашиваю в последний раз, готов ли ты помочь мне поймать этих говнюков с поличным?
– Да, – решился Диего после недолгих, но мучительных размышлений. – Я с тобой. Каков план?
– Не торопись, – Мэтт поднял руку. – Всему свое время, и когда оно придет, я обязательно посвящу тебя в детали. А пока, – его внимание снова переметнулось на дрожащие стрелки часов, – у нас есть другие дела.
Однако стоило Диего высадить друга у ��арадного входа высокого небоскреба, предварительно пожелав ему удачи, как мысли его вернулись к Нэнси и грядущей, без преувеличения, спецоперации. Не пожалеет ли он, что вписался в очередную авантюру? Не то чтобы после истории с Джоном Роем его могло что-то напугать, но вдруг стоило получше обдумать решение? Разве не этого добивался от него Мэтт, говоря, что ему не достает критического мышления?
Цепочку мыслей прервал стук в окно. Дрогнув, Диего повернулся на звук и увидел, как в боковое стекло  фордика всматривается какой-то парень. Опустив стекло, он услышал следующее:
– Вы из Uber? Мне написали, что за мной приедет серебристый Ford Focus.
Парень посмотрел в экран своего телефона, после чего – на машину. Выглядел он безумно знакомо, как если бы они раньше встречались. Его манерная речь и розовая рубашка отдавались в мозгу щекоткой, и Диего казалось, что он вот-вот вспомнит, где же мог его видеть.
– Ну? – нетерпеливо протянул парень. – Вы что, язык проглотили?
И тут Диего осенило.
– Да, это я, заходите, пожалуйста, – сказал он, наблюдая, как парень дергает переднюю дверь и садится на соседнее сидение. Он узнал его. Это был Джулиан, секретарь матери. – Куда едем?
– Лафайетт-авеню, 1046, – Джулиан застегнул ремень безопасности и закинул ногу на ногу.
– Хорошая погода, – решил начать издалека Диего, то и дело поглядывавший на пассажира. Он соврал импульсивно, в какую-то секунду ему вдруг показалось, что, подобрав Джулиана, он сможет хоть что-нибудь узнать о состоянии Людмилы и том, что с ней происходит. – Не находите?
Вопрос остался проигнорированным.
– Едете с работы? – не унимался Диего. – Если да, то завидую, места тут престижные.
– Нет, не с работы, – Джулиан оторвался от телефона, взгляд его был уставшим. – Вы знаете, я немного не в настроении для общения.
– Правда? – притворно расстроенно сказал Диего. – Очень жаль, ведь наша компания как раз тестирует новую систему, по которой клиентам, готовым поддержать с водителем диалог, дают скидку на поездку.
– Серьезно? – лицо Джулиана прояснилось. – Ну, тогда, я в целом не против поучаствовать.
– О, рад слышать. Так кем вы работаете?
– Я… – он замялся. – Ничего особенного, секретарь.
– Интересно. А где конкретно?
– Да так, в одной конторе, но, поверьте, она не стоит внимания.
– Понимаю-понимаю, работа таксиста тоже не подарок, – покивал Диего, борясь со смехом. – Что, такое плохое начальство?
– Не особенно, скорее я просто не вижу себя на этом месте. Думаю увольняться, как только найду что-нибудь поприличнее.
– Я-ясно, а вы не замечали, может, недавно случалось что-то странное, необычное?
Джулиан прищурился. Диего закусил язык, вопрос был слишком подозрительным.
– Да вроде бы нет, – внезапно телефон парня завибрировал. – Секундочку, я отвечу.
– Конечно, конечно, – с��гласился Диего, продолжая исподтишка наблюдать за своим пассажиром, который в одно мгновение вдруг побледнел и замер как статуя.
– Нет, не надо, отмените заказ, – проблеял он, бросая трубку и медленно отодвигаясь от водительского сидения. – Остановите машину.
Тут Диего смекнул, что к чему. Послышался глухой звук блокировки дверей.
– Я сказал, остановите машину и выпустите меня, немедленно, – Джулиан храбрился, но трясущаяся челюсть выдавала его панику. – Кто вы такой? Что я вам сделал? Отвечайте!
– Спокойно, я не причиню вам вреда, – опасаясь за сохранность дверной ручки, которую тот изо всех сил дергал, успокаивающим тоном ответил Диего. – Мне просто нужно было кое-что узнать у вас, простите, что соврал и напугал, но это экстренный случай.
– Что вам от меня надо? Куда вы меня везете? – казалось, Джулиан вот-вот потеряет рассудок от страха. – Клянусь, если вы не выпустите меня, я вызову полицию!
– Не надо полиции! – восклицание получилось чересчур громким. – Послушайте, я вам ничего не сделаю, и мы едем на Лафайетт-авеню, как вы и просили, – Диего провел рукой по лицу, смахивая со лба пот. – Меня зовут Диего, я сын вашей начальницы, Людмилы Карлос. В последнее время она ведет себя очень странно, но совершенно не хочет со мной об этом говорить, поэтому я решил, что, может быть, смогу узнать от вас, что с ней стряслось. Пожалуйста, поверьте, у меня не было дурного замысла.
Джулиан недоверчиво вскинул бровь.
– Сын Людмилы? – он прикусил губу. – Минутку, ты один из тех парней, приходивших к ней с цветами?
– Да, точно, один из парней!
– Честно говоря, не узнаю тебя, – в его голосе звучало недоверие. – Тогда у тебя не было такой густой щетины…
– Захотел немного изменить имидж, – ляпнул первое, что пришло в голову, Диего. – Важно то, что я был одним из, как вы правильно упомянули, и мне важно знать, кто был вторым. Точнее первым. Короче, тем, кто притащил розы.
Джулиан постучал пальцами по подлокотнику.
– То есть, Людмила не хочет тебе об этом говорить? А ты не думал, что раз она сама не говорит, то мне тем более не стоит?
– Думал, – Диего тяжело вздохнул, – но с ней действительно происходит что-то неладное, я уверен, вы и сами это замечали, и меня это пугает. Я боюсь за нее и хочу знать, почему это происходит и кто в этом виноват. Пожалуйста, Джулиан, вы моя единственная надежда.
– Ну раз так, то, конечно, я расскажу все, что знаю… – Диего благодарно посмотрел на него, за спиной словно выросли крылья, – если ты пригласишь меня на обед в ресторан и оплатишь его.
Чик, и крылья обрезаны под корень.
– Прошу прощения?
– Я готов поделиться всем мне известным, если ты окажешь мне ранее упомянутую услугу. Надеюсь, ты понимаешь, какой стресс я только что пережил, и только хороший ужин сможет мне его компенсировать. Дела в конторе идут из рук вон плохо, а кушать хочется хорошо. Да и фоток в Инстаграме что-то у меня давно не было, а тут такой повод.
Диего крепко сжал руль. Этот Джулиан действительно тот еще пройдоха и, похоже, реально гей, мать была права во всем.
– Ладно, договорились, – сквозь зубы выдал он. – Но ресторан я выбираю на свое усмотрение.
– Договорились, но с одним условием: он выглядит хотя бы минимально прилично. Я в забегаловках фотографироваться не собираюсь.
Записав себе номер Джулиана, Диего все-таки довез его до Лафайетт-авеню, где с превеликим удовольствием высадил.
– До встречи, Диего, – заглядывая в окно, сказал напоследок тот. – Надеюсь, вечер будет приятным для нас обоих.
<center>***</center>
Как будто Диего и до этого не помирал от количества проблем в жизни, но вселенная подкинула ему еще одну: в Школе обнародовали очередной зачетный проект, необходимый к сдаче до декабря. Проект оказался серьезным; каждому студенту нужно было написать статью про любого выдающегося представителя последнего столетия, при том, что у каждого из них всего месяц на то, чтобы найти этого человека, каким-то невероятным образом уговорить его на интервью и заставить, наверняка в тысячный раз, пересказать историю своего успеха. Не говоря уже о том, что у работы есть весьма заковыристые критерии, невыполнение которых грозит позорным провалом. Надо ли говорить, что новости о проекте сильно расстроили Диего. Он понятия не имел, где искать этого полумифического героя нашего времени.
Решив на время закинуть статью для Школы в дальний угол, он сосредоточился на теме для выпускного проекта. Совет Мэтта не особо ему помог: все, что они рассматривали ранее, было и так достаточно ясным и комплексным, а значит, в его очень важном мнении не нуждалось. Более того, ничего не вызвало у него острого желания взяться именно за этот предмет и исследовать его вдоль и поперек.
– Пора сделать перерыв, – откинулся на спинку стула Диего, бросивший перелопачивать старые конспекты, которых скопилось даже слишком много. – Еще немного, и у меня мозг взорвется, если там, конечно, есть чему взрываться.
Захватив с собой айфон, он перебрался на кровать и закутался в плед. Самое время посмотреть то видео с подборкой неудачных падений, что прислал ему Ал. Перейдя по ссылке на Youtube, он в очередной раз ощутил чувство вины за свой уже давно заброшенный блог. Надо будет все-таки снять извинительное видео для тех немногих подписчиков, оставшихся у него, о том, что он больше не собирается ничего выпускать. Да, надо, но как-нибудь потом…
Видео шло довольно долго, но Диего все равно умудрился пропустить большую часть. Его отвлекла фоновая музыка. Дурацкий прилипчивый мотив был ужасно знакомым, но вспомнить, откуда именно, все не получалось. Он еще пару минут лежал, сосредоточенно глядя в экран, но не видя того, что на нем происходит, после чего остановил видео и полез в комментарии. Не может быть, чтобы хоть кто-нибудь не написал, что это за трек. Пролистав десятки комментариев, он наконец-то наткнулся на кое-что, зажегшее в нем огонек надежды.
«Это ведь та песня, о которой я думаю, да?» – написал один из пользователей, скинув следом ссылку на другой ролик. Диего нажал на нее, очень надеясь, что там не рикрол и не Sandstorm [3]. Впрочем, вскоре он искренне желал, чтобы там оказалось что-то из перечисленного, потому что открывшаяся его взору вещь была хуже раза в два. То была сильно переделанная музыка из предыдущего ролика, на которую четыре года назад, когда он еще только собирался поступать в NYSMEF, наложили слова и превратили в дико задолбавшую всех рекламу. Именно на эту рекламу он и напоролся. Теперь, благодаря неизвестному пользователю, он обречен напевать этот бред всю следующую неделю.
Внезапно его словно ударило молнией, и он резко вскинул голову. Вот оно, то, что он так мучительно искал! Гениально!
– В общем, да, я собираюсь делать работу про вирусную рекламу, – на следующий день поделился он своими планами с Мэттом. – Не знаю, что на это скажет мисс Лотери, но это единственное, что хоть как-то меня зацепило. Давно хотел понять, какого черта некоторые рекламы просто невозможно бесят, но при этом создают вокруг себя такой резонанс, что забыть их становится тяжело.
– Вообще это называется агрессивный маркетинг, и в его основе лежат довольно простые механизмы, но ты молодец, что нашел нечто интересное для себя. Уверен, мисс Лотери одобрит твой выбор.
Произнес, правда, эти слова Мэтт отнюдь не уверенно. Но объяснение этому нашлось сразу же, стоило проследить за направлением его взгляда. Неподалеку стояла Нэнси. Она как ни в чем не бывало болтала с подружками, но отчего-то во всей ее позе читалась крайняя напряженность. Складывалось ощущение, что она боится, будто кто-то с минуты на минуту выпрыгнет из-за угла и набросится на нее.
– Ты уже все продумал? – понизил голос Диего. – Нэнси-план готов?
Мэтт подмигнул ему, после чего отошел подальше от толкущихся неподалеку студентов.
– Готов, как, надеюсь, и ты готов в нем поучаствовать, – Диего кивнул. – План прост: все, что от тебя потребуется, – это присутствие в одном месте в следующее воскресенье. Место называется Moon Shine, это небольшой хостел в Марри-Хилл, недалеко от Крайслер-билдинг. Ты должен быть там ровно к шести часам вечера, к этому времени я буду ждать тебя в 28-ом номере, что на втором этаже. Тебе ясно? – снова кивок. – Отлично. И, пожалуйста, постарайся не опаздывать, тайминг в этом деле крайне важен.
– Хорошо, – заверил его Диего. – Я сделаю все именно так, если ты уверен, что знаешь, что делаешь.
Заходя в кабинет, он еще раз бросил беглый взгляд на девушку и ее подруг, собиравшихся на пару. Скоро все разрешится.
После чрезмерно продуктивно прошедшей пары, от которой у Диего аж разболелась голова, его подозвала к себе мисс Лотери.
– Диего, я получила ваш мэйл и, признаться, сначала не очень поняла, о чем вы. Потом я более-менее пришла к некоторому умозаключению, но не могли бы вы еще раз обрисовать, что бы вы хотели видеть в своем выпускном проекте?
Он стушевался. Ну, конечно, его в муках родившаяся недоидея не представляет из себя ничего хорошего и уж тем более не несет никакой научной ценности.
– Я хотел сделать проект о вирусной рекламе. Знаете, той, которая лезет изо всех щелей и раздражает так сильно, что в конечном итоге именно она запоминается лучше остальных. Мне показалось, что, выявив аспекты, влияющие на ее запоминаемость, и ту грань, за которой реклама уже раздражает, можно было бы попробовать вывести этакую формулу хорошей рекламы, которая и запоминается, и приятна к тому же, но чем больше я об этом говорю, тем больше понимаю, какой это бред…
– Вовсе нет, – сказала вдруг мисс Лотери, отчего Диего растерялся. – У вас может получиться неплохая работа, выводы которой потенциально будут иметь свое практическое применение, – она улыбнулась. – Я одобряю вашу идею, но заранее предупреждаю, придется много работать, в частности делать контент-анализ, а это означает, что вам придется пересмотреть некоторое количество раздражающих реклам. Вы согласны?
Очевидно, Диего был согласен. А куда он денется? Запасных идей у него не было, а та единственная, что была, появилась с таким скрипом, что терять и ее решительно не хотелось. Именно поэтому к субботе он подошел ответственно и посвятил ее поиску роликов, которые можно было бы классифицировать как раздражающая реклама. Запершись в бывшей комнате Джонни, он просматривал ролики один за другим, прерываясь только на прием пиши и поход в туалет, так что под конец дня у него в голове творилась такая адская вакханалия, что любая посторонняя и мало-мальски адекватная мысль приносила приступ мигрени.
Воскресенье прошло приятнее. По крайней мере, утро уж точно. Даже пусть ему всю ночь снились эти ужасные напевы и кислотные картинки, мигающие как лампочки и сливающиеся друг с другом в поистине ужасный кошмар дизайнера-колориста. Вечер же принес Диего новые испытания в лице Джулиана, с которым он договорился встретиться в «Виктори». Еще чуть-чуть, и это кафе норовило стать настоящим полем боя, не иначе.
К началу встречи Джулиан опоздал почти на полчаса. «Выбирал галстук», – кокетливо ответил он на вопрос о том, где его носило. Диего это вкупе с его широкой улыбочкой моментально вывело из себя, так что ему потребовалось все имеющееся самообладание, чтобы взять себя в руки. Не срываться – вот кредо на сегодняшний вечер. Только от этого парня зависит, узнает ли Диего хоть что-нибудь в процессе ужина.
– Ну так, кто был тот парень? – стратегия была проста – как можно быстрее перейти к делу и выведать у него все, что имеет отношение к матери. – Я выполнил свою часть уговора, теперь ваша очередь.
Джулиан выглянул из-за меню.
– Я и не отрицаю, но можно я сначала закажу себе еду? Умираю от голода, а на голодный желудок я не очень сговорчив.
Диего тихо пробурчал что-то про потерянное время, но благоразумно перечить не стал. Вместо этого он решил отвлечь себя бессмысленным пролистыванием страниц в соцсетях. Делать что-либо осмысленно ему все еще мешали прилипчивые рекламные мотивы и слоганы.
– Что ж, теперь можем и поговорить, – наконец получив свой заказ от официанта, произнес Джулиан. – Что ты хотел узнать?
– Про парня, что приходил к Людмиле с розами. Вы знаете, кто это был?
– Нет, не знаю, – ответ поразил Диего до глубины души. Серьезно?! – Тогда я встретился с ним в первый и последний раз, больше он в офис не приходил. Как и ты.
– Но… Вы обещали…
– Я обещал, что расскажу тебе все, что знаю, а ты задаешь вопросы про то, о чем я не имею ни малейшего понятия, – равнодушно выдал Джулиан, наматывая на вилку горячие спагетти. – Если хочешь, можешь попробовать еще.
Диего глубоко вздохнул. В очередной раз его обвели за нос, с его же подачи надо заметить.
– Хорошо, я попробую. Вы помните, как он выглядел?
Джулиан прищурился, явно вспоминая образ незнакомца.
– Он не был особенно высоким, примерно моего роста, приземистый такой, крепкий, – «значит, ниже меня»: прикинул Диего. – У него были длинные темные волосы, точно, я хорошо это помню, он собрал их в хвост. Одет он был в неплохой костюм, но явно не самого качественного пошива, видно, решил сэкономить на себе, вбухав всю зарплату в розы.
Джулиан пакостно рассмеялся.
– Может, какие-то отличительные черты? Приметы?
– Я не могу понять, ты детектив что ли? – Диего ощутил на себе пристальный взгляд, но даже бровью не повел. После буравящего нутро взгляда Лемье это показалось детской шалостью. – Вопросы у тебя прям как у них в кино. Ты еще фоторобот составлять начни.
– Не переживайте, этим я займусь позже, – ядовито сказал он. – Так что, бросилось что-то особенное в глаза?
Вилка с противным скрипом оцарапала тарелку. Джулиан сморщил нос.
– Да, но скорее не в глаза, в ноздри. У него крайне резкий и неприятный парфюм. Мы с девчонками после его визита полдня пытались приемную проветрить.
И тут Диего вспомнил, что тоже почувствовал какой-то неуловимо горький аромат, но тогда не придал этому никакого значения, поскольку, хоть Джулиан и описывал его сильным, на самом деле в нос он не давал и уж точно не вызывал негодования.
– А зачем он пришел? В смысле как он объяснил свой визит?
– Да никак, сказал, что шел к Людмиле, а кто я такой, чтобы не пускать клиента.
– Так он клиент?
– Официально да. Как и ты, – Джулиан игриво подмигнул. – А как там обстоят дела на самом деле, меня не интересует. Если бы интересовало, я бы уже давно все о нем знал, вплоть до знака зодиака, – он положил подбородок на сплетенные пальцы. – Кстати, а кто ты по гороскопу? Я вот Скорпион.
– Дева, – неохотно откликнулся Диего. В принципе, все, что ему было нужно, он разузнал. Вряд ли этот парень скажет больше. – Окей, спасибо за вечер, но мне пора. Вот, возьмите деньги, здесь как раз хватит, чтобы оплатить блюдо. Прощайте!
– Типичная Дева, уходит, не дослушав, – пожаловался, промокая рот, Джулиан, после чего Диего перестал обращать на него внимание. Накинув куртку, он выбежал из кафе и заспешил к фордику. Неясно почему, но его интуиция говорила, что ему срочно нужно съездить в Брайтон.
Чем ближе он подъезжал к дому, тем сильнее билось его сердце. Ему казалось, что он близок к разгадке личности загадочного незнакомца и странного поведения матери, которые, бесспорно, были связаны. Как именно, он пока не понимал, но то, что это так, не сомневался ни секунды. Трясущимися от перенапряжения руками вставляя ключи в замочную скважину, он придумывал, что скажет Людмиле. Что соскучился? Что забыл дома какую-то вещь и пришел забрать ее? Или сказать честно и без ухищрений, что он здесь, потому что его волнует какой-то гребаный мужик? Хотя зачем вообще выдумывать предлоги, если это и его квартира тоже? Толкнув дверь, он ввалился в квартиру и прислушался. Вокруг стояла тишина, как если бы никого не было дома. Расстроившись, он хотел было ��йти, но вдруг уловил какой-то нетипичный для квартиры аромат. Его прошиб пот, когда он, принюхавшись, узнал в нем те самые духи, о которых так нелестно отозвался Джулиан. Запах шел из гостиной. Схватив стоявший рядом с комодом зонтик, Диего замахнулся им и медленно опустил ручку двери, ведущей в гостиную, а потом резко дернул ее от себя. Выставив зонтик вперед, как шпагу, которую фехтовальщик скрещивает с противником перед тем, как броситься в бой, он ворвался в комнату и бегло ее осмотрел, выискивая врага. Никакого врага здесь в помине не было, зато была Людмила, от его выходки побледневшая до состояния мела и вжавшаяся в диван.
– М-мам? – удивленно промямлил он. – А где… этот?
– Что? – та попеременно поглядывала то на Диего, то на все еще выставленный в оборонительно-атакующих целях зонтик. – Какой этот?
Он, наконец сообразив, что опасности нет, откинул «оружие» подальше.
– Ну, тот мужчина, что приходил к тебе с розами. Где он?
– Не понимаю, о чем ты, – Людмила опустила глаза в пол. – Тут никого не было. Только я.
– А чьи это тогда духи? – Диего начал вскипать. Он был готов слушать ложь от кого угодно, но не от родной матери. – Ты что, вдруг начала пользоваться мужскими одеколонами?
Она промолчала.
– Слушай, – сбавил обороты он. – Я понимаю, у тебя сложный период в жизни, но кому из нас легко? Я просто хочу знать, что происходит. Что с тобой творится? Может, ты не замечаешь, но ты ведешь себя неадекватно.
– Это я-то веду себя неадекватно? – вдруг вспылила Людмила. – Это я только что ворвалась в комнату, размахивая зонтом? Тебе стоит подумать над своим поведением, Диего Карлос!
Он опешил. Бескомпромиссный настрой матери сбивал с толку.
– Прости, пожалуйста, я не хотел тебя напугать или поранить, но запах… Я подумал, что этот мужчина все еще здесь, и что он может угрожать тебе, или что-то вроде…
– Мне сейчас никто не угрожает, – нахмурилась Людмила. Каждое ее слово ощущалось как удар. Хотелось верить, что все это просто ужасный сон. – И раз уж ты так переживаешь за мою безопасность, то мог бы и не съезжать.
А вот это уже был явный перебор. В уголках глаз Диего заблестели слезы.
– А, так это все из-за меня, да?! – вскрикнул он, расставляя руки в стороны. – Во всем, как обычно, виноват Диего, даже в том, что он смеет съезжать из квартиры! Я тебя не понимаю, ты ведь сама не хотела, чтобы я остался! Стояла и смотрела, как я ухожу, и даже не обняла напоследок! А теперь выставляешь меня виноватым? Может, тогда тебе надо было съехать?!
– Ну, знаешь! – Людмила, сжав руки в кулаки, встала с дивана. Ее ресницы трепыхались от гнева. – Это уже ни в какие рамки! Я знала, что однажды это так и закончится, что ты выгонишь меня из моего же дома, поэтому я была к этому готова, – и пока Диего пытался переварить всю поступавшую информацию, сказала: – Я уезжаю во Флориду! Квартира твоя, можешь делать с ней все, что пожелаешь, а меня ждет новый дом на берегу моря!
– Ч-чего? – он едва мог справиться с шоком. Его била крупная дрожь, все это уже не казалось смешным или нелепым, наоборот, с каждой секундой становилось все страшнее. – К-какой дом? К-какая Ф-флорида?
Заикание бесило, но у него не получалось выговорить ни слова. Оцепенение обвилось вокруг горла ледяной змеей и душило своими кольцами.
– Я уезжаю, – Диего пошатнулся и чуть не упал на старый пыльный ковер. Нет, не может быть! – Я свободная женщина, и я решила, что наши желания совпадают, поэтому скоро я уеду! Что будет с квартирой, мне не важно.
– А что б-будет со м-мной? – выговорил он бесцветным голосом.
– А что будет? – Людмила приложила ладонь ко лбу и вновь села на диван. – Ты уже взрослый мальчик, Диего, и должен сам себя содержать. Ты не пропадешь, я уверена.
В следующие мгновения он уже не мог себя сдерживать. Чаша терпения переполнилась, а злость, огорчение, страх, волнение и сожаление волной накатили на него, сбив с ног и сорвав тормоза.
– Чудесно, – рявкнул он, застегивая куртку. – Скатертью дорожка!
Тремя большими шагами он пересек гостиную, коридор и прихожую и вышел из квартиры, со всей силы хлопнув дверью.
<center>***</center>
Эмма вышла из дома уставшей. Все-таки ночью стоило поспать, а не сидеть в интернете и копаться в книгах, пытаясь выяснить, какая методика лучше подойдет к ее выпускному проекту, тем более что в итоге она ничего так и не выяснила. То есть, у нее появились кое-какие мысли, но этого не достаточно для того, чтобы начинать работать с той или иной методикой. Нет, ей однозначно нужна консультация профессора Джексона, и чем скорее, тем лучше.
– О чем задумалась, моя капелька?
О нет, опять «капелька». Сколько можно об этом говорить?
– Пап, пожалуйста, – протянула Эмма, садясь в мелко дребезжащий внедорожник. – Я уже взрослая для капелек.
Фрэнсис Торн, самый несносный отец на свете, то ли с удивлением, то ли с подозрением покосился на нее.
– Точно, взрослая, – заключил он, приводя машину в движение. – А оттого я только сильнее уверен, что ты – моя капелька, потому что мы взрослеем, а людей, которые могли бы назвать нас глупыми детскими прозвищами все меньше. Я и сам мечтаю, чтобы кто-нибудь назвал меня таким прозвищем…
– Ты хочешь этого? – Эмма хитро улыбнулась. – Ну, раз ты сам напросился, то будешь отныне Океаном.
– По-моему, это как-то слишком мощно для меня, – задумчиво постучал по рулю он. – Я имею в виду, может, что-нибудь попроще? Мне кажется, я больше похож на озеро.
– И правда, озеро. Шестое Великое озеро по имени Фрэнсис.
– Все еще перебор, может, вернемся к океану?
Эмма рассмеялась. Отец всегда умел поднять ей настроение, даже если оно было безнадежно испорчено. А вот она… Она только и делала, что расстраивалась по поводу и без, из-за чего ему приходилось ее в��селить. И хотя прямо сейчас он беззаботно насвистывал какую-то мелодию, она не находила себе места. Однажды она его достанет настолько, что он разозлится и выскажет все, что о ней думает, это точно.
По приезду в колледж тяжелые мысли немного отступили. Парадоксально, но иногда здесь Эмма чувствовала себя лучше, чем дома. Может быть, дело в том, что в NYSMEF она ощущала себя свободнее, или в том, что тут она не может разочаровывать родителей еще сильнее? Как бы там ни было, сегодня Эмма поднималась по ступеням колледжа с надеждой на замечательный и продуктивный день.
Надежда, однако, лопнула как воздушный шарик, как только в коридоре ей встретились бодро переговаривающиеся друг с другом Диего и Мэтт. После спектакля с поцелуем и признания о ключе она так и не смогла простить ни одного, ни другого, но внешне ее затаенная обида почти никак не проявлялась. Она все так же продолжала с ними общаться, работать на парах, иногда даже смеялась над их шутками, просто без прежнего энтузиазма. Одновременно с тем она злилась и на саму себя: глупо делать вид, что все отлично, нужно просто взять и честно обсудить сложившуюся ситуацию, поговорить об имеющихся проблемах и найти им решение. В теории все просто, а вот на практике игра в молчанку продолжалась. Заставить себя заговорить о переполняющих нутро противоречивых чувствах она не могла. Замкнутый круг. И пока она искала из него выход, все становилось только запущеннее.
Ноги несмело понесли ее в сторону ребят. Скорее всего, у нее опять ничего не получится, но попытка не пытка. Не д��йдя всего чуточку, она остановилась как раз вовремя для того, чтобы увидеть, как Мэтт подмигнул Диего и оттащил его в другую часть коридора. Эмма вспыхнула. Это еще что за дела? Это они от нее бегают? Небось, не хотят попасться на обсуждении этой выскочки Коллинз. Как назло, сменив место дислокации, друзья открыли ее взору вид на стоявшую неподалеку Нэнси и весело хохотавшую с подружками. Ощутив одновременно гнев и стыд за то, что плохо думает о Нэнси, Эмма снова направилась к друзьям. Будет забавно, если они продолжат ныкаться от нее по углам.
– План прост, – на удивление, они остались на месте. – Все, что от тебя потребуется, – это присутствие в одном месте в следующее воскресенье. Место называется Moon Shine, это небольшой хостел в Марри-Хилл, недалеко от Крайслер-билдинг. Ты должен быть там ровно к шести часам вечера, к этому времени я буду ждать тебя в 28-ом номере, что на втором этаже…
У Эммы отвисла челюсть. Так все это время у них был план, почти наверняка касающийся Нэнси и не касающийся ее.
– Хорошо, – заверил его Диего. – Я сделаю все именно так, если ты уверен, что знаешь, что делаешь.
Двери аудитории распахнулись, и стройный поток студентов хлынул внутрь. Смешиваясь с толпой, Эмма с грустью думала о том, что, по-хорошему, это не должно её удивлять. Она всегда была лишним звеном в их команде. Мэтт, Диего и Ал всегда обсуждали все между собой, а она как была балластом, который только и делал, что мешался, так и осталась. Вот и сейчас она оказалась за бортом, что, конечно, логично. Ей изначально нечего было делать в M. A. D. E., ее буквы изначально не должно быть в акрониме, но она там есть, и от этого еще больнее.
Непрошеная раздражительность, бессонница и ревностные мысли доконали ее за выходные окончательно. Сидя за проектом, она не могла перестать думать о плане, играя в настольные игры с семьей, она расстраивалась не столько из-за проигрышей, сколько из-за «друзей», что даже не удосужились посвятить ее в подробности, а сидя в ванной, топила слезы в пахнущей ванилью воде.
– Ты какая-то еще более унылая, чем обычно, – сказала ей Поузи перед воскресным ужином. – Что случилось?
– Как будто тебя это волнует, – хмуро ответила ей Эмма. Не хватало еще выслушивать насмешки от младшей сестры.
– Конечно! – неожиданно серьезно надула губы та. – Хочу знать, кто еще, кроме меня, смеет издеваться над тобой, потому что это никому не позволено, только мне! Скажи, кто это, и я ему наваляю!
– Вот спасибо, удружила, – с сарказмом поблагодарила ее Эмма, хотя на самом деле такое, пусть и своеобразное проявление любви, ей льстило. – А не боишься, что тебе быстрее наваляют?
– Не-а, – бодро покачала головой Поузи. – Мы с мистером Нюхалзом непобедимая команда. Его даже Джерри испугался, когда я сказала, что мистер Нюхалз придет надрать ему задницу, если он не прекратит пинать портфели девочек и пачкать их одежду!
– Что за слова, Поузи! – возмутилась Эмма сугубо в воспитательных целях. Ее саму экспрессивная лексика из уст сестры ни разу не возмущала. – Ты молодец, что заступилась за остальных, хотя в следующий раз лучше будет просто рассказать о его плохом поведении учителю.
Поузи нахохлилась, но тоже для вида. Похвала явно подняла ее самооценку до небес, о чем однозначно говорило горделивое вышагивание в сторону комнаты. Эмма проводила ее взглядом и улыбнулась впервые за уик-энд. А ведь когда-то давно и ей было достаточно того, что кто-то назвал ее умницей и погладил по голове.
– Плевать на все, – сказала она сама себе. – Я иду в этот хостел, что бы они там ни задумали. С меня хватит, пора расставить все по полочкам.
В ожидании заветного воскресенья неделя пронеслась быстро. Соврав родителям, что идет на встречу с друзьями, Эмма собрала предметы первой необходимости, вроде газового баллончика и мини-аптечки, потому что никогда не знаешь, что может случиться, в свою сумочку и рванула в Марри-Хилл. Прийти туда она хотела раньше шести, чтобы еще на подходе не наткнуться на Диего. Конечно, они с ним встретятся, но уж лучше это будет внутри, когда Эмма морально подготовится к встрече и последующему за ней разговору.
Moon Shine оказался совсем не впечатляющим. Честно говоря, не знай она адреса, никогда бы не нашла его, просто прогуливаясь по улице, так как даже вывески у него не было. Хостел, судя по всему, был суперэконом, поскольку располагался на первых двух этажах здания, подозрительного похожего на бывшую фабрику или склад, и имел вид скудно обустроенного студенческого общежития.
– Добрый день, мисс, – поздоровалась с ней заспанная девушка, сидевшая при входе. – Вы хотели бы снять номер?
– Нет, спасибо, – улыбнулась Эмма, наблюдая, как ресепшионистка прикрывает зевок. – Я иду в номер 28, если не ошибаюсь, он уже заказан.
Девушка неохотно выпрямилась в кресле и полезла проверять статус номера в компьютере.
– Да, заказан, человеком по имени Мэттью Лемье, – она хмыкнула. – Знакомое имя.
– Может, он уже ранее у вас бывал? – предположила Эмма, сбивая девицу с нужного пути. Не хватало только еще и от нее восторженных возгласов. Та, впрочем, просто пожала плечами. – Ну, я пойду.
Номер 28 находился в самом конце темного, плохо освещенного коридора. Некоторые из дверей, мимо которых она проходила, наводили если не ужас, то тревогу: такими заброшенными они выглядели. Нужная ей дверь не особо выбивалась из общей картины: такая же поцарапанная и потускневшая от пыли и времени. Аккуратно провернув державшуюся, кажется, на клею ручку она толкнула дверь и та со скрипом отворилась. Вниманию ее предстал узкий, но куда более светлый коридор, обклеенный отклеившимися кое-где обоями. Стараясь ступать бесшумно, Эмма за пару шагов пересекла его и, завернув, оказалась в спальне.
То, что открылось ей там, повергло ее в смятение, граничившее с шоком. На массивной кровати, занимавшей почти все пространство маленькой комнаты, полулежала Нэнси и теребила пуговицу рубашки, расстегнутой чуть ли не наполовину. Из другой видимой одежды на ней была надета только юбка, едва покрывавшая верхнюю часть оголенных ног.
– Что… что ты тут делаешь? – первой пришла в себя Нэнси, принявшаяся тут же застегивать рубашку. – Я не понимаю, Мэтт не говорил о том, что ты придешь.
Упоминание Мэтта взорвалось в голове яркой вспышкой. В глазах заплясали блики.
– Ты, Коллинз!.. Какого… – шагнула к ней Эмма, выставив вперед руку и ткнув в сторону девушки указательным пальцем. Очень хотелось выплеснуть и без того переполненную чашу огорчений и злости, но она все же держала себя в руках. Пока что. – Что ты тут делаешь?!
На «ты» Эмма сделала особый акцент, подсказывая, что ей тут не рады.
– Меня позвал сюда Мэттью, сказал, нужно поговорить, – Нэнси села на кровати, прикрываясь руками, будто опасалась, что на нее набросятся с кулаками. И в принципе, она была права, опасаться стоило. – Клянусь!
– Ага, и поэтому я нашла тебя полураздетой, – желание проверить атакующие свойства своего маникюра заставило Эмму сделать еще один шаг к кровати. Нэнси подалась назад, прижавшись к холодной стене. – Отличные у тебя методы переговоров, ничего не скажешь.
– Слушай, это все выглядит не так, как кажется, правда, все, чего я хотела… – она опустила взгляд на помятое белье, – это помощи.
Внезапно дверь скрипнула. Эмма восторжествовала: ну наконец-то Мэтт объяснит ей, что к чему. Однако вместо него в спальню зашел растрепанный Диего.
– Ого! – воскликнул он, заливаясь краской. – А что у вас тут происходит?
– Может, догадаешься сам? – Эмме очень не хотелось грубить, но слова вырвались раньше, чем она додумалась их придержать. – Где Лемье?
– А что, он еще не появлялся? – оторопело огляделся в поисках их общего друга Диего. Похоже, он действительно не знает, где того носит. – Мэтт сказал мне, чтобы я пришел ровно в шесть, но… – он вжал голову в плечи, – я опоздал на пять минут, хотя бежал со всех ног и специально решил доехать на метро, но все равно без коллапсов не обошлось. Чертов Нью-Йорк, здесь прожить день без экстренной ситуации уже достижение.
В спальне воцарилось неловкое молчание. Диего стоял в ступоре, Нэнси сидела на кровати, обхватив себя руками, а Эмма сложила руки на груди, чувствуя себя обманутой. Полураздетая Нэнси, растерянный Диего и отсутствующий Лемье, которому ну очень хотелось сказать пару ласковых.
– Так, что будем делать? – тихо спросил Диего. – У кого-нибудь есть идеи?
– Да, есть, я хочу знать, на кой черт ты понадобилась Мэтту, – скороговоркой выдала Эмма, снова поднимая взгляд на Нэнси. – Или наоборот: на кой черт он тебе понадобился?
– Ладно, – согласилась та, избегая смотреть им в глаза. – Я все расскажу, хотя это бессмысленно, потому что всем насрать. С другой сторон��, чего я ожидала. Так было всегда, так и будет. – Она шмыгнула носом. – Все началось давно, когда из семьи ушел отец. Про него мне рассказала моя старшая сестра, Джи, потому что тогда я еще даже не родилась, и, скорее всего, именно из-за меня он и свалил. Мать убивалась. Джи говорила, она очень сильно его любила, пусть и любовь ее была безответной. Она начала пить, очень много пить. Порой настолько, что весь день могла пролежать в угаре. Это было ужасно, однажды я даже подумала, что она умерла, но Джи убедила меня, что ей просто плохо и не стоит к ней подходить. Мне было то ли семь, то ли восемь, когда она по-настоящему скончалась. Мы сначала думали, что от алкоголя, но потом оказалось, что дело не в нем.
– Это все очень грустно и трогательно, мне жаль тебя и твою семью, но можно ближе к делу? – прервала ее Эмма, боковым зрением заметив, как Диего одарил ее осуждающим взглядом. – Пожалуйста.
– Я и так рассказываю самое главное, но хорошо, – тяжело вздохнула Нэнси. – В общем, чуть позже мы с сестрой нашли в доме наркоту. Маленький пакетик с каким-то порошком. Он никак не пах, поэтому я решила, что это не отрава, и втайне от Джи попробовала его на вкус. Он не был противным, но меня начало тошнить. Не знаю, почему. Может, мой мозг решил, что это какая-то другая отрава, либо на меня он действовал сильнее, но после этого я торчала в туалете. Всю следующую ночь я не могла уснуть, по углам мне мерещились монстры, а откуда-то сбоку шипящий то ли голос, то ли смех. Джи только посмеялась надо мной, когда я с утра рассказала ей об этом. Тем не менее, уже под вечер она просила у меня прощения за то, что высмеяла мои страхи. Потом она много плакала. Мне было жаль ее, но я не придала этому значения. Такое часто бывало: после смерти матери забота обо мне легла на Джи, поэтому она работала изо всех сил, чтобы обеспечить нас и не просрать последнее, что осталось, то есть нашу убогую комнату в доме, в котором решится поселиться только психопат или бомж. Я не жаловалась никогда, понимала, что по волшебству ничего не изменится, но в глубине души мечтала, что однажды смогу вырваться из этого говна и жить жизнью нормального человека, а не нищего из трущоб.
Она облизнула пересохшие губы и продолжила:
– Но в один момент говна стало слишком много. Вскоре после того инцидента я стала замечать, что Джи все реже стала появляться дома, а иногда она не приходила даже на ночь, я могла не видеть ее днями. Мне было около одиннадцати, когда я научилась сама себе готовить, сама ходить в магазин за продуктами, сама отбиваться от толп гопников и стай собак, платить по счетам. Деньги приносила Джи, точнее не приносила, я просила ее оставить немного на то да на се, иначе она могла забыть обо мне. Такое бывало один раз, тогда в комнате отключили свет, и я делала уроки в парке под светом фонаря, а кушать ходила в местную церковь. Там иногда давали бесплатную еду за молитвы или какие-то посиделки со священниками. Я во все это никогда не верила, но ради еды терпела общество откровенно жутких людей, которые орали на меня, что я дьяволица и грешница, когда я случайно проговаривалась, что мне похуй. Короче, выживала как могла, чуть ли не дралась с голубями за корочку хлеба. Как потом оказалось, сестра даже не догадывалась, через что я прошла, ей казалось, со мной все окей. Я, конечно, простила ее, но стоило, наверное, все же поднять истерику. Глядишь, она бы одумалась.
– Одумалась? – переспросил Диего. Его глаза были широко раскрыты.
– Точно. Возможно, я смогла бы удержать ее от употребления, хотя какая разница, если в реальности все сложилось намного отстойнее. Она подсела на эту дрянь, на тот порошок, что мы нашли дома. А пропадала она, видимо, для того, чтобы получить новую дозу или заработать на нее. Я догадалась об этом только к тринадцати годам. Тогда я очень разозлилась, я кричала на нее, просила прекратить, боясь, что она сгубит себя так же, как мать, но сестра просто уходила из дома, снова оставляя меня в одиночестве и страхе. Так продолжалось до недавнего времени. Я бросила школу, пошла работать в местную забегаловку, жила вполне неплохо, по крайней мере, мне уже не надо было ни у кого ничего выпрашивать, как примерно год назад Джи объявила, что скоро выходит замуж. Сказать, что я сильно удивилась – ничего не сказать. Я охуела. На мою просьбу познакомить меня с женихом она ответила, что придется подождать. Я и ждала, а потом…
– Что? – Диего карикатурно раскрыл рот, вжав голову в плечи.
– В нашу комнату ворвались двое бугаев, и мне нечем было им возразить, кроме как попытаться сбежать, спрятаться. Увы, меня вырубили быстрее, чем я успела это сделать. Когда я очнулась, передо мной стояла Джи и улыбалась. Она явно была под кайфом. Она отошла, а позади те самые бугаи и какой-то мужчина, достаточно взрослый, лет под сорок где-то. Подошел ко мне, обошел вокруг, посмотрел в глаза, оценивающе так, свысока, и сказал: «Ты мне нравишься, будешь на меня работать». Я объяснила, что уже работаю, так он махнул рукой своим громилам, и один из них вмазал мне по лицу. Я сначала подумала, что он мне все зубы выбил, но нет, просто такая боль дикая была. Видно, знал, куда бить, чтобы было больно, но без особых увечий. В общем, я согласилась. Надеялась, может, пронесет.
Последние слова дались Нэнси с трудом. Поджав губы, она согнулась пополам и затряслась от рыданий, уже не сдерживаясь. Казалось, продолжения они не дождутся, но, чуть успокоившись, она вновь заговорила.
– Короче, этот мужчина, которого все звали Змеем, оказался тем самым женихом. Конечно, он ни разу не любил Джи, а про замуж она либо в бреду выдумала, либо он просто над ней по приколу поиздеваться решил и наплел хуйни всякой. На самом деле женщин у него было ��редостаточно, даже более симпатичных, чем моя сестра, но каждая из них наркоманила, каждая сидела на чем-то. Потому они и тусили с ним, что он торговал этой дрянью. И с сестрой моей он так же познакомился. А я… для меня он припас кое-что особенное: высылал меня курьером на некоторые адреса. Клиенты у него были самые разношерстные, от простой шпаны до каких-то солидных дядь. Вот в основном к последним меня и отправляли. Иногда мне везло, мы просто встречались, я отдавала товар, получала за него деньги и уходила, а иногда…
– Нет… – Диего выглядел так, словно его сейчас стошнит. – Только не говори, что они…
– Разное бывало, – Нэнси усмехнулась, и в усмешке этой, напоминающей оскал, явно читалась боль. – Он говорил, что я это заслужила, когда я умоляла отпустить меня. Говорил, что я шлюха, и должна отрабатывать долг сестры с энтузиазмом, чтобы больше заплатили. Говорил, что будет следить за каждым моим шагом, и если я только попробую сдать его копам, то от моей сестры ни черта не останется, да и от меня тоже. «Либо бабло, либо жизнь», – такое у него кредо. Он в красках описывал мне, что с нами сделает, если я ослушаюсь, и тогда я поняла, что у меня просто нет выбора. Я уйду отсюда, только если раздобуду нужную сумму, чтобы расплатиться с ним раз и навсегда, а до тех пор придется терпеть.
– Но как ты оказалась в NYSMEF? – голос Диего дрожал, и Эмма хорошо его понимала. Она сама не заметила, как и ее глаза защипало. – В смысле, ты же сказала, что бросила школу, как тебя приняли в колледж?
– Не знаю точно, через поддельные документы и связи, наверное. Про колледж я узнала летом, когда пришла с очередного адреса. Он был недоволен. Претензия простая: я недостаточно усердно работаю, мол, проворнее надо быть, а то время идет, а прибыли все меньше. Я испугалась, что мне опять перепадет, но он просто поржал с меня и предложил мне необычное дело. Сказал, раз я нравлюсь клиентам, то и ему понравлюсь. Я спросила, кому именно. Он ответил: Мэттью Лемье. Объяснил, что Мэттью – молодой студент, учится в колледже, а его семья баснословно богата, и потому мне не составит проблем развести его на секс. Он решил, что раз со взрослыми и состоятельными мужчинами это прокатывает, то тем более прокатит и с малолеткой. Все, что ему надо было – это видео самого процесса, на котором четко было бы видно его лицо, чтобы я не смогла выкрутиться и переспать с кем-то похожим. Он сказал: «Если ты сделаешь все так, как я прошу, то я отпущу тебя и твою сестру, а если нет, то убью обоих», и дал время до ноября, – Нэнси сглотнула. – Два дня назад он снова посылал за мной своих головорезов, орал на меня, что ему надоело ждать, что в следующий раз я получу пулю в лоб, поэтому… – она снова согнулась, скрывая лицо, – поэтому этот хостел был моей последней надеждой на спасение, но…
– Полагаю, этого достаточно, – раздался голос Мэтта, прерывая исповедь Нэнси, испуганно вскинувшей голову. Диего вздрогнул и обернулся. Эмма сделала то же самое. Мэтт, выглядящий мрачнее тучи, стоял у входа в спальню с заведенными за спину руками. Не отвечая на повисшие в воздухе немые вопросы, он пересек спальню и подошел к книжному шкафу, с самой верхней полки которого извлек свой айфон и, потыкав в экран, убрал его в нагрудный карман рубашки.
– Очевидно, у вас много вопросов, – снова заведя руки за спину, предположил он. Потрясенное молчание было ему ответом. – Что ж, начну с начала. Назначая тебе встречу в хостеле, Нэнси, – он повернулся к ней, – я знал, что столкнулся с чем-то серьезным, не просто с прихотью или шуткой, а с организованным подлогом или актом мести, а может, с чем-то еще более страшным. В итоге так и оказалось. Моей целью было заставить тебя выговориться, но не мне, потому что я, вроде как, заинтересованное лицо, а камере, потому что мне нужны были веские доказательства правдивости твоих слов, и моим свидетелям, – он с благодарностью глянул в сторону Эммы и Диего, – доверенным лицам, которые в случае чего смогут подтвердить подлинность записи. С технической стороны провернуть это оказалось проще простого: я заказал два соседних номера, в назначенный день за час до назначенного времени пришел на место и принялся за работу. Все, что нужно было сделать – установить айфон в нужном номере так, чтобы в кадре было видно все помещение и тех, кто в нем находятся. Сам я обосновался по соседству и, благодаря специальной программе, удаленно запустил через макбук прямой эфир с записью, чтобы на всякий случай иметь две копии, следить за происходящим здесь и сейчас и в нужный момент вмешаться. В общем, мои поздравления, первая часть плана завершилась успешно, вы все отлично поработали.
– То есть с самого начала я была частью плана? – процедила Эмма, чувствуя, как внутри нарастает буря. – Скажи, пожалуйста, на милость, когда именно ты собирался мне об этом сообщить?
– Я не собирался, – Мэтт скосил взгляд. – Я предполагал, что ты тут появишься, потому что слишком хорошо тебя знаю, но до последнего не хотел, чтобы это было из-за меня. Дело, как ты уже поняла, весьма непростое, и я не хочу, чтобы с тобой произошло что-то плохое.
– Очень мило с твоей стороны, – объяснение ее нисколько не устроило. Она чуть с ума не сошла, предполагая себе самые худшие варианты, вплоть до того, что друзья пытаются ненавязчиво от нее отделаться, когда в действительности это оказалось всего лишь дурно проявленной заботой. – Но в следующий раз советую вместо того, чтобы держать план на волоске от провала, уведомлять меня о том, что я в нем участвую!
– Как раз тот факт, что ты ни о чем не знала, делает показания Нэнси еще более защищенными, это важный момент, – парировал Мэтт. – Плюс, ты на меня обижалась, мне было крайне неловко просить тебя о столь необычной услуге, – Эмма крепко сжала губы, лишь бы только не сказать чего-то такого, за что потом будет стыдно. – Так или иначе, теперь, когда большая часть плана выполнена, нам остается только наказать виновных. Никто не должен избежать кары. Не переживайте, друзья, ваша помощь более не нужна, предоставьте оставшуюся часть работникам полиции, мне и Нэнси.
Произнеся это имя, он с печалью, такой, какую Эмма никогда не видела в его глазах, посмотрел на девушку. Та выглядела как ходячий труп: бледная, обессиленная, запуганная.
– Посмотри на меня, Нэнси, – произнес Мэтт, не отводя от нее взгляда, – и внимательно послушай. Я догадывался, что у тебя за плечами негативный опыт, что ты перенесла много ужасных вещей и что есть вещи, которых ты, наоборот, никогда не знала, вроде спокойствия и благополучия. Джи пыталась дать тебе их, но не справилась, и потому вам обеим приходится расплачиваться за неудачу. Ты говорила, что у тебя не было выбора, и, возможно, на тот момент тебе так казалось, но он на самом деле есть. Всегда был. И ты удивишься, насколько он прост: нужно полюбить себя. Никто так не угрожает тебе, как ты сама, – Нэнси хотела было что-то возразить, но Мэтт не дал ей этого сделать. – Подожди, дослушай сначала до конца и потом говори, хорошо? – Она кивнула. – Совсем скоро у тебя появится шанс начать новую жизнь, и я хочу, чтобы вы с сестрой сделали правильный выбор. Полюбите себя. Прекратите думать, что лучшей жизни вам не добиться. Будет тяжело, не спорю, но вполне реально, если понимать, ради чего вы это делаете. Ради себя. В вашей жизни творилось много плохого, но в ваших же силах это прекратить. В силах Джи записаться на лечение, в твоих силах взглянуть в зеркало и сказать самой себе, что ты ни в чем не виновата. Что у тебя случались ошибки, что ты сбилась с пути, но ты не виновата, что некоторым нравится распоряжаться чужими жизнями. Не виновата в том, что родители иногда абсолютно равнодушны к судьбе своих детей. Не виновата в том, что кто-то совершил над тобой насилие и угрожал тебе расправой. Ты не можешь контролировать других людей, но себя можешь, поэтому я прошу тебя, когда ты наконец будешь свободна, распорядись своей свободой с умом. Бери сестру с собой и беги, беги отсюда, потому что, скорее всего, тебя будут искать, чтобы отомстить. Забудь про прошлое, про обиды, страхи и ужасы, что держат тебя здесь, и начни новую жизнь, которой ты будешь гордиться, с чистого листа в новом месте в окружении новых людей. Ты, как и любой другой человек, попавший в схожую ситуацию, этого достойна.
Он еще не закончил говорить, как Нэнси снова разрыдалась, зарываясь лицом в ладони.
– Диего, пожалуйста, успокой ее, – попросил его Мэтт, но тот не сразу сообразил, что обратились к нему, продолжая наблюдать за всем со стороны. – Все-таки у тебя это получается лучше, нежели у меня.
Диего с, как вдруг заметила Эмма, красными глазами и припухшим лицом подошел к Нэнси и, сев на кромку кровати, несмело приобнял ее за плечи. Та не шелохнулась.
– Думаю, нам пора, – печально подытожил Мэтт. – Сегодня мы сделали все, что могли.
Он покинул номер первым. После него, все еще заторможенно реагирующий, покачиваясь, вышел Диего. Эмма же не спешила уходить. Ей жизненно необходимо было поделиться с Нэнси кое-чем. Наедине.
– Прости, пожалуйста, – произнесла она, ощущая горечь во рту. – Я действительно думала, что ты пытаешься всеми силами испортить наши отношения или просто ненавидишь меня и хочешь избавиться. Прости, я была неправа, не стоило так резко реагировать, не разобравшись в сути. Мне очень жаль.
После этого она, чувствуя, что тоже вот-вот даст слабину, выбежала из номера.
<center>***</center>
Начало ноября ознаменовалось стремительно сменяющими друг друга черно-белыми полосами, похожими на матроску моряка. Диего страдал от двойственности даже больше, чем обычно. С одной стороны, то, что они помогли Нэнси и обезопасили ее жизнь и жизнь ее сестры, было определенно хорошей новостью. В последний раз, когда они видели ее в колледже перед отчислением, девушка улыбалась намного искреннее и свободнее, да и постоянное напряжение, сопровождавшее ее ранее, уступило место наслаждению каждым моментом. Как потом рассказал Мэтт, Нэнси с сестрой попали в программу защиты свидетелей и находятся в процессе смены личности и места жительства, после которого обе смогут начать все заново, не опасаясь преследования. С другой, происходящее в его собственной семье напоминало махровую трагедию, и с этим нужно было срочно что-то делать. Что именно, Диего не знал, и это не давало ему покоя и сил вылезти из очередной явившейся к нему с распростертыми объятьями депрессии.
– Дорогой мой, тебе срочно надо отдохнуть! – говорила ему миссис Дольмор за очередной чашкой чая. Теперь, когда ему было все равно, что в себя вливать, и вливать ли в принципе, он перестал отказываться от участия в ее вечернем ритуале чаепития. – Ты слишком много на себя взвалил, пощади свой организм. Это хорошо, что ты стремишься ни от кого не зависеть, но, пожалуйста, будь благоразумен. Не хочу, чтобы к моему возрасту ты был болячка на болячке! А ведь перегрузки именно к такому и приводят, к физиологической катастрофе!
Диего слушал ее, но не слышал. Ему было приятно, что о нем кто-то заботится, но какой в этом толк, если само его существование абсолютно бесполезно. А тот факт, что миссис Дольмор прочила ему прожить столько же, сколько она, казался смехотворно оптимистичным прогнозом.
В таком мерзопакостном настроении он проходил три дня, а на утро четвертого его прорвало:
– Все крайне хреново, я так больше не могу, – выдал он на простой вопрос Мэтта о том, как его дела. – Понимаю, тебе уже надоело вникать в чужие проблемы, но… мне кажется, я схожу с ума. И дело даже не во мне, а в моей матери. И в куче дедлайнов, с которыми мне не справиться. И еще во всех этих последних потрясениях. И я совсем не знаю, что мне делать.
– Естественно, – выслушав его, Мэтт улыбнулся, – потому что дело все же в тебе. Все, что ты сейчас назвал – причины переутомления, что значит, тебе нужно притормозить. Сделай паузу, дай себе расслабиться, переведи дух. Поверь, после даже небольшого, но качественного отдыха продуктивность взлетает к небесам.
Диего недоверчиво уставился на друга. Он практически точь-в-точь повторил мысль миссис Дольмор, разве что другими словами. Но о каком отдыхе может идти речь, когда все вокруг горит адским пламенем и катится в преисподнюю?
– Я и не говорил про каникулы на Мальдивах, – ответил на волнующий вопрос Мэтт. – Я про то, что нужно научиться оставлять работу, когда чувствуешь, что больше не можешь, и делать перерывы. Даже если работы много, а времени мало. Лучше дать себе пять минут на перекурить или выпить кофе и разгрузить мозг, чем сидеть и залипать над задачей следующие полчаса.
– Пожалуй, ты прав, как всегда, – сдался Диего, потирая руку. – С чего порекомендуешь начать?
– С поездки в Торонто, – самодовольно произнес Мэтт, наблюдая за раскрывшим рот Диего. – Вы с Эммой здорово рисковали, помогая Нэнси и мне, поэтому я решил, что должен отплатить вам той же монетой, так что приглашаю тебя, Диего, в семейный особняк на День благодарения.
– Я… – тот не знал, что сказать. Приятно, конечно, что его приглашают туда, куда в обычное время ему вход заказан, но… – Я бы и рад, но у меня нет ни времени, ни денег, ни настроения. Одна статья для Школы чего стоит, по-хорошему, я должен сидеть над ней днями и ночами. К тому же я не хочу портить вам с Эммой уик-энд… Честно, я сейчас не в самом лучшем состоянии, и вообще…
– Ого, целых три отговорки, – прервал его Мэтт, поочередно загнув три пальца левой руки. – Надо же. Ни одной убедительной, правда, но это даже к лучшему, есть, куда расти и над чем работать.
Диего нахмурился.
– Я серьезно, Лемье. Эта поездка мне не по карману.
– Быть может, но это не проблема, – уклончиво сказал Мэтт. – По крайней мере, не твоя уж точно. Я обещаю взять все расходы на себя. Считай это проявлением моей благодарности. От тебя требуется лишь согласие.
– Я даже не знаю… – смутился Диего. – Если ты уверен, что твою семью это не обременит…
– Ни в коем случае, – фирменная кошачья улыбка мелькнула на лице Лемье. – Наоборот, я буду крайне признателен, если ты составишь нам с Эммой компанию. Она еще многого и сама не видела в городе, так что я буду рад провести экскурсию для вас обоих. Более того, – улыбка стала шире и загадочнее, – возможно, эта поездка поможет тебе со статьей для Школы.
И только под монотонный бубнеж Джексона, посвященный балансу движения основных фондов, до Диего наконец дошел реальный смысл слов Мэтта. Почти наверняка суть поездки заключалась не в отдыхе, а в том, что он, оказавшись в доме Лемье, сможет узнать чуть больше о нем самом и его родственниках, а поскольку семья у него выдающаяся и достаточно известная, то вот тебе и тема для статьи. Черт возьми, гениально! Единственное, что напрягало Диего – необходимость просить Мэтта дать полноценное интервью, но наличие аудио, подтверждающего, что оно состоялось, было одним из критериев оценки.
– Я согласен, – бодро выдал он сразу же, как только лекция закончилась. – В смысле, поехать в Канаду, но есть загвоздка: я ни разу не был заграницей, и паспорта [4] у меня тоже нет.
– Не беда, – махнул рукой Мэтт, – я помогу тебе с его оформлением, это не так сложно, как ты думаешь, хотя, конечно, хорошо, что ты сказал об этом сейчас, потому что времени у нас в обрез. В первую очередь надо собрать нужные документы…
Слова эти моментально заставили Диего пожалеть о своем решении. За документами ему предстояло отправиться в Брайтон, куда отправляться совсем не хотелось. Он понятия не имел, было ли правдой то, что мать говорила про Флориду, но в глубине души боялся приехать домой и не обнаружить там ни ее, ни вещей, ей принадлежащих. Впрочем, встретиться с ней ему тоже не улыбалось. После их последней ссоры Людмила ни разу ему не позвонила, как и он ей. Глупо, невероятно глупо, но разругаться еще сильнее он боялся не меньше исчезновения.
Тем не менее, время неумолимо шло, День благодарения приближался, и Диего все-таки заставил себя сесть в фордик. Чем быстрее он с этим разберется, тем лучше. Припарковавшись недалеко от дома, он хотел было вылезти из машины, как вдруг из его подъезда вышел коренастый, весьма привлекательный мужчина. Ничего необычного, можно подумать, но интуиция заставила Диего повременить с выходом.
Диего заглушил двигатель и опустил козырек от солнца, наблюдая, как неизвестный идет вниз по улице, прямо ему навстречу. Тело пробрала дрожь. А что, если он один из тех парней, использовавших Нэнси и желающих отомстить за их с сестрой побег? Однако успел Диего как следует испугаться, как мужчина прошел мимо. Вздыхая с облегчением, Диего повернулся, чтобы проводить его взглядом, и замер от ужаса. Волосы у того были забраны в хвост. Внутренности неприятно сжались. Так вот он какой, тот самый клиент с розами.
Диего судорожно соображал. Дальше возможных планов действия было два: первый – проследить за ним, второй – бежать в квартиру, потому что выходил он однозначно оттуда. Решив, что здоровье матери, которая прямо сейчас могла находиться в опасности, важнее, он бросил вслед мужчине, садящемуся в черный джип, ненавистный взгляд и бросился на четвертый этаж.
– Ну все, хватит с меня игр, – трясущимся голосом произнес он, врываясь в гостиную и отмечая, что мать он застал на самой середине комнаты с таким видом, будто она плохо осознает, где находится. – Я видел его, видел, как он, этот любитель роз, выходит из подъезда. Кто он такой и что здесь делал?
Людмила от испуга попятилась и налетела на журнальный столик, с которого посыпались старые газеты и различные канцелярские принадлежности.
– Кто? В смысле? А что ты здесь делаешь? – она, хватаясь за сердце, с сомнением огляделась. – В этом доме…
Диего опешил.
– Это шутка такая? – он приподнял бровь. – Я твой сын вообще-то, я тут живу и я только что увидел, как из нашего подъезда вышел человек, который приходил к тебе в офис в твой день рождения. Что он тут делал?
– Тут? – Людмила задумчиво уставилась в пол. – Тут никого не было. Последний час я читала, – она кивнула на лежащую на диване книгу, – а потом пришел ты. Тебе нужны были какие-то документы?
– Да, а как ты узнала? – Диего прошел к шкафу, в нижней части которого хранились все важные бумаги. Отодвинув верхний ящик, он сразу же приметил одну деталь. Документ, подтверждающий права на квартиру, был сложен пополам. И все бы ничего, не знай он отношение матери к сложенным пополам документам. – Это еще что? Это ты так сложила?
– Не знаю, может быть, – уставившись на согнутый лист, пожала плечами она. – Не помню.
Ответ Диего не обрадовал. Забывчивость и отстраненность Людмилы, абсолютно ей не свойственные, очень беспокоили.
– Я не понимаю, что с ней такое, – жаловался Мэтту Диего, стоя в очереди на паспортное фото. – Каждый раз выглядит потерянной, как маленькая девочка в лесу, отказывается от моей помощи, не говорит о том, что происходит у нее в жизни… – он обхватил себя руками, – не узнает меня…
– Звучит как болезнь Альцгеймера, – резюмировал Мэтт, похлопав его по спине. – И если это так, то мои сожаления. Очень тяжелая болезнь, причем не столько для болеющего, сколько для его родственников.
Диего зажмурил глаза. Только что он услышал то, что боялся услышать больше всего.
– Но я бы не стал спешить с выводами, – Лемье почесал подбородок. – Рановато для Альцгеймера, к тому же, насколько я понял, такого раньше никогда не наблюдалось. Ты говорил, она стала вести себя странно совсем недавно, не так ли?
– Да, буквально месяц-полтора назад. В конце сентября.
– Любопытно, – Мэтт, кажется, не спешил делиться тем, что показалось ему таковым. – Так или иначе, подошла твоя очередь, не задерживай фотографа и всех остальных.
Садясь на стул, Диего подумал, что, пожалуй, это будет самое депрессивное фото в мире. Еще ни разу камере не удавалось запечатлеть столько уныния, страха и бессилия в одном кадре.
<center>***</center>
– Диего, вы слышите меня? Если вы сегодня не настроены на работу, то мы могли бы перенести консультацию на другой день.
Упрек заставил встрепенуться, вылезти из глубоких раздумий и рассеянно улыбнуться.
– Простите, мисс Лотери, я просто задумался, – рука с зажатой между пальцами ручкой зависла над блокнотом, – так, что вы говорили по поводу моей работы?
Ему было крайне неловко за этот мимолетный вылет из реальности, но в последнее время такое случалось с ним все чаще. Пугающее поведение матери, сложенный пополам документ, таинственный мужчина, предстоящий визит особняка Лемье, поджимающая по срокам статья – все это свалилось на него так неожиданно, что прийти в себя не получалось.
– Я говорила о том, что, скорее всего, вам придется работать с программами для анализа текста, фотографий и видео, – мисс Лотери с прищуром воззрилась на Диего, усиленно делавшего вид, что он что-то записывает. – К сожалению, в открытом доступе вы их вряд ли найдете, но, вам, в отличие от прошлых выпусков, повезло, на обновленных библиотечных компьютерах они установлены.
Диего бездумно кивал почти на каждое ее слово и снова погружался в мысли о матери. Кто этот человек с хвостом? Что ему нужно от Людмилы? Почему она отрицает, что тот ходит к ним домой, когда Диего уже несколько раз ловил его на этом? Стоит ли бить тревогу или всему есть вполне обычное объяснение?
Внезапно в кармане джинсов завибрировал айфон. Звонок от Эммы. Извинившись перед мисс Лотери, он ответил.
– Алло, Диего, – в ее голосе явно читалась если не истерика, то крайняя взволнованность, – ты не мог бы приехать в госпиталь Святой Марии прямо сейчас?
– Что случилось? – нехорошее предчувствие червяком зашевелилось под ребрами. – Где ты?
– На месте объясню, – коротко сказала Эмма, как если бы ей было тяжело говорить. – Приезжай, пожалуйста…
– Скоро буду, – не в силах сдержать тревогу, он подорвался с места, в последний момент заметив удивленный взгляд мисс Лотери. – Прошу прощения, мэм, но я вынужден бежать. Эмма попросила меня как можно скорее приехать в госпиталь Святой Марии, я не могу остаться.
– Конечно, конечно, – брови преподавательницы встали домиком. – Передавайте мисс Торн мои пожелания скорейшего выздоровления.
В госпиталь Диего мчал, как ветер. Ужасные домыслы занимали его, сердце стучало как бешеное, а потому не было предела его изумлению, когда Эмма обнаружилась в относительном порядке в холле здания.
– Пойдем, – без приветствий сказала она, схватила его за руку и повела наверх, где остановилась у одной из многочисленных белых дверей. – Иди первым.
Диего дернул ручку и толкнул дверь. Заходить было страшно. Сделав над собой усилие, он все же шагнул в палату и тут же обомлел. На чистых простынях больничной койки лежал…
– Мэтт?! – воскликнул Диего, подходя к другу. – Как ты здесь оказался? Что с тобой?
– Ничего особенного, всего лишь перелом ноги, – отозвался тот. – Стандартная бытовая травма. Случались вещи и хуже.
– Перелом? – Диего оглядел его закованную в гипс ногу. – Как ты умудрился?
– Выходил из пентхауса и поскользнулся на мокром полу. Что ж, эту влажную уборку они запомнят надолго.
Диего с Эммой переглянулись.
– Почему ты сразу не позвонил? Я все утро гадала, куда ты подевался и почему не пришел на занятия.
– Потому что тогда я валялся на полу и изнывал от боли. Рациональнее было звонить врачам, что я и сделал, – уголки его губ чуть приподнялись. – Хотя меня, безусловно, трогает твое неравнодушие.
В ответ на это Эмма зарделась, отчего Диего вновь почувствовал себя третьим лишним.
– Кстати, – сунув руки в карманы и отведя взгляд, произнес он, чтобы хоть как-то вернуть себе значимость в диалоге, – что ты имел в виду, говоря, что уборку они запомнят надолго?
– То, что мой отец пришел от случившегося в ярость, – сложив руки на груди, объяснил Мэтт. – И я не преувеличиваю, действительно не завидую директору отеля. Надеюсь, он найдет себе приличного адвоката.
– Адвоката?
– О да, – Лемье кивнул. – Мой отец намерен судиться и уже выслал из Торонто Монтгомери, нашего семейного адвоката. Полагаю, это научит персонал быть более ответственными к своей работе и как минимум выставлять таблички, предупреждающие о мокрых полах, когда следует.
– Ну и дела… – протянул Диего, почесывая затылок. – Главное, что ты не пострадал еще сильнее, хотя мог бы, ну, скажем, треснуться головой.
– Диего! – шикнула на него Эмма.
– Что? – всплеснул руками тот. – Я пытаюсь мыслить позитивно!
– И это замечательно, потому что у меня для вас есть еще одна новость. Плохая, к сожалению, – встрял в их перебранку Мэтт, и оба разом повернулись к нему. – Планы на День благодарения отменяются.
– Плакала моя статья, – поник Диего. – Да и паспорт, получается, зря делал…
– Ничего не зря! – возразила Эмма.
– Точно, – поддакнул Мэтт, улыбаясь. – Просто они переносятся на следующий год. Более конкретное время я сообщу чуть позже, когда закончится эпопея с судами и моя нога восстановится. А насчет статьи, – он указал на висевшее на вешалке пальто, – пусть я не смогу показать тебе всего, что хотел бы, и рассказать тоже, потому что теперь у меня вряд ли будет на это время, но я знаю, кто сможет помочь тебе. Достань из кармана мой айфон, пожалуйста.
Выполнив его просьбу, Диего передал гаджет Мэтту.
– Сейчас я отправлю тебе номер, – сказал он, набирая что-то. – Он принадлежит Грете. Грета живет в особняке Лемье уже много лет, и лично для меня она уже давно стала частью нашей семьи. Думаю, если ты попросишь ее, она с удовольствием расскажет тебе про Эмерод.
– Эмерод? – вскинул Диего бровь в недоумении.
– Да. Именно с Эмерод началась история канадской ветви семейного древа Лемье, так что, полагаю, это именно то, что хотели бы видеть твои преподаватели в Школе, говоря о выдающихся людях. Просто чтоб ты понимал, даже мой отец, расположение которого заработать крайне сложно, ее боготворит.
В этот момент дверь приоткрылась, и из-за нее показалась рыжая голова Алексея.
– Лемье! – воскликнул он, входя в палату. – Ну ты даешь, чувак, как ты себя чувствуешь?
– Нормально, – заверил его тот. – Не настолько плохо, чтобы сюда полколледжа заявилось.
– Привет! – дверь снова распахнулась, чтобы пропустить внутрь еще троих людей: Карлоса и сестер Цзун. – Мы решили, что должны навестить тебя, Мэттью, и поддержать, ведь однажды ты не оставил нас в беде. Как дела?
– Уже намного лучше, еще пара минут в вашей компании, и я снова смогу ходить.
Диего рассмеялся, а с ним и все остальные. Шутки шутками, но преодолевать тяготы в кругу друзей действительно намного проще.
Когда же время посещения подошло к концу, Диего отказался вернуться с остальными в NYSMEF. Точнее, сначала он согласился, но в последний момент передумал. Причина крылась в одном-единственном пропущенном от матери. Внутренний голос подсказывал, что ничего хорошего это не сулит.
Дорога до дома показалась ему ужасно долгой. Терзаемый тревогой, он вбежал в подъезд, взлетел по лестнице и, увидев, что дверь квартиры не закрыта, ворвался внутрь. Зайдя же в гостиную, он не удержался и закричал от ужаса. На полу, явно без сознания, лежала Людмила. На ходу вспоминая, как дышать, Диего упал на колени рядом с ней и обхватил ее запястье. Прослушать пульс ему не удавалось, руки дрожали как в приступе эпилепсии, а биение собственного сердца отдавалось в ушах, словно тяжелые басы хэви-метала. Тем не менее, руки ее были теплыми, что давало призрачную, но надежду. В полном беспамятстве, глотая градом катящиеся по лицу слезы, он набрал телефон экстренных служб, что-то прокричал в трубку по поводу того, что ему срочно нужна бригада докторов, два или даже три раза назвал адрес и попросил ехать быстрее, кажется, даже вставил парочку нецензурных слов, за что ему, впрочем, нисколечко не было стыдно. Сейчас имело значение только одно: мать.
Как он оказался в просторном белом коридоре больницы второй раз за день, он не помнил. Ну, то есть, очевидно, его привезли сюда вместе с матерью, но отчего-то саму поездку он даже не заметил. Должно быть, от стресса его вырубило. Пряча лицо во все еще подрагивавших ладонях, Диего судорожно выдохнул. Перед глазами до сих пор стояло бледное, измученное, будто неживое лицо Людмилы.
– Мистер Карлос, – прозвучали сбоку слова, отозвавшиеся резкой головной болью, – пожалуйста, пройдите за мной.
Диего поднял на подошедшего врача глаза. Тот выглядел спокойно, немного устало, но никаких признаков «очень плохих новостей» на его лице обнаружить не удалось. Это дало сил подняться на ноги и войти в палату. Она практически один в один совпадала с той, в которой лежал Мэтт, с той только разницей, что здесь находиться было в разы тяжелее.
– Для начала позвольте вас обнадежить: жизни вашей матери ничего не угрожает, – шепотом произнес доктор Дженкинс, как значилось на его бейдже, подводя Диего к кровати, на которой неподвижно лежала мать. – Она уже пришла в себя и сейчас просто спит. Думаю, ей потребуется некоторое время, чтобы оправиться.
– От чего оправиться? – Диего не узнавал свой голос. Он стал каким-то блеклым. – Что с ней произошло?
– К сожалению, наверняка я пока сказать не могу, нужно проводить дополнительные анализы, – доктор Дженкинс покачал головой. – Но предварительно известно, что в крови вашей матери были обнаружены следы наркотических веществ, предположительно опиоидов, а ее состояние было не чем иным, как наркотическим опьянением.
Диего тупо уставился на задумчиво поглаживающего козлиную бородку доктора.
– Мать никогда не была наркоманкой! – закипая, прикрикнул он. Услышав громкий звук, Людмила сквозь сон нахмурилась и дернулась, как от судороги, что заставило Диего почувствовать острую вину за свои идиотские реакции. – В смысле, как это вообще возможно? Она ничего такого не употребляла, клянусь!
– Я готов поверить вам на слово, мистер Карлос, – доктор с жалостью посмотрел на него, – но факты говорят сами за себя. Мне очень не хочется говорить этого, но вы никогда не замечали на ней склонность к депрессивным настроениям? Возможно, имело место быть…
– Она не самоубийца! – прошипел Диего, с каждой минутой зверея все сильнее. Какой-то бред, она не могла! Ну не могла ведь… – Это просто чепуха! Этого не может быть!..
Он чувствовал себя так, как если бы его без скафандра выпустили в открытый космос. Его то бросало в жар, то в холод, в горле пересохло так, что язык прилипал к небу, а воздуха катастрофически не хватало.
– В таком случае, для нас обоих это загадка, – заключил доктор Дженкинс, сунув руки в карманы белого халата. – Нам остается только провести все необходимые анализы для составления более полной картины и ждать выздоровления вашей матери. Мы сообщим вам детали сразу же, как только все будет готово.
Выходил из больницы Диего подавленным. Происходящее настолько отдавало сюрреализмом, что его тошнило. Нет, это полная ерунда. Людмила никогда бы не стала употреблять какие-то непонятные вещества, что говорило только об одном – это подстава. И, кажется, он даже знал, кто в ней замешан.
Вернувшись в квартиру, он, действуя очень аккуратно, за края вытянул из ящика сложенный пополам документ и спрятал его в прозрачный файл, а спустя час этот же файл уже лежал на столе лейтенанта отдела полиции.
– На мою мать напали в ее же квартире, и я знаю, кто это был. Вот главная улика! – вещал он, указывая на документ. – Арестуйте его, пока не поздно.
Сидевший напротив лейтенант, представившийся как Рейган, устало взглянул на бумагу, но интереса его она явно не вызвала.
– Сэр, пожалуйста, успокойтесь и сядьте, иначе ваше поведение будет классифицировано как нарушающее порядок.
– Простите, но это действительно важно, – постарался взять себя в руки Диего, хотя это было ох как непросто. – На этом документе есть отпечатки пальцев преступника, я уверен, нужно только их снять, и он у нас в кармане.
– Да, да, конечно, – раздраженно потер переносицу лейтенант Рейган. – Что это за документ?
– На недвижимость. – Диего понятия не имел, зачем он тянет время. – Это имеет значение?
– В нашем деле все имеет значение. Так, вы говорите, он проник в квартиру и напал на вашу родственницу?
– Мою мать, да, – предвосхищая следующий вопрос, он добавил: – Сейчас она лежит в больнице.
Лейтенант смерил его очередным снисходительным взглядом.
– Надо будет заполнить кое-какие бумаги. О том, что вы целиком и полностью осведомлены о том, что вы несете ответственность за ваши слова и в случае их ложности подвергаетесь наказанию и все такое, – он неохотно достал из ящика несколько листов. – И документ, который вы принесли, придется оставить на некоторое время. Насчет этого тоже придется кое-что заполнить. И телефон свой контактный оставьте. Если будут подвижки по делу, мы вам сообщим.
Теперь у Диего было целых два повода для волнений. Его терзали сомнения, не совершил ли он самую грандиозную ошибку в своей жизни. Нет, очевидно, тот мужчина приходил к матери, но правда ли он преступник, или это его воображение и убитый тревогой мозг только что подставил невиновного человека? Как бы там ни было, сидеть со сложенными руками Диего больше не мог. Теперь одного из них ждет расплата за содеянное, но кого именно покажет время.
<center>***</center>
Писать статью в состоянии, близком к нервному срыву, мягко говоря, невозможно, но выбора у Диего не было. Декабрь подкрался незаметно, и пока другие наслаждались приятным ощущением от грядущих праздников и готовились к зачетам, он изо всех сил пытался не сойти с ума. Вернувшись в родную квартиру и толком не объяснив причину своего съезда миссис Дольмор, он днями и ночами дежурил у телефона в ожидании звонков от врачей и полицейских, но что одни, что другие молчали. Дошло все до того, что он откопал свою старую Нокию с другим номером, чтобы с нее звонить Грете и записывать все, что она скажет, на недавно купленный диктофон. Удивительно, но разговоры с ней его расслабляли. Грета была приятной, общительной, хоть и легкомысленной, как ему показалось, девушкой, потому что ей хватило лишь одного упоминания того, что он друг Лемье, чтобы согласиться рассказать все об их семье. Такая готовность разбалтывать подноготную первому встречному изумила его, но изумление быстро сошло на нет, когда выяснилось, что она заранее была осведомлена о том, что скоро ей должны позвонить.
– Мэтт предупреждал меня о тебе, Диего, – говорила она, акцентируя на твердых согласных. Похожий говор он часто слышал у жителей Брайтона. – Он попросил рассказать тебе об Эмерод как можно подробнее, – она застопорилась, – но я не понимаю, неужели нельзя найти все в интернете? Мне кажется, она достаточно известная в Канаде женщина.
– А в США – нет, – стараясь не сорваться и не дерзить, объяснял ей Диего. Нервы у него сдавали по любому поводу. – К тому же мое задание подразумевает, что мне нужно написать статью именно исходя из проведенного мной же интервью. Ты – тот человек, у которого я беру интервью, так что, пожалуйста, расскажи все, что знаешь, в подробностях.
– Хорошо! – с готовностью отозвалась Грета. – Для меня только в удовольствие помочь другу Мэтта. Эмерод Лемье – женщина необычная, знаешь, как сейчас принято говорить, сделавшая себя сама. Она всегда шла за мечтой, никогда не боялась рисковать и была очень смелой для того времени. Я могу немного ошибаться в датах, ты все же переспроси потом у Мэтта, но, кажется, она родилась в 1901 году на юге Франции, в Провансе. Ее семья владела обширными землями, так что жила она безбедно, хотя начавшаяся война все же разорила ее. Эмерод обучалась на дому, но образование у нее было хорошее, а сама она была неглупа, так что когда она отправилась в Канаду, точно знала, на какой риск идет. Родители не обрадовались решению дочери покинуть родной дом и уплыть за океан. Им казалось, что Эмерод идет на верную смерть, совершает глупость, но воля ее была непоколебима. Рассорившись с семьей, она все-таки собрала немногочисленное свое приданое и сбежала из дома. Уже много после, когда поднимались городские архивы Монреаля, было обнаружено письмо из Прованса, адресованное Эмерод Лемье. Видимо, не зная, где поселилась их дочь, родители пытали счастье, посылая письма с экипажами кораблей в разные города.
В Канаду Эмерод прибыла в конце десятых годов. Доподлинно неизвестно, чем именно она занималась после прибытия и где жила, но предположительно она участвовала в экспедиции по бывшим французским и английским колониям. Так или иначе, это привело к тому, что в 22-ом году она вышла замуж за Патрика Джонсона, англо-ирландца по происхождению, и поселилась в Саскатуне. Патрик не был богат, он содержал маленькую пивнушку и жил в старой хибаре, а потому потрясает то, как поменялась его жизнь после появления в ней Эмерод. Эта юная, но смекалистая девушка сделала невозможное: за три года превратила захудалую пивнушку в одну из самых доходных таверн города. К сожалению, доказать, что за этим стоит именно Эмерод сложно, поскольку все делалось от имени мужа, но очевидно, что если бы у него хватило мозгов на такое, то он провернул бы это раньше. В общем, дело пошло в гору, а к тому времени, как при таверне открылся собственный пивной завод, у них уже было два ребенка, Питер и Альбер. Увы, семейная идиллия длилась недолго. Джонсон и его пиво начинали зарекомендовывать себя не только в Саскатуне, но и во всем Саскачеване, что пагубно отразилось на его характере. К 25-му году Эмерод серьезно заболела, лишившись возможности помогать мужу в работе, поэтому он бросил ее с маленькими детьми, обставив все так, что она ему изменила, за что Бог ее и наказал. С запятнанной репутацией она, как только здоровье ее чуть поправилось, с сыновьями бежала из Саскатуна в Квебек, где осталась жить до самой смерти. Вернув себе и детям родную фамилию, она оказалась в бедственном положении. Жить ей было негде, работать тоже, кормить себя и детей нечем, а потому с тяжелым сердцем она приняла нелегкое решение – оставить сыновей на пороге приюта.
– Боже… – приглушенно проговорил Диего. – Но как же тогда их семья вообще существует и столько знает о своих корнях, если она отказалась от своих детей?
– Так в том-то и дело, что не отказалась, – восторженно сказала Грета. Похоже, история Эмерод действительно волновала ее. –  Всего лишь на время передала в чужие руки. В конце двадцатых годов, перед началом Великой депрессии, Эмерод пошла работать швеей. Альтернатив у нее особенно не было, а рабочие руки были нужны всегда, поэтому два следующих года она упорно трудилась, пока кризис не накрыл фабрику. Эмерод осталась без работы, снова. Сбережений у нее было немного, но все, что было, она потратила на печатную машинку. Она стала писать рассказы и сказки под мужским псевдонимом, периодически отсылая их по издательствам, пытаясь заработать на оплату тесной комнатушки, в которую ее подселили знакомые, такие же бывшие швеи, и на кусок хлеба. А потом вдруг стало известно, что Джонсон, ее бывший муж, разорился. Неясно, это ли дало ей сил, но она начала участвовать в общественных движениях, суфражистских, пацифистских. Один из ее самых первых публицистических текстов – вольная статья от лица женщин о том, как они выживают в условиях кризиса и войны. Этот текст до сих пор считается одним из основополагающих в феминистическом движении франкоканадских девушек. После этого у Эмерод появились как доброжелатели, так и ненавистники. Одни восхищались ей и предлагали писать тексты, но теперь уже за деньги, а другие говорили, что она нечестивица и очередная неразумная женщина. Так или иначе, благодаря своим взглядам и историям, Эмерод собирала все больше сторонниц. К концу тридцатых годов активистское движение настолько разрослось, что в городском совете появились первые женщины-министры, среди которых была и Эмерод. Правда продержалась на посту она недолго, старая болезнь, подкосившая здоровье, не давала ей в полной мере исполнять свои обязанности, поэтому спустя два года она сложила полномочия. Однако к тому моменту она уже не нуждалась в деньгах и чьем-либо одобрении. Все, что ей хотелось – вернуть своих детей. К сожалению, вернулся только один Альбер, который уже успел закончить обучение в школе. Второй ребенок, Питер, как только ему исполнилось шестнадцать, сбежал из приюта. Неизвестно точно, что с ним стало, но есть версии, что он попал на фронт, подавшись в армейские добровольцы под именем Ленуар Афро. Очень уж его фотографии напоминают Питера.
– А что Альбер? – спросил Диего. – Он простил мать за то, что она его оставила?
– Ну, судя по всему, да, Альбер остался с Эмерод в ее новом доме. Он же помогал ей исполнить ее последнюю мечту: они вместе строили школу-пансион. Движимая желанием загладить свою вину, Эмерод решила, что остаток жизни проведет, принимая в пансионе оставшихся без опеки детей послевоенного периода и обучая их. Умерла она сравнительно рано, в пятьдесят один год, застав лишь одного своего внука из трех, Пьера. А пансион где-то в шестидесятых перешел в городское управление, хотя директорский пост все еще занимает младшая внучка Эмерод, Агриппина Верду-Лемье.
– Ничего себе, – потрясенный услышанным, Диего не сразу нашелся, что сказать. – А что насчет Мэтта и его отца? Они кем приходятся Эмерод?
– Жан Этьенн тоже ее внук, я же сказала, их было трое, – с готовностью ответила Грета. – Значит, Мэтт ее правнук, – она печально вздохнула. – Иногда я жалею, что я не часть этой чудесной семьи.
– Ну, – Диего улыбнулся, – Мэтт считает тебя частью семьи.
Грета ничего не сказала, но Диего почти на сто процентов был уверен, она тоже улыбнулась.
И хотя, по сути, всю нужную информацию удалось получить за один разговор, он звонил еще пару раз. Просто потому что разговоры с ней его успокаивали и давали сил действовать, когда единственное, что ему хотелось – закрыть глаза и больше никогда их не открывать.
Пока он со скрипом писал статью, ему наконец позвонили из больницы. Состояние Людмилы полностью пришло в норму, а также обнаружилось, что же именно за вещество оказало столь пагубное влияние на ее здоровье.
– Метадон, мистер Карлос, – говорил доктор Дженкинс. – Его используют как обезболивающее, сильное обезболивающее, влияющее на нервную систему. У вашей матери случилась передозировка именно им.
Название Диего ничего не дало. Если бы он только знал, как именно эта гадость попала в ее организм.
Хотя теряться в догадках ему особенно не пришлось. Забрав мать, не менее шокированную, чем он, и не могущую сказать, как она до такого дошла, из больницы, Диего буквально на следующий же день получил звонок из полиции.
– Диего Карлос, вы оставляли заявление о нападении? – тот подтвердил свою к этому причастность. – Вы были осведомлены, что обязаны способствовать раскрытию дела, в частности в случае необходимости установления личности подозреваемого, поэтому просим вас в течение дня подъехать в участок.
– Куда мы едем? – спросила Людмила, садясь в фордик и пристегиваясь. В последнее время она напоминала ему ребенка, задающего множество вопросов.
– По делам, мне нужна твоя помощь, – пришлось чуть исказить правду, чтобы мать не испугалась раньше времени. Нехорошо, конечно, так поступать, особенно после тяжелого обморока, но делать нечего. Никто не сможет опознать этого мужчину лучше, чем она.
Уже подъезжая к участку, он попросил ее закрыть глаза, якобы потому что это сюрприз. Он чувствовал себя последним ублюдком, говоря это, но, к счастью, Людмила не стала возражать. Он осторожно помог ей вылезти из машины и за руку подвел к входу. Внутри Людмиле явно не понравилось, множество голосов выбивали ее из равновесия, и она, не сдержавшись, распахнула веки.
– Боже мой, где это я? – воскликнула она. – В полиции, что ли? Зачем ты меня сюда привел?
– Затем, что только ты можешь поставить точку во всем этом кошмаре, – сжал ее руку Диего. – Пожалуйста, пойдем, и тогда все снова станет хорошо.
– Обещаешь? – как-то совсем уж наивно спросила она.
– Обещаю.
Они прошли дальше по коридору, в конце которого их уже ждал лейтенант Рейган.
– Кто это? – строго спросил он, смотря на побледневшую Людмилу. – К сожалению, я имею права допускать до опознания только участников дела.
– Она потерпевшая, – уверенно сказал Диего, смотря лейтенанту прямо в глаза. – Я подумал, что лучше будет, если она сама опознает нападавшего.
Лейтенант Рейган снова осмотрел Людмилу, словно не понимавшую, о чем они оба говорят, но уже с любопытством.
– Ладно, проходите.
В маленьком помещении, куда их запустили, было темно. Единственным источником освещения оставалась настольная лампа, направленная на какие-то разложенные на стоявшем посередине комнаты столе бумаги. За столом сидел другой полицейский, рассматривавший эти бумаги, а перед ним…
– Стэн? – вскрикнула Людмила, встретившись взглядом с тем самым мужчиной, волосы которого были по привычке собраны в хвост. – Что ты здесь делаешь?
– Стэн? – лейтенант в упор уставился на него, разом помрачневшего. – Он вам так представился?
– Ну… да… – Людмила смутилась. – Стэн Колфилд… Или Корнфилд…
– Позвольте спросить, мэм, – встрял второй полицейский, – этот человек на вас нападал?
– Нет-нет, что вы, не нападал, – проговорила она неуверенно. – Ну, по крайней мере, я такого не помню.
– И что случилось перед тем, как вы попали в больницу, тоже не помнете?
Покраснев, она кивнула. Полицейские переглянулись.
– А как именно вы познакомились?
В помещении повисла напряженная тишина. Людмила на вопрос отвечать не спешила, и Диего снова несильно сжал ее ладонь.
– На сайте знакомств, – наконец слабым голосом проговорила она.
– Чего?! – Диего отдернул руку. Такого поворота он не ожидал. Мать встречалась с этим типчиком и ничего не сказала? – Как ты могла?
– А что такого? – в глазах ее блестели слезы. – Я же не знала, что… Что все закончится именно так. В конце концов, я тоже человек, живой, так почему я не могу быть любимой?
– Но ты уже любима! А такие, как он, – ткнул Диего пальцем в подозреваемого, – тебя разве что в могилу загонят. Я уже люблю тебя, как никто другой, неужели этого недостаточно?
Однако в ответе он не нуждался. По ее опущенным глазам, текущим по щекам слезам и рукам, обхватывающим плечи, все и так было понятно – нет, недостаточно.
– Вы уж меня простите за бесцеремонность, – кашлянул лейтенант Рейган, – но ваш сын прав. Вы, мэм, наткнулись на преступника, которого мы давно искали. Знакомьтесь, Лотарио Бланко, мошенник, промышляет отмыванием денег и махинациями с недвижимостью. Как раз последнее он и планировал провернуть с вами, но, благодаря внимательности вашего сына, нам удалось вовремя взять его. Надеюсь, теперь вы уже не хотите заводить с ним отношений?
– Нет! – испуганно ответила Людмила, стараясь не смотреть на скалящегося горе-любовника. – Я не знала!
– Охотно верим, но просим больше в компании сомнительных людей не оказываться и тщательно следить за вашим окружением. А это, – он вручил ей уже расправленный документ на квартиру, – пусть послужит вам уроком.
Но даже после того, как с Лотарио Бланко было покончено, нельзя сказать, что все пришло в норму. Недавние события поразили Диего до глубины души, отчего он выглядел чересчур отрешенным, переживая происходившее в тесной маленькой комнате снова и снова. Он замкнулся в себе, перебирая возможные причины, приведшие к таким последствиям, но, к счастью, ни мать, ни друзья не пытались лишний раз вывести его на диалог.
По-настоящему Диего вздохнул с облегчением, когда все работы и тесты в колледже были написаны, как и статья, которую оставалось только сдать мадам Шик. Специально приехав в Школу с утра пораньше в надежде избежать встречи с кем-либо, он все равно лбом ко лбу столкнулся с Махуб в дверях здания.
– А, Диего, – произнесла она с осуждением, отчего тот ощутил себя гадом не меньшим, чем Бланко. Он напрочь забыл о ней, а она все это время и не пыталась о себе напомнить, – мне кажется, нам надо поговорить.
– Прости, Махуб, я сейчас занят, – попытался отмахнуться от нее Диего. – Я спешу…
– Это не займет много времени, – бескомпромиссно вставила она, преграждая дорогу. – Я только хотела сказать, чтобы ты больше мне не звонил. Прости, но наши отношения – разрушительны, токсичны и причиняют боль. По крайней мере мне. Поэтому я хочу их прекратить. Надеюсь, ты прислушаешься к моим словам, потому что если нет, то тебе придется иметь дело с моим парнем. А он очень ревнивый. Еще раз прости. И прощай.
– Прощай, – холодно сказал Диего, вышел на улицу и направился в ближайший бар, впервые за весь семестр позволив себе беспробудно напиться.
______
[1] Термин, описывающий состояние при психическом заболевании, когда человек теряет энергию, мотивацию и желание делать что-либо, общаться с окружающими или жить в принципе. [2] Неделя в США начинается не с понедельника, а с воскресенья. [3] Музыкальный мем, заключающийся в том, что на вопрос «что это за песня?», спрашивающему отвечают Darude – Sandstorm или скидывают ссылку с этим клипом. [4] В США нет понимания паспорта как основного удостоверения личности, поэтому паспорт для них – это именно заграничный, а не внутренний. В качестве основного УЛ используется ID-карта/водительское удостоверение.
0 notes
nysmef · 5 years
Photo
Tumblr media
Emeraude Lemieux
2 notes · View notes
nysmef · 5 years
Text
Летние каникулы Мэтта
Пар клубился и медленно поднимался к самому потолку, где прозрачными капельками оседал на расписном плафоне, в зеленых, голубых и серых тонах изображавшем быт трех русалок. Мэтту они никогда не нравились. Особенно та, что сидела посередине и расчесывала своей то ли подруге, то ли сестре густые волосы болотного оттенка. В ней его отталкивали два момента: первое – ее улыбка напоминала хитрый, злобный оскал, словно эта нежить пытается запугать тебя с той стороны картины, второе – ее прищуренные, осуждающие глаза смотрели не на волосы другой русалки, что следовало бы ожидать, а прямо на зрителя. Устрашающе и нелепо одновременно. К тому же этот ее взгляд напоминал взгляд отца, отчего становилось особенно неприятно. Иногда он недоумевал, почему русалочий клан до сих пор не закрашен, ведь отцу плафон тоже был не по вкусу, но решительных действий в сторону изменения ситуации не совершал. Где-то на задворках сознания у него имелся ответ на вопрос, и ответ этот был болезненным. Поэтому каждый раз, встречаясь взглядами со средней русалкой, он бессильно опускал глаза. Он скучал по ней. Скучал по матери.
Шум воды стих, и вместо него по ванной комнате разнесся скрип мокрой кожи по идеально начищенным бортикам джакузи. Ступни соприкоснулись с мягким ворсом банного коврика. Наскоро промокнув тело пушистым, пахнущим цветами полотенцем, Мэтт на несколько минут задержался у зеркала, после чего облачился в халат и вышел из душной комнаты. Распаренное тело тут же отреагировало на резкий перепад температуры гусиной кожей. Коридоры особняка Лемье обладали одной особенностью – в них всегда гулял сквозняк. Задерживаться тут надолго не стоило, обязательно продует. Сильнее запахнув халат, Мэтт поспешил вернуться в спальню.
– Доброе утро, – с улыбкой произнес он, проскальзывая за резную ореховую дверь. – Вижу, ты уже не спишь, так что будить тебя смысла нет, что, безусловно, хорошо, потому что завтрак начнется через, – он обернулся и посмотрел на висевшие над дверью часы, – двадцать восемь минут. Думаю, этого времени вполне хватит для нас обоих, чтобы привести себя в порядок, а для тебя еще и вернуться в гостевую спальню и сделать вид, что ты не проспала всю ночь в моей кровати, пытаясь меня с нее же столкнуть.
Комнату залил немного хрипловатый, но все еще тонкий девичий смех.
– Только не говори, что тебя это обидело, – Эмма, сдерживая зевок, потянулась. – Тем более, такого, как ты, не столкнуть даже двум таким, как я. Так что, пожалуйста, не надо выставлять себя жертвой произвола.
– Ладно, согласен, неудачно пошутил. Однако про поджимающее время я не шутил, Грета пойдет на утренний обход через пару минут, стоит поторопиться, – он скинул с себя халат и, повесив его на спинку стула, подошел к шкафу.
– Боюсь, я не в состоянии взять себя в руки, пока передо мной открывается такой вид, – Эмма издала ехидный смешок. – Оденься, не смущай даму.
– Сделано, – с гордостью сообщил Мэтт, натянув носки с нижним бельем.
– Так и пойдешь на завтрак? – прикрывая рот рукой, спросила та. – Твой отец одобрит подобный боевой костюм?
– Объективно говоря, не уверен, но ты разожгла во мне огонек любопытства. Надо будет как-нибудь попробовать проверить альтернативные гипотезы… – он указал на висевший в изголовье кровати пиджак. – Не передашь?
– Да пожалуйста, – Эмма стянула пиджак и запульнула прямо в руки Мэтту. – Когда ты проснулся? Я не заметила, как ты ушел.
– Что логично, ведь ты спала, и я не хотел тебе мешать, поэтому действовал максимально тихо.
– Понятно, но насколько давно это было?
– Что ж, раз уж ты первая начала этот разговор, – произнес Мэтт, натягивая пиджак, – то давай применим метод логического анализа. Уверен, ты сама же можешь ответить на свой вопрос.
– Только не это, прошу тебя, – закатила глаза Эмма, закутываясь в одеяло. – Тебе что, так тяжело ответить?
– Нет, но я не люблю отвечать на вопросы, на которые спрашивающий и сам знает ответ. А ты его знаешь, это очевидно. Просто тебе лень лишний раз напрячь мозги.
– Вредина и заноза в заднице – вот, кто ты, – обиженно надула губы она, на что Мэтт лишь пожал плечами. – Ладно, так уж и быть, попробую. Хмм… – она пристально всмотрелась в стоящего напротив и теперь уже полностью одетого парня, – боюсь, мне придется сдаться.
– Быстро ты капитулировала, нельзя так, – покачал головой тот. – Обрати внимание на зрение.
– Зрение? – Эмма наклонила голову. – А, ну конечно, ты увидел время, оглянувшись на часы, и что именно висит на спинке. Ты в линзах.
– Идешь в верном направлении, так держать, – он подошел к стулу, снял с него халат и перебросил его Эмме. – Линзы я надеваю когда?
– После душа, – ответила та, ощупывая халат. – Он влажный.
– Когда я вошел в комнату, ты уже некоторое время бодрствовала, навскидку минут семь-десять, но моего ухода не помнишь. Итак, из этого следует…
– Э-э… тебя не было довольно долго, но я все еще не могу сказать, сколько именно. Может, дашь еще одну подсказку?
Мэтт улыбнулся.
– Только одну: я каждый день просыпаюсь в одно и то же время. Привычка, организм подстроился под такой режим, даже будильник не нужен. Семь утра, плюс-минус пара минут.
– Ах ты ж… И причем тут тогда зрение и душ?!
– Ну, по ним ты примерно догадалась, сколько я отсутствовал, – Эмма приподняла бровь. – Плюс, мне так нравится наблюдать, как ты теряешься в догадках, складываешь из кусочков полноценный пазл, как меняется твое лицо во время составления сложных цепочек умозаключений. Это так заводит… – ухмыльнувшись, он резко нагнулся, уклоняясь от летящей в него подушки. – Это было предсказуемо.
– Ты невозможен, Лемье! Иди-ка ты отсюда, пока я тебя с ног до головы не закидала!
– Спешу напомнить, что это моя спальня… – уворачиваясь от новой подушки, сказал он осторожно.
– Пошел вон! – прикрикнула Эмма, и следующая подушка прилетела как раз в то место, где секунду назад была его голова. К счастью, теперь парень был с другой стороны двери, вне зоны досягаемости. Здесь, впрочем, его уже поджидали.
– Мэтт, у тебя все хорошо? – участливо поинтересовалась у него Грета, живущая в особняке на правах экономки. – Ты так выбежал из спальни…
– И наткнулся на тебя, стоящую прямо под дверью. Как мне стоит это расценивать?
– Как если бы ничего этого не было, – не отводя преданного взгляда, проговорила она. – Я ничего не видела и не слышала. Я лишь хотела сказать, что мсье Жан Этьенн Лемье ждет вас с мадемуазель Эммой Торн к завтраку ровно через десять минут.
– Хорошо, мы постараемся не опаздывать, – Грета кивнула и быстрым шагом направилась к парадной лестнице. – И да... Классный кондиционер для белья, лучше, чем предыдущий.
Та, обернувшись, лучезарно улыбнулась, после чего заспешила по делам.
Мэтт же выждал несколько секунд, и только когда в коридоре воцарилась полная тишина, пошел следом за Гретой. Парадная лестница представляла собой вполне заурядную лестницу, разве что сделанную из серого мрамора и покрытую выцветшим зеленым ковром. Он до сих пор хорошо помнил, как широко распахнулись глаза тогда еще незнакомой ему девушки, когда она впервые ее увидела. Потом Грета по секрету расскажет ему, что видела такое только в фильмах про принцесс и в городском Сити-Холле во время экскурсии. Мэтт же в ответ абсолютно серьезно признается, что не видел ни одного фильма про принцесс и в Сити-Холле тоже ни разу не был. Что родной Торонто для него ограничен стенами особняка и иногда улицами, которые можно увидеть из затонированного окна автомобиля, на котором они с отцом ездили на очередную встречу, презентацию или бал. Был момент, когда они с Гретой даже планировали его побег, не навсегда, конечно, но хотя бы на одну ночь. Грета в красках рассказывала о городской жизни, о том, как живут сироты в приюте, о своих друзьях, оставшихся в том приюте, о старшей школе, а однажды она на свою зарплату купила кучу почтовых открыток, карту и огромный путеводитель с иллюстрациями и подробным описанием каждой достопримечательности, и они вдвоем, не выходя из особняка, изучали город. Появление Греты, а потом и Верджи, пожалуй, спасло его от сумасшествия, потому что в какой-то момент от острого одиночества ему отчетливо казалось, что он начинает слышать чужие голоса. Сначала он боялся этого, потом привык, а потом и вовсе попытался идти на контакт с голосами. Казалось, сам особняк, его стены и портреты, украшавшие их, пытаются заговорить с ним, так почему бы и не ответить? Конечно, потом он догадался, что это всего лишь сквозняк, но тогда он был ребенком. Детям присуще воображение.
Встав на ступени, он поднял голову. Каждого, кто приходил сюда, приветствовала прекрасная и до безумия загадочная темноволосая женщина. Эта женщина была элегантна, стройна, по-королевски бледна. Изо дня в день она носила одно и то же темно-зеленое бархатное платье, высокую пышную прическу, украшенную жемчужной диадемой, и манила улыбкой не менее загадочной, чем у знаменитой Джоконды. На шее ее красовался ромбообразный медальон, достаточно крупный, чтобы еще при подходе рассмотреть в его цен��ре отблескивающий на свету изумруд. Женщина завораживала одним лишь взглядом, притягивала к себе так сильно, что хотелось прикоснуться к ней, возможно, даже обнять, но, к сожалению, кроме засохшего масла на холсте ты ничего не почувствуешь. Женщина была портретом. Прекрасным, но неживым. Мэтт остановился прямо под ним. Его голова едва доставала до скрытых под подолом платья ног женщины, но даже под таким углом он ощущал на себе ее внимательный взгляд.
– Доброе утро, Эмерод, – тихо произнес он, касаясь позолоченной рамы портрета.
0 notes
nysmef · 5 years
Photo
Tumblr media
Fedora the Explorer
666 notes · View notes
nysmef · 5 years
Text
Третий курс. Второй семестр
И все-таки современное искусство – это сложно. Сложно и откровенно непонятно. Что ни картина, то кружочки, квадратики, бесформенные мазки и едва уловимый во всем этом смысл. Но нет, искусство ведь. Стой и любуйся.
– Диего, Мэй, глядите, что я нашла!
Радостный возглас Би разнесся по всему залу, обратив на низенькую девушку в толстовке цвета фуксии, радостно подпрыгивающую на месте и тыкающую в висевшее на стене полотно, ненужное внимание окружающих.
– Просто прекрасно, не так ли? Какая форма, какие цвета, какой концепт! – эта картина была уже четвертой «просто прекрасной» за последние полчаса. Страшно представить, сколько «прекрасного» прошло через нее до сегодняшнего дня. – Как вам? Скажите же, круто!
Подойдя поближе, Диего разочарованно сомкнул губы. Там, куда указывала Би, были изображены две абстрактного вида человеческие фигуры, между которыми красовался огромный неаккуратный черный круг, перечеркнутый длинной белой полосой.
– Весьма интересная идея, – подхватила ее мысль Мэй. Прищурившись, она с видом прожженного искусствоведа рассматривала нарисованное, не желая упустить ни одной малейшей детали. – Хотя, по-моему, не хватает экспрессии. Картина выглядит неживой, я бы добавила цвета и поэкспериментировала с фактурой. А что ты думаешь, Диего?
Тот слегка наклонился к выставленной картине. Он бы на их месте добавил реализма. И щепотку смысла.
– Круто, – выдал он. Не хотелось ломать сестрам удовольствие от похода в МоМА [1]. – Очень необычно. Но мне не совсем понятно, чем она отличается от предыдущих трех?
Би округлила глаза.
– Как это чем? Идеей, техникой, настроением, цветопередачей… Всем!
– О, да, конечно, – Диего покивал, соглашаясь с ее доводами. – И как я сразу не догадался.
Он отошел в сторону, когда его подозвала к себе Мэй.
– Ты ведь не разбираешься в этом, да? – она спрашивала в лоб, без уверток, и, казалось, будто она всей сущностью извиняется за свою прямолинейность. – И тебе это совсем не интересно, глаза никогда не врут в отличие от их обладателей, – она улыбнулась. –  И зачем ты сказал моей сестре, что всю жизнь мечтал посетить эту выставку? Она же теперь всерьез будет думать, что нашла родственную душу, обожающую модерн не меньше ее самой.
Диего виновато потупился.
– Я просто хотел весело провести время, мы давно не пересекались, так что…
– Ты скучаешь, – отрезала Мэй. – Скучаешь по своему другу, Алу Диазу. Тяжело винить тебя за это, но вынуждена разочаровать, мы с Би вряд ли сможем заменить его.
– Я понимаю…
– Но это не значит, что мы не можем изредка встречаться, – она скосила взгляд на сестру, которая почти вплотную прижалась к раме, делая какие-то заметки в блокноте, и на охранника, явно с неодобрением наблюдающего за ее действиями, – но лучше, если эти встречи будут проходить на нейтральной территории.
– Да, ты права, – сказал скорее самому себе Диего, смотря, как Мэй отводит сестру подальше от злополучной картины.
Выходя из здания музея и попрощавшись с сестрами Цзун, он думал о том, что врать насчет интереса к современному искусству и напрашиваться третьим лишним было по-настоящему глупо с его стороны. Он успел стряхнуть снег с подошв сапог, сесть в фордик, доехать до дома и вставить ключ в дверь, но в голове все еще витала одна-единственная насмешливая мысль.
«Ты жалок, Диего Карлос, жалок до невозможности. Забудь о том, чтобы хоть с кем-нибудь подружиться, сиди дома и не высовывайся».
Щелкнул замок, Диего ввалился в квартиру. Ленивым движением скинув с ног сапоги, он побрел в свою комнату, где натолкнулся на сидевшую за компьютером Людмилу.
– О, ты уже вернулся, – весело произнесла она. – Это хорошо, у меня как раз к тебе есть один разговор.
– Окей, – повесив куртку на вешалку, Диего плюхнулся на кровать. – Я тебя слушаю.
– Я рада, – Людмила щелкнула мышкой, закрывая вкладку, и резво повернулась к нему. – Как дела на личном фронте?
– Мама-а-а! – недовольно взвыл он, натягивая на лицо одеяло. Опять она за свое. – Не надо, пожалуйста.
– Я просто поинтересовалась! Мне что, уже нельзя узнать у сына, что происходит в его жизни?
– Можно, отчего нет. Смотри, – Диего начал загибать пальцы, – я учусь, учусь, учусь и учусь… ах да, забыл, еще учусь, конечно же.
Людмила вложила в последовавший за этой исповедью выдох как можно больше драматичности.
– Это-то меня и смущает. Ты совсем не отдыхаешь и все реже выходишь из дома «просто прогуляться».
– А сейчас я, по-твоему, где был?
– Не знаю, потому что ты мне ничего не говоришь, – в ее голосе промелькнули нотки обиды, – но это был второй раз, когда ты вышел из дома, за все рождественские каникулы, что, по-моему, лишь исключение, подтверждающее правило.
Диего приподнял одеяло и взглянул на мать. Та уперла руки в бока и выглядела весьма озабоченной состоянием сына, поэтому он вернул одеяло на место, снова скрывая лицо.
– Послушай, я без понятия, что произошло, но неужели это все из-за того мальчика, Ала? Как только он перестал появляться у нас дома, тебя словно подменили. Я думала, что Мэтт, этот чудесный молодой человек, сможет тебя растормошить, но сейчас вижу, что нет, даже у него не получилось, – неловкую паузу нарушали лишь случайные шорохи сминаемой пальцами одежды. – Мне бы хотелось снова видеть моего веселого и счастливого Диего, но с каждым днем ты все бледнее и несчастнее, а я даже не знаю, из-за чего, и поэтому ничего не могу сделать.
Диего сжал мягкую ткань. Боже мой, до чего он докатился. Родная мать не в курсе того, чем он живет, с чем сталкивается, и куда делись все его друзья. Неудивительно, впрочем, что они куда-то делись, с его-то характером.
– Прости, теперь, когда ты это сказала, мне ужасно стыдно. И поделом. Я заслужил, – он вылез из-под одеяла. – В последнее время мне было тяжело. Очень. Отношения с людьми в Школе не сложились, я выгляжу среди всех них как белая ворона, и это совсем не комплимент. Преподаватели относятся ко мне прохладно, словно просто терпят. В NYSMEF я едва поспеваю за остальными. Мне пытаются помогать, но чувство аутсайдера, увы, от этого только растет. А друзья… – Диего сглотнул. – Они замечательные, но после того, как Ал переехал и ушел из колледжа, кажется, будто мы все разделились, каждый живет своей насыщенной жизнью. Именно поэтому я загружаю себя работой и целыми днями сижу дома, мне просто некуда идти и не с кем. Вот и вся правда. Теперь у меня нет от тебя секретов, но я не думаю, что тебе от этого легче.
– Ну, да, я шокирована, – отозвалась Людмила. – Я даже не подозревала, через что ты проходишь, но теперь, когда я узнала все, что мне было нужно, я знаю, что делать.
– И что же? – Диего откинулся на подушки. Он сам чувствовал себя… неоднозначно. С одной стороны, он давно искал повод поделиться накопившимися переживаниями, но с другой, повадки матери слишком хорошо ему знакомы, чтобы предполагать, что она попытается спустить все на тормозах.
– Для начала – спеку шарлотку. Уверена, это поднимет тебе настроение. Надо только купить яблок.
– Я могу сходить, если хочешь, все равно так и не успел раздеться.
– Ну нет, – запротестовала Людмила. – Это моя идея, так что я сама!
– И этот человек только что сетовал на то, что я постоянно сижу дома… – озорно протянул Диего, бросая взгляд на смеющуюся мать.
– Весьма разумно, родной, – уступила она, наклонившись и поцеловав его в лоб. – Твоя взяла.
Уже в супермаркете, набрав пакет яблок, он стоял на кассе, когда телефон внезапно зазвонил. Наиболее неподходящего момента и представить себе нельзя. Диего хотел проигнорировать звонок, но что-то все-таки заставило его ответить.
– Хей, Карлос, слава богу, ты ответил. Как делишки?
– Джон Рой? – он был уверен, его лицо исказилось в самую дикую гримасу изумления. – Какого черта? Откуда у тебя мой номер?
– Боже мой, уровень твоей наивности еще выше, чем я предполагал. Пожалуйста, не говори ничего в следующие три секунды, иначе я окончательно разочаруюсь в тебе, как в личности.
Пожав плечами, Диего отсчитал три секунды и задал главный вопрос, волнующий его прямо сейчас:
– Что тебе от меня надо и откуда у тебя мой телефон?
Тем временем, подошла его очередь расплачиваться, и тяжелый взгляд уставшей кассирши дополнительным грузом навалился на него.
– В моих руках информационные потоки всей страны, неужели ты считаешь, что я не смогу найти нужную мне комбинацию цифр? – пренебрежение, сквозившее в голосе Джона, стало слышаться отчетливее. – Не будь глупеньким, Карлос.
– Эй, парень, ты собираешься вообще платить или как? Чего завис? – ткнул Диего батоном под лопатки стоявший позади мужчина. На освободившуюся товарную ленту поместилась едва ли половина того, что он желал купить, и поэтому болтающий по телефону и задерживающий всех юнец его явно раздражал.
– Простите, одну минутку, – приторно улыбаясь, ответил Диего. – Если у вас есть, что высказать, то, не стесняйтесь, говорите в динамик. Там человек, не дающий мне достать кошелек и создающий вам дополнительные проблемы.
– Да пошли вы оба в <i>жопу</i>! – беззастенчиво бросил мужчина, скрещивая руки и отвернувшись в сторону. Больше никаких комментариев он не дал.
– Надеюсь, ты все слышал, – прошипел Диего Джону, скинул вызов и наконец-то достал из кармана джинсов наличку. Казалось, вся очередь облегченно выдохнула.
На этом неприятности не закончились. Джон Рой то и дело названивал, но ничего  содержательного так и не сказал, уводя каждый разговор в сторону и откалывая один ехидный комментарий за другим. Наверняка это приносило ему удовольствие: он наслаждался тем, как оппонент медленно, но верно начинал беситься и кричать. Стало ясно, за спокойствие придется бороться. Конечно, первая мысль в голове – поменять номер и лишить этого идиота источника наслаждения – пришла в голову и Диего. Однако он не учел одного, Джон и вправду не был рядовым хулиганом, и уже через день тот снова терроризировал его звонками. Очень хотелось спросить, откуда он так быстро узнал новый номер, но Диего хватало мозгов держать себя в руках и просто игнорировать попытки вывести его из себя, тем более что Джон перестал звонить так же внезапно, как и начал.
– Он просто кидался в меня всякими обидными словечками, пока я не начал игнорировать его, но даже тогда он продолжал обрывать мне телефон. Я не знал, что делать… Я пытался расспросить его поначалу, зачем ему это нужно, но он уходил от темы. Мне пришлось купить новую симку, но это все равно не помогло. Пришлось врать матери. И это после того, как я сказал, что между нами нет секретов. Скажи, что ему от меня надо, а?
Пожалуй, впервые в жизни Диего был рад тому, что каникулы закончились. Последние их дни обернулись сущим адом. Мешающий жить Рой, плотно взявшаяся за него мать и отсутствие насущных дел, с помощью которых можно было бы отделаться от ее излишней заботы. Ежедневно она три раза в сутки спрашивала у него, все ли хорошо, пыталась вытащить из дома по любому поводу и старалась проводить больше времени вдвоем. Не то чтобы он был против ее вопросов или совместного времяпрепровождения, но это уже начинало переходить границы и смахивать на излишнюю навязчивость. Поэтому с утра он летел в колледж на всех скоростях, где прямо сейчас перед началом пары невольно выложил всю правду о произошедших событиях Мэтту, хотя тот просто невзначай поинтересовался о причинах смены номера.
– Я бы хотел ответить на твой вопрос, но, боюсь, не могу, – Лемье уткнулся взглядом в столешницу, что ясно давало понять: он на самом деле бессилен в этом вопросе. – Я знаком с Джоном Роем, но не уверен, что знаю его настолько хорошо, чтобы предполагать, с чем связано такое поведение.
Диего уныло распластался на парте. Единственный шанс поставить этого парня на место упущен.
– Все, что я могу посоветовать тебе на данный момент – не ведись на провокации. Ты знаешь, на что он способен, и это далеко не его максимум.
По тону голоса Мэтта было понятно – это не шутки.
– Добрый день, студенты! – в помещение впопыхах вбежал молодой парень. Аудитория разом стихла. Диего видел его впервые. Скинув куртку на стул, тот поправил галстук и с важным видом обратился к присутствующим: – Сегодня, к сожалению, я опоздал на минуту, поскольку необходимо было уладить кое-какие дела, но, обещаю, впредь никаких опозданий. И вас это тоже касается, – он оперся на преподавательский стол. – Меня зовут Гарри Стоун. Научная степень – магистр делового администрирования. Профессиональные и научные интересы – современные подходы к маркетингу, сетевая структура управления, B2B коммуникации, информационные технологии в бизнесе. Также имею опыт работы бизнес-консультантом и аналитиком, – по аудитории прокатился гомон одобрения. – В этом году мистер Лонг-Райт пригласил меня вести для вас курс под названием «Информационные технологии в маркетинге», что коррелирует с моими интересами, так что я с азартом принял приглашение. Впрочем, мой азарт слегка поутих, когда до меня дошла информация, что вы не выпускники, а всего лишь третий курс, но, надеюсь, это не усложнит дело. В конце концов, напоминаю, в следующем году вы в том же составе, на что мы все рассчитываем, пойдете на защиту ваших выпускных проектов, так что я, как человек опытный, советую обратить внимание на этот предмет уже сейчас. Возможно, те вещи, которые мы будем проходить, помогут вам написать ваше исследовательское предложение о будущем проекте [2], которое является обязательным условием для допуска к защите, или лягут в основу вашей методологии. В следующем году вам расскажут об этом подробнее.
Однако хватило уже этого.
Профессор Стоун закончил представляться и перешел к лекции. Диего исправно конспектировал за ним, но мысли его были далеко отсюда. К множеству проблем добавился еще и призрачный выпускной проект. Подумать только, еще два года назад он и думать не мог, что уже так скоро окажется на финишной прямой. Рукой подать, и вот уже четвертый курс, проект, финальные экзамены, выпускной и… взрослая жизнь? Бр-р, даже думать не хочется. Вот где все его нынешние проблемы показались бы сущим пустяком.
Внезапно над ухом раздалась стандартная айфоновская мелодия. Щеки моментально загорелись. Чертов Джон Рой, будь ты проклят! Однако, потянувшись за телефоном, Диего понял, что Джон тут совершенно ни при чем, и звонили вовсе не ему. Как ни в чем не бывало Мэтт поднялся с места и молча двинулся к выходу из аудитории, когда профессор Стоун вдруг громким кашлем обратил на себя внимание.
– Простите, но как это понимать?
– Мне нужно ответить на звонок. Это срочно. Прошу прощения за прерванную лекцию.
И не говоря ни слова больше, Мэтт вышел из аудитории. Лекция продолжилась, но уже вскоре повторно прервалась. Не успел Лемье вернуться в зал, как, наскоро попрощавшись с друзьями, снова спускался к выходу.
– Ну, это уже ни в какие рамки! Что вы себе позволяете, мистер…
– Лемье, – холодно уточнил Мэтт.
На быстрый обмен репликами студенты отреагировали бурно. Назревал скандал.
– Лекция еще не окончена, сядьте, пожалуйста, иначе я буду вынужден проинформировать об этом мистера Лонг-Райта.
– Информируйте, если посчитаете нужным, – кто-то с задних рядов присвистнул. – Меня только что вызвали по важному, не терпящему отлагательств делу в офис LMX Inc, и, думаю, вы, как человек опытный, отлично понимаете, что это значит.
Профессор Стоун поджал губы.
– Я понимаю, но также я считаю, что в стенах учебного заведения студенты обязаны соблюдать распорядок…
– Не поймите меня неправильно, я уважаю внутренний распорядок, но от этого звонка может зависеть благосостояние тысяч людей, будущее компании и канадская экономика. Извините, не сегодня.
Поставив в споре жирную точку, Мэтт круто развернулся и скрылся за дверью под ехидный смех и шепот однокурсников.
– Прошу прощения, – подала вдруг голос Эмма, поднявшаяся со своего места, – но, по-моему, в уставе сказано, что в экстренных случаях студенты имеют право покидать аудиторию до окончания пары. Так что ваше желание поставить Лонг-Райта в известность можно считать неправомерным.
Десяток удивленных глаз уставился на нее. От поборницы правил и отчасти даже занудной заучки Торн открытого противостояния не ожидал никто.
– Мисс, я не намерен обсуждать эту тему, так как она не имеет отношения к предмету. Если вам нечего больше сказать по поводу коммуникативных систем, то сядьте, пожалуйста, чтобы я мог продолжить лекцию.
Эмма села, но решимость с ее лица никуда не делась.
– Зачем ты влезла? – шепотом спросил у нее Диего. – Он теперь нас всех возненавидит.
– Ну и пусть! – равнодушно бросила она. – Не только профессора умеют жаловаться. Одна необоснованно заниженная оценка, и я в долгу не останусь.
Диего лишь покачал головой. Кажется, оба его друга сошли с ума от власти.
<center>***</center>
Январь подходил к концу, но штормить не прекращало. Все северо-восточное побережье утопало в снегу. Буря не утихала, заставляя обеспокоенных немилостью погоды американцев доставать из своих шкафов самую теплую одежду и гадать, когда метель успокоится. Радовались только школьники; брайтонскую начальную школу закрывали уже несколько раз за прошедший месяц, так что детишкам открылась потрясающая возможность на законных основаниях пропустить уроки и вместо них вдоволь поваляться в снегу.
Метро, кстати, тоже закрывали. В тот день Диего пришлось добираться до дома полупешком, утопая по щиколотки в сугробах, и, так сказать, вслепую. Единственный проводник в этих каменных джунглях, айфон, приказал долго жить и, не выдержав низкой температуры, просто отключился.
– А ну-ка включайся обратно, предатель, – ругался на него Диего. – Будешь выделываться, я тебя на «Нокию» поменяю!
Ругань, однако, не принесла никакого результата. Айфон остался глух к его угрозам.
Дома же его ждали события не менее неожиданные.
– Диего, родной, а я как раз тебя ждала! – Людмила сидела за столом, грея руки о теплую кружку, и выглядела какой-то чересчур восторженной. Неужели наконец-то хорошие новости? – Садись, выпей чая, согреешься как раз после улицы.
– Ты же знаешь, я не питаю особой любви к чаю, я лучше кофе сделаю.
– Зря, я купила новый, с кардамоном, очень вкусный… – мечтательно произнесла она. – Но неважно, у меня есть к тебе небольшая просьба.
– Какая? – поинтересовался Диего, потянувшись за банкой с кофе.
– Мне нужно, чтобы в воскресенье ты передал кое-что одной моей коллеге. Точнее, тебе надо будет встретиться с дочерью коллеги и передать это ей. Встреча назначена в воскресенье в кафе «Виктори».
– Окей, – отсыпав себе пару ложек, он поставил банку на место и полез в холодильник за молоком. – И что же это такое?
– Цветы.
До сих пор не касавшаяся стенок кружки ложка неприятно звякнула, после того, как Диего непроизвольно дернул рукой. Он, поморщившись, обернулся к матери. Та продолжала улыбаться.
– Прости, я верно тебя понял: в это воскресенье мне нужно встретиться в кафе с какой-то девушкой, которая является дочерью твоей коллеги, и передать ей цветы? – Людмила кивнула. – Тебе не кажется, что когда мужчина передает женщине цветы в кафе, это выглядит слегка двояко?
– Ничего не двояко, – произнесла она, недовольно отводя взгляд. – Подумаешь, мало ли что произошло. Может, как и в данной ситуации, у девушки мать заболела, и подруга этой бедной женщины хочет поддержать ее в трудную минуту. Вот!
Диего поставил кружку на стол и сел, наблюдая, как его мать делалась все более похожей на обидевшегося ребенка, что было крайне необычно для нее.
– Ладно, ситуация понятна, но почему ты не можешь сделать этого лично?
– Потому что я буду сильно занята в воскресенье, – она сделала несколько быстрых глотков. – Не смогу же я присутствовать в двух местах одновременно?
– И во сколько я должен быть там? – окончательно сдался Диего. В конце концов, просто передать букет ему не сложно.
– В пять, – оживилась Людмила. Немое согласие явно обрадовало ее. – Деньги я тебе оставлю, купишь цветы сам.
– Предпочтения или ограничения есть?
– Вроде нет, – задумчиво произнесла она. – Хотя, кажется, она любит хризантемы.
«Хризантемы так хризантемы», – равнодушно пожал плечами Диего и всю оставшуюся неделю не вспоминал об этом. Точнее он пытался не вспоминать, но в условиях, когда тебе чуть ли не ежедневно о чем-то напоминают, тяжело выкинуть это что-то из головы. Вообще напористость Людмилы пугала его. Обычно она становилась такой, когда в его жизни вот-вот должно было произойти нечто важное, что определенно наталкивало на параноидальные рассуждения.
– Да помню я, помню! – в очередной раз отмахнулся от напоминаний Диего, когда из комнаты донеслась мелодия вызова. Мысленно поблагодарив своего спасителя, он подорвался с места, влетел в свою комнату и схватил телефон.
– Привет, – из трубки послышался тонкий смешливый голосок, – от тебя давно не было ничего слышно, поэтому я решила позвонить первой и узнать, все ли с тобой хорошо, а то мало ли…
– Махуб! Конечно, все хорошо, – Диего рассмеялся. Вот так сюрприз! А он-то еще боялся, что их отношениям пришел конец. – Я не звонил, потому что ты сама просила, помнишь? Из-за твоего отца…
– Ой, да, точно, – теперь настал черед Махуб посмеяться. – Ну, отец уехал, так что ты снова можешь набирать меня время от времени. Если захочешь, конечно… – «С удовольствием!» – хотел сказать Диего, но не успел. – К слову, я тут подумала, что было бы неплохо прогуляться перед началом нового модуля. Как насчет вечера воскресенья?
Он почти согласился, когда вдруг вспомнил о своем обещании.
– Прости, вечером я буду слегка занят. Мать попросила меня сделать кое-что для нее.
– О, понятно, – в голосе Махуб послышалось разочарование.
– Но, вероятно, я очень быстро освобожусь, так что мы могли бы встретиться часов в шесть. Как тебе такой вариант?
– Отлично! – воскликнула она. – Тогда договорились, встречаемся у Школы.
Пожелав ей скорой встречи, Диего прижал айфон к груди, блаженно улыбнулся и радостно подпрыгнул на месте. Все-таки Махуб не обиделась, не возненавидела его, наоборот, она скучала, и теперь, когда ему предоставлен второй шанс, он обязан исправить все свои предыдущие ошибки.
С того момента постоянные напоминания уже не так напрягали, лишь подстегивали ожидание долгожданной встречи, поэтому в назначенный день Диего ехал в «Виктори», но мыслями был уже у Школы вместе с Махуб. Купив по пути букет из шести самых красивых хризантем, что предлагались в магазине [3], он прибыл к кафе как раз вовремя и теперь, заняв выжидательную позицию, высматривал в толпе высокую девушку с короткими волосами насыщенного розового оттенка. Именно так описала ее Людмила, не забыв упомянуть, что с такой внешностью она точно привлечет его внимание. Однако прошло уже минут десять, а никакой девушки и в помине не было.
Диего чувствовал себя крайне неудобно. Его наблюдательный пост – столик у стены – хоть и была удалена от середины зала, но по дурацкому недоразумению находилась у всех на виду, у самого входа. Именно поэтому не проходило и пары минут, как на него кидали заинтересованный, высокомерный или, что еще хуже, жалостливый взгляд. Проклиная все вокруг, он догадывался, что наверняка для некоторых выглядит как несостоявшийся герой-любовник, который организовал свидание, купил своей второй половинке цветы, а та так и не соизволила прийти. Унизительно.
– Хей, – вдруг раздалось над ухом, пока Диего исподтишка наблюдал за мужчиной, который в свою очередь тоже то и дело поглядывал в его сторону. – Так это ты Диего?
Подняв взгляд на девушку, что обратилась к нему, он увидел перед собой ее, ту самую розововолосую дочку коллеги.
– Угу, – ответил он, наблюдая, как она садится за противоположную сторону стола. – А ты Айрис?
– Тебя хорошо осведомили, – иронично ответила та. – Ну, вот я здесь, надеюсь, ты доволен?
– Э-э, да, вполне, – ответил тот, натянуто улыбаясь. – Это тебе, – он придвинул лежавший на столе букет в ее сторону, – точнее, твоей матери с наилучшими пожеланиями от нашей семьи.
– Что? – брови девушки взметнулись. Казалось, она была невероятно удивлена его словам.
– Ну, в смысле я и моя мать, Людмила, желаем твоей матери скорейшего выздоровления. А букет для поднятия настроения. Она же любит хризантемы?
– Что? – растерянно повторила девушка. – Нет, она любит ирисы. Господи боже, очевидно же, раз она даже меня так назвала!
Диего пару секунд тупо пялился на нее, после чего все-таки рискнул задать вопрос:
– А кто тогда любит хризантемы?
– Я! – выпалила та. – Я люблю! И моя мама вовсе не больна! Какого черта тут вообще происходит?
– Очень, правда очень хороший вопрос, – протянул он. – Я полагаю, ты сюда пришла тоже по просьбе твоей матери?
– Да, – Айрис нахмурилась. – Но вообще-то она сказала, что звал меня именно ты. Мол, ты влюбился в меня по уши и ужас как хочешь со мной встретиться!
– Чего?! – теперь удивлялся уже Диего. Ну, мама! И зачем надо было устраивать этот цирк? – Я тебя сегодня вообще в первый раз увидел, – девушка приподняла бровь. – То есть, не хочу сказать, что в тебя невозможно влюбиться, или что ты некрасивая, нет, конечно… – она прищурилась. – В смысле, все это бред сивой кобылы. Мне жаль.
– За что?
– За причиненные неудобства? – Диего пожал плечами. – Я имею в виду, ты ехала сюда, надеясь на… э-э…
На лбу выступили капельки пота. Он сделал глубокий вдох, чтобы завершить предложение, когда Айрис вдруг рассмеялась.
– Если честно, я совсем не хотела ехать, – сказала она и впервые за вечер улыбнулась. – Не принимай мои слова на свой счет, но мне все это неинтересно. Так что я даже рада, что мне не придется тебя отшивать. Не придется же?
– Не придется! – поспешил заверить ее Диего. – Я сам отошьюсь, могу даже прямо сейчас.
– Мудрое решение, – поднимаясь с места, произнесла она. – В таком случае, я пойду. Не хочу больше тебя задерживать.
И она, накинув на плечи куртку, выбежала из кафе.
– Подожди, а цветы? – крикнул он ей вслед, но крик лишь растворился в фоновой музыке и разговорах посетителей. – И что мне теперь с ними делать?
Впрочем, ответ пришел достаточно быстро. Почему бы не подарить их Махуб? Цветы как цветы, в конце концов, пусть и слегка потрепанные общественным транспортом, но все еще дорогие и красивые.
– Привет! Это тебе! – привел свой план в исполнение он, как только они встретились. На его удивление девушка от цветов отшатнулась.
– Во имя Аллаха, убери их, пожалуйста!
– Почему? Что не так? – в панике Диего отдернул руку и осмотрел букет. – Все в порядке, клянусь, они не ядовитые.
– Я знаю, но не в этом дело, – Махуб натянула шарф на нос. – У меня сильнейшая аллергия на цветы, их запахи и пыльцу. Вообще на все, что с ними связано! Мне даже от духов тошно становится, если там есть хоть капля цветочного экстракта. Ты даже не представляешь, насколько мне тяжело с этим живется, учитывая, как часто окружающие любят такими духами пользоваться.
– Ну, я могу догадываться, – он спрятал букет за спину. – На всякий случай, орехи – моя слабость. В плохом смысле. А то меня от незнания один раз тоже чуть не убили…
В задумчивости он повернул голову и посмотрел на свое отражение. Дурацкий уже дважды отвергнутый букет трепетался на морозном ветру, еще чуть-чуть и от него останутся лишь торчащие стебли.
– Слушай, есть идея. От этого, – он качнул головой в сторону отражения, – надо избавиться, есть идеи, как?
Махуб призадумалась.
– Думаю да, – наконец сказала она. – Пошли!
Чуть позже Диего стоял на Таймс-сквер и, подходя к прохожим, дарил им по цветку. Выбирала людей, правда, Махуб, но каждый ее выбор отлично ложился и на его собственный. Когда же они отдали последний цветок, то вздохнули с облегчением.
– Замечательно, – приспуская шарф, подытожила девушка. – Теперь можно и погулять.
Диего ничего не ответил, лишь взял ее под руку. Все-таки день прошел неплохо, несмотря на полную неловкости встречу в кафе. И цветы. Гребаные цветы, с которыми мороки оказалось больше всего.
<center>***</center>
Уже битых двадцать минут Диего сидел на кровати и залипал в окно. Нет, он не любовался утренним пейзажем. Нет, на улице не происходило что-то из ряда вон выходящее. Нет, просто ему приснился сон, настолько приятный и реалистичный, что на фоне сюрреалистических артхаусов и жутких хорроров он казался золотым слитком, найденным на помойке. Сон точь-в-точь повторял их вчерашнюю прогулку с Махуб за исключением парочки несущественных деталей, вроде пустующей Таймс-сквер, что в принципе невозможно, или поцелуя в конце, которого не было, но какая разница? Приятное пробуждение состоялось, несмотря на будильник, семь утра и плотный график грядущего дня.
Настроение было настолько хорошим, что даже ругаться с матерью не хотелось. Вместо этого он спокойно выслушал ее оправдания, объяснения случившемуся и просьбы прощения и принял их без лишних слов.
– Я прекрасно понимаю, что все это не было задумано во зло, и что ты просто беспокоишься обо мне, о том, что я чересчур много времени посвящаю учебе, о том, что Ал уехал и теперь некому меня расшевелить, но, пожалуйста, не надо пытаться сводить меня с кем бы то ни было. Я достаточно взрослый человек, чтобы самостоятельно искать себе друзей и партнеров, – он накрыл ее ладонь своей. – Обещаю, что как только я найду любовь всей жизни, то сам приведу этого человека к нам на ужин. Окей? Надеюсь, ничего подобного больше не повторится?
– Не повторится, – Людмила, готовая разрыдаться, уронила голову ему на плечо. – Мальчик мой, ты так вырос… – она шмыгнула носом. – Я горжусь тобой.
Проведя где-то полчаса в попытках ее успокоить, Диего опоздал на пару, о чем он нисколько не жалел.
– Мистер Карлос, вы очень вовремя появились, – с порога кинула ему мисс Лотери вместо приветствия. – У нас сегодня очень важный семинар, и я уверена, вас заинтересует перспектива проявить себя как можно лучше.
Она многозначительно приподняла брови.
– Конечно, профессор, – радостно ответил ей Диего. – Вы же знаете, я обожаю ваши семинары и не могу отказать себе в удовольствии поприсутствовать на них.
По аудитории прошелся смешок.
– Знаю, да, – женщина кивнула, – именно поэтому я приготовила для вас дополнительное индивидуальное задание. Надеюсь, вы справитесь с ним не хуже, чем с групповым.
Студенты снова расхохотались, а Диего кисло усмехнулся. Вот так вот говоришь людям приятные вещи с исключительно добрыми намерениями, а они тебе в ответ все лицо ядом заплевывают и в спину ножичек аккуратненько вставляют.
Впрочем, на поверку групповое задание оказалось достаточно простым: нужно было составить бизнес-план для одной из организаций, предложенных мисс Лотери.
– Ерунда, сейчас все сделаем, – с энтузиазмом подошел к делу Мэтт, но тут же над головами ребят раздался грозный голос преподавательницы.
– Мистер Лемье, никто не сомневается, что для вас это задание – ерунда, поэтому прошу дать мисс Торн и мистеру Карлосу шанс получить хорошую оценку самостоятельно. А чтобы вы не скучали, ��огу дать индивидуальное задание и вам; ваши оценки за прошедший семестр, увы, идеальностью не блещут.
– Я был бы бесконечно вам благодарен, – с неохотой отстраняясь от макбука, протянул Мэтт. – Особенно если вы дадите мне что-то посложнее.
Что ему в итоге досталось, Диего так и не узнал, поскольку, только получив листы с текстом задания, Лемье сразу же погрузился в его выполнение, и отвлекать его было бы некрасиво. Самому же Диего досталось по сути халявное заданьице. Все, что ему необходимо было сделать – найти в интернете цены различных услуг. Единственное условие, усложнявшее ему жизнь, заключалось в том, что цены должны быть максимально низкими, то есть по сути нужно было отыскать наиболее дешевое предложение из всех существующих. И если изначально он посчитал, что быстро справится с этим, то уже через пару минут понял всю свою наивность. В огромной сетке под названием интернет валялись тысячи сайтов и страниц, каждая из которых предлагала свою цену за ту или иную услугу, и почти каждый раз, когда ему казалось, что ниже уже не будет, ниже все-таки находилось. Или не находилось, и все предыдущие пять минут поиска выходили напрасными.
Семинар был в самом разгаре, когда в дверь внезапно постучали.
– Добрый день, мисс Лотери, студенты, – на входе в аудиторию стоял молодой профессор Стоун. – Мистер Лемье, прошу пройти со мной, вас ожидает профессор Лонг-Райт.
– Мэттью сейчас занят, – возразила преподавательница, – у нас семинар.
– Мне очень жаль, – процедил Стоун, – но вынужден настаивать, его присутствие обязательно.
– Хорошо, я иду, – встрял в диалог Мэтт. – Видите, я встаю.
Он поднялся с места и с гордым видом последовал за мистером Стоуном. Когда дверь за ними закрылась, Диего решил незамедлительно вернуться к заданию и случайно краем глаза заметил выражение лица Эммы. Она недовольно, даже злобно глядела на дверь, поджав губы. Удивительно, как та еще не обуглилась от такого яростного взгляда.
– Вот червяк! – злилась она после пары. В таком взвинченном виде Диего видел ее всего раз, и то еще в старшей школе. А чтобы она злилась на препода… такого еще ни разу не было! – Чего он к Мэтту привязался? У него студенты что ли никогда с пар не уходили по различным причинам? Ни у кого никогда не звонил телефон? Вот точно же из-за этого он его Лонг-Райту сдал…
– Воу, что за кипиш? – нагнала их Нгози. – Что такое, Эмма?
– Профессор Стоун забрал Мэтта с семинара у Лотери по какому-то срочному делу, – сказал Диего, опуская взгляд на кейс с макбуком, крепко зажатый в руках. – И до сих пор не вернул. Поэтому мы с Эммой идем в офис Лонг-Райта.
– Ясно, мы тогда с Софи сейчас тоже подойдем, – Нгози отсалютовала и убежала в противоположном направлении.
Оказавшись у кабинета, они остановились и принялись ждать, чем закончится вся эта история. Точнее, Диего остановился, Эмма же продолжала ходить туда-сюда и нервно кусать губы. Можно было не сомневаться, в случае чего она готова лезть на баррикады.
– Ну дела, – Диего поднял голову и увидел, что перед ректорской появились Алексей, Карлос и сестры Цзун. – Кажется, Стоун всерьез взъелся на нашего Мэтта.
– И если вдруг что-то пойдет не так, мы с сестрой готовы помочь, – заявила Мэй. – Мэттью однажды выручил нас, так что мы в долгу не останемся.
Би кивнула. Ее круглое, будто детское лицо выражало решимость.
– Что ж такого мог учудить наш красавчик, что вызвал гнев Стоуна? – Из-за спин ребят донесся голос Нгози. Все расступились, пропуская ее и идущую рядом с ней Софи в круг и наперебой пересказывая цепочку событий. – Ого, странно, – подытожила услышанное она, – учитывая, что Стоун вроде вполне дружелюбен. Зануден и педантичен, этого у него не отнять, но в целом мил и тих как полевая мышка.
– Его можно понять, – задумчиво произнесла Софи. – У него вполне есть повод так себя вести.
– Да ну? – скрестила руки на груди Эмма. – Интересно, что же это за повод такой?
– Ну, как минимум Стоун – преподаватель, он имеет право устанавливать свои правила, которые распространяются на всех студентов, не важно, насколько они богаты и уважаемы.
– На что ты намекаешь? – Эмма выглядела крайне рассерженной. – Даже если Мэтт и обидел его своим уходом, поскольку, повторяю, никаких официальных правил из устава он все-таки не нарушил, Стоун мог бы просто поговорить с ним, попросить объясниться, в конце концов, Мэтт нашел бы решение, устраивающее всех. А это… это детский сад!
Софи хитро улыбнулась.
– Вот и Стоун так же обозлился, как и ты сейчас. Уязвленный тем, что его авторитет так нагло подорвали, он сказал и сделал то, что диктовали ему его эмоции. Я просто пытаюсь встать на его место.
– В этом есть смысл, – почесал подбородок Алексей. – О, кажется, кто-то выходит!
Все присутствующие разом обернулись на приоткрывшуюся дверь. Секундой позднее из-за нее показался Мэтт в вполне хорошем расположении духа.
– Как все прошло? – тут же спросила у него Эмма.
– Великолепно, – отозвался Мэтт. – Я все-таки смог уговорить мистера Лонг-Райта выписать профессору Стоуну премию.
– Что? – послышалось сразу от нескольких человек, в числе которых был и Диего, задавший еще один вопрос: – Но разве это не из-за того случая?..
– А, ну да, конечно, но по этому поводу мы быстро сошлись во мнениях: я поступил неправильно, в то время как мистер Стоун, безусловно, повел себя очень грамотно с точки зрения преподавателя, попытавшись восстановить порядок в аудитории. Так что теперь у меня есть дисциплинарный выговор, а у Стоуна – премия.
– И что, тебя это устраивает? – Алексей посмотрел на него из-под очков.
– Более чем. В конце концов, меня не отчислили, так что паниковать раньше времени не стоит.
В этот момент дверь в кабинет снова распахнулась. В коридор вышел профессор Стоун и, приметив среди ребят Мэтта, подошел к нему.
– Еще раз благодарю, – сухо сказал он, глядя прямо ему в глаза, после чего быстро кивнул и поспешил удалиться.
– Что ж, получается, хэппи-энд? – с улыбкой сказала Нгози, приобнимая Софи за талию. – По крайней мере, временный. У нас в NYSMEF что ни день, то потрясение.
– Угу, можно расходиться, больше тут смотреть не на что, – Алексей похлопал Мэтта по плечу, после чего махнул остальным на прощание рукой. – Бывайте!
Потихоньку все разбрелись и перед кабинетом ректора остались только трое: Мэтт, Эмма и Диего.
– Ну что, идем? – спросила девушка. – Следующая пара вот-вот начнется.
– Да, конечно, вы с Диего идите, а я, кажется, в суматохе забыл в кабинете айфон, – он похлопал по карманам брюк. – Я вас догоню.
Эмма кивнула, и Диего хотел было последовать за ней, как вдруг на его запястье легла чужая рука.
– Постой, нам надо поговорить, – от легкой улыбки, с которой Мэтт провожал Эмму, не осталось и следа. А так ли все хорошо закончилось? – По поводу того случая. Тогда мне позвонили из офиса компании, сказали, что возникла внештатная ситуация. Если вкратце, кто-то взломал нашу локальную сеть только для того, чтобы написать в документе, разрешающем использование вертолетной площадки, всего одну фразу: «Скоро встретимся :)». Кроме этого ничего не изменилось, все файлы и документы остались нетронутыми. Послушай, не знаю, чем все закончится, но настоятельно рекомендую тебе внимательно смотреть по сторонам, понял?
– Мне? – Диего широко раскрыл глаза. – Причем тут я? Ты знаешь, кто это был? Он как-то связан со мной?
Мэтт опустил голову.
– Я не уверен, но у меня есть догадки, и впервые я не хочу оказаться правым… Просто пообещай, что будешь осторожен.
– Ладно, обещаю, если тебе от этого станет легче. Но вообще-то именно тебе нужно быть острожным! – Диего нахмурился. – Так что ты мне тоже пообещай!
– Обещаю, – Мэтт отпустил его руку. – А что еще остается в нашем положении?
– Что ты имеешь в виду?
То, каким тоном Лемье произнес последнюю фразу, Диего совершенно не понравилось. Он готов был слышать траурные нотки в голосе кого угодно, но не Мэтта.
– Не хочется этого говорить, но, вероятно, нам объявили войну.
<center>***</center>
Февраль начался с неожиданных и отнюдь не самых приятных событий. Только-только завидев несущегося прямиком к нему по коридору раскрасневшегося Мэтта, Диего понял, что ничего хорошего это не сулит. Его мысли сполна подтвердились, когда Мэтт наконец добежал до него и, судорожно дыша, сунул ему под нос айфон. Читать из его трясущихся рук не представлялось возможным, экран дергался, буквы плыли, поэтому, только вырвав телефон, Диего смог разобрать, что к чему.
«Итак, время пришло. Наконец-то я сыграю с тобой реша��щую партию. Надеюсь, ты видел мою маленькую предупреждающую запись? Хотя зачем я спрашиваю, конечно, видел. Ты же Лемье, великий Лемье, ничто не может утаиться от тебя, не так ли? Докажи мне это. Докажи, что ты хороший, умный мальчик, и мои загадки тебе по зубам, найди меня, и тогда, так и быть, я замолчу. Даю слово. На время. Давай, король, покажи, на что способны ты и твоя новая пешка, дойди до конца. Ах да, не советую игнорировать меня, иначе вам обоим не поздоровится. Игра началась!»
Так выглядело послание, высветившееся на экране. Отправителем значился какой-то неопознанный номер, который самому Диего аналогично знакомым не показался.
– Это еще не все, есть продолжение, – задыхающимся голосом проговорил вдруг резко побледневший Мэтт. Он открыл следующее за тем сообщение. На экране тут же отобразился самый обычный, явно в спешке выдранный тетрадный лист. На первый взгляд лист казался пустым, но стоило приблизить изображение, как на пересечениях клеток, на стыках, Диего обнаружил едва заметные черные точки. Точки эти не были никак соединены, и даже если мысленно соединить их линиями, не выстраивались в единую картину. Они просто хаотично появлялись то на одном стыке, то на другом, вводя в заблуждение.
– И что с этим делать? – вслух задал крутящийся на языке вопрос Диего. – Я решительно ничего не понимаю. Вдруг это просто чья-то шутка?
– Не думаю, что чья-то шутка была бы столь продумана, а сам шутник стал бы обращаться напрямую по фамилии, еще и с конкретными требованиями. Нет, это не похоже на шутку. Это похоже на угрозу.
– Час от часу не легче, – Диего еще разок неуверенно взглянул на тетрадный лист перед тем, как отдать айфон владельцу. – Но ты же знаешь, кто это, да? Кто бы это ни был, он прав, ты один из умнейших людей своего возраста, ты наверняка уже догадался, кто за всем этим стоит.
– Я… – зрачки Лемье сузились. – Нет, я понятия не имею, кто это. Я пытался позвонить по номеру, с которого прислали сообщение, но он не обслуживается. Тот, кто взялся за это дело, подошел к нему крайне осторожно, что опять же не похоже на простую шутку. Это действительно война. Война в виде игры.
– И я в ней пешка, да?
– Что? – Мэтт тут же занялся разглядыванием таинственных точек.
– Ничего, – пробормотал Диего, опустив глаза. Неприятно. Неприятно и обидно от того, что все вокруг постоянно считают тебя неказистым придатком к твоему более популярному и заметному другу. Даже таинственные незнакомцы. – Ты не подумал, что я не хочу в этом участвовать? Если это опасно, то я не готов откидывать ласты в таком юном возрасте.
Мэтт с удивлением посмотрел на него.
– Мне казалось, после знакомства с Диазом тебя не напугать опасностями, – в его глазах заплясали озорные огоньки.  – Но ты прав, игра предстоит непростая, поэтому я не имею права втягивать тебя в нее. Извини, я должен был с самого начала прояснить этот момент, а не налетать с новостями. Впрочем, эмоции овладели мной, я не ожидал… что кто-то решится бросить мне вызов.
Он многозначительно покивал и уже хотел было уйти, как Диего остановил его.
– Я не говорил, что я против. Я хочу помочь. Хотя, не стану скрывать, мне страшно.
– Отлично! – тут же воодушевился Лемье. – Я знал, что на тебя можно положиться. Оставайся на связи, скоро я пришлю тебе копию ребуса. Вместе мы решим его. Только, пожалуйста… пусть это все останется в секрете.
Отправившись на пару, Диего все продолжал думать о том, что прямо сейчас они с Мэттом больше всего похожи на тех самых сыщиков из сериалов, которые живут расследованиями и которым с каждым новым сезоном, а то и серией, достаются все более сложные и заковыристые загадки. И он не мог бы однозначно сказать, нравится ему это или нет. В детстве он всегда хотел стать супергероем, спасающим мир от сил зла, воюющим – и обязательно побеждающим – со своим заклятым врагом и раскрывающим тайны вселенной, но теперь что-то весь этот экшн ему уже заранее не нравился. А что, если они не справятся? Не смогут дойти до конца? Да даже если и смогут, то одолеют ли финального босса, кем бы он ни оказался? А вдруг это президент США? Нет, конечно, глупо так думать, но вдруг? Что же им теперь, с президентом сражаться?
Отсидев лекцию мисс Вальдес, он так и не понял, о чем она была. Считай, не присутствовал. Все мысли занимал исключительно странный шифр, составленный из точек. Он, не отрываясь от экрана, всматривался в пересланное Мэттом изображение и никак не мог уразуметь, что оно означает. То, что это шифр, не было сомнений. Осталось лишь установить, какой именно. Увы, его скромные знания заканчивались на шифрах Виженера, Цезаря и Атбаш, именно ими пользовались они с Алом, чтобы зашифровывать свои бумажные переписки и бесить Дикого Джексона, понимавшего, что прочитать их сходу у него не получится. Но… Нет, здесь использовали точно не их. Под конец пары Диего был настолько измучен затянувшимся мозговым штурмом, что не придумал ничего лучше, как запросить подмогу у того, кому однозначно можно довериться.
«Смотри, что есть. Знаешь, что за шифр?» – написал Диего Алу и приложил к сообщению злополучную картинку. Для надежности и привлечения внимания он тут же позвонил ему, и когда послышались первые гудки, сбросил. Теперь-то Ал точно заметит письмо.
Однако заметил тот его только на следующий день. И максимально не вовремя. Стоя у доски и решая задачку по бухучету, Диего и не подозревал, что Ал решит поделиться своими изысканиями именно сейчас. С горящим от неловкости лицом, он достал мобильник, отключил на нем звук и продолжил выводить решение.
– И кто же это имеет дурную привычку звонить вам во время занятий, Карлос? – остановил Диего у самого выхода Дикий Джексон своим вопросом.
– Ал, сэр. То есть, Алехандро.
– А, Диаз! Без него тут стало намного тише, – Джексон насупился. – Даже поорать толком не на кого. – Лицо Диего в удивлении вытянулось. Неужели он… скучает? Своеобразно, да, но все-таки. – Чего уставились, Карлос? Вон из класса, пока я не захотел придать вам дополнительного ускорения!
Выбежал в коридор Диего с улыбкой до ушей. Интересно, как на случайное откровение Джексона отреагирует Ал, никогда не питавший к преподавателю добрых чувств?
– Дай угадаю, я выбрал не лучшее время, чтобы поговорить? – первым же делом сказал тот, только взяв трубку.
– Не то слово. Ты прервал пару Джексона.
– Ой-ой! – Ал цокнул. – Надеюсь, я не навлек на тебя его праведный гнев?
– Ну, немного, – Диего хихикнул. – Но, чтобы ты знал, он сожалеет о твоем отъезде. Теперь у него нет причин постоянно злиться и ненавидеть весь наш курс.
Ал рассмеялся. Диего тоже улыбнулся собственной шутке, но решил все-таки перейти к делу.
– Итак, как успехи?
– А, шифр… Никак. Я не понимаю, что ты мне скинул. Первым делом подумал на Морзе, попробовал расшифровать, но выходит такая дичь, что жуть…
– А потом?
– А потом я понял, что больше не знаю графических шифров. Прости, но тут я бессилен. Откуда это у тебя вообще?
Диего закусил губу.
– Я не могу сказать. Пока что. Это не только моя тайна.
– Ладно, я понял, – по голосу Ала можно было подумать, что тот дуется. – Я и не настаиваю.
– Клянусь, я расскажу все, но чуть позже, окей? – поспешил заверить его Диего. – Потерпи.
– Хорошо, сказал же. Удачи в дешифровке.
Завершая звонок, Диего чувствовал себя полнейшим предателем. Они с Алом пережили столько всего, он мог бы и должен был бы рассказать ему все, но просьба Мэтта не давала языку развязаться. С другой стороны, может, это и к лучшему? Ал, в конце концов, тоже достаточно несдержан и вспыльчив, не хватало, чтобы он еще на последние гроши сорвался обратно в Нью-Йорк, опасаясь за жизнь лучшего друга.
Следующие пару дней Диего провел как в тумане. Он практически не запоминал лекций, выполнял поступающие задания на автомате и ходил из NYSMEF в Школу и обратно как призрак, заблудший на бренной земле.
«Может, это шрифт Брайля? – писал он Мэтту. – Похож же».
«Нет, не то. Я хорошо знаю Брайль, чтобы не увидеть его сразу же. Я вообще не считаю, что это шифр. Код – да, но не шифр. Тут явно что-то закодировано, но не с помощью системы шифрования. Это что-то другое, и почему-то мне кажется, будто это что-то знакомое, что-то, что я уже видел раньше. Что именно? Пока, к сожалению, не могу сказать. Но надо думать быстрее».
После этого Мэтт переслал скрин нового сообщения от неизвестного:
«Время идет, помни об этом, я жду до пятницы. Ты же не хочешь досрочно проиграть, особенно когда мы оба хорошо знаем, что является ответом на мой вопрос?»
«Но пятница уже завтра! – запаниковал Диего. – Мы ни за что не успеем!»
«Ты заметил, что у него новый номер? – ответил на это Мэтт, словно вообще не волнуясь за нависший над ними дедлайн. – Он очень не хочет, чтобы его отыскали».
«Конечно, не хочет, это ведь суть его игры, чтобы мы не смогли выследить его, – Диего нервно потер переносицу. – Что будем делать? Нам нужна хоть какая-то зацепка, подсказка, заметка».
Он отправил сообщение, но ответа так и не дождался. Обычно Лемье реагировал сразу же, если ему было, что сказать, но в этот раз, похоже, все было абсолютно безнадежно.
На следующий день он стоял у входа в колледж, продуваемый всеми ветрами в надежде получить добрые вести о ходе дела, и был вознагражден.
– Диего! – вылезая из БМВ, закричал Мэтт. – Я должен кое-что тебе показать.
Найдя тихий угол рядом с туалетом в конце коридора, он передал айфон Диего.
«Браво, маэстро, ошеломляющий ход на грани провала. Но посмотрим, не понесешь ли ты фатальные потери дальше».
– Ты отгадал загадку! – Диего не мог сдержать улыбки. – Но как? Что это было?
– Ноты, – Мэтт протянул ему папку, в которую был подшит единственный лист. – Это «Капля дождя», одна из прелюдий Шопена, раньше я частенько развлекался, исполняя ее. Ты молодец, я бы не догадался без твоей помощи!
– Моей?
– Именно! Написав слово «заметка», ты подтолкнул меня в правильном направлении. Я долго искал нотацию прелюдии, чтобы сверить ее с нарисованными точками, и когда нашел, убедился в правдивости своих выводов [4].  Они идентичны, можешь и сам проверить.
Диего, открыв на телефоне картинку с точками и поднеся к нему врученную папку, раскрыл от удивления рот. И правда, точки на пересечениях располагались точно там, где на нотном стане – ноты.
– Удивительно, – переводя взгляд от одного листа к другому, выдал он. – Невероятно. Я бы сам ни за что в жизни не догадался. Ноты… Надо же. Кажется, этот человек хорошо тебя знает. Даже слишком хорошо… – от поразившей его в одно мгновение догадки стало дурно. – Это точно не твой отец? Однажды он уже пытался выслеживать тебя, почему бы ему не провернуть что-то покруче?
– Отец? – брови Мэтта изогнулись дугой. – Нет, определенно нет. Он любит следить за мной исподтишка через третьих лиц, особенно когда я не оправдываю его ожиданий, но страдать ерундой и терять драгоценное рабочее время, подсылая загадки… нет.
– Тогда кто же это?
Диего не унимался. Ему не давало покоя то, что какой-то неизвестный слишком хорошо знает их обоих, чтобы играть с ними как кошка с мышкой.
– Я не знаю, – отведя взгляд, сказал Мэтт. В этот же момент айфон в его руке завибрировал.
<center>«Слушай, дитя вселенной, Открой свою душу, внемли! Искусство – твое предназначенье, Пространство сквозь, время лети. И все понимающий ангел Проводит тебя до конца, В твой храм, где творцы и артисты, Сыграй же еще, дитя!»</center>
Таков был текст нового сообщения. Сомневаться в том, что оно от таинственного незнакомца не приходилось.
– Дитя… Ну что, будешь и дальше говорить, что это не твой отец?
Мэтт ничего не ответил. Он, как завороженный, глядел в подсвечивающий его кожу белым экран и беззвучно двигал губами, будто что-то наспех просчитывая в уме.
– Есть какие-либо идеи? – после целой минуты напряженного молчания снова сдался Диего. Находиться в тишине после такого было невозможно, самые дурные мысли тут же начинали лезть в голову.
– Рояль. Мне нужно найти место, где есть рояль, – выдал Мэтт. Его лицо из удивленно-испуганного вдруг резко стало каменно-решительным. – Или пианино. Или на крайний случай синтезатор.
– Зачем? – опешил Диего.
– Затем, что это не просто стих, а послание, в котором меня просят сыграть прелюдию из предыдущей загадки, и поскольку это произведение для фортепиано, то мне нужен инструмент. И не какой-нибудь, а конкретный…
– Конкретный?
– Да, храм – это место, где находится нужный инструмент, но я пока не понимаю, в каком направлении искать.
Диего нахмурился, наблюдая за шагающим от одной стены коридора к другой Мэттом.
– Ерунда какая-то…
– Согласен, но наш друг по переписке считает, что это одно из условий, необходимых к выполнению для того, чтобы он наконец-таки оставил нас в покое, – тот остановился и взглянул на часы. – Вернемся к этому позже, теория игр не ждет.
Игры. Они везде, даже в экономике. И лицо Дикого Джексона, пар с которым в этом году у их группы было слишком много, не сулило в этой игре победу.
– Итак, – поправляя свою любимую шелковую жилетку, хитро произнес он, – поскольку вы, уважаемый третий курс, уже однозначно пересекались с некоторыми понятиями данного предмета ранее, то первую нашу лекцию я бы хотел провести в формате блиц-опроса.
Аудитория недовольно загудела, пусть недовольство и погасло в следующую же секунду, встретившись с демоническим взглядом Джексона. Все-таки никто не хотел пасть жертвой его опроса.
– Давайте-ка начнем, – он бегло обвел студентов взглядом. – Мистер Карлос, пожалуйста, дайте статистическое определение понятию вероятности.
Диего, специально севший как можно дальше, пытаясь спрятаться за чужими спинами, резко и крайне недовольно выдохнул. Черт возьми, из всего потока прицепились именно к нему. Поднявшись с места, он улыбнулся самой неотразимой из имеющихся в его арсенале улыбок.
– Я не помню его, сэр.
– Прискорбно, Карлос, весьма прискорбно, – Диего надеялся, что такой прямолинейный ответ собьет преподавателя с толку, и он посадит нерадивого студента на место, но Джексон, кажется, и не думал отступать. – Может, тогда вы скажете нам, в чем заключается принцип Парето?
Краем глаза Диего заметил, что Эмма приподняла руку, явно зная ответ. Вот пусть у нее и спрашивают!
– Понятия не имею, сэр, – он держался хладнокровно. Это точно лучше, чем мямлить и краснеть, доставляя Джексону удовольствие.
– Жаль, – тот ступил на лестницу аудиторного амфитеатра, медленно поднимаясь прямиком к Диего. – Ну, так и быть, дам вам еще один шанс. Что такое дилемма заключенного и в чем ее смысл?
– Увы, сэр, не думаю, что я знаю ответ на этот вопрос, – Джексон уже был в паре ступеней от него. – Но, мне кажется, Эмма знает. Спросите ее.
– Благодарю вас за наводку, Карлос, но позвольте мне самостоятельно выбирать, кого спрашивать, – остановившись прямо перед ним, Дикий Джексон сощурился. Только сейчас Диего вдруг заметил, что преподаватель ниже его почти на голову, что, впрочем, не мешало ему внушать студентам, особенно новичкам, трепет. – Я выбрал вас, потому что, принимая во внимание ваши кошмарные оценки за прошлый семестр и следуя указаниям мистера Лонг-Райта, вам определенно нужно браться за ум. Вы не избранный, Карлос, не думайте, что вам и дальше будут идти навстречу.
Последнюю фразу он произнес тихо, почти шепотом, обращаясь к одному лишь Диего. Решив, что на сегодня хватит, он жестом велел ему сесть и развернулся, возвращаясь к преподавательскому столу.
– Надеюсь, Карлос, этот предмет станет для вас полезным повторением пройденного. Мисс Торн, будьте добры, заполните пробелы в знаниях вашего товарища.
И пока Диего делал вид, что слушал Эмму, он подумал, что ему крупно повезло. Джексон, что совсем не в его стиле, смиловался над ним, а случайно – или все-таки специально? – произнесенные слова об указаниях ректора… Пора прекращать действовать преподам на нервы.
– Дилемма заключенного предполагает, что в условиях отсутствия информации о поведении другого игрока, каждый из них будет действовать исключительно в личных интересах, то есть рационально, максимизируя личную выгоду, в то время как на самом деле наибольшую выгоду игроки получат в сотрудничестве, а не противостоянии. Легче рассмотреть на примере… – Эмма щелкнула пальцами. – Возьмем учебную группу. Идет экзамен. Преподаватель выходит из аудитории, и все студенты начинают списывать друг у друга. В какой-то момент преподаватель возвращается назад, но к тому моменту ничего не выдаёт случившегося. Во время проверки преподаватель обнаруживает, что все работы написаны идеально, есть подозрения на то, что студенты списывали, и он решает по отдельности вызвать каждого из них на разговор. Во время беседы он говорит, что если студент признается в списывании и назовет имена всех, кто это делал, то ему дадут переписать экзамен, а если не признается, но его вину признает кто-то другой, то есть вероятность, что его отчислят за грубое нарушение правил. Итак, логично, что студент видит только один возможный исход – признаться в содеянном, сдать остальных и заново написать экзамен. К такому выводу придут все студенты, если они мыслят рационально, но на самом деле, есть еще третий вариант. Если все промолчат, то никому не нужно будет писать экзамен зан��во и никого не отчислят, потому что у преподавателя не будет доказательств вины группы и отдельно взятого студента. Таким образом, именно последний вариант, когда студенты сотрудничают друг с другом, является наиболее выгодным для них, хоть при этом и более опасным, ведь никто не знает, как поступит его одногруппник, если сотрудничество заранее не обговорено.
– Совершенно верно, Торн, – оценил ответ Джексон. – Вы привели наглядный пример того, как можно обхитрить преподавателя, ничего не понимающего в теории игр, – аудитория засмеялась. – Имейте в виду, со мной такой фокус не пройдет.
Когда же пара закончилась, и студенты разбрелись кто куда, Эмма нагнала хмурого как туча Диего в коридоре.
– Слушай, мне жаль, что все вышло именно так, Джексон прицепился к тебе неожиданно сильно, я не смогла перетянуть его внимание, – она прикусила губу. – Я просто хотела сказать, что если тебе нужна помощь…
– Мне не нужна помощь! – рявкнул Диего, отворачиваясь. Он был бесконечно благодарен Эмме за неравнодушие, но вся эта ситуация выводила его из равновесия. Надо взять себя в руки. – Ладно, нужна, просто я не хочу быть обузой для тебя. Не хочу, чтобы из-за меня ты скатилась до моего же уровня.
– О, Диего, прекрати! – она скрестила руки на груди. – Я бы не предлагала помощь, если бы не была в состоянии ее предоставить. А о моей успеваемости не беспокойся, уверена, ты не позволишь мне скатиться.
Ее прекрасное лицо осветилось улыбкой, и он не мог не улыбнуться в ответ.
– Спасибо.
– Пока не за что, – Эмма откинула упавшую на лоб прядь. – Прибереги свое спасибо до того момента, как твои оценки начнут улучшаться.
С тех пор Диего раз, иногда два, в неделю приходил в гости к Эмме, где она объясняла или пыталась объяснить все, что он умудрился пропустить или не запомнить. Каждый раз, после очередного занятия чувствуя себя ужасно глупым, он в душе боготворил ее и не мог нарадоваться тому, что они друзья. И все было бы отлично, если бы не одно маленькое «но»…
– Погладь мистера Нюхалза! Ну погладь!
«Но» звали Поузи. Эта маленькая негодница не упускала случая пристать к Диего, и тот, не в состоянии отказать ее щенячьим глазкам, велся на уловки.
– Хорошо, поглажу, – он протянул руку к кролику, но тот, не оценив вторжение в личное пространство, укусил его за указательный палец. – Ай!
– Ой, забыла сказать, он кусается, – сказала Поузи, хихикая, и вприпрыжку убежала из комнаты.
– Знаешь, – пробурчал после очередной выходки Диего, – мне кажется, у твоей сестры ко мне какая-то неприязнь. Такое ощущение, будто она не хочет, чтобы я здесь появлялся.
Эмма лишь махнула рукой.
– У нее ко всем людям неприязнь, иногда я не понимаю, как это родители не видят, что произвели на свет оружие массового поражения.
Диего тогда посмеялся, и после они вернулись к учебникам, но в один день все пошло не по плану.
Снова попавшись на розыгрыш Поузи – в этот раз она легонько шарахнула его спрятанным электрошокером, – он шел в комнату Эммы, когда айфон внезапно завибрировал.
«Есть ли в городе какие-нибудь открытые арт-пространства, которые назывались бы «Ангел» и в которых был бы рояль? Поиски в интернете ничего не дают».
Вот такое сообщение пришло от Мэтта, что могло означать лишь одно. Он почти разгадал и эту загадку.
«Нет, ничего не приходит на ум», – написал Диего, но решил повременить с отправкой. Он в гостях у Эммы, человека-событие, уж она-то точно должна быть в курсе.
– Эмма, – издалека начал он, берясь за книгу по эконометрике, – ты ведь хорошо знаешь город, что где находится, да?
– Ну, не весь, конечно. Карта и навигатор справятся с определением местонахождения лучше.
– Само собой, но все-таки, может быть, ты знаешь какое-нибудь арт-пространство для пианистов? Кажется, кто-то говорил мне о каком-то «Ангеле»…
Эмма внимательно посмотрела на него.
– Честно, не знаю про арт-пространства, они не совсем по моей части, – она подперла подбородок рукой. – А ты что, пианист? Вот уж не знала.
– Не-е-ет, ты что, – начал отнекиваться Диего. – Куда уж мне, я… э-э… для друга… да!
– А, – девушка прищурилась. – Для друга, значит. Понятно.
– Ага, – Диего сглотнул. Надо как-нибудь записаться на курсы по убедительным отмазкам. – А название тоже ни о чем не говорит?
Эмма призадумалась.
– Ну, я знаю одно кафе в Манхеттене, называется «У Эйнджел», но оно вообще никакого отношения к искусству не имеет, так, проходное, хоть и весьма стильное место. Кроме этого, боюсь, ничем не могу помочь.
Диего приуныл. Надежда наткнуться на зацепку таяла на глазах.
Распрощавшись с Эммой и сев в вагон метро, идущий на Манхеттен, он захотел своими глазами увидеть это кафе. Неясно зачем, но интуиция подсказывала, что еще не все потеряно, и он должен там побывать.
Выйдя на станции рядом с Брайант-парком, Диего направился вниз по Бродвею. Судя по тому, что он нарыл в сети, кафе находилось где-то поблизости. Проходя по широкой, наводненной людьми улице, он пристально всматривался в вывески на фасадах зданий, пока вдруг не натолкнулся на одну, название которой отдалось в голове набатом.
«Открытое Арт-Пространство «Нью-Арт-Йорк» имени мадам Дарлинг».
Диего встряхнул головой, не веря своим глазам. Повернувшись чуть в сторону, он увидел, что через дорогу находится то самое кафе «У Эйнджел», и тут пазл сложился сам собой.
«Я нашел, это «Нью-Арт-Йорк», – Диего стер предыдущее сообщение и написал новое. – Наверняка это нужное нам место».
Отправив его, он подошел к входу. На стеклянной двери висела табличка «Скоро открытие – 14 февраля».
– Вот почему про него никто ничего не знал, – на следующий день, размахивая руками, вещал о своих вчерашних открытиях Диего, – оно только собирается открываться.
– Да, это очевидно оно, – согласился Мэтт. – «Храм, где творцы и артисты» – место, связанное с  искусством, а если точнее, открытое арт-пространство, об этом говорят первые слова каждой строки, а ангел… я думал, это название самого арт-пространства, но я чуть ошибся, не взяв в расчет слово «проводит». Логично, что оно на самом деле принадлежит соседнему кафе.
– И когда мы туда пойдем?
– В день открытия, естественно, чем быстрее разберемся с этим, тем лучше.
Диего смущенно втянул голову в плечи.
– А может, через день? Ну, все-таки четырнадцатое, праздник…
– Ты можешь не идти со мной, если не хочешь, – ошарашил его Мэтт. – На данный момент ты сделал все, что мог, с остальным я справлюсь.
Он легко улыбнулся, но Диего в ответ лишь удивленно вскинул брови.
– В смысле? А если этот ненормальный только и дожидается, чтобы ты пришел туда один? Ну нет, я должен быть рядом.
– Тогда четырнадцатого, – продолжал стоять на своем Мэтт, и Диего сдался.
– Окей, четырнадцатого, но есть вероятность, что я буду не один, – Лемье упер руки в бока. – Клянусь, тайна останется между нами, человек просто будет думать, что я хипстер, любящий потусоваться в модных арт-пространствах.
– Как я обычно говорю, искусство – это набор множества неизвестных. Именно поэтому каждый найдет в нем что-то для себя, и именно поэтому на нем практически невозможно зарабатывать, – он усмехнулся. – Ладно, договорились, против Махуб я точно не буду, она милая.
Диего в недоумении развел руки в стороны.
– Как ты… – хотел было спросить он, но понял, что это весьма очевидно, да и выражение лица Мэтта говорило о том, что не надо обладать особым умом, чтобы прийти к таким выводам. – Раз такой умный, скажи тогда, кто нам пишет?
– Я и сказал, не знаю, – тот, кажется, совсем не обиделся на выпад в свою сторону. – Что ж, решено, встречаемся во вторник, в пять вечера.
До вторника, правда, Диего еле дожил. Чувство близкой развязки окутало его с головой, и теперь он ждал, что вот-вот должно произойти нечто существенное, необычное, судьбоносное.
– Я так рада, что ты пригласил меня погулять, – обхватив его руку, громко говорила Махуб, несмотря на поднявшуюся вдруг метель. – Буря, конечно, не очень способствует прогулке, но мы видимся так редко, что каждая встреча для меня как праздник.
– Мы почти каждый день видимся в Школе, – возразил Диего, натягивая на лицо капюшон. Давненько в Нью-Йорке не было такой паршивой погоды. – Хотя я заметил, что там ты предпочитаешь проводить больше времени со своими подругами.
– Да, потому что ты тоже больше заинтересован Джоном Роем и его друзьями, нежели мной, и я предпочитаю не вмешиваться.
Диего, опешив, встал на месте.
– Что?! С чего ты это взяла? Джон Рой… гад и засранец, вот кто он, и он мне ни капельки не интересен!
– Рада слышать это, – Махуб прижалась еще сильнее. – Все-таки без него в Школе намного спокойнее, нехорошо этого говорить, да простит меня Аллах, но мне намного легче, когда он не приходит на занятия. Последние несколько дней были просто чудесными.
– Последние несколько дней? Его не было на занятиях? – Диего нахмурился. И как он не заметил этого? – Почему?
– Откуда мне знать, – пожала плечами Махуб. – Мы скоро уже придем?
– Да, скоро, – кинул в ответ тот, задумавшись. Уж не связано ли это никак со всеми этими загадками? Что если Рой как-то к этому причастен? Объективных причин быть мировым злом у него, вообще-то, нет, но Диего такая идея пришлась по душе.
У входа в «Нью-Арт-Йорк» к тому времени, как они подошли, уже стоял основательно заснеженный Мэтт. Упрекнув Диего за опоздание, он открыл дверь, пропуская их с Махуб внутрь. Здешнее убранство с первого взгляда показалось странным. Странным и футуристичным. Они будто оказались на борту межгалактического лайнера будущего; мягкие линии, металлические цвета, полукруглые окошки и рассеянный свет под самым потолком создавали ощущение чего-то невероятного, несуществующего, интригующего.
– Добрый вечер, добрый вечер! – весело поприветствовал их добродушный полноватый мужчина в фиолетовом пиджаке, сидевший за стойкой. Его шею полностью скрывала забавная бабочка в крупный горошек, что вызвало у Диего ассоциации с персонажем диснеевского мультфильма. – Добро пожаловать в храм искусства в самом центре Нью-Йорка! Только у нас собрана уникальная коллекция картин молодой выдающейся корейской художницы Пак Хун Ин с комментариями автора и описанием процесса создания! В честь открытия входные билеты с пятидесятипроцентной скидкой!
– Добрый вечер, – переговоры, судя по всему, взял на себя Мэтт. – Я наслышан, ваши посетители имеют возможность поиграть на рояле… хотелось бы опробовать.
– О да! – мужчина энергично закивал. – Отличный рояль, доставлен прямиком из Франции, из личной коллекции мсье Жиру, любезно пожертвовавшего инструмент нам.
– Чудесно, три билета, пожалуйста.
– Почему он платит за нас? – напряглась Махуб. – Я не хочу оставаться в должниках.
– Не переживай, ты не останешься, на самом деле… э-э… – Диего застопорился, – это Мэтт пригласил нас сюда, хотел показать новую коллекцию и поиграть нам немного.
– Он пригласил? – девушка встрепенулась. – Значит, это была не твоя идея?
– Ну, технически, нет, – смущенно ответил Диего. – Но это не значит, что я не рад тебя видеть.
Однако по лицу Махуб он догадался, что свернул не туда.
– Выставочный зал располагается на втором этаже, рояль – там же. Вы можете воспользоваться лестницей, либо лифтом. Приятного вам времяпрепровождения, – широко улыбнулся мужчина, и ребята двинулись к лестнице.
Наверху антураж был уже более приземленный, привычный. Обставленный по принципу минимализма, интерьер не удивлял яркими деталями или смелыми решениями, что, конечно, не плохо, ведь в первую очередь его задача – обращать внимание на выставленные шедевры. Именно к ним Махуб и направилась.
– Пейзажи! – разочарованно воскликнула она, обойдя пару-тройку картин. – Не люблю пейзажи, они всегда казались мне скучными. Ну, природа, так что с того? В Тегеране много красивых садов, как и в Нью-Йорке. Вживую их видеть намного приятнее.
– Это точно, – поддакнул Диего. – Ну, может, тогда послушаем Мэтта?
Он собрался взять Махуб за руку, но та отдернула ее.
– Нет настроения, спасибо.
– Почему? – Диего откровенно не понимал, что не так. Только что все было хорошо. –  Ты же так хотела здесь побывать.
– Да, хотела, и я думала, мы будем вдвоем. Понимаешь? А получилось, что мало того, что из-за твоего друга я чувствую себя третьей лишней, так это еще и его идея. Я думала, ты хочешь сделать мне приятный сюрприз, провести этот вечер со мной, а оказалось… Прости, Диего Карлос, я ухожу.
Развернувшись на каблуках, она быстро зашагала к лестнице.
– Постой, – кинулся за ней Диего. – Подожди, мне жаль, что все так вышло, но я не хотел тебя обидеть, я… Я хотел показать тебе новое место в городе, ты же так любишь узнавать что-то новое, искать интересности, не так ли?
Махуб остановилась и вполоборота взглянула на него. В ее глазах стояли слезы.
– Почему тогда ты сам не додумался до этого? Почему вспомнил обо мне, только когда тебе подали идею со стороны? Ты не хотел меня обижать, но обидел.
А пока Диего соображал, что ей ответить, она уже сбежала вниз, и лишь звон стеклянной двери оповестил об ее уходе.
– Мне жаль, – произнес Мэтт, который уже снял пальто и теперь сидел перед сверкающим белым роялем, разминая пальцы. – У нее весьма взрывной характер для восточной девушки. Уверен, потому она и переехала в Нью-Йорк, у себя на родине она бы вряд ли прижилась.
– Никто не просил твоих комментариев, – неожиданно резко ответил Диего. – Так что заткнись и играй.
– Справедливо, – Лемье закатал рукава рубашки и, вздохнув, занес руки над инструментом. Момент, и раздалась мелодия. Тонкая, надрывная, тихая, она, тем не менее, с каждой секундой все больше и больше заполняла собой каждый сантиметр окружающего пространства. Диего слушал ее, и ему думалось, что, несмотря на простоту и кажущуюся легкость исполнения, потребуется не один год, чтобы не то что отточить ее до мастерства, но хотя бы просто сыграть. Однако пальцы Мэтта перелетали – иначе и не скажешь – с одной клавиши на другую, создавая удивительное творение, невидимое человеческому глазу. Как ткачи создают из шелковых нитей ковры, так и Мэтт создавал из нот, соединяя их друг с другом, нечто поистине великолепное. Внезапно музыка стала громче, напористее, словно переходя в крик, а потом опять сошла до уровня тихого плача. В какой-то момент она и вовсе будто прерывалась, Диего побоялся, что Мэтт просто забыл, как играть, но нет, секундная тишина тоже была частью этой чарующей музыки. Никогда раньше он не испытывал ничего подобного, никогда раньше ему не приходилось видеть, как люди исполняют нечто подобное. Мелодия вновь начала затухать. Именно сейчас почему-то вспомнилось ее название. Капля дождя. Россыпь едва уловимых, звенящих звуков разнеслась по залу и стихла. Сильно наклонив голову вперед, Мэтт продолжал нависать над роялем, хотя руки его уже лежали на коленях.
– Сэры, сэры! – внезапно послышался голос нового знакомого со стойки и звуки шагов. Кажется, он бежал по лестнице. – Господа, это было прекрасно! Позвольте спросить, это Шопен, я ведь прав?
Диего утвердительно кивнул, как только мужчина подбежал к ним.
– Замечательно, просто замечательно! У вас талант!
Он подошел к Мэтту, чтобы в очередной раз похвалить его, и тот вдруг ожил.
– Я бы на вашем месте руки оторвал тому, кто так халатно относится к состоянию инструмента.
– Ч-что, простите? – испуганно дернулся мужчина. – Что вы имеете в виду?
– Рояль расстроен, – Мэтт коснулся некоторых клавиш по очереди. – Ми, соль и ля малой октавы никуда не годятся. Из-за них я чуть не сбился, решив, что попал по неправильной ноте.
– О-о, дорогой сэр, приношу свои извинения, мы все исправим. Это не должно так оставаться, вы правы! – он удрученно покачал головой. – А пока в качестве извинений я могу предложить вам специальный ваучер, дающий право получить билеты на ближайшие бродвейские представления со скидкой. Признаться, я хотел приберечь его для себя, но раз такое дело… Возьмите, сэр, прошу, мне ужасно стыдно за случившееся.
И как бы Мэтт не отнекивался, настойчивый мужчина все-таки вручил ему свой утешительный подарок.
– Пожалуйста, приходите еще! – с улыбкой сказал он ребятам напоследок. – Обещаю, к следующему разу все будет сделано!
<center>***</center>
– Диего, не планируй ничего на воскресенье, мы идем в театр, – с таким заявлением подсел к нему Мэтт перед парой мисс Лотери.
– Что? Зачем? – недоумевал тот ровно до того момента, как ему показали новое сообщение от неизвестного. В нем не было ни буквы текста, но зато красовалась афиша нового мюзикла под названием «Племянник Бальтазара». На ней вампироподобный мужчина обнимал за талию не менее вампироподобную девушку, а над ними нависало написанное самым готическим шрифтом из всех возможных название. – Ага, теперь ясно.
– Думаю, это последний этап, – Мэтт выглядел донельзя взволнованным. – Скоро мы положим этому конец.
– И наконец-то узнаем, кто за этим стоит, – Диего сжал кулаки в предвкушении. – Ну, держись, тот-кто-любит-интриговать. Вот встретимся, заставим ответить за все потраченные нервы и деньги!
Странно, но он больше не чувствовал страха. Спонтанные приключения пошли ему на пользу, встряхнув покрывшуюся было плесенью жизнь, а постоянное напряжение держало его на плаву и дарило энергию для дел. Даже кофе в последнее время почти не требовался, адреналин делал всю работу за него.
Единственное, что возвращало его в состояние уныния – Махуб. Серьезно, обидеться из-за такой ерунды… Он пытался, и не раз, подойти к ней в Школе, попросить прощения, но она демонстративно отворачивалась, скрещивала руки и дулась, поднимая его попытки помириться на смех. Смеялись над ним все, кому не лень, кроме, что удивительно, Джона Роя. Он, вернувшийся в строй, выглядел каким-то слишком уж отрешенным, погруженным в свои мысли настолько, что даже замечательный повод высмеять своего противника его не волновал. Вместо этого он пустым взглядом смотрел в экран телефона, иногда меланхолично поглаживая его, отчего у Диего по спине проходили мурашки. У него возникали мысли подойти и узнать, чем вызвано это жуткое состояние, или просто-напросто зависнуть рядом, чтобы позлить Махуб, но в итоге он так и не решился на это. Все-таки не хотелось падать до уровня поступка Джона с прошлого семестра. Махуб еще наверняка образумится, а вот он, если совершит подобную пакость, уже точно не сможет вернуть ее доверие.
В столь неопределенном состоянии Диего дотянул до воскресенья. Только сейчас, когда они с Мэттом сидели бок о бок в БМВ, и дороги назад уже не было, вдруг пришло осознание, что когда все закончится, он наверняка свалится в затяжной и особенно тяжелый депресняк на контрасте.
Автомобиль затормозил.
– Прошу вас, – вышедший из салона водитель открыл заднюю дверь, выпуская пассажиров на залитый неоном и бликами тысяч вывесок Бродвей. – 53-я улица, как и просили.
– Спасибо, Форд, – отблагодарил его Мэтт, после чего направился прямиком к зданию театра. Диего последовал за ним, оглядываясь по сторонам и восхищаясь буйством красок. Пройдя билетный контроль, они зашли в зал, где уже собралось приличное количество народа. Просидев несколько часов в интернете в поиске информации, Диего знал, постановка новая, что автоматически обозначало ажиотаж как минимум среди заядлых любителей-театралов. Однако, судя по количеству присутствующих сегодня, пришли далеко не только они. Наконец заняв свое место в партере почти у самой сцены, он мог снять с себя верхнюю одежду и расслабиться. В конце концов, их ждет шоу, и он надеялся, интересное.
Увы, спустя два часа его ждало разочарование. Нет, представление действительно оказалось зрелищным, одна бутафорская кровь, льющаяся фонтаном чего стоит – кажется, впечатлительной женщине в передних рядах даже стало дурно, и она грохнулась в обморок, иначе что за шевеление происходило прямо у него перед глазами? – но впечатление под конец осталось весьма двойственным. Сюжет откровенно слабый, тянущий максимум на звание мыльной оперы, мотивация персонажей провисает, актеры переигрывают… Нет, не того он ожидал от бродвейского мюзикла.
– И что теперь? – спросил он, когда они вдвоем вышли из теплого здания на морозный воздух. – Это должно было как-то приблизить нас к разгадке, но лично я для себя отметил только плохое качество постановки. Деньги на ветер.
– Мы явно что-то упускаем… – изо рта Мэтта вырывался едва заметный пар. – Не может быть, чтобы все было напрасно, где-то должна быть зацепка.
Лемье, раздраженный тем, что они потеряли целых два часа своей жизни впустую, пару раз померил шагами асфальт, после чего, достав из внутреннего кармана сигарету и зажигалку, сел на ступени театра. Диего, чувствуя необходимость поддержать друга, примостился рядом. Забавно. Только что они занимали лучшие места, а сейчас отмораживают пятые точки, как бомжи.
– Ты не против? – учтиво поинтересовался у него Мэтт. Тот лишь махнул рукой, не привыкать. Чиркнуло колесико зажигалки. Затянувшись как следует, Лемье опустил руку с сигаретой вниз, пряча ее под подолом пальто. – У меня небольшая просьба: не мог бы ты не трогать меня в ближайшие пару минут? Я попытаюсь вспомнить весь мюзикл от начала до конца, вдруг мы все-таки что-то потеряли из виду.
И он закрыл глаза, как если бы заснул или погрузился в транс. Диего же ничего не оставалось, как развлекать себя наблюдением за никогда не успокаивающимся Нью-Йорком. Он переводил взгляд с одних людей на других, рассматривал проезжающие машины и думал о том, что Форд, видимо, встал где-то в пробке и теперь задерживается. Бессмысленное метание туда-сюда привело его к тому, что он зацепился за афишу того самого шоу, на котором они только что побывали. Не самого лучшего шоу, справедливости ради надо заметить. Однако весь скептический настрой исчез как по мановению волшебной палочки: внимание Диего привлекла знакомая постройка на фоне главных героев.
– Мэтт, – озарение снизошло тогда, когда его совсем не ждали. По классике. – Мэтт, проснись, это важно!
– Я же просил, – хрипотца в голосе Лемье и недобрый блеск в глазах заставили передернуться, но решимости растрясти его не убавили. – Что случилось? Форд приехал?
– Нет, но… – Диего указал на злополучную афишу, – это здание на фоне очень похоже на одну церковь в Бруклине. Я отлично помню, как мы с Алом проходили мимо нее, когда гуляли поблизости. Еще год назад. Может ли быть так, что она как-то связана с нашим делом?
Он криво улыбнулся, наблюдая, как Мэтт затушил сигарету и резко поднялся на ноги. Очистив пальто от снега, он подошел к афише и пристально всмотрелся в нее. Простояв перед ней секунд пятнадцать, он вернулся обратно, присел и заключил Диего в объятья.
– Ты гений, – прошептал он. – Мы едем туда сейчас же.
– Сейчас? Ты уверен?
– Да, сейчас. Иначе потом может быть уже поздно.
К счастью, Форд приехал вскоре после этого диалога. Он принялся было извиняться за опоздание, но Мэтт даже слушать его не стал.
– Посмотри, – показал он афишу, присланную таинственным незнакомцем. – Ты знаешь, что это за церковь? Диего сказал, она находится в Бруклине.
– Да, сэр, это Баптистский храм, одна из достопримечательностей боро. Вы хотите поехать туда?
– За это я тебя и уважаю, ты достаточно смекалист для обычного водителя, не в обиду будет сказано, – Мэтт спрятал айфон в карман. – Поехали.
Добравшись до храма, он попросил Форда подождать их где-нибудь рядом и подошел к дверям здания. Дернув за ручку, он обнаружил, что они закрыты.
– Я так и думал, что сегодня идти было бессмысленно. Ну ничего, вернемся завтра, – утешающе произнес Диего, но не тут-то было. Лемье, похоже, был решительно настроен на то, чтобы попасть в здание именно сегодня. Потеряв всякий интерес к дверям, он направился к забору.
– Что ты собираешься?.. – не успел закончить предложение Диего, как Мэтт, воспользовавшись выступающим из фасада камнем, подтянулся на верхних перегородках и ловко перемахнул через забор. – Слушай, если я сказал, что гулял здесь однажды с Алом, это не значит, что ты должен вести себя как он.
Впрочем, тот ремарку успешно проигнорировал, продолжая искать что-то на земле в полусогнутом состоянии.
– Тебе невероятно повезло, что сейчас поздний вечер и дикий холод, что в совокупности дает минимум народу на тротуарах, но все равно давай лезь обратно. Ты же не хочешь быть пойманным?
Мэтт снова ничего не ответил, но вдруг остановился как вкопанный, глядя в одну точку.
– Что там? – пугливо спросил Диего. – Нас засекли?!
– Нет, – спокойно ответил Мэтт, присаживаясь на корточки и полностью пропадая в тени здания. Теперь его со стороны дороги и не приметишь. – Но зато я нашел сокровище.
В его руках блеснула какая-то вещь. Не без помощи Диего он снова перелез через злополучный забор, на сей раз чуть не разодрав пальто об острый выступ, и показал ему находку. Ей оказался запакованный в прозрачную упаковку календарь.
– Хорошо, что успели вовремя. Задержись мы хотя бы на день, есть вероятность, что он был бы погребенным под слоем снега и испорченным влагой. А так… – Лемье бросил на календарь оценивающий взгляд, – он пролежал на земле всего пару часов.
Диего же, распираемый любопытством, не мог больше ждать. Разорвав прозрачную упаковку, он вытащил слегка намокший календарь и, перевернув первую же страницу, увидел, что страница с февралем оторвана. Все остальные месяцы оставались на месте. Он убедился в этом, пролистав календарь до конца. Единственная же подсказка была выведена на обороте аккуратным, каллиграфическим почерком: «Только человек, продавший его, знает точную дату твоего падения. Тебе осталось лишь назвать ему пароль. Итак, твои последние слова?»
– Ублюдок, – вырвалось в сердцах. – Сколько можно! Это невыносимо…
– Ничего, – Мэтт успокаивающе похлопал его по плечу и забрал находку себе. – Тебе и правда стоит отдохнуть, все эти загадки кого угодно сведут с ума. Просто расслабься и забудь обо всем, Диего, ты заслужил, ведь твоя помощь была по-настоящему неоценима.
– Что ты имеешь в виду? – нахмурился тот.
– Что дальше я буду заниматься этим самостоятельно. Пойми, человек, затеявший эту игру, действительно может быть опасен, и я не хочу, чтобы…
– Слава досталась кому-либо, кроме как тебе? – взъелся Диего. – Отлично придумано, заставить меня помочь с разгадыванием, чтобы потом явиться к мистеру незнакомцу и сказать, что все его загадки были полнейшей легкотней. Мы проделали весь этот путь вместе, и я хочу увидеть, чем все закончится, своими глазами.
В порыве гнева он не заметил, как навалился на друга, заставив того балансировать в неудобной позе.
– Что бы ни поджидало нас в конце, мы окажемся там вместе, пообещай мне, – он сделал два шага назад. – И прости, пожалуйста, я не со зла накричал… Нервы ни к черту.
– Поэтому я и предложил тебе отдых, – тихо произнес Мэтт. – Но раз ты так хочешь продолжать, то, – он тяжело вздохнул, – обещаю. И, к твоему сведению, я никогда бы так не поступил.
Напоследок кинув на Диего взгляд полный сомнений, он вызвал Форда и, когда тот подъехал, сел в машину.
– Тебя подвести? – повис неловкий вопрос облачком пара. Дверь авто призывно оставалась открытой.
– Нет, не надо, сам доеду, – послышался хлопок, и БМВ, шурша шинами, укатила вдаль.
Смотря ей вслед, Диего и сам не понимал, что на него нашло. Очередной нервный срыв, вот до чего он опять себя довел.
Следующие пару дней они с Мэттом не общались. Что даже к лучшему. Им обоим нужен отдых, а не только ему, в первую очередь друг от друга. Перед тем, как вплотную взяться за тайну календаря, есть время перевести дух, выпустить пар, обдумать случившееся и предусмотреть все, чтобы в будущем не допускать подобных просчетов. Впрочем, расставить все точки над i он все равно не успел.
– Ты еще не передумал? – нагнал его Мэтт по дороге в кафетерий. – Я имею в виду…
– Да понял я, – ответ получился чересчур грубым. Спокойствие, только спокойствие. Он будет сильно сожалеть впоследствии, если потеряет такого друга, как Лемье. – Не передумал.
– Похвально, – холодно произнес Мэтт. Кажется, дурацкое поведение Диего его все-таки задело. – Выдвигаемся сегодня. Я узнал, где покупали календарь. В маленьком киоске в Бронксе, на упаковке был адрес.
На упаковке, которую Диего чуть не разодрал в клочья. Стыдно…
Дождавшись конца пар, они быстро собрали вещи, оделись и поехали в Бронкс. За все время поездки никто из них не сказал ни слова. Обстановку попытался разрядить Форд, пошутивший про ни с того ни с сего повысившийся уровень интереса к городу у своего нанимателя, но тот даже не улыбнулся. Диего тоже было не до шуток, их дружба трещала по швам, а все из-за него, из-за его неспособности держать себя в руках. И ведь с Алом в прошлом году было абсолютно то же самое, но и к граблям он, к великому сожалению, тоже обычно слеп.
Выйдя на невзрачную улицу, по обочинам которой валялся мусор и горки грязного снега, Диего поежился. Больше чем Брайтон он не любил только Южный Бронкс. Мэтт же на градостроительные особенности района не обращал ни малейшего внимания. У него была цель, и он шел к ней. Цель эта – небольшой магазинчик с покосившимся баннером над входом, вещающим о том, что здесь можно приобрести печатную продукцию, сделать фото на документы и даже заказать услуги графического дизайнера. Сто в одном, в общем, характерно для бедных районов. Переступив порог киоска и услышав противный звон подвески, Диего осмотрелся вокруг. Железная вешалка при входе, чуть поодаль табуретка, стоящая на фоне белой ткани, предположительно бывшей простыни. Сбоку висело маленькое зеркальце. С другой стороны разваливающийся стол, еще одна табуретка, ручка для записей и куча разбросанных журналов. А спереди, там, куда прошел Мэтт, стойка с кассой, за которой стоял разбойнического вида продавец-латинос. Лемье, не выказывая радости от нахождения здесь, положил свой дипломат на стойку и, раскрыв его, вытащил оттуда календарь. Он не сказал ровным счетом ничего, но продавцу, похоже, этого вполне было достаточно.
– Пароль? – сказал он, картавя.
– Прости меня, – произнес Мэтт, и этого хватило, чтобы челюсть Диего отвисла. В смысле? Зачем он попросил у этого человека прощения?
Продавец кивнул, удовлетворившись услышанным, и скрылся за ширмой, разделявшей киоск на части для посетителей и работников. Диего не успел даже собраться с мыслями, чтобы спросить обо всем, что его волновало, как тот вернулся и передал Мэтту сложенную в несколько раз ту самую вырванную из календаря страницу.
– Ты ничего не хочешь мне рассказать? – не выдержал Диего, стоило только им покинуть киоск. – Например о том, кто был этот мужчина, и почему пароль – это извинение?
Лемье, однако, вместо того, чтобы объясниться, ускорил шаг.
– Я сейчас прозвучу как моя мать, но не пытайся уйти от ответа! – он схватил за рукав упорно игнорирующего его Мэтта, едва нагнав его. – Я имею право знать!
Тот остановился, но делиться информацией не спешил.
– Ясно, очередные тайны Мэттью Лемье, – обиженно бросил Диего. – Дай хоть посмотреть, что там с февралем…
Он потянулся, чтобы забрать с трудом раздобытую страницу, но Мэтт отпрянул назад, поднимая руку со страницей над головой. Шокированный таким поворотом Диего нашелся далеко не сразу, но когда до него наконец дошел смысл произошедшего, то щеки загорелись от ярости, и он попытался во что бы то ни стало достать до нее. Очевидно, затея не удалась, ростом Лемье превосходил его.
– Ты… Да ты… Да как ты смеешь?! Я помогал тебе, я…
– Тебе вообще не пристало здесь находиться, – строго отчеканил Мэтт. – Ты сделал все, что мог, за что я тебе благодарен и чуть позже готов вернуть свою благодарность соразмерным поощрением, но есть вещи, которые знать не стоит, если они тебя не касаются. Я пытался спокойно поговорить с тобой об этом, но ты устроил истерику, даже не выслушав. Так вот слушай: дальнейшим расследованием займусь я, а ты не ищи себе лишних проблем. Это больше не твое дело, поскольку оно слишком опасное, и я не хочу подвергать тебя риску, так что держись от него подальше.
Последнюю фразу он, наклонившись, бросил прямо в лицо Диего.
– Вот она, твоя истинная сущность, – зло процедил тот. – Я тогда сказал, что это наш любитель игр ублюдок, но я ошибся. Настоящий ублюдок – это ты. Мне казалось, мы команда, друзья, но все это время ты только и делал, что использовал меня в своих целях, чтобы в самый ответственный момент выкинуть за борт. Я ведь такой глупенький и безотказный, да? Наивный Карлос, которого обвести вокруг пальца как конфету у ребенка отобрать! Ты ведь обещал мне... Как я мог тебе довериться?
Он поджал губы, чувствуя, что к глазам подступают слезы. Слезы самого жестокого разочарования за последние годы. Оттолкнув Мэтта от себя, он развернулся и побежал куда глаза глядят. В спину ему донеслись какие-то отчаянные выкрики, просьбы остановиться, но, мысленно послав бывшего друга куда подальше, Диего ни на секунду не сбавлял скорости, пока не начал задыхаться от слез и быстрого бега. Хотелось поскорее вернуться домой, напиться чаем, кофе или даже чем-нибудь покрепче и отмыться от мерзкого, липкого ощущения плевка в душу, стремительно растекающегося ядом по телу. Хотелось утопиться, чтобы никто и никогда больше не смог его обмануть, чтобы никогда больше не ощущать боли от потери, казалось бы, близкого человека в одночасье ставшего чужим и ненавистным. Персоной нон грата. Нежелательным лицом №1.
Всю следующую неделю он просидел дома, запершись в своей комнате. Людмиле он ничего не сказал, отчего та ходила сама не своя, так же, как и оставшимся друзьям, которые сначала активно названивали ему, пытаясь разузнать, почему он не появляется на занятиях, а потом бросали это дело, видя, что на их звонки никто не отвечает. Не сдавалась только Эмма, по иронии судьбы одна из первых указавшая ему на его истинное место. Ей он тоже не отвечал, не хотел разочароваться в своем круге общения окончательно.
Мэтт же так ни разу и не позвонил, что в очередной раз подтвердило неутешительный вывод о том, что Диего для него – лишь очередное средство достижения цели, инструмент, о котором вспоминают лишь при необходимости. Заблокировав его номер, аккаунты в соцсетях и поудаляв все сообщения, он вздохнул с некоторым облегчением. Наконец его жизнь станет адекватнее, стабильнее и хоть чуть-чуть лучше.
Так бы он и продолжал сидеть дома, если бы не раздавшийся в один день звонок в дверь. Сначала Диего и его хотел проигнорировать, но звонивший был не менее настойчив, нежели Эмма, к тому же стало совсем не до шуток, когда помимо трезвона послышались еще и копошащиеся звуки в замке. Подорвавшись с кровати, Диего забежал на кухню, схватил первый попавшийся нож и подкрался к двери. Сорвав цепи и провернув замок, он выставил перед собой нож, но никакие воры за дверью не поджидали.
– Джон Рой?! – Тот хищно улыбнулся. Поправив похожую на королевскую мантию с мехами дубленку, он прошел в квартиру, слегка потоптался туфлями по придверному коврику и неудовлетворенно хмыкнул. – Как ты узнал, где я живу? Что тебе нужно?
– Одинокий, брошенный на произвол судьбы, преданный тем, кто казался другом, – Рой произнес эти слова, растягивая и по-разному интонируя каждое из них. – Вот, где ты оказался. Конечная станция, Карлос, приехали.
Диего, сам не понимая, что творит, направил нож на вставшего напротив него Джона. Конечно, он не собирался пускать его в ход, но припугнуть непрошеного гостя был не против. Однако слабые попытки устрашения того лишь рассмешили. Неуловимо быстрым движением он ударил ребром ладони по запястью Диего, и нож со звоном выпал.
– Твое время пришло, пешка. Время сослужить своему королю хорошую службу.
Темные очки в золотой оправе недобро блеснули. Не успел Диего предпринять хоть что-нибудь, как Рой вплотную подошел к нему и мертвой хваткой вцепился в плечо. В шею уперлось что-то холодное и острое. Секунда, две, три, и в глазах поплыло. Цепляясь за стены, шкаф в прихожей и белоснежные штанины Джона, Диего в бессилии осел на пол.
– Добрых снов, – услышал он прямо перед тем, как отключиться.
<center>***</center>
– Ты ведь обещал мне… Как я мог тебе довериться?
Слова пришлись пощечиной, а потом еще и толчком в живот, правда больно было не столько физически, сколько морально.
– Диего, постой, я не это имел в виду! Вернись! – поздно, непоправимый урон нанесен, пусть и нежелательно. – Черт тебя дери!
Фигурка парня стремительно отдалялась. Догонять бесполезно. Если только…
– За ним! – крикнул Мэтт Форду, залезая в салон. Хлопнула дверь автомобиля, и гонка началась. Увы, как оказалось, бессмысленная, Диего все же умудрился сбежать. Благодаря Нью-Йорку. Сам город помог ему скрыться своими дорогами с односторонним движением. Мэтт искренне ненавидел его за это.
– Мы потеряли его, сэр, – констатировал очевидное Форд. – Позвольте спросить, что случилось?
– Я устал, – отрезал Мэтт. – Отвези меня в отель.
В этом весь он, Диего прав. На любой сколь-нибудь каверзный вопрос отвечать увертками, намеками, полуправдой. Это было вопросом времени, когда тот обидится на него. Вопросы вызывал лишь предмет обиды. Вариантов существовало не так много, и этот… Пожалуй, он был одним из самых спорных. С одной стороны, хорошо, что выброс гнева произошел именно сейчас, у парня в запасе есть время, чтобы остыть и осмыслить случившееся, с другой… сам Мэтт на грани. На грани потерять лучшего друга, так неудачно раскрыв ему свою худшую сторону. Но лучше уж Диего сам все увидит, чем ему наплетут с три короба со стороны. Так хоть Мэтт будет знать, что какое бы решение тот ни принял, это его личное решение, основанное на объективных фактах, а не домыслах и угодной некоторым лжи.
Поднявшись в пентхаус, он, не раздеваясь, подошел к лаптопу. Подняв крышку, он включил его и увидел новое сообщение.
«Жду встречи».
Этого хватило для того, чтобы вызвать у Мэтта желание оторвать написавшему конечности. Захлопнув крышку многострадального макбука, он скинул пальто на диван и подошел к бару. Достав уже успевшую порядком опустеть бутылку отличного коньяка, он дергающимися руками налил себе немного в стоящий наготове стакан. Последние два месяца он только и делает, что глушит алкоголь, неудивительно, что все вокруг им недовольны. Факультет, друзья, совет директоров, новый портье, личный водитель, дорогой отец, и, конечно, мстящий игрок. Последний определенно недоволен больше всех, иначе не стал бы позориться и начинать весь этот спектакль.
Стакан опустел, а вместо горла все еще чувствовалась пустыня, так что в него полилась новая порция коньяка. Обхватив стакан неслушающимися пальцами, Мэтт сел на диван, достал из кармана пальто сложенный пополам лист и раскрыл его. Столько проблем из-за одного чертового листа. Взору предстала вполне стандартная для календаря картина. Все числа месяца были зачеркнуты, кроме одного. Двадцать девятое февраля, редкое явление, несколько раз было обведено и подписано: «Конец игры, полдень». Сделав очередной глоток, Мэтт прикрыл глаза и откинул голову назад. Он будет там. Как бы ему ни хотелось остаться в стороне, он будет там в назначенный день, в назначенное время, чтобы положить стараниям этого возомнившего о себе невесть что придурка обозначенный в послании конец.
Смятый листок полетел в стену, взгляд пал на айфон. Позвонить Диего или не стоит? Не стоит. Пока не стоит. Парню нужно успокоиться. А ему – не испортить собственный план действий. Надо бы залечь на дно.
Проблема в том, что залечь на дно не так-то просто, когда тебя зовут Мэттью Лемье. Всем вокруг обязательно что-то от тебя нужно, да и учебу с работой бросать никак нельзя. Каждый новый день – соревнование с самим собой, сколько ты сможешь сделать сегодня и не умереть? В водовороте дел и обязанностей он бы напрочь забыл о надвигающемся дне икс, если бы не тот факт, что у него в принципе не наблюдалось склонности к забыванию важных вещей. Тем более, всегда есть тот, кто напомнит тебе о том, что ты был бы не прочь забыть.
«Короли в эндшпиле. Твоя драгоценная пешка в опасности».
Мэтт едва сдержал себя, чтобы не подорваться с места и свернуть парту. Вот дерьмо.
«Ты обещал, что не тронешь его, если он будет участвовать в игре вместе со мной».
«Ты тоже много всего наобещал и не выполнил. Неприятно, правда? Поторопись».
Едва пара завершилась, Мэтт сломя голову понесся к выходу. На ходу он попытался дозвониться до Диего, но номер постоянно был занят, что не вселяло спокойствия.
– Ты куда? – поймала его у самых дверей Эмма. – У нас еще пары с Джексоном. Пропускать крайне не рекомендую.
– Прости, не могу остаться, – улыбнулся тот и, наклонившись, поцеловал ее. – Важная встреча. Скажи Джексону, если он будет спрашивать, что теория игр очень помогает мне вести переговоры.
Эмма посмеялась и сгребла Мэтта в объятия.
– Удачи.
– Спасибо, – прошептал он, после чего девушка отпустила его. Надо спешить.
Явившись в офис LMX в полдвенадцатого, Мэтт поздоровался со всеми, кто встретился ему на пути, и, доехав на лифте до верхнего этажа, вышел на нем. Дойдя до конца коридора, он остановился у неприметной железной двери и провел по считывающей панели пропуском. Писк возвестил о том, что проход открыт. За дверью не оказалось ничего, кроме лестницы. Поднявшись по ней, он уперся в новую дверь. Тоже закрытую. К счастью, заранее раздобыть ключи не составило труда, так что два поворота по часовой стрелке, и замок уже не преграда. Стоило открыть ее, в лицо тотчас дохнул дикий холод. Здесь всегда бесновался ветер, не зря же крыша располагалась на высоте пятидесяти этажей. Аккуратно ступая по заледеневшему настилу, Мэтт подошел к выделяющемуся темным пятном на фоне летящего во все стороны снега вертолету.
– Эффектно, ничего не скажешь, – прокричал он, надеясь, что его услышали. – Я могу относиться к тебе не самым лучшим образом, но, не стану отрицать, удивить ты всегда умел, Джон.
Оппонент не заставил себя ждать. Выйдя из тени вентиляционной шахты, он остановился прямо напротив Мэтта. Темные очки были залеплены снегом, но Рою это не мешало, поскольку он поднял их на лоб и теперь взирал на мир с подчеркнутым пренебрежением.
– Где он? – перешел сразу к делу Мэтт. – Где Диего?
Рой закатил глаза.
– Серьезно? Я затащил тебя на крышу небоскреба, а все что тебя интересует – это Диего? – он покачал головой. – Всему свое время, Лемье, не спеши.
– Ты абсолютно прав, мне все равно на твой спектакль, попытки вывести меня из себя и откровенный шантаж, но упомянув Диего, ты отлично знал, что это заставит меня прийти. И вот я здесь. Заканчивай театр одного актера и говори, где он.
– Мой театр все равно лучше, нежели этот «Племянник Бальтазара». Такая дрянь. Я был настолько расстроен увиденным, что даже специально подстроил все так, чтобы вы на него сходили, – Рой усмехнулся. – Теперь у меня есть с кем его обсудить.
– Не пытайся сменить тему. Где Диего?
– А где ты его оставил? Где он сбежал от тебя? Где его след теряется? – тот развел руками. – Он надеялся на тебя, а ты повел себя как типичный Лемье, так что неудивительно, что теперь ты не можешь его найти.
Мэтт насупился, но ничего не сказал. А что скажешь на правду?
– Жаль его, – продолжил Джон. – Бедный Карлос и не подозревал, какой ты на самом деле. Лживый, жестокий, расчетливый манипулятор. Так обставить дело, чтобы парень сам сделал всю работу для тебя и даже этого не понял. И я не только про нашу игру, так было не раз и не два, разве я не прав? Взять хотя бы ту же Школу Журналистики. Никто в здравом уме не подумает, что у Карлоса хватит денег там учиться, явно не обошлось без покровительства кого-то вроде тебя. Не подумай, не имею ничего против,  благотворительность всегда в моде, благое намерение… Но благими намерениями сам знаешь, куда дорожка вымощена. – Рой сложил ладони вместе. – Е4, закрытое мероприятие. Невероятно, но Карлос оказывается и там. Как же так? Неужели он имеет хоть какой-то вес в мире журналистики? А, нет, конечно, нет, просто опять Лемье не мог не обдурить своего недалекого протеже. Статья, надеюсь, хоть хорошей получилась? А то ты сильно рисковал…
– Ты не знаешь всей правды, – возразил Мэтт. – Ты прав, я просил Диего съездить на конференцию, но я не заставлял его это делать. Это была просьба с потенциальным отказом, а не ультиматум.
– Просьба? Да ты хоть понимаешь, как тяжело отказать человеку, которого ты фактически поставил в зависимость от себя? – Джон всплеснул руками. – Это тебе только кажется, что ты предлагаешь, на самом же деле ты не оставляешь ему выбора. Он чуть ли не целиком и полностью зависит от тебя, спонсора, решившего, что ангельский нимб ему к лицу. Для таких людей, как Карлос, это замкнутый круг, и ты даже не замечаешь этого. Не замечаешь их, твою невольную армию, слепую к кукольным ниточкам, за которые их порой дергают.
Руки сами собой сжались в кулаки, уголок губ начал подрагивать. Терпения оставалось все меньше.
– А как насчет неисполненных обещаний? – продолжил тот. – Сначала клянешься всем, чем можно, что твое слово – гарант, а потом… Впрочем, к чему объяснения, Карлос самолично столкнулся с данной твоей особенностью. Как и я. Как и многие другие люди, которых ты обманом удерживаешь рядом с собой. Просто удивительно, насколько неидеальным и гнилым изнутри может оказаться внешне идеальный человек. Я рад, что Карлосу не придется докапываться до этой простой истины самостоятельно. Ты жалок в своем величии, Лемье.
На лице Роя засветилась пакостливая улыбка, и жгучее желание стереть ее раз и навсегда было уже не сдержать. Мэтт, наплевав на гололед, в два счета подбежал к застопорившемуся Джону и, схватив его на грудки, припер к железной оградке. Тот, хватаясь за крепко держащие его руки и перила, учащенно задышал, опасаясь за собственную жизнь.
– О-о-о, неожиданная развязка, Мэттью Лемье, балансируя на краю крыши, хочет скинуть с нее своего злейшего врага. Тебя это заводит, да? Хотя кому, как не мне, знать, что тебя заводит, – он осклабился. – Ну давай, действуй, чего ты ждешь? Только представь себе новостные заголовки завтрашним утром: зверское убийство Джона Роя, его бездыханное тело нашли перед зданием LMX Inc. Король умер, да здравствует король! Мой папаша будет вне себя от радости. Избавиться от меня чужими руками… Интересно, кто же убийца в контексте не самых добрых отношений между владельцами двух корпораций и того факта, что тебя видели сотрудники примерно в тот час, когда наступила смерть? Ошибка, коварный просчет, у тебя нет алиби, – вытянув шею и сократив расстояние между ними, он прошептал: – Ну так что, сделаешь мне одолжение?
Толчок, и руки разжались, отпуская псевдоцарские меха. Рой, не устояв, повалился на ледяной настил.
– Не сегодня, – Мэтт презрительно сморщился, наблюдая, как тот пытается подняться. Решив, что делать ему здесь нечего, он повернулся вокруг своей оси и встретился лицом к лицу с Диего. Парень выглядел очень разозленным. – Откуда ты…
– Смотрю, на доске появились новые фигуры, – из-за спины послышался смех Джона. – Я же говорил, Карлос, Лемье тебе не меньший враг, чем я, а ты не верил.
– Заткнись, Рой, – процедил Диего, кинул неодобрительный взгляд на Мэтта и подошел ко все еще сидящему Джону. Тот втянул голову в плечи, приготовившись к возможному удару, но никакого насилия не последовало. Вопреки всему Диего протянул ему руку. – Поднимайся давай.
– Значит так, – произнес он, отойдя на приличное расстояние от них. – Вы оба – говнюки и моральные извращенцы, оба вконец разочаровали меня, и оба вызвали столько противоречивых эмоций разом, что, если честно, у меня нет сил даже злиться. Джон, – он повернулся сначала к одному, – не знаю, на что ты рассчитывал, устраивая весь этот цирк, но если ты хотел заставить меня возненавидеть Мэтта, то не вышло. Мэтт, – а потом к другому, – за последние пару дней я узнал о твоей личности много новых и неприятных вещей. Обманы, предательства, аферы – от кого не ожидал так от тебя, – на его глазах выступили слезы. – Тем не менее, как я уже сказал, это не повод для ненависти. Слышишь, Джон? Пускай однажды Мэтт сделал тебе больно, дал обещание и не выполнил его, даже пусть такое важное обещание, это не повод мстить во что бы то ни стало. Это повод либо дать человеку исправиться, либо исключить его из своей жизни, если отношения зашли в тупик. Ты стопроцентно прав, никто не идеален, у каждого из нас есть та самая темная сторона, жуткая, пугающая, наполненная болью и отчаянием, но это совсем не значит, что надо давать ей волю. Ты мне не нравишься, Джон Рой, я буду с тобой честен, но я не презираю тебя, не ненавижу и не собираюсь уничтожать. Я тебе тоже не нравлюсь, так давай не будем портить друг другу существование. Не собираюсь умолять тебя на коленях оставить меня и Мэтта в покое, но подумай над этим. И если вдруг ты снова начнешь лезть в наши жизни, я обращусь в полицию. Мне плевать, насколько ты богат и влиятелен, ясно? Потому что, что бы ты там себе ни думал, я не чья-то марионетка. Не пешка, не собачка, не слуга. Я такой же человек, у меня есть права, и я буду требовать, чтобы их соблюдали. И пока ты этого не признаешь, прости, Джон Рой, нам не по пути.
Кивнув на прощание, Диего направился к выходу.
– Ты думаешь, пафосный монолог меня проберет? Кто ты такой, чтобы учить меня жизни? – Джон выглядел крайне сердито. – Я еще вернусь, вот увидишь.
– Ну, возвращайся. В следующий раз мы, – Диего многозначительно посмотрел на Мэтта, – будем готовы и пресечем любые интриги на корню.
Кивок. Никаких больше игр.
– Пешка прошла в ферзи и объявила тебе шах и мат, Джон Рой, – произнес Мэтт, встав рядом с Диего. – Ты проиграл.
<center>***</center>
От кружки с горячим кофе поднималась тонкая струйка пара. Завороженно наблюдая за ней, Диего пытался уже в какой раз подвести итоги недавних событий, сделать соответствующие выводы и отложить их на задворки памяти, но почему-то не получалось. Опять. Пар плавно поднимался вверх и растворялся в воздухе, как и некоторые воспоминания Диего о том дне на крыше. Его до сих пор не оставлял в покое эпизод с потерей сознания. По крайней мере, так сказал Рой: ты потерял сознание. Сам же он даже не мог толком вспомнить, что происходило до того, как он оказался в кабине вертолета. Все, что запомнилось наверняка – Джон позвонил в дверь, переступил порог квартиры, сказал что-то про предательство и друзей, а потом… Пустота. Просто провал. Нечто в этой истории явно отсутствовало, и это нечто крайне волновало Диего. И хотя Рой списа�� все на обморок, тяжело было поверить, что он в здравом уме согласился пойти за ним на это сомнительное рандеву. С другой стороны, к его ужасу, все указывало именно на его добрую волю, поскольку, когда Рой заявился в квартиру, на Диего были лишь шорты и футболка, а на крыше он был уже в джинсах, рубашке и куртке. Но даже если так, и Джону каким-то волшебным образом удалось его уболтать, то почему он ничерта об этом не помнит?
На кухню вошла Людмила и, положив грязные тарелки в раковину, подошла к Диего, и обняла его за шею.
– Утренние обнимашки для моего мальчика, – она пыталась звучать задорно, но грусть в голосе с потрохами выдала ее. – Что опять не так?
– О чем ты? – Диего тоже не сумел отыграть беззаботность.
– Тебя опять что-то заботит, тяготит, – она села рядом. – Ты можешь рассказать мне, обещаю, в этот раз не лезть с несанкционированной помощью.
Она улыбнулась, и он ответил на улыбку.
– Поссорился с Мэттом. Сильно.
– Я уверена, все образуется, – Людмила накрыла его ладонь своей. – А из-за чего поссорились?
– Из-за календаря, – Диего отпил немного кофе, видя, как мать непонимающе хлопает глазами. – Это на самом деле намного серьезнее, чем кажется.
– Я не сомневаюсь, – та поднялась с места. – Как я и сказала, вы обязательно помиритесь, что бы там ни было. Такого друга, как ты, никому не захочется терять!
– Спасибо, мам, – глядя на дно кружки, проговорил он. – Удачи на работе.
Людмила кивнула в знак благодарности и вскоре скрылась за дверью. Диего, если подумать, аналогично не стоило засиживаться дома.
В NYSMEF, особенно в главном холле, царило оживление. До того, как найти Эмму и ребят, он и предположить не мог, из-за чего весь переполох.
– Диего! – оперативно отреагировала на его появление девушка. – Ты очень вовремя, у нас ЧП!
– Что такое? – его воображение рисовало картины разной степени кошмарности от препод перенес важную контрольную на сегодня до Джон Рой, не удовлетворившись своими играми, пошел дальше и собирается сжечь весь колледж к чертям собачьим.
– Мэтт Лемье собирается отчисляться, – опередила Эмму Софи. – Так не похоже на него.
– Чего? – Диего аж подпрыгнул на месте. Да, такого он не ожидал. – В смысле? Почему?
– Мы не знаем, – Эмма печально выдохнула. – Но он просил передать, что хочет с тобой поговорить. Он бы тебе напрямую сказал, но у тебя телефон вечно недоступен.
Диего хлопнул себя по лбу. Номер-то заблокирован.
– А еще он просил никому не рассказывать об этом, но кое-кто, – Нгози многозначительно взглянула на смутившуюся Эмму, – случайно обмолвился об этом при Нате, и теперь, по-моему, даже самый зашоренный студент в курсе новости. И что с ней стало? На первом курсе была такая доброжелательная девушка…
– Думаю, ее просто свел с ума один человек, – сказал Алексей, и на сей раз хитрые взгляды были обращены к Диего, воспринявшему выпад в штыки. – Но всеобщее волнение понятно, если в NYSMEF что-то происходит, то в этом наверняка замешаны M. A. D. E.
– Поговори с ним, пожалуйста, – подошла к нему Эмма, когда все заспешили на пару. – Потому что со мной он отказывается это обсуждать. Говорит, не хочу тебя расстраивать.
«А меня, значит, хочет?» – пронеслось в голове, но, к счастью, так и не вырвалось наружу.
Стоя на пороге пентхауса после занятий, Диего долго не мог решиться постучать в дверь. Прислонившись лбом к ней, он думал о том, что не может полностью простить Мэтта за все случившееся. Как ему поговорить с ним, не сорвавшись и не порвав последние связи? Набрав все-таки разблокированный обратно номер, он с удивлением обнаружил, что Мэтт ответил практически сразу.
– Диего? Хорошо, что ты позвонил! Я пытался до тебя дозвониться самостоятельно, но почему-то не получалось…
– Угу, я в курсе, Эмма рассказала, – бесцветным голосом сказал Диего. На контрасте с восторженным Мэттом он звучал ожившим мертвяком. – Может, откроешь дверь, и поговорим лично?
Повторять дважды не пришлось.
– Ты хотел меня видеть? – спросил Диего, входя в столько повидавшее за последнее время помещение и садясь на диван. Что бы ни происходило, надо держать себя в руках.
– Да, – ответил Лемье. – Я хотел извиниться перед отъездом. Было бы некрасиво уходить по-английски после всего того, что произошло.
– И ты всерьез считаешь, что извинений достаточно? – вспыхнул Диего. Черт. – Ты все равно собираешься уходить по-английски, потому что, прости, конечно, но я все еще не понимаю, зачем было мне врать? Зачем ты сразу не сказал, что за всем этим стоит Джон Рой? Чего ты боялся? Что я не пойму? Что меня так шокирует тот факт, что вы были в отношениях?
– Да, – прервал бурные восклицания кратким признанием Мэтт. – Да, все то, что ты назвал, сразу. Видишь ли, часть моей биографии, связанная с Джоном Роем, очень тяготит меня. Все чаще, оглядываясь назад, я думаю, что мне не стоило связываться с ним в принципе, но на тот момент я и не думал, что невинная попытка быть вместе принесет столько проблем каждому из нас, и даже выйдет за пределы, затронув человека со стороны. Тебя.
Он опустил голову и закрыл лицо руками.
– Мне стыдно. Стыдно за свои решения и желания, потому что, Джон прав, во многом виноват именно я. Я в свое время сделал первый шаг к этим отношениям, и я же потом сделал первый шаг к тому, чтобы их закончить.
– И что? – повел плечами Диего. – Это… это нормально, что люди сходятся и расходятся, у вас получилось так же, здесь нет ничего… сверхъестественного.
– Я рад, что ты так думаешь, но ты не в курсе всей истории, – Мэтт откинулся на спинку дивана. Голос его подрагивал. – Если хочешь, я могу рассказать ее, но, пожалуйста, не осуждай меня за то, что услышишь. Я и так не могу простить себе свои слабости. Могу я попросить тебя об этом?
– Конечно, – Диего кивнул. – Не в моих привычках осуждать… – он хотел сказать «друзей», но гордость взяла свое, – знакомых.
– Замечательно, – Мэтт прикрыл глаза. – Для начала ты должен знать, что Джон – такой же проблемный ребенок для своего отца, как и я для своего, но в отличие от меня, он еще и нежеланный. Насколько он мне рассказывал, и насколько потом это подтверждалось моими личными поисками, его появление на свет было чистой случайностью. Оно не обрадовало вообще никого. Дело в том, что его отец, Престон Рой, как ты, наверное, знаешь, очень влиятельный человек в США. Тогда у него была чуть ли не образцовая семья: муж, жена и общий ребенок, мальчик по имени Билл. Так они и жили, пока… Пока совершенно чужая женщина, но не менее влиятельная, не объявила, что она беременна от главы семейства. Эта женщина – мать Джона, известный модельер, дизайнер и знаток искусства, мадам Дарлинг, да, та самая, в честь которой названо новое арт-пространство.  Заявив об этом, она создала такой мощный инфоповод, что пропустить его было просто невозможно. Естественно, отец Джона не мог долго оставаться в стороне. Он всячески отрицал свою причастность к ребенку, но судебные процессы и тест на отцовство расставили все по местам. Брак затрещал по швам, жена подала на развод, решив еще и забрать с собой маленького Билла, но суд постановил, что ребенок останется с отцом. Уж не знаю, было ли там вмешательство со стороны, взяточничество, но факт есть факт, женщине досталась лишь малая часть имущества. Сам же Престон уже заранее возненавидел еще не рожденного Джона: разрушенный брак, судебные тяготы и грядущие обязанности, касающиеся второго ребенка – не лучшие перспективы. С рождением ничего не поменялось, отец старался встречаться с сыном как можно реже, так что Джон жил с мадам Дарлинг, но не так давно она заявила, что больше не потерпит его присутствия в своей квартире, и ему пришлось съехать на съемную квартиру. И хоть жилье у него сейчас, будем честны, очень приличное, такой ход со стороны единственного близкого человека стал ударом. Мне, как человеку, которому тоже не хватало полноценного участия отца в жизни, было весьма знакомо состояние, в котором он находился. Это нас сблизило.
– Вы встретились в странный период ваших жизней, как говорилось в одном фильме.
– Что-то вроде того, – Мэтт задумчиво покачал головой. – В общем, как я уже сказал, первый шаг к этому сближению сделал я. Отношения развивались стремительно, даже слишком. Я даже не сразу понял, когда переступил черту между просто другом и любовником. И хотя ему было всего шестнадцать, его это совсем не смущало, а потому не смущало и меня.
– Ему было сколько?! – Диего будто электрическим током прошибло.
– Это то, за что мне особенно стыдно сейчас, но да, ему было всего шестнадцать тогда, в начале наших отношений. Впрочем, ему и в их конце тоже было шестнадцать. Они долго не прожили.
– И сколько ему сейчас?
– Семнадцать, – чувствовалось, что Мэтту тяжело говорить об этом. – В мае восемнадцать будет. Суть, на самом деле, не в этом. Суть в том, что однажды я дал ему обещание, которое и стало краеугольным камнем всех последующих проблем. Я по глупости собственной пообещал Джону, что никогда его не брошу. Тогда это казалось просто чем-то романтическим, больше похожим на обещание поддержки в случае чего, а не на вечное привязывание себя к нему, как было истолковано. После этого обещания он будто головой повредился, начал вести себя как капризный ребенок, все требовал от меня чего-то, обвинял меня во всем подряд, поэтому когда я понял, что эти отношения не дают нам обоим ничего, кроме головной боли, я не видел никакого другого пути, кроме как закончить их полюбовно. Как ты понимаешь, полюбовно не получилось. Я, конечно, все-таки разорвал все связи с Джоном, так было бы легче обоим, нежели оставаться друзьями, но ничего не закончилось. Его безумие переросло в жажду мести, постоянные угрозы и отчаянные попытки либо вернуть мою лояльность, либо наоборот уничтожить и меня, и мою жизнь. И если раньше мне удавалось вразумить его хотя бы на время, то сейчас он начал приплетать к делу других людей, и, кажется, его план работает. Если я не сделаю что-нибудь, то и мне, и моей репутации конец.
– Почему?
– Потому что если отец, человек крайне консервативно-традиционных взглядов и так вечно мной недовольный, узнает о том, что между нами что-то было, он точно лишит меня наследства и доли в LMX Inc, а я не собираюсь терять то, на что положил всю жизнь. Именно поэтому мне нужно уехать хотя бы на время. Я не могу позволить Джону испортить все одним сказанным словом, а будучи рядом с отцом, я смогу сделать так, чтобы он не смог подобраться к нему. Это моя позорная тайна, и она умрет со мной.
Повисла неловкая пауза. Никто из них долгое время не мог произнести ни слова.
– Почему ты сразу не рассказал мне обо всем? – проговорил наконец Диего. – Не уверен, что тогда мне было бы легче это принять, но я хотя бы не навыдумывал себе кучу ложных домыслов.
– Не смог, – Мэтт скривился как от зубной боли. – Мне очень жаль, что из-за своей ошибки я заставил тебя чувствовать себя плохо. Прости.
Диего закусил губу.
– Кстати говоря, тогда в киоске ты ведь извинялся не перед тем мужчиной? Извинения предназначались Джону?
Мэтт кивнул.
– Вот что, – произнес Диего после очередного долгого молчания. – Тебе не надо никуда ехать. Я знаю, как сделать так, чтобы Джон даже думать не смел о том, чтобы… э-э… камингаутнуть тебя перед твоим отцом. Так что не переживай, я поговорю с ним и попытаюсь доходчиво донести эту мысль.
– Ты уверен, что справишься? Это может быть…
– Опасно? Нет, не беспокойся, на глазах у всех, он ничего мне не сделает. К тому же, я уже все продумал, доверься мне.
На следующий день весь NYSMEF снова стоял на ушах, но теперь уже из-за того, что распространенные Натой сведения оказались уткой. Вот же он, Мэттью Лемье, собственной персоной, никуда не отчисляется и с огромным рвением ходит на занятия. Разрешилось все действительно крайне удачно, даже Эмма клюнула на заранее придуманное объяснение о столь странном поведении Мэтта: он просто боялся, что не сможет больше совмещать учебу, дополнительные занятия и работу.
– Действительно, на тебя не похоже, – конечно, она слегка посомневалась в правдивости отмазки, но в итоге нашла логичное объяснение: – Разве что постоянные стрессы окончательно довели тебя до ручки.
Диего не очень нравилось, что они врут ей, но с другой стороны, будь у него в шкафу такие скелеты, он бы их тоже за семью замками держал.
Уже в Школе, выждав момент, когда рядом с Джоном не будет его приспешников-друзей, он подошел к нему и, прокашлявшись, сказал:
– Нам надо поговорить, – тот, однако, сделал вид, что ничего не слышит. Слегка повысив голос, Диего добавил: – Это важно, касается тебя в первую очередь.
Игра в молчанку продолжалась, так что он, нисколько не раздумывая, сел на скамью рядом с Роем. Тот наконец соизволил обратить на подсевшего внимание и отодвинулся подальше к окну. Правда, Диего это не смутило, и он придвинулся еще ближе.
– Берн! – выкрикнул что есть мочи Рой. – Берн, сюда, быстро!
Личный мордоворот Джона по фамилии Берн явился по первому зову. Схватив Диего за шкирку, иначе и не скажешь, он без особых усилий вытащил его с их ряда. Тот в долгу не оставался и сопротивлялся, как только мог. Даже когда отчетливо послышался треск ткани, он не оставил попыток вырваться.
– Пусти меня! – прокричал он. – Зря ты так, Рой, это касается той статьи с выставки.
Услышав упоминание статьи, Джон оцепенел. С его лица слетела довольная улыбка – он явно наслаждался тем, что Диего позорится на всю аудиторию, и все заливаются «с этого клоуна», – и вместо нее губы сомкнулись в тонкую черточку.
– Оставь его, Берн, – тот, впрочем, не сразу понял, что от него хотят. – Я сказал, брось Карлоса и вали отсюда, тупоголовый ты кусок идиота!
– То сюда, то отсюда, – парень почесал затылок. – Тебя не поймешь!
Вразвалку он удалился от них, и Диего снова подсел к Джону к великому неудовольствию последнего.
– Нам надо обсудить кое-что, связанное с пресс-релизом, который ты бессовестно украл у меня, статьей в Everyzine и Мэттом, – начал он. – Скажи, когда ты сможешь со мной встретиться вне Школы?
– Никогда, – съязвил Рой, отворачиваясь к окну. – Предпочитаю не общаться с деревенщинами, – Диего решил уже приступать к уговорам, но не пришлось. – Но раз такое дело, то сегодня в семь вечера в ресторане «Нью-Йорк Роял», я там обычно ужинаю. И надень что-нибудь поприличнее, чем клетчатая половая тряпка, иначе тебя не то что внутрь не пустят, еще на подходе метлой прогонят, приняв за уличное отребье.
Он улыбнулся собственной шутке, а Диего стоило невероятного усилия воли, чтобы не ввернуть какую-нибудь гадость да пожестче в ответ. Тем не менее, он не только проявил чудеса выдержки, но и согласился с местом встречи, хоть и подозревал, что это неспроста.
Вечером, надев лучшие вещи из своего гардероба, он спешил на фордике к ресторану. Находился он, логично, в самом центре Манхеттена, так что мало того, что пришлось заплатить рекордное количество денег за проезд и парковку, так он еще и в вечернюю пробку попал.
– Ты опоздал, деревенщина, – такими словами встретил его сама любезность Джон Рой. – Хотя ладно, вынужден признать, сейчас ты выглядишь почти как нормальный человек. Присаживайся.
– Благодарю, – сел напротив него Диего. – Итак, статья…
– Погоди, я еще не заказал себе коктейль, – Джон вальяжно, в какой-то неуловимо королевской манере, вскинул руку, привлекая к их столику внимание официантов. – Что за бестолковое обслуживание.
Диего тяжело вздохнул. Кажется, он начал понимать, почему даже вечно спокойный, как море в штиль, Мэтт сбежал от Роя, сверкая пятками. Тем временем, к ним подошел мужчина, который с присущим его профессии дружелюбием выслушал все претензии в свою сторону, и пообещал принести заказ через пять минут.
– И все-таки, – набрав в грудь воздуха, произнес Диего. – Ты, наверное, уже в курсе, но в Everyzine днями ранее вышла моя, которая теперь номинально не моя, но неважно, статья про Е4. Так вот, я просто хотел сказать, что в моем же пресс-релизе, который ты выдал за свой, есть целые куски, просто-напросто вставленные мной из статьи без изменений. Конечно, пресс-релиз ты презентовал раньше, но разве это проблема для того, чьему отцу принадлежит Everyzine, и кто метит в журналисты?
Рой нахмурился.
– К чему ты ведешь, Карлос? Никто не будет сравнивать уже отыгравший свое пресс-релиз рядового студента и вышедшую на днях статью.
– Да, не будет, – Диего хитро улыбнулся. – Если специально не намекнуть, что нечто похожее у них определенно наблюдается.
– Ладно, я понял, – сказал Джон сразу после того, как наконец получил свой коктейль. Отпив глоток, он с пренебрежением посмотрел на собеседника. – Чего ты хочешь?
– Хочу, чтобы ты не распространялся про Мэтта и ваши прошлые отношения. Никто, кроме нас троих не должен о них знать.
– О, так значит, папочка боится, что кто-то разболтает о его страшных тайнах? – Джон самодовольно осклабился. – Какая прелесть.
– Ты понял меня? – наступал Диего. – Никто. Вообще никто. Иначе весь мир узнает, что журналист из Джона Роя никакой, и кроме как воровать чужие тексты, он ничего не умеет.
– Ты удивил меня, Карлос. А я-то думал, у тебя мозгов столько же, сколько у Страшилы из «Волшебника Изумрудного города». По рукам, – неожиданно легко согласился Рой, – я согласен с условиями. Каждый молчит, каждый остается при своем. Перемирие, не так ли?
– Именно, – Диего улыбнулся. – Рад, что ты меня правильно понял.
– Чудесно, – Рой, промокнув рот салфеткой, поднялся с места. – Счастливо оставаться, – он на секунду задумался. – Ах да, чуть не забыл, передавай Лемье мой пламенный привет и пожелания сдохнуть в адских муках поскорее.
Пока же Диего соображал, что на это ответить и надо ли вообще отвечать, Джон накинул на плечи свою дубленку и вышел на улицу. Надев куртку, Диего тоже двинулся было к выходу, как вдруг над его ухом раздался деликатный кашель.
– Ваш счет, сэр, – с натянутой улыбкой сказал официант и положил на стол чековую книжку. Заглянув внутрь, Диего со злости треснул кулаком по столу. Перемирие не продлилось даже пяти минут.
<center>***</center>
Диего не мог нарадоваться тому факту, что после всех этих сумасшедших приключений, оставшиеся два месяца учебы прошли как нельзя мирно и тихо. Преподаватели, даже Дикий Джексон, выражали одобрение тому, что оценки Диего все-таки начали возвращаться на должный уровень, за что по большому счету нужно было благодарить Эмму. Собственно, что он и сделал. В начале марте он был слишком занят выживанием в условиях агрессивного Джона Роя, так что приготовить достойный подарок для Эммы не смог, а потому решил, что лучше поздно, чем никогда, и подарил ей…
– Шпингалет? – удивилась девушка, достав из подарочной упаковки столь странный презент.
– Ага, – довольный собой сказал Диего. – Повесишь его на дверь, и сестра больше не сможет мешать нашим внеклассным занятиям и терроризировать тебя и твоих гостей.
– Это отличный подарок, спасибо, – рассмеялась до слез она, – но у нас дома политика открытых дверей. Каждый член семьи всегда должен иметь доступ в любой уголок дома.
– Тоже хорошо, – пожал плечами Диего. – Но я бы на твоем месте все равно подумал насчет шпингалета.
В общем, в колледже царила легкая атмосфера. Несмотря на приближающиеся экзамены и зачеты, на душе было хорошо, и даже погода, наконец-то смилостивившаяся над горожанами, дала послабление, отчего с каждым новым днем приближение лета становилось все ощутимее.
В преддверии первого апреля же ребята вспоминали, как Ал часто прикалывался над ними, другими студентами и преподавателями, приговаривая, что день шутника – его профессиональный праздник, и решили, что в этом году сполна отомстят ему за это. С подачи Диего они сотворили механизм, который при открытии коробки, будет выбрасывать из нее прямо в лицо классику розыгрышей – пирог. Надежно запаковав коробку, они отправили ее Алу по почте, надеясь, что аккурат к первому числу она дойдет до него. Звоночек о том, что прикол сработал, они получили вечером назначенного дня. Весь в ягодном джеме, Ал вышел с ними на связь по интернету и, смеясь, пообещал, что в следующем году он придумает что-нибудь еще более дерзкое и эпичное, специально для лучших друзей.
Даже Джон Рой, похоже, успокоился, наслаждаясь весной, потому что ни одного слова в свой адрес от него Диего до конца учебного года так и не услышал. Как и в адрес Мэтта.
Оставался последний рубеж, и он касался не столько Диего и его друзей, сколько нынешних четверокурсников, среди которых была и их бывший куратор Нгози.
– Ребят, – произнесла она, когда они в очередной раз собрались в кафетерии. Такие небольшие собрания стали для них уже своеобразной традицией, которая Диего очень и очень нравилась, – у меня через неделю защита финального проекта, и я… – она обвела каждого взглядом. – Вы придете меня поддержать?
– Конечно! – с готовностью откликнулась Эмма. – Еще спрашиваешь.
– Я приду, – отозвался Алексей. – Мне, в конце концов, в следующем году такая же фигня предстоит, надо же заранее оценить обстановку.
– Я тоже приду, – добавил Мэтт. – Несмотря на то, что в моей жизни это мероприятие было уже два раза, – он сделал паузу, – но как раз поэтому я и приду, потому что знаю, что это такое, и как это волнительно.
– Твоя защита в надежных руках, – заключила Софи, целуя ее в щеку. – Ты справишься, любимая, я знаю.
– Спасибо, – засмущалась Нгози, но поцеловала ее в ответ.
– В тебе вообще никто не сомневается, потому что ты крутая и умная. Расслабься и будь собой.
Эта воодушевляющая фраза, судя по голосу, однозначно принадлежала Карлосу, но по отрешенному лицу того нельзя было вообще сказать, что он слышит их. Все-таки к стилю общения Карлоса привыкнуть невозможно.
– Карлос прав, мы верим в тебя и будем держать пальцы скрещенными до последнего, – суммировал все высказывания Диего. – Покажи всем, кто такая Нгози Вайо!
В назначенный день в актовом зале, переделанном под настоящую научную ярмарку, столпились сотни выпускников, каждый из которых подготовил свой проект и готовился защитить его на отлично.
– Я безумно волнуюсь, – проблеяла Нгози, опуская взгляд в пол. – Кажется, как будто я обязательно забуду весь текст своего выступления и не смогу сказать ни слова. Что мне делать?
– Для начала, глубоко вздохни, – инструктировал ее Мэтт. – Потом, попробуй отвлечься на пару минут. Например, съешь печенья, – он кивнул на коробку с печеньем, принесенную Эммой из дома. – Насладись его вкусом, а потом еще раз вдумчиво повтори слова, пройдись по плану, отметь наиболее важные моменты, на которые опирается твое исследование и которые ни в коем случае нельзя упускать.
– Фух, спасибо за консультацию, Мэтт, – приобняла его за плечи Нгози. – Что бы мы без тебя делали.
– Что бы я без вас делал, – ответил тот, бросая взгляд на Диего, от которого это не укрылось. Чувствуя, что щеки начинают пылать, он с удвоенной энергичностью принялся развешивать доверенные ему плакаты Нгози.
– Что у вас с Лемье? – озадачила его неожиданно прямым вопросом Софи, помогавшая с развешиванием плакатов.
– А что у нас?
– Ну… Нгози говорила, что очень многие в свое время считали, что вы встречаетесь. Она и сама так думала, вот я и…
– Нет, это не правда, – улыбнулся кончиками губ Диего. – Мы просто очень хорошие друзья, окей?
– Окей, я как раз поэтому и спрашиваю, чтобы в будущем не попасть в неловкое положение, – в ее разноцветных глазах промелькнула какая-то хитрая искорка.
Чуть позже, когда вся работа была сделана, и команда поддержки собралась вместе, к ним подошел Дикий Джексон.
– Что, уже? – испуганно дернулась Нгози. – А я надеялась еще немного подготовиться…
– Нет, мисс Вайо, не переживайте, – успокоил ее преподаватель. – У вас есть еще минут семь-десять, пока все студенты наконец не закончат оформлять свои стенды, – он взглянул на стенд Нгози. – Интересная тема, «Маркетинг для меньшинств: почему это хорошая идея». Интересно будет послушать и узнать, почему же.
– Спасибо, профессор, – улыбнулась ему Нгози. – Надеюсь, не разочарую вас.
– Я тоже надеюсь, – он перевел взгляд на команду поддержки. – К слову, почему вокруг вас такая концентрация третьекурсников? – он заметил среди них Софи. – И отдельных первокурсников.
– Мы пришли поддержать Нгози, пап, – ответила за всех она. – Мы будем тише воды, ниже травы.
Джексон недоверчиво посмотрел сначала на пытающегося сдержать смех Алексея, а потом на Диего, шокированного случайной новостью.
– Ну, ладно, но если сорвете мероприятие, всех поисключаю, – он снова взглянул своим фирменный убойным взглядом на Софи. – И на родство не посмотрю!
Та лишь проводила его удаляющуюся худую фигуру улыбкой до ушей.
– Он твой отец? – прошептал ей на ухо Диего. – Но как…
– Фамилия Джексон тебя ни разу не смутила? – кинула в ответ Софи, не дослушав его.
– Ну, Джексон – не такая уж редкая фамилия, да и вообще…
Договорить он не успел, по громкой связи объявили о начале защиты и воодушевленные третьекурсники отошли назад, давая выпускникам пространство.
– Как хорошо, что нам это только в следующем году предстоит, – сказал в пустоту Алексей. – А пока еще чуть-чуть и свободное лето.
Ага, как же! Лето самого Диего уж точно не обещало быть свободным, и Летняя Школа Журналистики, а также биржа копирайтеров были прямым тому подтверждением.
________________
[1] Museum of Modern Art. Музей современного искусства в Нью-Йорке. [2] На английском это зовется Research Proposal, и суть этой штуки в том, что она – большой и подробный план будущей исследовательской работы. Часто необходима для допуска студента к защите работы и является ее частью. [3] В США нет приметы о том, что нельзя дарить четное количество цветов в букете. [4] C английского «заметка» переводится как «note», но у этого слова есть и другие значения, одно из которых – «нота».
0 notes
nysmef · 5 years
Text
Третий курс. Первый семестр
Диего, глупо улыбаясь, вглядывался в пожелтевший из-за солнечного света потолок. Бледные полосы в виде неправильных прямоугольников, чередуясь с темными частями, превращали его в бетонное подобие зебры, однако далеко не это веселило обитателя комнаты. Улыбка на лице появилась еще до того, как он успел проснуться – всю ночь ему снились отрывки вчерашнего дня, прошедшего дня рождения, который, он был готов заявить об этом наверняка, стал одним из лучших за последние года. Рецепт идеального праздника оказался прост: друзья, настольные игры и спокойная домашняя обстановка. Ну и парочка других, создающих атмосферу деталей, как, например, подарок, с самого порога врученный ему Алом с такими словами:
– После того, как пару дней назад ты подарил мне целый набор медиаторов, я решил, что обязан принести тебе нечто примерно такого же уровня крутости. Увы, времени у меня оказалось не так много, так что, пожалуй, это не самое крутое, что я мог бы сделать, но, надеюсь, тебе все же понравится.
В небольшой коробке, наспех обернутой блестящей бумагой, лежал явно самодельный, но оттого не менее аппетитно выглядящий торт. «Happee Birthdae, Diego!» – значилось на нем. Увидев его, Диего не смог сдержать возглас радости. И вызван он был не столько тем, что этот торт являлся, по сути, олицетворением всей их крепкой дружбы, сколько тем, что ради него Ал наверняка целый день потратил на стояние у печи и нудное следование рецепту. Одна мысль о любовно замешивающем тесто Але вызывала восторг, потому Диего не сдержался и заключил друга в объятия.
Пока же они вдвоем в тысячный раз смаковали подробности всех их похождений за прошедшие каникулы, подошли новые гости.
– Диего! – Эмма влетела в комнату и обхватила его шею сразу, как только тот открыл дверь. – Мои искренние поздравления и пожелания всего самого наилучшего! Ты последний из нас, кто достиг совершеннолетия. Как ощущения?
– Я смятен, – был предельно честный ответ, – и, пожалуй, обескуражен.
– Это поправимо, – вклинился в разговор Мэтт. Диего наконец перевел на него взгляд. Тот, как всегда, не изменял своим привычкам и был одет излишне официально. – Для этого мы с Эммой и приготовили тебе истинно взрослые подарки, – он протянул подарочный пакет. Внутри Диего обнаружил две бутылки. В одной, судя по этикетке, покоился коньяк, в другой – брют. – Теперь ты можешь употребить их абсолютно легально, хотя, полагаю, тебя это обстоятельство никогда не останавливало. – Диего прыснул от смеха, а Мэтт кокетливо прикрыл рот рукой. – Впрочем, сделаем вид, что я этого не говорил, иначе это может негативно сказаться на моей репутации.
На сей раз смеялись уже все. Отложив подарки до востребования, Диего пригласил друзей в гостиную, где уже лежали заранее подготовленные настольные игры. Он, правда, сильно сомневался, стоящее ли это занятие играть в настольные игры, особенно когда тебе исполнилось двадцать один, но ребята восприняли идею на ура. Выбор пал на «Монополию». Поначалу Диего обрадовался этому, игра была одной из его любимых, у него даже была своя, отработанная годами стратегия, однако наличие в соперниках Мэтта сильно подстегивало сомнения в ее успешности. Тем не менее, битва за место под игровым солнцем окончилась с весьма необычными результатами. Первым, как бы это ни было странно, вылетел именно Мэтт. В свое оправдание он сказал лишь: «У меня одна монополия уже есть, больше не надо» и вышел из комнаты, сославшись на необходимость уладить кое-какие дела. Всю оставшуюся игру из кухни действительно периодически слышались длинные речи то на французском, то на английском языках.
– Зуб даю, он специально слился, – пробурчал Ал, бросая кубики. – Типа слишком крутой, чтобы с нами играть.
– Не думаю, – вступился за Мэтта Диего. – Может, в этот раз ему просто не повезло. Должно же и ему не везти. Я прав, Эмма?
В поисках поддержки он повернулся к девушке.
– Пятьдесят на пятьдесят, – сделала та характерный жест руками. – Что творится в голове у Мэтта Лемье знает только Мэтт Лемье.
В итоге в этой игре победу одержала Эмма. Диего сражался до последнего, но буквально за три неудачных хода растерял все деньги, а потом и активы. Решив отпраздновать волевую победу Эммы и свой собственный день рождения, он вместе с друзьями снова переместился на кухню.
– Что ж, за тебя, Карлос, – подняв бокал с брютом над столом, провозгласил Ал. – Расти большой, не будь лапшой!
Поблагодарив его за тост, Диего отпил их своего бокала, после чего принялся за дегустацию праздничного торта. Выглядел он красиво, но, интересно, достаточно ли у Ала навыков для того, чтобы сделать его еще и вкусным. На проверку оказалось, что не совсем, ему еще учиться и учиться. Слои вышли слегка подгоревшими и даже приторно-сладкий крем не смог скрыть этот досадный недостаток.
– Ну извините уж, готовлю, как умею, на мишленовские звезды не претендую, – развел руки в стороны Ал, после того, как Диего сообщил ему об этом. Тот лишь пожал плечами. Он бы и вовсе не стал критиковать творение лучшего друга, если бы этот лучший друг в свою очередь не пристал к нему с вопросом: «Ну как?»
Вчетвером они спокойно продолжали беседовать, обмениваться комментариями об аловом торте и пить за здоровье Диего, когда последнему по иронии судьбы вдруг не стало плохо. Он в одну секунду покрылся болезненной краснотой, а глаза начали слезиться так, словно вокруг кто-то распылил слезоточивый газ. Дышать стало тяжело, отчего он открывал и закрывал рот как выброшенная на берег рыба.
Такого не ожидал никто. Подорвавшиеся со своих мест ребята тут же начали суетиться: Ал налил воды, Эмма села рядом и замахала найденной впопыхах газеткой перед лицом, пытаясь привести Диего в чувства, а Мэтт…
– И что ты делаешь? – крикнул ему Ал, наблюдая, как тот заходит в ванную и останавливается у зеркала. – Сейчас самое время прихорашиваться, по-твоему?
Тот, однако, никак не отреагировал, продолжив пристально вглядываться в зеркальную поверхность.
– Прием, тут вообще-то нашему другу плохо, – не отставал Ал. – Ты собираешься…
Он не договорил. Мэтт, щелкнув замком, найденным сбоку от зеркала, осмотрел содержимое потайного шкафчика и громко крикнул:
– Верхняя полка?
На удивление Диего в ответ что-то неразборчиво, но как будто бы одобрительно промычал. Взяв какую-то коробочку, Мэтт подошел к нему, сунул ее ему под нос и спросил:
– Эта? – кивок. – Сколько?
Тот поднял руку и показал два пальца. Кивнув, Мэтт достал из коробочки две таблетки и вместе со стаканом воды протянул их Диего. Убедившись, что таблетки выпиты, он повернулся к Алу. Выражение его лица не сулило ничего хорошего.
– Что ты положил в торт?
– Да ничего я не клал, – Ал попятился к стене. – Дрожжи, муку, сахар, молоко, яйца… Все по рецепту и, клянусь, все свежее. Я тут ни при чем!
– Что было в торте? – продолжил наставить на своем Мэтт. Видимо, ответ его не устроил. – Цитрусы? Ваниль? Мак? Орехи?
– Да ничего не… – стал было оправдываться Ал, но вдруг его словно молнией прошибло. – Ореховый сироп. В рецепте было сказано, что, промазав слои сиропом, вы сделаете их мягче. Ну я и взял ореховый, – он нахмурился. – Так и знал, что надо было кленовый брать.
Тем временем, Диего потихоньку приходил в себя. Краснота начала спадать, а дыхание пришло в норму. Таблетки подействовали безукоризненно, как всегда.
– Да, я аллергик, – прояснил он ситуацию, когда к нему вернулась способность внятно говорить. – Простите, я должен был предупредить уже давно, но как-то все подходящего момента не попадалось. Вот, попался.
– Ты не виноват, – замахал руками Ал, – это я чуть тебя не убил. Надеюсь, ты сможешь простить мне эту маленькую оплошность?
Диего, конечно, смог. Обижаться на друга за собственный косяк было бы глупо. Вскочив с кровати, он молниеносно рванул в душ. На сегодня запланировано много дел. Точнее, всего одно, грозящее разрастись на целые сутки: встреча с Алом. Закончив с водными процедурами, Диего быстро оделся, схватил сумку и вышел из дома.
Ал ждал его в назначенном месте в назначенное время. Даже удивительно, редко бывало, чтобы он приходил вовремя, обязательно ведь опоздает минут на пять минимум, но раз сегодня все сложилось именно так, то день просто не мог не быть особенным.
– Рад, что ты пришел, – начал он сходу, без всяких приветствий. – Это важно, потому что… потому что я должен сказать тебе кое-что очень важное.
Он потупил взгляд. Такая неуверенность и растерянность была свойственна кому угодно, но не Алу. Диего подбадривающее улыбнулся и положил руку ему на плечо.
– Что бы это ни было, ты можешь поделиться со мной. Клянусь, я отнесусь к этому с максимальным пониманием.
– Окрутительно, – ответил тот. – Что ж, в таком случае не буду тянуть кота за хвост: я уезжаю. В Калифорнию. Сегодня. Насовсем.
В воздухе повисла неприятная тишина. Слова отдались в голове гулким эхом. В каком это смысле «уезжаю в Калифорнию»? Можно было бы подумать, что это очередная шутка, но Ал выглядел чересчур серьезно для приколиста.
– Но почему? – только и смог выдать Диего. – Что-то случилось?
– Да, случилось, – небрежно кинул Ал. – Я понял, что мне тут не место.
– Слушай, если это из-за вчерашнего случая с тортом, то… – начал было перебирать возможные причины отъезда Диего, но Ал не дал ему договорить.
– Нет, не в торте дело, – замахал он руками. – И не в тебе. Дело во мне. Я уже давно думал о переезде, где-то с июня, наверное. Видишь ли, этот город не для меня. Здесь, конечно, весело и круто, но я не чувствую себя здесь как дома. Плюс, зимой здесь слишком холодно, не мой климат.
На его лице появилась кривая улыбка.
– Я понимаю, что это кажется быстрым и необдуманным решением, но видимость обманчива. Я просто до последнего не хотел тебе говорить, чтобы ты не переживал и не винил себя в этом. Получилось, правда, все равно не совсем так, как я хотел…
– А как же колледж? – вторая рука опустилась на плечо Ала, слегка сжимая его. – А ребята?
– Ребятам ты и сам все потом расскажешь, они, думаю, не особенно удивятся, а колледж… Я отчислен.
– Что? Как?
– За неуспеваемость. Не пересдал экзамены.
– Может, еще можно что-то сделать? – Диего не хотел верить своим ушам и пытался ухватиться хоть на какую-то ниточку, но тщетно.
– Да нельзя! – раздраженно вскрикнул Ал, скидывая с себя руки друга. – Нельзя, и даже было бы можно, я не хочу. Учеба в NYSMEF – не моя перспектива, а в Нью-Йорке я не прижился, так что единственный выход – продолжать поиски того места, где захочется остаться, и пока что таким местом мне видится Калифорния. Понимаешь?
Взгляды обоих встретились.
– Понимаю, – закивал Диего, едва сдерживая слезы. – Я поеду с тобой.
– Нет, ни за что! – к такому повороту Ал явно не был готов. – Нью-Йорк твой город, ты нужен здесь. Тут твои друзья, родня, твоя жизнь. Неужели ты все бросишь? – Диего не ответил. Ал же снял с себя рюкзак и расстегнул его. – Не отвечай, я знаю, что нет. Ты не был бы Диего Карлосом, если бы в любую секунду мог бросить все на самотек. Так что, пожалуйста, не уподобляйся такому оболтусу, как я. – Он улыбнулся. – Понимаю, что, возможно, поначалу с моим отсутствием будет тяжело свыкнуться, так что у меня для тебя кое-что есть, – он достал из рюкзака сверток. – Так сказать, подарок на память.
Взяв сверток, Диего тут же развернул его. Внутри оказался черного цвета бомбер с крупной надписью Сан-Диего на спине.
– Мне будет не хватать наших ежедневных тусовок, святоша, – момент и Ал оказался в крепких объятиях. – Но, обещаю, если ты не задушишь меня прямо сейчас, я буду приезжать. Не то чтобы очень часто, но буду.
– Правда? – в голосе Диего послышалось воодушевление.
– Конечно, я же не на тот свет собрался, – Ал усмехнулся. – Думаю, я смогу приехать на Рождество. А даже если и нет, то мы в любом случае сможем общаться по телефону, а когда я и интернет себе подключу, то и в сети. Не потеряемся уж точно.
– Да, не потеряемся…
Только сейчас до Диего наконец дошло, что Ал прав и переезд – далеко не конец света. Конечно, в первое время будет грустно и одиноко, но, в конце концов, если это сделает Ала по-настоящему счастливым, то кто он такой, чтобы этому мешать.
– Кстати, – Ал закрыл рюкзак и снова закинул его на плечо, – у меня еще есть несколько свободных часов до вылета, так что, может, погуляем?
<center>***</center>
С отъезда Ала прошла всего неделя, но Диего до сих пор не находил себе места. Учеба еще не успела начаться, гулять в одиночку не хотелось, а оставшимся в городе друзьям было не до прогулок, поэтому скука, грусть и апатия втроем завладели его разумом. Он пытался занять себя чем-нибудь: чтением, просмотром фильмов, играми, выполнением мелкой домашней работы, сидением в сети, попытками дозвониться хоть до кого-то, но ничего не приносило ему настоящего удовольствия. Все вокруг напоминало ему об Але, времени проведенном вместе, как им вдвоем было весело, и как все вдруг резко оборвалось. От подобных мыслей хотелось лезть на стену. В отчаянии Диего решил было вернуться к своему основательно заброшенному блогу, но для того, чтобы снять видео, надо сначала придумать достойный сюжет, настроить освещение, а потом и, конечно же, улыбаться в камеру. Идти на такие жертвы сейчас он был не готов однозначно. Вот и сейчас, бестолково проводя очередной день, он закрыл вкладку с только что закончившимся мультиком и камнем упал на кровать. И почему он не персонаж мультфильма? Он бы тогда владел магией или суперспособностями, мог бы попадать в другие миры, сражаться со злодеями, спасать попавших в беду, переживать настоящие приключения, и уж точно ему не пришлось страдать от безделья и отсутствия занятий. И тем более он бы не сидел в одиночестве, ведь у любого героя есть верные друзья и соратники. Друзья, которые не уезжают непонятно куда, и соратники, которым всегда можно выговориться.
Диего резко поднялся. Именно этого ему сейчас не хватает – живого общения по душам, –  и как же показателен тот факт, что стоило Алу исчезнуть с горизонта, общение исчезло вместе с ним. Ал был одним из тех немногих, с кем можно было говорить днями напролет, без перерывов и о чем угодно, но самое главное и лучшее его качество заключалось в том, что он всегда был на связи и являлся не меньшим болтуном, нежели Диего, так что выгоду в итоге получали оба. И вот теперь, когда Ал был временно вне досягаемости, а остальные не горели желанием проводить время вместе, Диего основательно приуныл. За последнюю неделю нахождение в компании исключительно собственной персоны ему порядком поднадоело.
Взяв в руки телефон, он на автомате набрал номер Мэтта. Несколько монотонных гудков в очередной раз сменились на не менее монотонный голос, вещающий о том, что абонент не хочет вам отвечать и, вероятно, вовсе знать не желает. Тяжело вздохнув, Диего отбросил телефон в сторону. Бесполезно. В последнее время до него вообще невозможно дозвониться, как если бы это была горячая линия справочного центра, а не личный номер Мэтта Лемье. На губах появилась проказливая улыбка. Хотя, если подумать, невелика разница.
Именно в этот момент в голову Диего пришла лучшая за день мысль. До Лемье в его жизни уже имелся один человек, вполне себе могущий сойти за ходячую энциклопедию, и по счастливой случайности он с этим человеком всегда хорошо ладил. Как раз хороший повод выйти на улицу, а то он основательно засиделся дома. Город встретил его неоднозначно: мелким моросящим дождем в лицо и теплом позднеавгустовского солнца одновременно. Накинув капюшон толстовки, Диего заспешил к стоявшему во дворе фордику. Ехать в центр на машине, пожалуй, не самая хорошая идея, но плевать. Сам факт того, что он сидит не в четырех стенах, а в салоне любимого фордика, радовал до безумия.
На Манхеттене, как и ожидалось, он встал в пробке, впрочем, ненадолго. Затор рассосался так же быстро, как и образовался. Удачно припарковав фордик на обочине дороги, Диего вышел на оживленную улицу и слегка растерялся. Мозг чуть было не отправил его на автомате в колледж, но он вовремя спохватился. Нет, сегодня конечная цель лежит в другом направлении.
В Старбаксе на 42-ой как всегда было уютно и пахло заварным кофе. Могли меняться сезоны, посетители, меню, но одно в этой кафешке оставалось неизменным – кофейный запах, манящий голодных и усталых посетителей с улиц. Диего, однако, сюда манил не только запах.
– Добрый день, – как только подошла его очередь, заговорил он, – я ищу Джонни Дольмора, он работает у вас бариста. Скажите, он сейчас на смене, или если нет, то когда будет?
– Понятия не имею, о ком ты говоришь, – ответила стоявшая за стойкой девушка. – Ты это, заказывать чего-нибудь будешь?
– Э-э, да, двойной латте, пожалуйста, – он протянул ей банкноту. – Погодите, в смысле понятия не имеете? Такой долговязый, худой, в огроменных очках, ходит еще смешно. Нет?
– Никаких идей, кем этот парень мог бы быть, – пожала плечами девица и передала Диего стакан с напитком. – Но если тебе так важен этот очкарик, то я могу позвать менеджера, она-то явно должна его знать.
– Идет, – согласился тот, отпивая глоток.
– Саша! – тут же громогласно выкрикнула девушка. – Клиент хочет тебя видеть!
Ждать долго не пришлось, уже через пару минут перед Диего стояла с иголочки одетая женщина и с прищуром смотрела на него.
– Что-то случилось? – вкрадчиво поинтересовалась она. – Неподобающе обслужили или, может, не выдали сдачу?
– Ни то, ни другое, я ищу Джонни Дольмора, он у вас бариста работал. Не подскажете, по каким дням он  бывает?
Лицо Саши вытянулось, как если бы он спросил у нее что-то неприличное. Нижняя губа дрогнула, а сама она будто бы расстроилась от упоминания этого имени.
– Боюсь, ни по каким, – голос ее стал тише. – Бедный, хороший мальчик, такая утрата.
– Что? – теперь настала очередь Диего удивляться. – Что вы имеете в виду?
– А ты не знаешь? Он умер, – женщина сочувственно покачала головой, не обращая внимания на отвалившуюся челюсть собеседника. – Для меня эта новость стала ударом. Очень жалко его, конечно, хороший он был работник.
Она тяжело вздохнула, и, кажется, сказала что-то еще, но весь окружающий мир вдруг исчез для Диего. Да, для него эта новость тоже стала ударом. Слишком сильным ударом. Казалось бы, они не виделись с Джонни всего несколько месяцев, ничего не предвещало беды, тот выглядел вполне здоровым, но вот его ошарашивают такими словами, и… и все, собственно. Джонни ужасно не повезло. Не повезло иметь такого отвратительного друга, как Диего.
– Эй, парень, с тобой все в порядке? – очнулся от мыслей он ��ишь после того, как Саша пару раз щелкнула пальцами прямо перед его носом. – Скорую не надо вызвать? Ты так побледнел…
– Как давно? – вместо ответа спросил у нее Диего. – Как давно он…
– Уже вторая неделя пошла, – поспешила ответить женщина. – Слушай, может, все-таки врача?
– Нет, не надо, – мотнул головой Диего, попытавшись незаметно вытереть начавшие слезиться глаза. – Я пойду лучше, спасибо вам большое, вы мне очень помогли.
Не дожидаясь ответной реакции, он выбежал на улицу. Глаза жгло, нос хлюпал, а настроение упало куда-то на уровень нью-йоркского метро. Диего поднял взгляд к небесам. По всем канонам погода должна была моментально испортиться, небо затянуться тучами, а дождь зарядить в полную силу, но вопреки всему солнце светило так же ярко, как тогда, когда он только выходил из дома, а дождь наоборот перестал. Все-таки кое в чем старина Шекспир оказался неправ: не все люди актеры, а жизнь – это не бродвейский мюзикл.
Возвращаться домой сейчас совершенно не хотелось. Во-первых, садиться за руль в состоянии полного разлада нежелательно, а во-вторых, нужно срочно прогуляться. Прогуляться, обдумать все еще раз и… Диего вдруг резко сорвался с места. Есть только один человек, которому сейчас явно хуже, чем ему, и он просто обязан этому человеку помочь. Просто обязан после всего того, что он мог сделать, но не сделал для Джонни.
Дорога не заняла много времени, несмотря на то, что по пути он забежал в цветочный магазин за букетом гвоздик и в пекарню за пирогом. Манхеттен только кажется огромным, а на самом деле его вполне можно обойти за день, если, конечно, нигде не останавливаться. Подойдя к нужному дому, он позвонил в звонок. Ответили ему далеко не сразу, но когда ответили и узнали знакомые имя и голос, тут же впустили.
– Диего, какими судьбами? – встречала его на лестнице явно удивленная спонтанным визитом высокая худосочная женщина средних лет. Выглядела она еще бледнее, чем обычно. С длинного носа свисали очки, а тонко очерченное лицо обрамляли темные волосы, поверх которых был повязан черный платок.
– Добрый день, миссис Дольмор, – сказал тот, – понимаю, что, скорее всего, очень не вовремя, но я буквально только что узнал о том, что случилось с Джонни, и я просто не мог не зайти и не выразить свои искренние соболезнования. Я правда очень и очень сожалею, – он передал букет и пирог женщине. – Пожалуйста, возьмите это и простите меня за лишнее напоминание, мне, наверное, все же не стоило приходить.
Он уже хотел уйти, но внезапно его остановили.
– Обожди, – окликнула его миссис Дольмор, – я рада, что ты пришел, Диего. Хоть мы редко виделись, для моего сына ты был очень близким другом, так что, пожалуйста, проходи.
– Не хочу лишний раз волновать вас… – начал было отнекиваться Диего, но вдруг осекся. Во взгляде женщины читалась просьба. Явная просьба не оставлять ее в одиночестве. Хотя бы на время. Все-таки он пришел как нельзя вовремя. – Впрочем, я могу остаться, если вы не против.
Миссис Дольмор в ответ только улыбнулась, пропуская его в квартиру. За те пять лет, что его не было, здесь как будто бы ничего не изменилось. Все так же слабо светила лампочка при входе. Все так же сквозь щелки дверей завывал сквозной ветер. Все это было настолько хорошо знакомо, что казалось, будто прямо сейчас из своей комнаты выйдет Джонни и, завидев друга, со всех ног помчится к нему. Но Джонни не выходил, и только сейчас до Диего наконец окончательно дошел тот факт, что теперь он уже никогда не сможет увидеть его, узнать, как дела, и посмеяться над его шутками.
– Я сделаю чай, – полушепотом произнесла миссис Дольмор и бесшумно прикрыла дверь в гостиную, предоставив Диего своим мыслям. Обойдя комнату, он остановился перед стеллажом. В привычном его виде изменилась всего одна небольшая деталь – на одной из полок появилась новая фотография. На ней был изображен беззаботно улыбающийся Джонни.
– Она старая, – женщина вернулась слишком неожиданно, и Диего, взявший фотографию, чтобы получше рассмотреть, чуть не уронил ее. – Еще со школьных времен. В последнее время он как-то не любил фотографироваться.
– Как это произошло? – слишком прямолинейно задал вопрос Диего. – В последнюю нашу встречу ничего не предвещало беды.
– В тот самый день тоже ничего не предвещало беды, – дрожащими руками миссис Дольмор поставила поднос с чашками и чайником на стол. – Но злой рок настиг его, и никто ничего не смог сделать. Даже я. – Она сложила руки будто в молитве. Диего вдруг стало совестно, что заставляет ее мучиться, вспоминая несчастье, и он решил остановить рассказ, но не успел. – Джонни возвращался после вечерней смены. Все было как обычно, он открыл дверь, вызвал лифт, зашел в него, но до дома так и не добрался. Ты же, наверное, знал, что он был астматиком? – Диего кивнул. – Так вот в тот день мой бедный сын застрял в лифте. И все бы ничего, если бы не тот факт, что очень часто у нас в кабинке пахнет никотином. Это и раньше многих раздражало, но теперь… теперь, думаю, этим курильщикам несладко придется.
– В смысле? То есть вы хотите сказать…
– Джонни задохнулся. Из-за табачного дыма, – лицо женщины ожесточилось. – Мой мальчик не пережил поездку в лифте только из-за того, что кому-то очень не терпится потравить себя сигаретой! У меня нет слов, у меня просто нет слов!..
– Это действительно ужасно, – пытаясь подобрать нужные слова, протянул Диего. – И даже ингалятор не спас?
– Выходит, нет, врачи констатировали смерть от удушья, – женщина закрыла лицо ладонями. – Он пытался выбраться оттуда до последнего, лифтеры уже были на подъезде, но они не успели. Не успели спасти его. Я до сих пор… до сих пор не могу в это поверить. Не прощу им этого! Ни за что… ни за что не прощу!
Всхлипы миссис Дольмор становились все чаще, и Диего стало как-то совсем некомфортно. Ей определенно надо было выговориться, ему нужно было выслушать все из первых уст, но, черт, кажется, все зашло слишком далеко. Как успокоить неистово рыдающую мать умершего друга он не представлял, ибо никогда даже и не предполагал, что окажется в такой ситуации.
Именно поэтому он предпочел не говорить ничего. Вместо этого он краем уха слушал причитания вперемешку со слезами отчаяния, помешивал порядком остывший чай и смотрел куда-то перед собой. Все-таки отвратительная эта штука, случай. Никогда не знаешь, что ждет тебя за очередным поворотом. Быть может, невиданная удача, или, может, верная смерть, а может, и совсем ничего. Просто чертов поворот. Бессмысленный и беспощадный.
Внезапно воздух сотряс фирменный нокиевский рингтон. Извинившись за прерванный разговор, Диего вышел из комнаты и ответил на вызов.
– Где ты? – лаконичный до безобразия вопрос тут же вернул ему чувство реальности. – Твоя мать, между прочим, тоже не в курсе твоего нынешнего местоположения, а потому сильно волнуется.
– Мэтт, я… – Диего хотел было честно рассказать, где он и что делает, но решил ограничиться лишь следующим: – Я в центре, скоро буду.
– В центре – понятие растяжимое, особенно когда речь идет о Нью-Йорке, – можно было бы подумать, что Мэтт сердится, но едва слышное хмыканье выдавало его с головой. – Точный адрес, пожалуйста.
– Я в Сохо, – прикрыл глаза Диего, жалея, что вообще взял тр��бку. Лемье не отстанет, пока не выпытает из него всю необходимую информацию. Назвав ему адрес Дольморов, он хотел уже завершить разговор, как услышал следующее:
– Отлично, будь там, Форд приедет за тобой через пару минут.
Возразить ему Диего не успел. На последующие же звонки Мэтт не отвечал, так что ему не оставалось ничего иного, кроме как дождаться Форда. Поблагодарив миссис Дольмор за чай и сославшись на срочные дела, он попрощался с ней и спустился по лестнице. На улице его уже ждал знакомый БМВ.
– Мэтт, я же сказал, я… – рывком открыв дверь, начал свою гневную тираду Диего, но тут же замолчал.
– Мистера Лемье здесь нет, – спокойно ответил ему Форд. – Он послал меня за вами одного.
– И где же он тогда?
– У вас дома, сэр.
– У меня дома? – Диего удивленно встряхнул головой. Водитель кивнул. – Окей, Форд, у меня тут на 42-ой Западной осталась машина, не могли бы вы меня подкинуть дотуда?
– Приказано вести вас в Брайтон, – возразил ему тот.
– Я именно туда и собираюсь, – заверил его Диего. – Но на своей машине. Не оставлю же я ее здесь.
– Ладно, подкину, – сдался Форд, махнув рукой, а после чуть тише прибавил: – Мне-то никакой разницы, все равно платят не за количество доставленных по месту назначения пассажиров, а за отработанные часы.
Доехали до Брайтона они быстро. Днем, минуя первый час пик, город ненадолго разгружался, и им удалось попасть именно в этот счастливый для водителей промежуток времени. Оставив машину во дворе, Диего поднимался в квартиру и гадал, что, собственно, Мэтт здесь забыл, и как вообще попал внутрь. Ключей у него никогда не было, то есть открыть могли только изнутри.
«Значит, все-таки мать», – отпирая дверь, подумал он и тут же убедился в правильности собственной догадки. В кухонном проеме маячил силуэт Людмилы.
– Диего! – воскликнула она, как только он переступил порог. – Скажи-ка на милость, куда ты ушел? Твой друг стоял на лестнице, когда я вернулась домой, и, боже мой, мне было так неловко. Зачем приглашать гостей и потом уходить?
– Я никого не приглашал! – недовольно процедил тот. – Он сам заявился, без спроса!.. И как давно ты пришла?
– Буквально только что, – Людмила опустилась на стул, и Диего только сейчас заметил, что на ней все еще надет пиджак, строгая юбка-карандаш, в которых она обычно ходила на работу, и уличные туфли. – Что ж, раз Мэтт сам пришел, то я бы на твоем месте пошла бы и разузнала, зачем. Вдруг это что-то важное?
– Да, конечно, ты права, – Диего кивнул в знак согласия и поспешил в свою комнату. Там на кровати, закинув ногу на ногу, сидел Лемье и со скучающим видом глядел на экран айфона. – Ну, и как это понимать?
– Встречный и, что самое удивительное, аналогичный вопрос, – отбросив телефон, Мэтт встал и одним шагом преодолел разделяющее их расстояние. Нагнувшись к растерявшемуся Диего, он резко втянул носом воздух, будто попытавшись унюхать что-то, быстро оглядел его и, видимо зацепившись за что-то взглядом, присел до уровня рук. – Что ж, интересная картина: ты несколько дней кряду не выходишь из дома, но вдруг ни с того ни с сего срываешься куда-то, не предупредив даже собственную мать. Но куда? – он, пристально глядя в глаза растерявшегося хозяина комнаты, снова вытянулся во весь рост. – Тебя не было около двух часов, плюс-минус полчаса, в город ты поехал на машине и вернулся, кстати, на ней же, Форд ехал один. Голодным после поездки ты явно не остался, пирог с мясом и луком, полагаю? – он прищурился. – И, конечно, с чаем. Скорее всего, несладким или слабо сладким. Человек же, с которым ты его пил, явно не входит в круг наиболее близких и важных знакомых, но недавно в его жизни случилось нечто важное, затрагивающее и тебя, но, впрочем, не настолько важное, чтобы ты не смог уйти при первой же возможности. Надеюсь, я ничего не забыл?
– Нет, ничего, – ответил Диего, шокированный столь подробным описанием последних часов его жизни от человека, которого рядом с ним не было и не могло быть. – Но…
– Как я узнал? – опередил его мысли Мэтт. – Просто. Начнем с пирога. Судя по ярко выраженному запаху изо рта, это что-то мясное с луком. Изначально можно подумать, что ты просто купил себе буррито на обед, но нет, ты ел не в одиночестве, поэтому это должно быть блюдо как минимум на двух человек. На несколько человек, мясное с луком, скорее всего купленное в магазине – пирог, очевидно. Но, постой, почему я решил, что ты был с кем-то? Чай.
– Что?
– Чай. Ты сам говорил, что не особенно любишь чай. Ты предпочитаешь кофе, и обожаешь сладкое, но мокрое пятно на рукаве твоей толстовки не пахнет кофе, не оставило характерного для кофе загрязнения и не липкое. К тому же, это явно не дождь, иначе вся толстовка была бы в таких пятнах, и я бы, конечно, увидел его через окно. Вывод очевиден, помимо пирога был еще и чай, а раз ты пил чай, да еще и несладкий, что совершенно не привычно с точки зрения твоих предпочтений, то это было чаепитие, и чаем тебя угощал некто посторонний, проживающий в Сохо, откуда Форд тебя и забрал.
Диего в ответ лишь похлопал ресницами. Мэтт читал его как открытую книгу.
– Но если ты был не один, то с кем и зачем? С позволения миссис Карлос я воспользовался твоим компьютером, зашел в историю браузера и увидел, что покинул дом ты около двух часов назад, хотя на протяжении всех предыдущих дней практически безвылазно сидел в интернете, скорее всего не выходя за пределы квартиры или выходя максимум в ближайший магазин. Что же такое могло заставить тебя выйти из дома? Ответ тоже довольно очевиден, у кого-то из твоих знакомых недавно что-то произошло в жизни, причем это что-то имеет к тебе прямое отношение, иначе ты бы проигнорировал событие, ведь вы с этим человеком всегда держались на расстоянии, да и вообще плохо друг друга знали, раз он поил тебя чаем. Ты взял машину, которой не оказалось во дворе, когда я подходил к твоему дому, и обратно, естественно вернулся на ней же, несмотря на приехавшего за тобой Форда. Сейчас я понимаю, что было весьма опрометчиво с моей стороны посылать его за тобой, однако обладай я необходимой информацией, не стал бы повторять ошибку.
Он закончил свой монолог, ожидая хоть какой-нибудь реакции, но ее не последовало. Диего был слишком ошеломлен, чтобы сказать хоть что-нибудь.
– Вижу, необходимый вау-эффект успешно произведен, так что перейдем, пожалуй, к наиболее насущной теме. К тому, зачем я здесь. – Мэтт многозначительно посмотрел на него. – К слову, именно ты должен ответить мне на этот вопрос.
– Я? Почему я?
– Потому что ты звонил мне с утра аж целых три раза, и я подумал, что раз ты проявляешь такие чудеса настойчивости, то, возможно, случилось нечто серьезное.
Диего смущенно втянул голову в плечи.
– Ну, на самом деле… Мне просто было грустно, и я хотел прогуляться.
– Полагаю, подвернувшийся случай выйти на улицу повысил тебе настроение.
– Нисколько! – мотнул головой Диего, поджимая губы. – Я узнал, что один из моих друзей умер, и это буквально худшая новость за сегодня.
– О, так вот оно что. Соболезную, – лицо Мэтта преобразилось. Настал его черед чувствовать себя неловко. – В таком случае предлагаю сменить тему, тем более что, вполне вероятно, вторая причина, по которой я сегодня здесь, окажется лучшей новостью за сегодня.
– Это какая еще?
– Ты будешь учиться в Нью-Йоркской Школе Журналистики!
Мэтт победно улыбнулся, а Диего снова почувствовал, как у него отвисает челюсть. Уже второй раз за день. Но если в первый раз повод для этого был ужасным, то сейчас… Сейчас он готов был плясать от радости, если бы не куча вопросов, на каждый из которых ужасно хотелось получить ответ.
– Уже вижу по твоему выражению лица, что необходимы объяснения. Что ж, тут все просто: обучение в Школе – это и есть мой настоящий подарок на твой день рождения. Я не стал говорить тебе об этом на самом празднике, во-первых, потому что тогда еще не было окончательных списков зачисленных студентов, а во-вторых, потому что предполагал, что ты слишком бурно отреагируешь.
– Я не… – предположение оказалось как никогда точным. Опять. Диего на самом деле едва сдерживался, чтобы не закричать или, еще пуще, не расплакаться на месте. Он понятия не имел, как Мэтт узнал о Школе, о том, что учиться там – было его заветной мечтой. Заветной и, казалось, недостижимой до сегодняшнего дня. – Откуда? Как ты узнал? Я ведь никому об этом не говорил. Никому, даже матери! Это невозможно… ты что, следишь за мной?
– Ни в коем случае, – Лемье улыбнулся. – Просто сопоставил все имеющиеся факты и получил единственно возможный вывод. Ты, конечно, никому ничего не говорил, но намерения не так просто скрыть, особенно от того, кто знает, куда смотреть. Позволь, поясню. Помнишь, как на первом курсе мы поменялись телефонами? Сейчас мне весьма стыдно за тот поступок, но, если честно, я сделал это лишь для того, чтобы узнать о тебе как можно больше, и именно тогда я натолкнулся в твоем телефоне на фотографию плаката, рекламирующего Школу. Насколько я помню, фотография датирована 2007 годом, то есть, сделана она была еще до поступления в NYSMEF. Это первый важный элемент пазла. Вторым стал буклет Школы на полке твоего шкафа, – Мэтт указал на книжный шкаф позади Диего. – Его я увидел, когда впервые оказался в твоей комнате. Меня просто привлек тот факт, что между вполне толстыми книгами лежит нечто тонкое, и, клянусь, будь там что-то личное, я бы в этот раз вернул на место, но это был всего лишь тот самый буклет со дня открытых дверей, и в этот момент пазл окончательно собрался. Конечно, были и другие элементы, по мелочи, вроде твоего комментаторского дебюта. Надо было проверить серьезность твоих намерений, справишься ли ты в принципе с заданием. Я уговорил Лонг-Райта взять тебя на эту роль, и ты справился. Причем очень хорошо. Потом, твой блог. Комментарии излишни. Очевидно, что и страха камеры у тебя нет.
– Так, ладно, а блог-то ты как нашел? – удивляться уже не было сил, но приходилось. – Он назван не моим настоящим именем, да и я его уже второй год не обновляю.
– Чистая случайность, – Мэтт пожал плечами. – Кажется, мне о нем Клеменс проговорился. Неважно. Важно то, что все эти детали, вроде наличия блога, интереса к определенному учебному заведению, способности к взаимодействию с разными людьми, открытости ко всему новому и азарта от поиска точной и правдивой информации, показывают, что ты вполне себе прирожденный журналист, по какому-то стечению обстоятельств оказавшийся в NYSMEF. – Он указал на себя. – Поэтому я в свою очередь, как хороший финансист и не менее хороший друг, решил, что это недоразумение нужно исправить. Отныне ты – студент Нью-Йоркской Школы Журналистики, и я надеюсь, что твоя мечта стала чуть ближе к реальности.
Он ободряюще похлопал Диего по плечу, увидев, что тот спрятал лицо в ладонях.
– Это на самом деле будто сон наяву, – услышал Лемье его приглушенный голос. – И я не могу его принять. Я никогда даже не заикался о Школе, потому что стоимость обучения там равна почти годовой зарплате матери. Для нашей семьи это неподъемная сумма, но и для тебя это не гроши, и я не могу позволить тебе сделать мне такой подарок. Айфон, который я в итоге потерял, еще куда ни шло, но это уже перебор.
– Я так и думал, что все к этому сведется, поэтому заранее приготовил ответ. Во-первых, позволь мне распоряжаться моими средствами так, как мне вздумается. Каждый доллар, вложенный в твое обучение, заработан лично мной, так что если ты вдруг боишься за моего отца, то не стоит. Он не имеет к этим деньгам отношения. Во-вторых, потерять учебу на курсах будет намного сложнее, если только ты не пойдешь по стопам Диаза, и в-третьих, помнишь лекцию про стартапы? – Диего кивнул. – Инвестор никогда не знает наверняка, выгорит ли дело, он лишь видит в нем потенциал. Я вижу в тебе потенциал и хочу помочь его раскрыть. Я не делаю тебе одолжений, я никому и никогда их не делаю, лишь надеюсь, что в будущем мои вложения окупятся, и сделка окажется взаимовыгодной. Понимаешь? – снова неуверенный кивок. – Ну вот и отлично. Я надеюсь на тебя.
Мэтт встал с кровати и медленно подошел к двери, на ходу надевая пиджак.
– Пока бюрократический вопрос не оформлен, ты формально не числишься студентом, а, значит, в любой момент твое место может отобрать любой другой более проворный и инициативный человек, так что, если не хочешь, чтобы такое случилось, предлагаю встретиться завтра в полдень перед входом в главный корпус. Чем скорее мы решим этот вопрос, тем лучше будет для нас обоих и тем скорее я смогу улететь в Чикаго.
– Что? – из состояния безграничного счастья Диего опять провалился в безрадостное уныние. – И ты уезжаешь?
– По работе, – Мэтт скрестил руки на груди. – Меня и так уже с прошлой недели ждут не дождутся в офисе TechGames: нужно решать организационные вопросы, запускать проекты и искать свежую геймдевелоперскую кровь, короче говоря, работы невпроворот, так что какое-то время меня здесь не будет… – он задумчиво почесал подбородок. – Думаю, где-то до ноября точно.
– Ясно, понял, – удрученно заключил Диего. Перспективы вырисовывались не самые радужные. Все друзья вот-вот разъедутся, и он останется один. Снова.
<center>***</center>
Первая неделя учебы была прогуляна, и впервые за все время обучения в NYSMEF Диего чувствовал, что его это абсолютно не волнует. Не волнует, чем это может закончиться. Не волнует, что об этом подумают преподы и однокурсники. Просто все равно. Отныне его намного больше занимало нечто другое – Нью-Йоркская Школа Журналистики.
Конечно, все было бы иначе, если бы не Мэтт, но так сложилось, что последние несколько дней все внимание Диего было приковано именно к ней. Он с нетерпением ждал начала занятий, отсчитывал дни и упорно игнорировал тот факт, что вообще-то теперь он учится в двух учебных заведениях. Он бы и вовсе об этом не вспоминал, если бы NYSMEF периодически не напоминал о себе чем-то вроде добавления в общую группу колледжа в Фейсбуке или отметками в Твиттере от тех девиц, что все еще продвигали идею Мэттиего – именно так они обозвали их с Мэттом пару – в массы и никак не могли этим переболеть. В остальном же его никто не трогал. До одного момента.
Тогда Диего, как обычно, не подозревая подвоха, зашел в свой аккаунт и тут же стал больше похож на снег, нежели на живого человека. «Осталось семь дней», – прочитал он в самом верхнем посте, написанном, что особенно пугало, от его лица. Немного успокоившись, он подумал, что возможно случайно скопировал какой-то момент из вчерашней статьи, посвященной выходу нового фильма про супергероев, и вставил это в окошко для поста, а потом каким-то образом нечаянно его опубликовал, но такая версия даже с учетом его косорукости казалась бредовой. Усложняло ситуацию еще и время публикации, которое ну никак не совпадало с тем, когда он читал ту статью. Он в принципе в это время был не онлайн, а занимался перечиткой комикса, по которому и делали фильм, чтобы потом в кинотеатре громче всех кричать о том, что в оригинале все совсем не так.
Удалив загадочный пост и забыв о нем как о страшном сне, он и не подозревал, что уже завтра натолкнется на него снова, но уже в несколько видоизмененной форме. На сей раз сообщение вещало о шести днях, и вот теперь страх окончательно сомкнул свои ледяные пальцы на шее Диего, не давая ему даже нормально продохнуть. Терпеть подобную чертовщину не хотелось, поэтому в этот раз он не стал мелочиться и удалил весь свой профиль. Вроде бы это даже сработало, но ненадолго. Через два дня некто, взломавший его, объявился снова, но уже в другой соцсети. Новая публикация в Инстаграме с подписью «три дня» говорила сама за себя. Кто-то явно взялся за него и пытается вывести из равновесия. Нельзя сказать, что у него не получалось. Диего трясся как осиновый лист, глядя на черную, похожую на знаменитый квадрат Малевича, фотографию, и не знал, что делать дальше. Трубить о помощи? Попытаться выйти со взломщиком на контакт? Продолжать удалять аккаунты и делать вид, что ничего не происходит? Ужасно хотелось просто сложить руки и спрятаться в угол в надежде на то, что все пройдет само, но надо было действовать.
Позвонить в полицию – первая же разумная мысль, стукнувшая в голову. Долго никто не отвечал, приходилось набирать номер снова и снова, пока удача наконец-то не повернулась к нему лицом.
– Полицейский департамент Нью-Йорка, участок номер шестьдесят один, – голос на том конце был монотонным и будто вовсе неживым. – Лейтенант Андерсон слушает, представьтесь, пожалуйста, и вкратце опишите вашу проблему.
– Добрый день! – Диего едва мог собрать мысли в кучу, а слова воедино. – Меня зовут Диего Карлос, я звоню, потому что мне угрожают!
– Это кто-то из ваших близких или друзей? – лейтенант не выказал никакого сочувствия или удивления. Голос оставался все таким же монотонным. – Или кто-то малознакомый?
– Я вообще понятия не имею, кто это, – озабоченно выдал Диего. – И я не знаю, что ему или ей от меня нужно, но он или она взламывает мои страницы в соцсетях и почти каждый день пишет мне жуткие посты о том, что осталось столько-то дней… Я боюсь и совершенно не понимаю, что мне делать!
Несколько секунд на том конце стояла тишина, но вдруг послышался звук, напоминающий иронический кашель, и лейтенант снова заговорил:
– То есть это все происходит в интернете, и в реальности вы даже не предполагаете, кто это может быть?
– Да, но…
– Слушай, мальчик, – внезапный переход на «ты» заставил Диего удивленно поднять брови, – не занимай линию. Дай взрослым людям поработать над серьезными делами и не пытайся больше звонить со своими приколами, иначе так просто ты больше не отделаешься.
Он и возразить ничего не успел, как лейтенант скинул трубку. Внезапная ярость обуяла Диего, и он не сдержался от громкого рыка. Уже второй раз служители порядка принимают его совсем не за того, кем он является на самом деле, и это неимоверно бесило. Не везет ему с полицией, однозначно.
Лишившись поддержки со стороны, Диего решил просто ждать. Не удалять профиль, не удалять фотку, лишь сменить пароль и ждать. Это помогло. На следующие трое суток таинственный взломщик снова залег на дно, но в назначенное время объявился, чтобы оставить последнее сообщение: «Время пришло». От этого сделалось дурно, а в голове словно ударил гонг. Весь день Диего сидел дома, боясь не то что выйти на улицу, но просто случайно выглянуть в окно. Хотя какое уж там выглянуть, он в принципе старался не подходить к окнам так, чтобы его можно было заметить снаружи. Остатки здравого смысла подсказывали ему, что это уже паранойя, но страх и оцепенение по большей части лишали возможности адекватно мыслить. Переживания зашли настолько далеко, что Диего даже не хотел отпускать Людмилу в магазин, когда она вернулась с работы, но в итоге все равно отпустил, потому что в ответ она предложила сходить ему, а этого никак нельзя было допускать. К счастью, все закончилось благополучно.
– Что с тобой творится такое? – спросила она в процессе сортировки покупок по полкам. – Ты выглядел таким счастливым после того, как Мэтт рассказал о своем подарке, а сейчас на тебе снова лица нет. Все в порядке?
Вопрос получился настолько внезапным, что Диего чуть не выронил пакет с молоком.
– Угу, – он не глядя закинул пакет в холодильник и поспешил быстро удалиться из кухни, чтобы не попасть под град новых вопросов.
– Я просто хочу сказать, что ты всегда можешь попросить помощи, – донеслось из-за спины, и Диего поджал губы. Как оказалось, не всегда, далеко не всегда.
Следующие несколько дней он аналогично просидел в четырех стенах. Учеба в Школе должна была начаться послезавтра, а он не находил в себе сил даже подумать о том, чтобы выйти наружу. И хотя взломщик молчал, и казалось, что жуткие события позади, колокольчик интуиции звонил не переставая. Так продолжалось ровно до тех пор, пока ему не позвонила Эмма, в голосе которой слышалось не меньше тревоги, чем в его собственном.
– Диего, привет, ты можешь говорить? – после краткого «да» она продолжила. – Я просто хотела узнать, когда ты появишься на парах? Тебя не видно уже третью неделю, и некоторые профессора волнуются, что с тобой что-то случилось. Мисс Лотери сегодня уже второй раз спрашивала у меня об этом, но если в первый раз я еще смогла как-то отмазать тебя, то сейчас, во второй половине сентября, это становится уже проблематично. У тебя все хорошо?
– Я… – Что на это ответить, он не знал. Он не хотел рассказывать о недавних событиях, чтобы не втянуть в неприятности еще и ее. Не хотел говорить о том, что хочет покинуть NYSMEF и отчасти поэтому не приходит на занятия. Не хотел и благодарить ее за то, что она пытается выгородить его, потому что в этой медвежьей услуге совершенно не было никакого смысла и помощи. Но в одном она права – прийти надо, хотя бы затем, чтобы по-человечески известить всех, кого надо о своем уходе. – У меня все нормально, приду сегодня после пар. Передай это всем, кого я интересую.
Бросив трубку, он тяжело вздохнул и, пересилив страх, подошел к окну. Он осмотрел беглым взглядом улицы, близлежащие дома и, не заметив ничего подозрительного, открыл его. Колючий, по-настоящему осенний ветер тут же обдал лицо, и Диего опустил раму обратно. Впервые за последнее время ежился он не от страха, а от обычного холода. Уже собравшись, он долго не мог заставить себя переступить порог квартиры. Даже надев наиболее непримечательные вещи и старую потертую кепку, найденную на самом дне шкафа, он не чувствовал себя в большей безопасности. Впрочем, обещание есть обещание, да и с колледжем надо все-таки кончать, так что вскоре он уже сидел в салоне фордика и мчал в Манхеттен.
Поднимаясь по ступеням кампуса, Диего подумал о том, что поездка обошлась без неожиданностей: никто не поджидал его у подъезда, никто не пытался напасть на него из-за угла и никто в итоге не прирезал его в первой же подворотне. И вот вроде бы живи да радуйся, но что-то не давало ему покоя. Воздух пах затхлостью и проблемами.
В холле на фоне серой сентябрьской улицы было очень уютно. Пары у многих уже закончились, потому сейчас тут находилось всего несколько человек, большая часть которых при звуке хлопка входной двери обернулась и приветливо замахала ему.
– Диего! – окрик Нгози был настолько громким, что он жестами призвал девушку понизить голос и поспешил подойти к ней. – Дружище, я так рада тебя видеть! Без вас с Алом тут вдруг стало ужасно скучно. Где вы пропадаете?
– Это точно, пресно как в озере, – бросая попрыгунчик сидящему напротив Карлосу, пожаловался Алексей. – Колледжу вас тотально не хватает.
Диего вдруг стало очень неловко. Он ожидал, что на встречу придет одна лишь Эмма, и не был готов к расспросам однокурсников. Такое внимание к его персоне сбивало с толку и заставляло его чувствовать себя виноватым.
– Ала больше нет с нами, – поспешно сказал он, но, увидев изумленные и озадаченные лица друзей, поспешил исправиться: – В том смысле, что он уехал. В Калифорнию. Больше он здесь не учится. – Он повернул голову в сторону. – И я тоже. Я принял решение уйти, и я вернулся сюда затем, чтобы поговорить об этом с мистером Лонг-Райтом.
– Но почему? – всполошилась Эмма. Диего хотел бы заглянуть ей в глаза, но не мог пересилить себя. – Если ты испытываешь трудности, то только скажи, обещаю, я попытаюсь помочь.
– Мы все поможем, – поддержала Эмму Мэй.
– В беде не бросим, – продолжила мысль сестры Би, широко улыбаясь.
– Мне будет не хватать M. A. D. E., – внезапно пробасил Карлос, и все тут же обернулись к нему. Тот невозмутимо продолжал кидать попрыгунчик, будто и не он это сказал вовсе.
– А я считаю, что если он уже все решил, то и переубеждать его нет смысла. В конце концов, любое принятое решение – начало долгого и увлекательного пути.
Общее внимание сразу же перешло к миниатюрной девушке, которую Диего до сих пор даже и не замечал. И не удивительно, она так сильно прильнула к плечу Нгози, что та почти полностью закрывала ее собой, но сейчас, когда девушка подала голос и чуть выдвинулась вперед, Диего смог ее рассмотреть. Темные волосы, постриженные под каре, пухлые губы, накрашенные ярко-красной помадой, сильно подведенные глаза, чокер на бледной шее и футболка с логотипом Wandy. Но наиболее необычно выглядели глаза: они были разного цвета.
– Впервые вижу человека с гетерохромией, – вырвалось у Диего помимо его воли.
– А я – с почти эльфийскими ушами. Такие острые, кажется, будто можно пораниться, – девушка улыбнулась, завидев смущение Диего. – Меня зовут Софи Джексон, если тебе интересно.
– Приятно познакомиться, – отреагировал тот, – меня…
– Я знаю, кто ты, Диего Карлос. Нгози рассказывала о тебе.
– Э-э, ну да… – Нгози заерзала в кресле. – Должна же я была как-то ввести ее в курс дела перед учебой о том, что тут у нас творится.
– И я тебе за это очень благодарна, – Софи клюнула Нгози в щеку, после чего еще крепче обхватила ее руку, снова обращаясь к Диего. – Лонг-Райт пока что все еще в своем кабинете, если хочешь успеть к нему, поспеши.
Он кивнул и, чувствуя как сердце колотится в груди, направился к лестнице.
– И все-таки, – донеслись слова Нгози вслед, – надо было попробовать его отговорить. Сначала мы узнаем, что уехал Мэттью, потом Ал, а теперь еще и Диего собирается уходить. Это будет большая потеря для NYSMEF.
– У тебя бы все равно не получилось, – категорично бросила в ответ Софи. – У него на лице написано, что выбор сделан, и нам остается только уважать его.
Уважать. Классно сказано. Диего ступал по лестнице и откровенно не понимал, что там уважать, ведь на самом деле он с головой погряз в сомнениях, а чаши весов то и дело перевешивали друг друга. За одну минуту он успевал передумать трижды о том, стоит ли ему остаться в колледже, или все же покинуть его. С одной стороны, было бы хорошо отчислиться, чтобы целиком и полностью сконцентрироваться на учебе в Нью-Йоркской Школе Журналистики. С другой, бросать учебу на полпути – последнее дело, да и к колледжу, к ребятам он уже прикипел всей душой. В мыслях тут же сформировались два образа, и Диего, сев на ступени, схватился за голову. Слишком многим он обязан: Мэтту за то, что он помог ему исполнить мечту, а матери… собственно, за то же самое. Сейчас он вспоминал, как сильно радовался тому, что будет учиться в NYSMEF, как отчаянно доказывал Людмиле, что именно там ему самое место, и где в итоге он оказался. Сидит тут на лестнице и думает о том, чтобы взять и перечеркнуть все ее старания. Отчаяние, вина и злость – вот и все, чего он добился, и это единственное, чего он на самом деле достоин.
– Мистер Карлос, – голос ректора не был громким, суровым или злым, но Диего аж подскочил на месте, – рад снова видеть вас в стенах NYSMEF. Надеюсь, с этого момента я буду видеть вас чаще.
– Профессор Лонг-Райт, я… – Диего, чувствуя, как горят от стыда щеки, быстро поднялся с пола. – Простите, я... Мне надо с вами поговорить.
– Вообще, я собирался перекусить, но, что ж, надеюсь, это не займет много времени.
– Нет, не займет, – Диего сделал глубокий вдох, приготовившись выложить все, что наболело, и взглянул на ректора. Вид у него был весьма дружелюбным. – Я хотел…
Вот он, нужный момент. Всего-то и надо сказать: «Я отчисляюсь. Ухожу. Спасибо за все, до свидания».
– Да? – Лонг-Райт выжидающе приподнял бровь, и Диего окончательно сдался.
– Хотел заверить вас, что с завтрашнего дня я возвращаюсь в строй и начинаю усердно учиться. Никаких больше прогулов.
– Безумно рад это слышать. Очень не хотелось бы с вами прощаться и терять одного из наиболее перспективных студентов.
Ректор ободряюще улыбнулся и, видя, что разговор исчерпал себя, продолжил спуск.
– Вы правда так считаете? – уже вдогонку крикнул ему Диего. – Что я перспективный?
Эхо шагов затихло.
– Да, считаю, – ответил ему Лонг-Райт. – И я надеюсь, вы оправдаете мои ожидания.
Как он оказался на улице, Диего не заметил. Медленно ступая по мокрому асфальту, с глупой улыбкой он снова и снова прокручивал в голове слова ректора, пока дорогу ему не перегородили двое высоких мужчин в полицейской форме.
– Вы Диего Карлос? – спросил один из них, на что получил кивок. – Пройдемте с нами.
И не успел Диего хоть что-то предпринять, как его грубейшим образом втолкнули в полицейский автомобиль.
– Простите, но что здесь вообще происходит? – борясь с желанием высказать все матерные слова, пришедшие на ум, относительно спокойно спросил он. Севший рядом с ним коп внушал благоговейный ужас, нарываться еще сильнее не стоило.
– Вы разыскиваетесь по подозрению в совершении разбойного нападения и нанесении телесных повреждений, – мужчина кинул в сторону резко притихшего Диего презрительный взгляд. – Рекомендую тебе, парень, не задавать лишних вопросов и отвечать, только если тебя спрашивают.
Очередной нервный глоток вызвал сильнейший спазм горла вплоть до тошноты. Ошибка. Все происходящее одна большая ошибка, потому что это нонсенс, чтобы он на кого-то напал.
Пребывая в шоке, он не заметил, как машина остановилась, и пришел в себя тогда, когда коп толкнул его локтем, приказывая вылезти. Место, куда его привезли, оказалось обычным полицейским участком, какие показывают в фильмах и сериалах, разве что намного запущеннее. Вот за компьютером сидит девушка и что-то напряженно набирает на клавиатуре, а в отдалении у кофейного автомата стоит парочка сослуживцев с откровенно скучающим выражением лица. Диего же повели по длинному коридору, мимо всей суеты, пока он не уткнулся в дверь без каких-либо опознавательных знаков.
– Входи и садись на стул, – скомандовал ему один из копов, и Диего послушно проскользнул внутрь. Здесь его встретил не кромешный, но сумрак, помещение освещалось всего одной лампой, располагавшейся на стоявшем посередине комнаты столе. Сама же комната больше походила на каморку, и размерами, и атмосферой. В целом ситуация все еще напоминала детективные фильмы и полицейские комедии. Впрочем, не успел он устроиться поудобнее, как дверь отворилась, и внутрь зашли двое: мужчина в сером плаще и парень с ярко-красными волосами.
– Отлично, его уже доставили, – на ходу пробубнил мужчина, усаживаясь на стул напротив и веля красноволосому парню встать позади. – Не хочу терять время, так что приступим, мое имя Кит Шеннон, я инспектор полиции, и мне доверили вести это дело, – он сложил руки на столе и пристально всмотрелся в лицо Диего. – Тебя, наверное, уже просветили, почему ты здесь.
Тот кивнул. Вроде бы это вопрос, и можно отвечать вслух, но он не рискнул.
– Значит, буду максимально прямолинеен и краток: признаешься ли ты, что напал на Тодда Фримана, – инспектор указал на красноволосого, – и нанес ему ножевое ранение по кисти?
– Чего? – произнесенное банально не укладывалось в голове. – Нет, конечно, я вообще впервые вижу этого парня!
Инспектор тяжко выдохнул, вытащил откуда-то из-под плаща тонкую папку-файл и с крайним недовольством передал ее Диего.
– В ней показания мистера Фримана, касающиеся тебя, в которых говорится о том, что пару дней назад в районе Бруклин Хайтс ты и твой сообщник, которого мы все еще ищем, напали на него, вероятно с целью кражи, и ранили ножом. Медицинское обследование наличие ран подтвердило. Сам мистер Фриман предоставил нам весьма исчерпывающую информацию о твоем внешнем виде при составлении дела, и позже опознал тебя уже по фотографии. Ну, что на это скажешь? Улики неопровержимы, лучше просто признайся, упростишь жизнь и мне, и себе.
Он откинулся на спинку стула и победно усмехнулся. Диего же чувствовал себя букашкой, которую школьник пытается сжечь лучом солнца, пропущенным через лупу.
– Поверьте мне, я не виновен, это ерунда какая-то… – едва хватало сил, чтобы держаться и не начать позорно плакать. – Я бы запомнил этого человека, с таким-то цветом волос, да и вообще этого не может быть, потому что последние несколько дней назад я безвылазно сидел дома, ведь…
Диего не договорил. Он резко поднял голову и впервые напрямик посмотрел красноволосому в глаза. Тот в ответ пожирал его взглядом, невероятно холодным и диким. Его рот застыл в полуусмешке, такие же темные, как у Диего, брови сошлись галочкой на переносице. Но самое жуткое в нем было то, что он не моргал. Совсем.
– Ведь что? – прервал их переглядки инспектор.
– Кто-то угрожал мне в интернете. И, между прочим, я звонил с этой проблемой на горячую линию нашего участка по Брайтон-Бич, но никто не воспринял мои слова всерьез. Если хотите, можете проверить, я не вру.
– Угрожал? – лицо Шеннона преобразилось. Выпрямившись, он снова облокотился на стол, всем своим видом показывая, что дело наконец-то приобрело для него интерес. – Погоди, хочешь сказать, что недавно сам пытался обратиться в полицию, и тебе отказали?
– Именно, – скрестив руки на груди, ответил Диего. – Так и есть. Я же сказал, что не вру.
– Чудеса расчудесные, – инспектор усмехнулся. – А кто угрожал-то?
Взгляд снова переместился на красноволосого по имени Тодд, который вдруг явно стал чувствовать себя неуютно. Не осталось сомнений, что именно он и был тем самым взломщиком, но зачем он это делал и что ему нужно от Диего? Это-то и необходимо выяснить, и как можно скорее.
– Думаю, он, – Диего кивнул в сторону Тодда, и инспектор повернулся к нему. – Не знаю, правда, зачем ему это было нужно, поскольку, повторяю, мы незнакомы, но то, что это он, я теперь уверен.
– Ложь! Наглая ложь! Он пытается меня очернить! – вскрикнул красноволосый, гнусавя. Странно, но голос показался смутно знакомым, несмотря на то, что внешность у парня была совсем не знакомая. – Что вы тянете, просто арестуйте его уже!
– Позвольте мне самому решать, что делать, – огрызнулся в ответ инспектор, и вот тут до Диего внезапно дошло.
– Да это же был ты! – подорвался с места он, тыча пальцем в окончательно запуганного парня. – Это ты тогда напал на нас рядом с Бруклинским мостом и спер мой айфон! А сейчас перекрасился, чтобы я тебя не узнал, все переврал и пытаешься окончательно испортить мне жизнь! Голос тебя выдал! Ну ты паршивец!..
– Так! – на сей раз с места поднялся уже Шеннон. – А ну-ка быстро успокоились, иначе я вас обоих за решетку упеку! Карлос, или как тебя там, быстро сел на стул!
Диего подчинился, продолжая буравить Тодда взглядом. Не будь они в участке, он бы точно устроил самосуд.
– Итак, – инспектор, потирая виски, снова обратился к нему. – У тебя есть встречные обвинения, а потому мне нужны детали, – и, предчувствуя волнения за спиной, добавил, – и не вмешивайтесь Фриман, вашу версию мы уже слышали.
Торжествуя, Диего рассказал инспектору историю про то, как они с Алом возвращались домой после ночевки под мостом, во всех подробностях, умолчав, правда, о том, откуда они шли.
– Клянусь вам, – убеждал он, – обыщите его, и вы увидите, что в его карманах лежит украденный у меня айфон 3GS черного цвета. Я могу доказать вам, что он мой, только заберите его у этого воришки.
– Вещи на стол, оба, – тут же скомандовал Шеннон. – Быстро!
– Я не понимаю, при чем тут я, если подозреваемый он?! – истеричным тоном выдал Тодд. – Я невиновен!
– Сейчас подозреваемые вы оба ввиду новых показаний. Или тебе есть, что скрывать, Фриман?
Парень недовольно поджал губу, но подчинился. И каково же было ликование Диего, когда на столе появился изрядно поцарапанный, но тем не менее целый айфон. Его потерянный айфон.
– Позвольте мне… – он уже протягивал руку, как Шеннон перехватил ее.
– Только без глупостей, понял? Показывай мне все, что делаешь.
– Без проблем, – согласился Диего, наконец беря в руки заветный гаджет. Однако уже в самом начале его ждала проблема: пароль не подходил. – Какой пароль? Зачем ты его сменил?
– Все ясно, – голос инспектора не сулил ничего хорошего. – Что и следовало ожидать.
– Да нет же, – из последних сил попытался возразить Диего. – Он сменил пароль блокировки, но, я говорю правду, внутри есть то, что однозначно поставит на этой истории крест. Заставьте его разблокировать, и если я не найду того, что мне нужно, то, ладно, его взяла. Я признаюсь во всем, хоть и не совершал ничего из этого.
Последняя ставка сделана, осталось раскрутить рулетку.
– Идет, – инспектор рассмеялся. – Фриман, разблокируй.
Красноволосый в очередной раз состроил кислую мину, но упираться не стал. Разблокировав телефон и передав Диего, он наблюдал, как тот листает ленту и тыкает по нужным иконкам. Сам же Диего чувствовал себя как человек, сидящий на банке-окунашке. Всего одно нажатие на экран отделяло его от победы. Открыв нужный раздел настроек, он сначала долго разглядывал то, что ему высветилось, а потом, не сдержавшись, засмеялся. Передав айфон инспектору, он показал пальцем на то, что вызвало его смех.
– Да, кажется, теперь пазл сложился окончательно. ID забит твой. Фриман, ты взят под стражу за кражу чужого имущества до выяснения обстоятельств дела, – стоило Шеннону это сказать, как в комнату ворвались два полицейских, тех самых, которые привели Диего сюда. Оба сразу же двинулись к нему, но заметив жест инспектора, направленный на Фримана, удивленно переглянулись, хотя оспаривать не стали.
– Это еще не конец, Карлос, – зашипел тот буквально перед тем, как его вывели. – Оглядывайся чаще, возмездие близко!
– Полагаю, это можно считать за чистосердечное. Все-таки не зря в отчетах отметили, что вероятно, это бытовое ранение, а не умышленное причинение вреда, да и шрам уж больно старый для недавних событий, – Шеннон проводил парня скептическим взглядом, после чего серьезно посмотрел уже на Диего. – Произошла чудовищная ошибка, жаль, что тебе пришлось во всем этом поучаствовать. Но мне до сих пор не понятно, почему ты сразу не заявил о пропаже? Эти ваши айфоны, вроде как, крутая штука, на дороге не валяются.
– Я… – тот застопорился. Ну не скажешь же, что Ал, похоже, в самом деле попал Тодду тогда ножом по руке, и они, жутко испугавшись, решили просто замять это дело. Но карма ничего не прощает, и именно поэтому он сегодня здесь. – Я испугался. Испугался, что заяви я, меня начнут искать, пугать и шантажировать. Кто же знал, что так получится в любом случае.
– Да уж, в знатное дерьмо ты влез,– инспектор, потянувшись, встал со стула. – На сегодня я тебя отпускаю, но, боюсь, по протоколу придется еще не раз заглянуть в участок для составления бумаг по делу. Оставь мне свой номер вот здесь, – он вытащил из внутреннего кармана плаща ежедневник и ручку. – И еще раз прошу прощения за нервотрепку, нечасто такое случается, поэтому, честно, не знаю, что могу тебе предложить в качестве моральной компенсации.
– Ну, есть кое-что, – Диего неловко улыбнулся, указывая на кофейный автомат. – Можно я возьму себе кофе?
<center>***</center>
Едва ли находилось слово, идеально описывающее нынешнее состояние Диего, но наиболее точным было бы «страдать». Источник страданий заключался в одном – он не справлялся. Учеба в Школе началась всего неделю назад, но уже сейчас, в начале октября, хотелось бросить все, зарыться под одеяло и ждать рождественских каникул, а на случай, если вдруг кто-то начнет прикапываться с тем, что он должен и обязан, начинать истошно рыдать, как младенец.
Учиться на два фронта оказалось не просто сложно, а архисложно. Как если бы жизнь была игрой, и ты бы выбрал самый сложный уровень и сразу же пошел на босса, толком не прокачавшись. Он корил себя, свою нерешительность и глупость, за то, что так и не смог покинуть NYSMEF, но при этом одновременно гордился своим решением и считал, что все-таки поступил правильно, по совести. В общем, продолжал качаться на качелях сомнений и усиленно грызть гранит науки, тем более что, честно-то говоря, не колледж доставлял большую часть проблем…
Все началось в первый же день занятий. Вновь ощущая себя наивным и счастливым первокурсником, Диего на всех парах несся в Школу, надеясь получить тот самый заряд позитива и услышать тысячу и одну приветственную речь, но в итоге получил лишь ступор и разочарование. Тут не толпилась куча студентов при входе, не наблюдалось доброжелательных старшекурсников, объясняющих новичкам, куда идти и что делать, не висели приветственные баннеры, и даже не проводилась официальная часть, где можно было бы послушать наставления ректора и профессоров. Ничего из того, к чему он привык в NYSMEF, здесь не было, поэтому в первый же свой день в новом учебном заведении Диего был полностью предоставлен сам себе. К счастью, имея некоторый опыт, он не потерялся в вереницах коридоров и кабинетов и вовремя попал на свою первую лекцию. Зайдя в аудиторию, он ненароком завис на входе, осматривая просторное, но уютное помещение. Оно представляло собой полный хай-тек. Отделанное в светлых, приятных тонах, оно переплетало в себе красоту геометрии, прямых и кривых линий, а также современных технологий, идеально вписывающихся в неброский интерьер. Мечта минималиста – так окрестил про ��ебя этот дизайн Диего.
Ступая по белоснежным ступеням, ведущим к верхним рядам, он чувствовал себя если не принцем из сказки, то, как минимум, звездой на красной дорожке. Он поднялся примерно до середины, когда понял, что все это время смотрел себе под ноги, а не по сторонам, пытаясь найти свободное местечко. Диего еще раз осмотрелся. Удивительно, но очень многие предпочли сесть отдельно ото всех, а соседние места они заставляли своими вещами, чтобы их никто не занял. Такие прореши наблюдались в каждом ряду, и те, кто, как и Диего, еще не успел найти себе пристанища, даже не пытались в них обосноваться, наоборот они создавали новые, и найти полностью свободный ряд с каждой секундой становилось все сложнее. «Может быть, это из-за того, что здесь учащихся в разы меньше, чем в NYSMEF», – предположил он, наблюдая, как по правую руку от него смеются две девчонки. На фоне остальных студентов, залипающих в лаптопы, уныло разговаривающих по телефону или скучающе осматривающих класс и находящихся в нем будущих сокурсников, эти двое казались чересчур эмоциональными. Диего улыбнулся, и именно в этот момент одна из девушек случайно бросила на него взгляд. Ей хватило пяти секунд, чтобы оглядеть его с ног до головы, вернуться к разговору и рассмеяться то ли над чем-то, о чем они говорили раньше, то ли над ним. Улыбка тут же пропала. Отвернувшись, он продолжил подъем. На его счастье последний ряд оказался пустым за исключением одного белобрысого парня, сидящего в самом углу и будто бы нетерпеливо постукивающего бледными худощавыми пальцами по светлой столешнице.
– Привет! – поздоровался Диего, улыбаясь во весь рот. – Я могу сесть сюда?
Он указал на место с другого края длинной парты, но парень даже ухом не повел, продолжая пристально смотреть вперед и перебирать пальцами. Похоже, тот кого-то ждал, и Диего, решив, что не будет отвлекать его больше, опустился на сидение. Он только-только положил сумку рядом с собой и начал раскладывать на парте вещи, как в аудиторию ворвалась неожиданно громкая компания. Подняв глаза, он увидел, что компания направляется в его сторону. Поравнявшись с ним, один из парней, обладатель широких плеч, квадратной челюсти и жестких торчащих сзади волос, наклонился и угрюмо выдал:
– Что ты тут делаешь, парниша? Это наши места!
– Да, проваливай поскорей, лекция скоро начнется, не хочу стать посмешищем, не имеющим места, – добавила девушка, каким-то образом умудрявшаяся ходить на невероятно высоких каблуках и справляться с начесом на голове.
– Ты уже посмешище, Никс, – вступил в перепалку второй парень. Он возвышался над остальными как небоскреб и глядел так, что казалось, любой предмет мог бы в считанные секунды под его взором стухнуть и покрыться плесенью. – Что за мерзость у тебя вместо прически? Тебя что ли по всему Манхеттену собаки гоняли, что ты такая потрепанная?
– Заткнись, Мердок, – прошипела в ответ девушка. – Я хотя бы не ношу эти дебильные полуботинки с от��елкой родом из прошлого сезона. Я ведь не хочу, чтобы меня по ошибке приняли за старуху и отвезли в дом престарелых.
Широкоплечий басовито загоготал, а обиженный девушкой-зазнайкой парень-небоскреб одарил ее своим убойным взглядом. Парень же сидевший в ряду с Диего до последнего не вступал в разговор. Лишь когда все замолчали, он обернулся в их сторону и слабо улыбнулся.
– Ребята, ребята, успокойтесь, ваши язвительные комментарии перебивают мне настроение, – он медленно выдохнул, закрыл глаза и, закинув ногу на ногу, продолжил: – В чем проблема?
– Этот недоумок сел на наши места и не хочет уходить, – сказал широкоплечий. – А когда кто-то не понимает по-хорошему, придется объяснять по-плохому.
Он хищно усмехнулся, но до рукоприкладства не дошло.
– Воу, Берн, притормози, – белобрысый парень поднял руки в примирительном жесте. – Я уверен, ты, несмышленый чурбан, просто недостаточно доходчиво объяснил нашему новому знакомому свои претензии. Так что заткни пасть и позволь мне вести переговоры. Здравствуй, ты, – он ткнул своим белоснежным пальцем в сторону Диего, – кто бы ты ни был. Тут такое дело, мои коллеги тебе не рады и хотят, чтобы ты убрался восвояси. Не мог бы ты исполнить их маленькую просьбу и сделать как минимум троих человек счастливее, избавив их от своего присутствия?
Широкоплечий Берн снова захохотал, а Диего, возмущенный подобным к себе отношением, ничего не говоря, скинул все вещи в сумку и поспешил убраться от этих выскочек подальше. Да что они себе позволяют? Становиться грушей для битья, как в средней школе, он не собирался. Впрочем, посмаковать происшествие не вышло, в аудиторию вошла статная дама средних лет и, представившись как мадам Шик, начала занятие. С самых первых минут, изучая представленный на огромном экране план занятий, Диего осознал, что придется работать в усиленном режиме. Следующим препятствием на его пути стало то, что мадам Шик попросила всех студентов иметь при себе на занятии лаптоп, а на его вопрос, можно ли пользоваться телефоном, ответила, что вряд ли найдется телефон, который сможет потянуть с десяток одновременно открытых программ и еще больше вкладок в браузере. Приунывший Диего тут же принялся обдумывать, где бы ему взять приличный лаптоп, да еще и желательно к следующему дню, и совершенно не заметил, как пара подошла к концу. Он хотел было выйти из аудитории и прогуляться по этажам, как вдруг услышал позади требовательный кашель. Обернувшись, он увидел, что это был тот белобрысый парень. Отделавшись от своих друзей, он стоял над душой Диего, приторно улыбался и хлопал длинными ресницами.
– Как неудобно вышло с моими ребятами, сожалею об этом нелепом случае, – произнес он, томно прикрывая глаза и прикладывая руку к груди. – У них, как видишь, тяжелый характер, чтобы поставить их на место приходится говорить на одном с ними языке. Ну, ты понимаешь... – он покачал головой. – Надеюсь, ты не в обиде?
– Нет, конечно, – Диего натянуто улыбнулся, борясь с внезапно взбунтовавшейся гордостью. Та хотела послать белобрысого парня к черту. – Просто можно было и не унижать человека лишний раз.
– Абсолютно с тобой согласен. Впрочем, некультурщина – она везде одинаковая, что с нее взять, – парень заложил руки за спину. – К слову, отличный костюм.
– Спасибо! – улыбка стала шире. Костюм темно-коричневого цвета был новым, Диего с особой тщательностью выбирал его в магазине, потратив на примерку часа два. Помимо костюма он также купил себе новую голубую фланелевую рубашку в клетку, с которой у него, можно сказать, случилась любовь с первого взгляда. Все же очень вовремя он вспомнил про ту подарочную карту Мэтта. Еще месяц, и она была бы уже недействительна.
– Наверняка дорогой, эксклюзивный, он прибавляет тебе серьезности, – парень принял позу мыслителя, медленно качая головой. – Но ты все равно не расслабляйся, по тебе все еще видно, что ты деревенщина.
Услышав это, Диего вопросительно поднял бровь.
– Шучу! – парень рассмеялся. – Он просто тебе не подходит. Хотя сам по себе костюм действительно хорош. Не обессудь, но коричневый – не твой цвет, а я просто даю тебе исключительно честную конструктивную критику. Не стоит благодарностей!
Диего смущенно потупился. Ему казалось, что он выглядит в нем хорошо, что размер подходящий, крой добротный, да и цвет, в общем-то, ему приглянулся, такой теплый, приятный. Как видно, он все-таки облажался, и наверняка те девчонки обсмеяли именно его прикид.
– Ну-ну, только не расстраивайся, э-э, как там тебя?
– Диего Карлос.
– Ага, именно так. Ты всегда можешь спросить у меня совета. Лучше меня в трендах все равно никто не разбирается.
– Ладно, – кивок. – А ты кто, модный критик, да?
Парень, собравшийся уже уйти, вдруг остановился. Резко дернув головой в сторону Диего так, что зализанная челка сбилась набок, он бросил на того укоризненный взгляд.
– Кто я? Серьезно? Ты что на Марсе живешь, или, может, на океанском дне?
Тот покачал головой.
– Тогда вот тебе зацепка, парень без лаптопа, – он выставил вперед руку, указывая на айфон. – Спроси у Сири, кто такой Джон Рой, и даже чертова программа ответит тебе на этот вопрос.
–  Сири? – Диего боялся даже поднять взгляд. Большим дураком он себя давно не чувствовал.
– А, ну да, – на выдохе произнес белобрысый, потирая веки. – Парень без лаптопа, конечно, априори не может иметь нормального смартфона последней модели. Это весьма логично, почему я сразу не догадался? В общем, суть ты понял, ищущий всегда найдет, а раз ты хочешь быть журналистом, Диего Карлос, то придется долго и упорно искать. Искать, копаться, рыть информацию любой ценой. Включать голову и работать мозгами. Это будет сложно, но у тебя получится, я верю. – Парень сжал кулаки и потряс ими. – Удачи! Она тебе понадобится!
Как только он ушел, а вторая пара началась, Диего принялся за поиски. Правда, раз он собирается стать тем, кто пишет о самых новых событиях, то просто необходимо научиться самостоятельно добывать информацию. Первая же попытка увенчалась успехом: Джон Рой, судя по всему, являлся той еще важной нью-йоркской шишкой, не говоря уже о его отце, который, как и отец Мэтта, владел каким-то крутым медиахолдингом, а соответственно был баснословно богат. У самого же Джона на попечении имелся целый бейсбольный клуб «Нью-Йорк Хоукс». Закрыв вкладку, Диего тяжело выдохнул и уткнулся носом в парту. Интересно, есть ли в мире хотя бы еще один нищеброд, которому повезло водить знакомство аж с двумя миллионерами? Наверное, есть, и наверняка он тоже чувствует себя полным ничтожеством в их окружении.
Стараясь не думать об этом, Диего переключился на лекцию и как раз вовремя: мадам Шик объясняла первое домашнее задание. Задание показалось ему каким-то странным: необходимо было сделать доклад... о себе!
– Вложите все свои навыки, идеи и стремления в эту презентацию, – вдохновленно вещала Шик, – представьте себе, что именно этот текст собираются напечатать «Нью-Йорк Таймс» в заметке о вас. Готовы ли видеть его в таком виде на первой полосе, или нет? Сделайте его максимально идеальным и увлекательным! – она обвела аудиторию оценивающим взглядом. – Сделайте мое знакомство с вами незабываемым.
– Простите, мэм, – приподнялся с места Диего. – Есть ли у вас какие-нибудь практические советы по выполнению этого задания?
– Советы? – Шик изогнула тонкую бровь. – Только один совет уместен в данном случае: будьте оригинальны и креативны. Сотворите нечто, способное удивить меня и заставить восклицать.
Такой ответ не только не дал конкретики, но еще пуще ввел в заблуждение. Удивить – это хорошо, но ни одного критерия, в чем эта удивительность может выражаться, дано не было, так что придется действовать вслепую.
– Эй, Карлос, хочешь я дам тебе совет? – услышал Диего голос Джона, как только пара закончилась, и он вышел в коридор. – Тебе, вроде, нужна была помощь зала.
– Ну, давай, – пожал плечами тот. Помощь лишней не будет.
– Тогда слушай и запоминай! – Джон наклонился к его уху. – Шик – светская львица, дама в возрасте, видавшая такое, что тебе даже в самых невероятных снах не снилось. Она любит все необычное, яркое, эксцентричное и, поверь мне, задавая такую ерунду, она надеется, что мы произведем фурор. Очевидно, ей придется расстроиться, поскольку большинство нынешних студентов бестолковы, и вряд ли догадываются, но мы с тобой, мы будем лучше всех, поверь мне. Все, что тебе нужно – это больше экспрессии и самовыражения. Не скупись на мечты и цели, представь свою серую и убогую жизнь в сто раз ярче и отпусти своего внутреннего лидера на волю! Опиши все, что ты думаешь о Школе и чего бы тебе хотелось здесь добиться, и как можно больше подробностей. Понял?
– Понял! Спасибо!
– Спасибо в расчет не берется, – на прощание Джон помахал ему рукой. – Лети, орел! Попутного тебе ветра!
И Диего полетел. Не в прямом смысле, конечно, но по ощущениям он парил, а за спиной раскрылись небывалой величины крылья. Вприпрыжку преодолев лестницу, он захватил ветровку из гардероба, после чего бросился к выходу, продолжая витать в облаках и в мыслях создавать образ для презентации. О, это будет бомба!
Всю ночь он просидел за экраном компьютера, пытаясь выдавить из себя хоть что-нибудь крутое, а из Power Point 2003 – красивое. В итоге получился, конечно, не шедевр, но Диего собой был более чем доволен. Спеша на следующий день в Школу, он представлял, как ахнет мадам Шик, как он утрет нос всем присутствующим, и как Джон Рой начнет уважать его еще сильнее. К слову, сегодня он даже приоделся соответствующе. Коричневый костюм был отправлен в топку, и вместо него на Диего красовалась новая фланелевая рубашка, которая могла бы теоретически понравиться Джону и остальным. Если подумать, он вчера среди них действительно напоминал не что иное, как пугало в огороде.
Ворвавшись в кабинет перед самым началом занятия и прервав тем самым начавшую было говорить мадам Шик, Диего извинился и сел на свое место. Вызывая студентов по какой-то только ей известной очереди, Шик придирчиво оценивала выступление каждого и почти всегда делала «важные замечания», как она сама их называла:
– Мисс Никс, – говорила она томным голосом, – ваше выступление в целом нельзя назвать плохим: вы грамотно преподнесли показавшуюся вам любопытной информацию о себе, но слушать вас поистине тяжело. Вам стоит прекратить использовать громоздкие предложения и пытаться разнообразить речь вводными словами. В любом деле есть свои границы, и вам не стоит их перешагивать, если только вы не обладатель Пулитцеровской премии и признанный мастер своего дела.
И так из раза в раз. После такой разгромной критики Диего отчетливо чувствовал, как трясутся поджилки, но держал себя в руках. Не зря он всю ночь корпел над работой!
– Мистер Рой, ваша очередь, – огласила Шик на всю аудиторию, и по ступеням спустился Джон. На парне сверкал – иначе и не скажешь – белоснежный костюм, а потому на него даже смотреть было тяжело, в антураже светлой комнаты он буквально светился.
– Джон Рой, – произнес он самым пленяющим тоном, напоминающим диктора из рекламы. – Кто он такой? Для каждого он разный: кто-то видит его своим соратником, кто-то – парнем с экрана телевизора или газетных строк, а кто-то – критиком мира моды, – вдруг он взглянул на Диего и подмигнул ему. Все произошло так быстро, что тот даже не успел никак отреагировать. – Но сам он видит себя успешным и самым высокооплачиваемым журналистом во всем Roy Media.
Слайд переключился, и Джон вдруг резко посерьезнел.
– Он всегда на шаг впереди. Нет ничего, что он не смог бы предугадать, объяснить или узнать. К тому же, он владеет эксклюзивной информацией. Вот вы знаете, что на следующем слайде? Нет? А он знает!
По залу прошелся смешок. Диего тоже улыбнулся, он бы не смог вот так во всеобщее обозрение себя расхваливать. Ему вообще всегда казалось, что это достаточно эгоистично, но Джон, стоявший на сцене прямо сейчас, доказывал, что главное – правильная подача, и, вуаля, публика уже не считает, что ты шут и посмешище.
– Не говоря уже о том, что он отлично играет в бейсбол, – продолжал парень, щелкая по кнопке пульта. На слайде высветилась его фотография в спортивной форме. – Наравне со звездами бейсбола из лучшей команды Нью-Йорка – «Нью-Йорк Хоукс»!
На следующем слайде та же фотография вдруг расширилась, и рядом с Джоном оказался высокий мужчина в такой же форме, как и у него.
Аудитория снова рассмеялась. Диего готов был поклясться, что среди голосов он услышал бас Берна.
– В общем, если вы спросите меня, то я однозначно скажу, что Джон Рой – ваш лучший выбор из всех возможных. Выберите этого человека, и вы не пожалеете!
Студенты, особенно с задних рядов, активно зааплодировали, а сам Джон кивнул головой в знак благодарности.
– Браво, мистер Рой, – сказала мадам Шик, как только хлопки утихли. – Ваше выступление – именно то, чего я ожидала от студента нашей Школы. Мне в принципе не к чему придраться, за исключением разве что вашей периодически возникающей излишней эмоциональности. Впрочем, и она идет вам на пользу, ибо лучше уж выглядеть перед публикой чересчур живо, нежели чересчур мертво. Благодарю вас.
Джон в свою очередь поблагодарил преподавательницу за лестный комментарий и с видом победителя направился обратно к друзьям.
– Мистер Карлос, теперь вы. Прошу.
Выдохнув и откинув челку назад, Диего натянул на лицо лучшую из своих улыбок и вышел на трибуну.
– Всем привет, меня зовут Диего Карлос, и сегодня я хотел бы рассказать кое-что о себе, – он обвел взглядом присутствующих, но сказанное не произвело на них никакого эффекта. – Мне всего двадцать один год, и сейчас я нахожусь на пороге новых открытий. Все это лишь потому, что я поступил в Нью-Йоркскую Школу Журналистики. Эта возможность для меня определяющая, и я надеюсь, что в дальнейшем я смогу показать себя как хорошего студента и приятного одногруппника.
Он снова сделал паузу. В аудитории было тихо, словно в морге.
– Уже сейчас я восхищаюсь каждой новой порцией знания, каждой лекцией, каждой минутой, проведенной здесь, но что будет дальше? Я с надеждой смотрю в будущее, поскольку знаю, что дальше меня ждет еще много всего интересного, и я с предвкушением жду этого. На следующем слайде я представил краткий список того, что мне было бы интересно изучить…
– Ботан, – послышалось сзади, как только Диего развернулся для того, чтобы переключить слайды. По телу прошла дрожь, а губы сами собой сжались от негодования. Как подло кидать такое человеку в спину!
– Спасибо, мистер Карлос, но я вынуждена вас прервать, – перебила его мадам Шик еще до того, как он успел снова открыть рот. – Ваш рассказ скучнее, чем монография о разновидностях грунта. А уж поверьте мне на слово, я в своей жизни что только не читала!
Диего залился краской. Захотелось срочно исчезнуть с глаз долой.
– Я говорила мистеру Берну, что его доклад пресен и однобок, но на тот момент я еще не слышала вас, и вот теперь вы убедили меня, что работа мистера Берна еще не наихудший вариант. Простите меня за мою прямолинейность, но вас невозможно слушать: то, что вы презентуете, не интересно никому, кроме вас. То, как вы предстаете перед публикой, можно подставлять в примеры «как делать не надо». Ну а то, как вы звучите, способно усыпить даже самого устойчивого к рутине и скуке человека. Вы правы, вам еще многому предстоит научиться, а пока садитесь, пожалуйста, и внимательно наблюдайте за остальными.
До конца пары Диего сидел на месте, боясь даже двинуться, и прилежно смотрел на выступающих, но ничего не видел. Провал. Полный. И как так у него вечно получается выставить себя бесполезным дурачком перед окружающими?
– Джон, можно тебя на минуту? – тихим голосом позвал его он, когда Шик отпустила всех на перерыв, и в аудитории осталось меньше половины группы. Тот кивнул, неохотно поднимаясь и отходя к стене. Позади послышался смех его дружков, но Диего изо всех сил старался не обращать на них внимания. – Я сделал все так, как ты сказал, но ничего не вышло. Ты же обещал, что все получится...
– Я ничего не обещал, начнем с этого. Не надо пытаться скинуть вину за твое эпичное фиаско на других, – холодно оборвал его Джон, рассматривая ногти. – Да и вообще, я был о тебе лучшего мнения. Все были о тебе лучшего мнения.
– Я не понимаю… Ты сказал мне рассказать о своих мечтах во всех подробностях, не стесняться быть самим собой…
– О, ну, значит, твои мечты, твоя личность и ты сам никому не интересны. Такое бывает, – он пожал плечами. – В таких случаях люди из кожи вон лезут, чтобы завоевать чужое внимание и никогда – запомни! – никогда не показывают своего истинного лица. Как хорошо, что я не вхожу их число, но, увы, не всем позволена такая роскошь.
– Эй, придурок! – донесся до Диего голос Берна. – Отвали от Джо в конце концов, у нас тут вообще-то важный разговор, нам нет дела до проблем неудачников вроде тебя.
– С волей народа тяжело спорить, – Джон театрально развел руки. – Вынужден оставить тебя наедине, но это даже к лучшему, будет время обо всем подумать.
Он одними кончиками пальцев поправил отворот чужой жилетки, после чего развернулся на каблуках и ушел.
Выходил из корпуса Диего расстроенный. День не просто не удался – он стал одним из худших в его жизни. Закинув сумку на плечо, он только ступил на оживленный проспект, как вдруг кто-то коснулся его спины.
– Привет, Диего, вчера ты забыл тетрадь, и я хотела пер��дать тебе ее еще сегодня в перерыве, но забыла, совсем вылетело из головы.
Перед ним стояла девушка. Хотя он бы сказал, не просто девушка, а богиня. Прекрасная богиня. Она залезла в сумку и выудила оттуда потрепанную тетрадку.
– Возьми. Это же твое?
Диего усилием заставил себя посмотреть на протянутую тетрадь, но глаза сами вновь поднялись на держащую ее девушку. Она была необыкновенной красоты. Струящиеся, невероятно длинные шелковистые черные волосы, собранные в пышную косу, маленький аккуратный нос, слегка загнутый книзу, какой-то невозможной длины ресницы и глаза. Глаза, прекраснее любого камня Сваровски. Кажется, будто они и правда блестели как алмазы, серо-зеленые алмазы, если такие вообще существуют.
– Эй, – она хихикнула и помахала перед его лицом своей тонкой ручкой, – ты меня слышишь?
– Да… ага, – сказал он, забирая тетрадь. – Спасибо, э-э…
Только сейчас он вдруг понял, что не знает ее имени, хотя по идее должен. Видно, это потому, что она выступала уже после того, как он публично облажался и перестал реагировать на мир вокруг. От вновь нахлынувших воспоминаний и стыда загорели щеки.
– Махуб Аль-Банна, – представилась она, совсем не обидевшись. – Не за что. Я рада помочь. Если вдруг тебе будет что-то нужно, обращайся, – она отвела взгляд. – И я не считаю, что ты скучный. Наоборот, это классно, что ты один из тех немногих, кто пришел сюда учиться, а не самоутверждаться за счет других.
Диего не нашелся, что ответить, разве что уголки его губ сами собой разъехались в стороны.
– Ну, до встречи, – сказала девушка и в последний момент почти неслышно прошептала: – Держись подальше от Джона Роя.
Он хотел было спросить, что она имела под этим в виду, но ее и след простыл. В этот же момент с неба упала первая капля надвигающегося осеннего ливня, и Пятое авеню заспешило еще больше. Прижав тетрадь к груди, Диего опустил голову и только сейчас заметил торчавший между страницами клочок бумаги. Потянув за него, он увидел написанные на нем цифры, по мере вытягивания складывавшиеся в телефонный номер и завершившиеся лаконичной подписью «Махуб».
<center>***</center>
Октябрь медленно подходил к концу. Улицы Нью-Йорка неизменно желтели и не просыхали от дождей, а витрины универмагов и кафе в очередной раз стали похожи на лавку ужасов. Симптомы очевидны: надвигался Хэллоуин.
У Диего уже были выстроены нерушимые глобальные планы на этот праздник и ближайшие пару дней. Все благодаря Эмме, которая, видя, как тяжело ему приходится – это было тяжело не заметить, ведь теперь в NYSMEF Диего приходил, исключительно чтобы поспать на парах – посвятила его в таинства тайм-менеджмента.
– Во-первых, ты должен структурировать все свои дела: от наиболее до наименее важных. Это поможет тебе грамотно распределить усилия, чтобы не перегореть или не оказаться лицом к лицу с дедлайном в самый неподходящий момент. Во-вторых, распределяй свои дела так, чтобы на неделе сложных заданий или проектов в несколько этапов было не больше трех. Лишняя нагрузка точно не способствует работоспособности. В-третьих, отдых важен, но он не должен занимать больше трети всего расписания. Лучше делать маленькие перерывы по тридцать минут между делами, чтобы успокоить нервы и дать мозгу отдохнуть. Так есть больше шансов, что ты посмотришь на работу свежим взглядом, заметишь какие-то допущенные тобой ошибки и успеешь исправить все до сдачи. И еще один совет – заведи ежедневник. Так действительно проще, не приходится держать все в голове.
Совет оказался очень полезным. Презиравший раньше все эти ежедневники и не понимавший, зачем они вообще нужны, Диего нашел их очень удобными для планирования и отныне не представлял свою жизнь без них. Кроме того, помимо важных дел в книгу можно записать любую пришедшую тебе мысль или чужой номер телефона. Так, например, номер Махуб отлично смотрелся на персикового цвета бумаге.
Две недели назад, когда он только обнаружил спрятанный лист с номером в своей тетради, Диего ужасно боялся позвонить по нему. Ему казалось, что это дурацкая идея и, возможно, что это и вовсе розыгрыш, устроенный друзьями Джона, которые терпеть его не могли. Да и сам последний разговор с Джоном сильно понизил его и без того низкую самооценку. И это еще не вспоминая позорного выступления перед аудиторией… После такого набора тяжело было поверить в то, что он может казаться хоть кому-то интересным, а уж тем более такой девушке, как Махуб.
Впрочем, в один из дней все изменилось. Будучи слегка навеселе, Диего отмокал в теплой ванне и листал заметки в айфоне. По телу то и дело проходили приятные мурашки, а жар, исходящий от теплой воды, ни разу не способствовал протрезвлению, так что с каждой минутой он становился все беззаботнее и расслабленнее. Номер Махуб попался в одной из заметок: в ней были только цифры и ничего более. Будь Диего в здравом уме, он бы наверняка вспомнил, чей это номер, но тогда, силясь понять, кому он принадлежит, он просто позвонил на него.
– Алло? – донеслось с того конца. – Кто это?
– Упс, – Диего вжал голову в плечи и чуть не нырнул в воду. К счастью, он удержался, и айфон не умер смертью храбрых. – Махуб, это ты…
– Кто это? – в голосе девушки чувствовалось беспокойство. – С кем я говорю?
– Это Диего. Ну, тот, который твой однокурсник, – в ванне вдруг резко стало как-то чересчур душно. – Привет.
Вылезая из воды, он услышал, как Махуб рассмеялась.
– А, ну конечно, я тебя помню. Спасибо, что позвонил.
– Э-э, не за что, – ответил тот, одной рукой обвязывая полотенце вокруг бедер, а второй удерживая телефон. – Всегда к твоим услугам!
– О, правда? – внезапная пауза и смешок ему совсем не понравились. – Тогда не мог бы ты оказать мне одну услугу?
– К примеру?
– К примеру, я бы очень хотела найти в этом огромном городе такое место, которое было бы очень красивым и незабываемым, но при этом умиротворенным и не запруженным туристами. Я имею в виду, – она понизила голос, – такое место, которое могло бы стать для меня родным вдали от моего дома. Место, о котором потом я бы вспоминала с теплотой на душе и слезами на глазах. Ты знаешь, где можно было бы найти что-то такое?
– Ого, сложный запрос, – произнес Диего, упав на кровать. – Мне, это самое, нужно время на подумать.
– Подумай, конечно. Как только додумаешься до чего-нибудь, позвони.
Она бросила трубку. Удивительно, но этот эпизод глубоко въелся ему в память, хотя обычно он мало что помнил после пьянок. Потратив некоторое время в интернете, пролистав несколько десятков сайтов и прочитав сотни отзывов, он таки нашел место, которое могло бы понравиться Махуб. На удивление, она даже не поинтересовалась, что это и где находится. Их следующий же разговор начался с ее прямолинейного вопроса: «Когда едем?». Она ни на секунду не предполагала, что он мог ничего найти или просто отказаться.
Встретиться в итоге договорились на выходных.
– И куда мы едем? – с предвкушением поинтересовалась Махуб, подпрыгивая от нетерпения.
– В Ричмонд-Таун, – ответил Диего, но, видя озадаченный взгляд девушки, уточнил: – В Статен-Айленд. Честно говоря, поездка туда даже для меня большая редкость.
Он не врал. В Статен-Айленде он бывал не больше десяти раз в своей жизни, так что поездка воспринималась как приключение для обоих. Махуб же и вовсе пребывала в поистине детском восторге. Забравшись на борт парома, отправлявшегося из Манхеттена, она перевесилась через перила так, что Диего даже пришлось на всякий случай придержать ее за рукав куртки.
– Это Гудзон? – спросила его она, вглядываясь в мутную, идущую мелкими волнами воду.
– Я не особо хорош в географии, – почесал затылок тот, – но, думаю, да.
– Папа говорил, что он холодный. И что мне ни в коем случае нельзя даже думать о том, чтобы там купаться.
– В таком случае твоему отцу не стоит волноваться. В нем нельзя купаться.
Когда же они вновь сошли на берег, девушка не удержалась и испустила очередной восторженный возглас.
– А мы точно все еще в Нью-Йорке? – спросила она, рассматривая местную флору и фауну в виде спокойно прогуливающихся с псами вдоль набережной людей.
– Конечно, – Диего рассмеялся. – Леди Либерти все еще видно, а покуда ее видно, значит, мы в Нью-Йорке! [1]
До Ричмонд-Тауна ребята добрались без происшествий. Вертящая головой во все стороны и вдохновленная даже банальной поездкой на автобусе Махуб заставляла Диего то и дело напрягать мозг и гугл-карты, чтобы рассказать своей спутнице о том, где они сейчас находятся и нет ли тут чего-нибудь примечательного.
– Ричмонд-Таун – это исторический музей, но не простой, а под открытым небом. Здесь можно узнать все об истории Соединенных Штатов и увидеть быт американцев прошлого и первооткрывателей. А кроме того это просто парк, в котором приятного провести время, так что, если вдруг история тебе не интересна, то можно просто прогуляться и отдохнуть на природе. И самое главное – это не популярная ловушка для туристов, в Статен-Айленд мало кто едет. Надеюсь, тебе тут нравится, но если нет, то…
– Мне тут очень нравится! – не дала ему договорить Махуб. – Я хочу увидеть все. Так… – она осмотрелась по сторонам, – давай начнем с того домика.
Она указала на деревянную хижину, на фасаде которой висел баннер с надписью «Welcome!». Войдя во двор, Диего обнаружил, что тут есть даже настоящие загоны с живыми свиньями, козами и утками. Сама же хижина оказалась еще более маленькой, нежели можно было подумать, увидев ее снаружи. Здесь располагались всего две комнаты, продуваемые сквозняком и набитые всевозможной доисторической утварью.
– Что это? – спросила Махуб, рассматривая большой станок с кучей натянутых между двумя перекладинами нитей. – Наверняка это как-то связано с рукоделием.
– Ты права. Табличка гласит, что это ручной ткацкий станок. Хотя по мне так больше похоже на первобытную гитару.
Смеясь, они выбежали из хижины, как вдруг в глаза Диего бросился другой домик.
– О, смотри, «Обитель ужаса», – указал он на украшенный искусственной паутиной, свечами и тыквами с вырезанными рожицами дом. – Пойдем?
– Ну, не знаю, я страшная трусиха, – смутилась девушка. – Прям вот вообще.
– А, брось, – Диего махнул рукой. – Это они только пытаются быть страшными, а на самом деле – это весело. Пошли!
Махуб неуверенно взглянула на жуткий дом, но все же согласилась составить другу компанию.
– Доброго дня, путники! – приветствовал их при входе не менее жуткого вида старик с горбом. – Готовы зайти в «Обитель ужаса»?
Он расставил руки в стороны и затряс ими, заставляя висящие на нем лохмотья выглядеть как крылья летучей мыши.
– Не особенно, – честно призналась девушка, и старик хрипло усмехнулся.
– О, ну тогда ты просто обязана взглянуть в лицо своим страхам, иначе они будут преследовать тебя вечно! – он открыл перед ребятами скрипучую дверь. – Удачи, путники, да поможет вам выбраться из этого дома чудо!
Как только они зашли, дверь тут же захлопнулась.
– Мне страшно, – схватив Диего за руку, пискнула Махуб и со всей силы прижалась к нему. Это было настолько неожиданно, что тот даже не смог сообразить, как подбодрить ее.
– М-мы… мы и шагу не сделали, – сказал он, чувствуя, как под курткой тело словно начало пылать в огне. – Давай просто пройдем этот лабиринт и все. Не будет тут ничего страшного, обещаю.
Впрочем, уже на середине пути он искренне жалел, что потянул Махуб сюда. В это было невозможно поверить, но то, что для обычного американца было просто забавным развлечением, для нее оказалось реальной проверкой на выносливость. Каждый манекен, выпрыгивающий из-за угла, каждый крик и смех из динамиков, каждую мигающую лампочку она встречала визгом и по-детски закрывала глаза, умоляя, чтобы этот кошмар закончился.
– Слушай, прости меня, пожалуйста, я не думал, что все так будет, – Диего чувствовал себя максимально неловко. Многие девчонки из застенчивости говорят, что они боятся, но в итоге смеются, и он не ожидал такой бурной, а главное настоящей реакции. – Мне надо было послушать тебя и не заставлять туда идти.
– Я и сама не думала, что это так меня испугает, – Махуб сидела на одной из лавочек и медленно приходила в себя. Она отчего-то виновато смотрела в землю, из-за чего становилось вдвойне ее жаль. – Ты, наверное, теперь думаешь, что я ненормальная.
– Нет, конечно, тем более... – Диего тоже опустил взгляд, наблюдая, как в луже рядом с ними резвятся воробьи, – я тоже раньше часто становился объектом насмешек со стороны своего друга. Если бы он сейчас был с нами, то не обошлось бы без шуток о том, что я неженка. Так что на месте труса запросто мог бы быть я.
– А где твой друг сейчас? – простой вопрос пришелся в самое больное место.
– Я не знаю, – выдох. – Он уехал, и мы уже больше месяца не общаемся. Но не будем об этом. Как насчет сладкой ваты?
Диего кивнул в сторону киоска со сладостями, и девушка захлопала в ладоши, поддерживая идею.
– Ты случайно упомянула о своем отце, – произнес он, откусывая голову желейному пауку, затерявшемуся в паутинообразной вате. – Какой он?
– Строгий, – брови Махуб изогнулись в горестном изломе, – но заботливый и справедливый. Зачем ты спрашиваешь?
– Пытаюсь поддерживать разговор. Прости, если это запретная тема.
– Нет, нет, что ты! – девушка замахала руками. – Я люблю его, и готова поддерживать во всем. И он тоже любит нас с мамой, я уверена, просто… у него никогда нет свободного времени на нас. Видит Аллах, я бы отдала все имеющиеся у нас деньги, лишь бы мы были больше похожи на нормальную крепкую семью.
– А кем он работает? – аккуратно поинтересовался Диего. Он предполагал, что Махуб – девушка из кардинально другой культуры, и сегодня его предложения подтвердились окончательно.
– О, он не работает, – та улыбнулась. – Он владеет нефтяными вышками у нас на родине, и ими он занят больше чем семьей.
Дыхание вдруг резко перехватило, вата попала не в то горло, и Диего закашлялся. Махуб тут же бросилась помочь ему, но он заверил, что все окей, и не стоит волноваться, хотя окей, конечно, и близко не было. Нефтяные вышки. Пресвятые угодники.
– А твои родители работают? – послышался вопрос, и он понял, что пропал. Ну, и как ему быть? Сказать правду, чтобы девушка его мечты перестала с ним общаться из-за того, что он по сравнению с ней практически нищий?
– У меня только мать, – он решил начать с самого начала. Будь что будет. – Она… э-э… кулинар и… э-э… ресторатор.
– У нее свой ресторан? – глаза Махуб загорелись.
– Да, типа того, – на лбу появились первые капельки пота. Лгать он никогда не умел. – Так, семейное дело, можно сказать.
– Я хочу туда сходить! – закономерное желание девушки заставило Диего беззвучно завыть. Что теперь говорить? Что делать?
– Не думаю, что это хорошая идея, ну, знаешь, у нее очень много брони и заказов, да и вообще, честно говоря, это и не мишленовский ресторан вовсе, а так, обычный… ничего особенного, – выкрутился, осталось перевести тему. – Я тут подумал, может, вместо этого вместе встретим Хэллоуин? Я имею в виду, погуляем, повеселимся…
– Посмотрим фильмы! Только не страшные, пожалуйста.
– Фильмы… – прикинув расклад, Диего сообразил, что своими же руками загнал себя в ловушку. Любой нормальный кинотеатр в хэллоуинскую ночь будет крутить ужастики, и чем ужаснее, тем лучше для проката. Не оставалось ничего, кроме как пригласить Махуб домой в Брайтон, чего по многим причинам допускать нельзя. Казалось, выхода нет, когда в голову вдруг пришла неожиданная идея. – Окей, ночь фильмов. Нестрашных. Так и запишем, – он достал свой ежедневник и чиркнул в нем пару строк. – Тогда еще созвонимся, как время подойдет.
Так родилась легенда о том, что у Диего есть деньги не только на уличный кофе, но и на собственные апартаменты, а то и еще чего покруче. На удачу, поддерживать ее оказалось не так сложно, как представлялось. Помог случай. Хотя, когда дело касается Мэтта, нельзя знать наверняка. Еще в самом начале октября, страдая от отсутствия навороченного лаптопа, Диего проговорился об этом Эмме, по стечению обстоятельств ставшей на этот небольшой период его спасительницей, на что та ответила:
– Ты можешь попросить у Мэтта одолжить его тебе на время. Не думаю, что он откажет, – а на закономерный удивленный взгляд Диего и вопрос «Как это возможно, ведь Мэтта нет в городе, а лаптоп остался в пустующем нынче пентхаусе?» сказала: – Об этом не волнуйся. Он оставил мне резервный ключ на всякий случай. Вдруг, – девушка зарделась, – мне что-то понадобится, или, вот как вышло, тебе.
Сказанное сильно затронуло природную любопытность Диего, но сейчас он находился не в том положении, чтобы разбираться в словах Эммы, так что лишь поблагодарил ее и уже на следующий день шел в «Манхеттен Плаза». Удивительно, но никто из персонала в принципе не стал до него докапываться, хотя выходящий из пафосного отеля человек в откровенных обносках с дорогой техникой подмышкой – это достаточно странное зрелище.
Конечно, это было еще до того, как он узнал, что Махуб – потенциальная миллионерша, и соврал о своей семье, но сейчас все так удачно складывалось, и он не мог не ухватить удачу за хвост.
Начать свое великолепное превращение в успешного человека он снова решил с внешнего вида. Неудачный костюм он собрался вернуть в магазин, �� на полученные деньги купить что-нибудь другое, но вот незадача – оказалось, что товар, приобретенный по подарочным картам, вернуть нельзя. Точнее можно, но денег обратно он бы не получил. Выход был только один – распрощаться с карманными средствами, которые Людмила все же, смиловавшись, продолжила ему выдавать.
На этот раз Диего подошел к выбору одежды с толком. Он представил, что рядом с ним стоит Джон Рой, и каждый раз, когда из его уст могло бы теоретически вылететь что-то вроде «Я звоню в модную полицию!» или «Деревенщина!», он понимал, что это не то. Перебрав тонну одежды, Диего все же нашел то, что одновременно нравилось и ему, и его воображаемому критику. Избранным образом стали бежевый осенний плащ, темно-серый строгий пиджак, брендовая футболка, не менее брендовые кроссовки и постепенно становившиеся популярными джинсы с порезами на коленках.
Следующая и самая важная ступень плана – забрать ключ от пентхауса. Провернуть это не так сложно, сложнее – успокоить свою совесть и заверить себя, что это для благой цели, и всего-то на одну ночь. Обманывать Эмму не хотелось, но и падать в грязь лицом, когда уже забрался на Эверест, тоже. Разжиться ключом получилось не сразу. Девушка хранила его в своей сумке, во внутреннем кармашке, Диего лично видел, как она клала его туда, и он надеялся, что такая постоянная и организованная девушка, как Эмма, не будет устраивать хаос в личных вещах. Другое дело, что влезть в чужую сумку само по себе нелегко, а уж когда это женская сумка, которую девушки привыкли вечно таскать с собой повсюду, задание приобретает уровень максимальной сложности. Он пытался провернуть дело на парах, но как назло отвечала Эмма с места, не выходя к преподавателю. Пытался случайно ронять что-то, но времени катастрофически не хватало. А при попытке помочь достать предмет, который был ей нужен, она и вовсе посмотрела на него как на идиота и задала вопрос, чуть не разрушивший все:
– По-твоему, я не могу достать из своей сумочки свой же хайлайтер? Ты вообще знаешь, что это такое?
Тот покачал головой и благоразумно оставил попытки добраться до ключа напрямик, пока окончательно все не испортил.
Наилучший момент для диверсии подвернулся абсолютно случайно. Эмма, собираясь домой после пар, оставив сумку на диване, ушла за верхней одеждой, и именно в этот момент Диего решил действовать. Быстро схватив собственную куртку, он подбежал к сумке и раскрыл ее. Дрожащими пальцами он пролез в маленький кармашек и, радуясь своему везению, вытащил из него заветный ключ. Едва он сделал это, как послышались шаги – еще секунда, и Эмма увидит его, склонившегося над ее сумкой с ключом в руках.
– Эмма, слушай, я потерял свой шарф, не могла бы ты посмотреть на полу, пока ты там. Пожалуйста!
– Окей, – послышалось в ответ, и осознание, что его пронесло, будоражащей волной пронеслось по телу. – Тут ничего нет.
– А, ну конечно! – закрывая сумку, нервно рассмеялся Диего. – Он здесь, я забыл, что запихнул его в карман. Прости!
Выходил из колледжа он с самооощущением себя как героя, предотвратившего катастрофу, и сжимал злополучный ключ в кулаке, понимая, что осталась лишь последняя ступень плана: узнать, какие именно фильмы нравятся Махуб, чтобы снова не попасть в неудобное положение. С этим он справился легко, просто спросил у нее напрямую. Делать все исподтишка порядком надоело.
И вот в день Хэллоуина все было готово. Фильмы скачаны и готовы к просмотру, пентхаус временно – тяжело даже поверить в это – принадлежал только ему, а модные шмотки сидели как влитые, так что можно было сказать, что Диего готовился встречать Махуб во всеоружии. Его, впрочем, немного смущал тот факт, что он не смог заехать за ней сам, но с другой стороны это даже к лучшему. Кроме как на старичке-фордике приехать было не на чем, а фордик и пентхаус – вещи несовместимые. Нечего расшатывать и без того неустойчивую легенду. Диего заканчивал последние приготовления, когда телефон вдруг зазвонил. А вот и сигнал. Ответив на звонок, он спустился на первый этаж, где его уже ждала улыбающаяся во все тридцать два зуба Махуб.
– Вау! – только и смогла сказать она, войдя в шикарные апартаменты. – Тут классно, но почему ты живешь в отеле?
– Ну-у, – замешкался Диего, – временные меры. Дело в том, что в нашем доме… э-э… ремонт. Да, ремонт! У матушки огромные планы, целую гвардию дизайнеров впрягла. Ты бы видела, словно идем Помпеи уже после извержения вулкана реставрировать.
Махуб засмеялась. Диего тоже, но не потому что действительно смешно пошутил, а потому что нервы шалили похлеще, чем на экзамене. Так далеко в отношениях с девушками он еще не заходил.
– А что будем смотреть? – спросила она, опускаясь на диван перед огромной плазмой. – А где пульт?
– Э-э… – Диего принялся шерстить взглядом по комнате. На лбу выступил пот. Так, только не впадать в истерику. Надо вспомнить, как включали этот чертов телик на той вечеринке в честь дня рождения Мэтта. – А может ну его к черту. Все равно все фильмы на макбуке. Чтобы смотреть их, нам нет необходимости включить телевизор. [2]
Внезапно прямо за спиной Диего раздался мужской голос, монотонно зачитывавший котировки, и тот вздрогнул.
– О-о, так оно реагирует на голос! – девушка пребывала в полнейшем восторге. – Выключить телевизор!
Словно по мановению невидимой волшебной палочки он выключился.
– Ух ты, круто, а со светом получится? Выключить свет! – свет закономерно потух. Следующие же пару секунд Махуб развлекала себя тем, что включала-выключала светильники, лампы и панели, выкрикивая в воздух соответствующие команды.
– Окей, все это забавно, но, может, уже перейдем к фильмам, – поспешил переключить ее внимание на себя Диего. – Тому, ради чего мы сегодня здесь.
– Подожди немного, я еще не была наверху, – Махуб только сейчас заметила закрученную спиралью лестницу, ведущую на второй этаж. – Можно?
Диего равнодушно кивнул. Пусть осмотрится, тем более, у них впереди еще целая ночь, чего бы и нет. Так он думал, пока сверху не донеслись ее душераздирающие крики. Вскочив со стула, он диким взглядом вперился в лестницу, ожидая, что сейчас с нее польется кровь, спустится маньяк или случится еще какая-нибудь чертовщина, но ничего не происходило, Махуб больше не издала ни звука, и это пугало еще сильнее. Схватив канцелярский нож, лежавший в ящике письменного стола, Диего на цыпочках прокрался к лестнице и начал подниматься наверх, приготовившись буквально ко всему, что только может случиться. Однако к тому, что он увидел, он все равно оказался не готов.
– Д-диего! – едва он появился на втором этаже, его с ног сбила чуть ли не взахлеб рыдающая девушка. – Я поднялась, а тут… тут какой-то мужик! Вон там!
В полутьме он пригляделся в сторону, куда указывала ��ахуб. На кровати, на скомканных простынях лежал…
– Мэтт?! – его имя Диего выкрикнул, причем каким-то чересчур визгливым голосом. Понизив тембр, он продолжил: – Что ты тут делаешь?
– Я тут живу, – резонно ответил тот. – А вот что вы оба тут делаете, вот это уже интересный вопрос.
– Так ты его знаешь? Кто этот жуткий человек? – очень не вовремя встряла Махуб со своими вопросами. – Что тут происходит?
– Я попросил бы!.. – Мэтт сложил руки на груди. – Я сильно запустил себя за последние пять недель, но я не жуткий. Впрочем, коль дама интересуется, стоит ответить. Мое имя Мэттью Лемье, я живу в этом пентхаусе последние два года, и мы с Диего Карлосом определенно знакомы, а вот с вами, мисс, увы, нет. Тем не менее, я буду рад восполнить пробел, – никак не отреагировав на последние слова, девушка продолжала с напряжением смотреть на него исподлобья. – Ну, нет так нет.
– Я… – Диего чувствовал себя облапошенным, – я не понимаю, ты говорил, что вернешься не раньше ноября.
– О, пардон! – Мэтт резко сел в кровати, показательно задрал рукав рубашки и посмотрел на свои «Ролекс». – Три, два, один… Веселого Хэллоуина! И с первым днем ноября, если для вас это хоть что-то значит, – он перевел взгляд на Диего. – Я не говорил точную дату своего возвращения. Лишь приблизительную. Тем более я не мог не приехать, после того, как получил сигнал тревоги.
– Сигнал тревоги? О чем это ты?
– О чем это вы оба? – Махуб явно не нравилось, что ее вдруг отодвинули на второй план и не давали никаких комментариев по этому поводу. – Кто-нибудь наконец объяснит, что тут происходит?
– Я могу попробовать, если позволите, – добровольно вызвался Мэтт. – Итак, с чего бы начать. Начну, пожалуй, с того, что ты, Диего, балбес.
– Держи свои оценочные суждения при себе, пожалуйста, – огрызнулся Диего, отвернувшись.
– Прости, вырвалось, – губы Мэтта растянулись в подобие чеширской улыбки. – Но началось все действительно с тебя. Ведь именно ты и твоя очаровательная спутница оказались сегодня непрошеными гостями в моих покоях.
– Непрошеными гостями? – брови Махуб вспорхнули вверх. – То есть все-таки это не твой пентхаус?
Все взгляды обратились к и без того смущенному Диего.
– Нет, – бросил он. – Это пентхаус Мэтта.
– Именно Диего решил устроить незабываемый вечер для тебя, девушка, имя которой я так и не узнал...
– Меня зовут Махуб, – все-таки представилась она.
– Приятно познакомиться, – кивнул ей Мэтт. – Он предполагал, что свидание здесь точно придется тебе по вкусу, и ради этого пошел на наиподлейшее действие, на которое был способен. Скажешь сам?
– Я спер ключ от пентхауса. Черт, я не мог иначе.
– Не просто спер, а подставил Эмму. Видишь ли, когда я ответил на ее звонок, она аж хрипела от слез, умоляя простить ее за потерю ключа, – слушая это, Диего сам едва сдерживался, чтобы не зарыдать. Какой же он мудак. Он думал, что Эмма не заметит пропажи, а даже если и заметит, то не станет так убиваться, но, в конце концов, на ее месте он бы тоже скорее поседел за миг, поняв, что потерял ключ от номера за миллион долларов, нежели просто спокойно пожал плечами. – Но, честное слово, я бы скорее поверил, что Нью-Йорк пал под нашествием инопланетян, чем Эмма потеряет что-то важное и доверенное ей другим человеком. Что-то в этой истории не сходилось, не хватало одной детали, – Мэтт сложил пальцы рамкой, – и вот я ее нашел. И я удивлен. Никогда бы не подумал, что ей окажешься ты.
– Как ты мог?! – набросилась на Диего Махуб, будто и без того не было тошно. – Зачем ты подставил ту бедную девушку? Ради чего?
Воцарилась пауза. Более-менее подавив желание просто заорать от раздирающих изнутри эмоций, он медленно произнес:
– Посмотрите на себя. И посмотрите на меня. У вас есть все: власть, богатство, крутая жизнь, а у меня нет ничего из этого. Ничего, за что можно ухватиться, чтобы быть с вами наравне, но из-за того, что я вечно оказываюсь среди людей вашего уровня, мне приходится. Приходится врать, лицемерить, выкручиваться, лишь бы меня не видели тем, кем я являюсь на самом деле, – он поджал губы. – Деревенщиной. Планка задрана слишком высоко, чтобы я смог не то что дотянуться до нее, но даже допрыгнуть, – он все же не сдержался, слезы потекли по щеке. Тряпка. – Когда ты сказала, что твой отец нефтяной магнат, я просто не знал, что ответить. Когда я узнал, кто такой Джон Рой, мне было стыдно, что я нахожусь рядом с ним. Когда мы с тобой, Мэтт, познакомились, я тоже пытался держаться от тебя подальше, потому что думал, что слишком жалок для тебя. Я и сейчас иногда так думаю. Кажется, будто я всех вокруг тяну на дно из-за своей невозможности соответствовать, но что я, студент, живущий в Брайтон-Бич, могу дать окружению, кроме вечных сомнений и нескончаемой лжи? Видно, ничего. Мне жаль.
– Ты не должен был врать мне, – первой нарушила очередную образовавшуюся паузу Махуб. – И никому из остальных. Ложь – великий грех, нельзя быть счастливым, выдавая желаемое за действительное, так ты рискуешь навсегда потеряться в сумраке своих грез. Это хорошо, что ты хочешь расти над собой, но не стоит усердствовать слишком сильно, если видишь, что пока некоторые вещи тебе недоступны, и тем более не стоит прибегать к обману. Позволь людям видеть и любить тебя таким, какой ты есть.
– В принципе, согласен, хотя тема грехов и морали не совсем моя сфера интересов, – Мэтт вальяжно развалился на кровати. – Но в одном я уверен точно: никогда не стоит решать за других, что, как и кто им нужен. Это приведет к полной катастрофе, проверено. У тебя есть друзья, которые ценят тебя и дорожат дружбой, а те, для кого приходится соответствовать, отсеются сами собой. Благо, сволочных людей можно запросто выкидывать из своей жизни, пока между вами не подписан какой-либо контракт… – он вдруг задумался. – К слову о птичках, я услышал упоминание имени Джон Рой. Чудесный человек, но только если смотреть с приличного расстояния и не слышать всего того, что он говорит.
– В смысле? – хлюпая носом, спросил Диего.
– В самом что ни на есть прямом, – взгляд Мэтта на секунду затуманился, как если бы он вдруг вспомнил что-то не очень приятное, но уже в следующий момент он вполне четко смотрел в глаза Диего. – В любом случае я надеюсь, ты усвоил урок и вынесешь из всего, что случилось, много полезного, впрочем, – он снова задумчиво взглянул куда-то вверх, – все мы должны вынести что-то новое для себя, ведь не зря же сказал однажды классик: «Tu deviens responsable pour toujours de ce que tu as apprivoisé». [3]
<center>***</center>
Несмотря на кажущуюся тупиковость, ситуация с пентхаусом разрешилась сама собой. Мэтт не стал обижаться на Диего за его необдуманный поступок и рвать все контакты, но и закрывать на случившееся глаза не собирался. Вместо этого он предложил необычную сделку, хотя «предложил» – не совсем правильное слово, поскольку Диего понимал, что у него нет морального права отказываться после всей этой истории.
– У меня есть небольшая просьба, и я надеюсь, – взгляд Мэтта был многозначительнее некуда, – что ты не откажешься протянуть мне руку помощи. Дело в том, что через три дня стартует Е4, полагаю, ты знаешь, что это такое, не так ли? – Диего кивнул. Е4 была самой крутой и масштабной выставкой компьютерных игр и софта во всем мире. Или, по крайней мере, во всей Америке. – И TechGames, соответственно, будет там, а поскольку за часть новых проектов компании отвечаю я, то и вести панель предстоит мне в том числе. Для компании это будет дебютом, и мне бы хотелось, чтобы у нас была поддержка СМИ. Я предложил Верджи получить аккредитацию для Everyzine, что было успешно выполнено, но вот незадача – послать на выставку некого. Все сотрудники забиты под завязку, полный аврал. – Лемье сочувственно покачал головой. – Поэтому я решил попросить тебя. Невероятная удача, я считаю, будучи всего лишь студентом, посетить такое мероприятие в качестве журналиста, и это я уже не говорю про опыт и отработку полученных навыков.
– Меня? – встрепенулся Диего. – Но я же еще толком ничего не умею. У нас на курсах пока только семантика да теория текста, практики минимум…
– Ну, значит, вот тебе и подвернулся шанс попрактиковаться внеурочно, – настаивал на своем Мэтт. – К тому же неужели тебе совсем не хотелось бы побывать на Е4, еще и абсолютно бесплатно? Такая возможность выпадает нечасто, но если ты не заинтересован в ней…
– Нет, я заинтересован! – тут же запротестовал Диего. Все же Мэтт прав, попасть на полноценный конвент – его давняя мечта гика, которая вот-вот могла исполниться, но с одним условием.
– Тебе всего лишь нужно написать статью про будущие проекты TechGames, желательно, конечно, в позитивном ключе. Я ведь могу на тебя рассчитывать?
– Пожалуй, но у меня есть вопросы. Мою статью опубликуют? В Everyzine?
– Да, поэтому в твоих интересах, чтобы она была действительно хорошей, иначе по твоей вине может пострадать другой человек.
– В смысле?
Мэтт отвел глаза.
– Ты не можешь поехать туда как Диего Карлос, поэтому на выставке тебе придется жить и работать под чужим именем. Видишь ли, присутствовать официально могут только аккредитованные участники. От Everyzine может поехать только ее работник, но не переживай, это все равно никто не проверяет.
Голос Мэтта звучал спокойно, но почему-то это совсем не успокаивало. Интересно складываются дела, мало того, что придется выполнять чью-то чужую работу, так еще и готовую статью не получится добавить в личное портфолио. Впрочем, идти на попятную было бы некрасиво, да и тот факт, что он впервые едет на игрофест, и не просто так, а в статусе журналиста радовал его и вселял надежду в то, что он хоть на что-то годен.
– Окей, я согласен, – принял окончательное решение Диего. – В конце концов, игры и красивые косплейщицы того стоят.
– О да, определенно, – Мэтт усмехнулся. – Но должен тебя расстроить, косплейщиц не будет, поскольку мероприятие закрытое, но зато будут блогеры и, конечно, игры. Море игр.
С тех пор Диего активно готовился к предстоящей трехдневной выставке: собирал вещи в поездку, составлял список блогеров, с которыми ему жизненно необходимо сфотографироваться, и выбирал наиболее подходящий крем от загара. Мэтт заранее предупредил, что в Лос-Анджелесе – а именно там и проходила Е4 – сейчас жарко, как летом, так что ни о каких куртках и свитерах и думать не стоит.
В день отлета он стоял на взлетно-посадочной полосе аэропорта с закинутым на плечо рюкзаком и только сейчас потихоньку осознавал, какое приключение его ожидает. Ему выпал просто невероятный шанс проявить себя и увидеть изнанку игровой индустрии, а он чуть не проворонил его из-за собственной нерешительности.
– Пожалуйста, будь осторожен, – наставляла Людмила, сжимая его в прощальных объятьях. – Ох, кажется, я уже начинаю переживать.
– Вам совершенно не о чем беспокоиться, миссис Карлос, – поспешил заверить беспочвенность ее волнений Мэтт. – Ваш сын под надежным присмотром.
– Вот за это я и переживаю, – сказанное оказалось неожиданным для всех. – Как бы мой сын не стал для вас обузой.
– Мама! – воскликнул Диего, чувствуя, что краснеет, а Мэтт лишь рассмеялся в ответ.
– Поверьте, не станет. Он оказал мне большую услугу, согласившись полететь в Калифорнию, так что вы можете им гордиться.
– Конечно, – Людмила улыбнулась, беря Диего за руку на прощание. – Я люблю тебя, и верю, что у тебя все получится, – она выпустила его руку. – Удачи вам, мальчики!
– И вам удачи, до скорой встречи, – попрощался с ней Мэтт и встал на трап, поднявший его наверх.
– Не скучай, я скоро вернусь, – сдержать слезу так и не получилось, и Диего небрежно смахнул ее. – Пока.
Уже с высоты он в последний раз взглянул на мать. Та махала рукой и все никак не могла сесть обратно в машину Форда, любезно согласившегося подвезти ее до дома. Он помахал ей в ответ, после чего скрылся в салоне самолета.
– Добро пожаловать на борт «Лемье-джет», – тоном типичного бортпроводника произнес Мэтт, развалившийся на обшитом белой кожей диване, – мы рекомендуем вам занять любое свободное место и приготовиться к наиприятнейшему полету в вашей жизни.
– Спасибо, – улыбнулся Диего, садясь рядом с ним. – Чувствую, эта поездка и правда останется в моей памяти как самая лучшая в жизни. Вряд ли мне еще когда-либо придется летать на частных самолетах.
– Я бы на твоем месте не был так категоричен, кто знает, что уготовлено нам в далеком будущем, – Мэтт потянулся за кейсом, в котором лежал макбук. – К счастью, что предстоит в ближайшем будущем известно достоверно, так что я рекомендовал бы тебе изучить требования к статье, техническое задание, схему стендов и расписание панелей. На протяжении трех дней тебе предстоит документировать панель TechGames, но в свободное время ты предоставлен самому себе, так что мой тебе совет – составь собственное расписание дня: куда сходить, что посмотреть, где засветиться, – Диего, переняв макбук, кивнул. – И да, вероятно, я буду тебя немного отвлекать, но мне тоже нужно подготовиться. Заранее прошу прощения.
И правда, за время полета до него периодически долетало глухое бормотание, но ему не удалось различить и слова – Мэтт говорил сам с собой на французском.
По прилету же, стоило им обоим сойти по трапу, Лемье разом посерьезнел. Его движения стали более резкими, а решимость в глазах – различимее.
– Отлично, мы прибыли как раз вовремя, – сверился с собственными часами он. – Сейчас четыре часа восемь минут.
– Четыре? – Диего удивленно посмотрел на экран айфона. Тот показывал семь вечера.
– Верно, советую перевести время прямо сейчас, пока ты окончательно не запутался. Минус три, если что, – предусмотрительно подсказал ему Мэтт, высматривая что-то вдали хайвея. – Черт, где же водитель? Просил же приехать заранее. Я что должен ждать, рискуя опоздать на пресс-конференцию?
Он провел тыльной стороной ладони по лбу, приговаривая, что жаркая нынче погодка, и, помедлив, снял с себя бархатный, изумрудного цвета пиджак. В тот же момент Диего вдруг поймал себя на мысли, что уже несколько минут бесстыже пялится на него и поспешно отвернулся. Все-таки Мэтт невероятный человек. Как ему с такой легкостью удается держать планку? До их знакомства Диего казалось, что жизнь бизнесмена – это что-то на грани реальности, и он сам ни за что не выдержал бы такого темпа жизни, но вот ему подвернулся шанс проверить себя, в который до сих пор тяжело поверить.
Мэтт продолжал нервно топать ногой, а Диего все думал о том, что, возможно, он здесь лишь потому, что ему решили показать пределы его возможностей. Не выложи он тогда все, что накопилось на душе, все про его неспособность соответствовать, его бы тут не было.
– А вот и он! – возвестил о прибытии личного водителя Мэтт. – Что ж, приятного нахождения в Лос-Анджелесе, Диего, надеюсь, ты доберешься до города без происшествий, и завтра я увижу тебя среди репортеров в добром здравии и отличном расположении духа.
– В смысле? Разве...
– О, нет, – он даже не дал закончить вопрос. – Сейчас я еду на пресс-конференцию, а твоя помощь сегодня не нужна, так что здесь наши дороги расходятся, тебе придется добираться самостоятельно.
– Но я… Я впервые в этом городе, я не знаю, как доехать отсюда до центра, и вообще я даже не знаю, где тут такси ловить... у меня и денег толком нет…
– Точно, хорошо, что ты напомнил, – уже сев в приехавшую машину, Мэтт опустил окно, чтобы передать Диего пластиковую черную карту и свернутую вчетверо бумажку. – Это моя кредитка и код от нее, разрешаю тебе пользоваться ей, но только в случае необходимости и по делу, – он нахмурился. – Поверь мне, я в момент узнаю, если что-то не так, и мне не составит труда ее заблокировать.
– Да я даже и не думал! – Диего тут же сунул карту в карман клетчатой рубашки. – Честно!
– Я надеюсь. Не подведи мое доверие во второй раз.
Сказав это, Мэтт поднял стекло, и теперь в темной поверхности отображалось лишь лицо Диего, выражающее одновременно целый спектр разномастных эмоций.
До Лос-Анджелеса повезло добраться автостопом. Компания веселых ребят, завидев его, голосующего на трассе, смилостивилась и подобрала, после чего долго и упорно расспрашивала о жизни.
– И откуда ты будешь? – поинтересовался водитель, темнокожий парень с дредами.
– Из Нью-Йорка, – зажатый на задних сидениях между двумя другими ребятами Диего чувствовал себя килькой в банке.
– У меня кореша недавно оттуда вернулись, – прохрипел парень слева. От него несло крепким табаком, и от этого запаха на глаза наворачивались слезы. – Сказали, та еще дыра. Прикинь, выходишь на улицу, а там, куда ни глянь, небоскребы. Тут небоскреб, там небоскреб… так и свихнуться недалеко.
– Это только на Манхеттене так, – парировал Диего, сам не зная зачем. Спорить с этими ребятами не стоило, вдруг еще выкинут посреди дороги. – В Бруклине уже по-другому.
– Чувак, – внезапно подал голос парень справа. Он звучал так, словно только что вышел из комы, – я чего-то не догоняю. При чем тут Манхеттен и этот Бруклин, когда мы про Нью-Йорк говорим. Это же другие города!
Его друзья активно закивали, а Диего лишь закатил глаза.
В итоге до своего заранее забронированного номера в отеле он добрался целым и невредимым, хоть и морально потрепанным. Ребята напоследок, перед тем как отпустить случайного путника, предлагали ему взять у них самокрутку и встретиться как-нибудь еще, «поотвисать». От всего предложенного он отказался, что, впрочем, не помешало им расстаться полюбовно. Перебросившись с администратором парой слов, Диего успешно оформил заезд и поспешил осмотреть номер. Тот оказался самым обычным, не убогим, но и не роскошным. И только у окна раскрылся секрет его относительной дороговизны: шикарный вид на океан. Решив, что все вокруг подождет, Диего, нисколько не сомневаясь, скинул рюкзак на пол, достал из него плавки, полотенце и крем и рванул на пляж. Валяться на горячем песке, плескаться в теплой воде и нежиться под солнцем в ноябре – вот опыт, которого ему не хватало. Впрочем, процедуры в соленой воде в принципе были редкостью, в Нью-Йорке особо не поплаваешь. Уже какой год городская администрация предупреждает, что плавать в районе местных пляжей опасно или просто нежелательно. Зато сейчас Диего мог рассл��биться, как подобает, и не думать ни о чем.
Однако одна мысль, заставившая его подскочить на месте, все же успела влезть в голову. Черт возьми, он же в Калифорнии. Как он раньше-то не додумался? Взяв айфон, он по памяти набрал нужный номер, но никто трубку так и не взял, из-за чего пришлось слушать монотонный голос автоответчика.
– Эй, Ал, привет! – звуковой сигнал сработал и запись началась. – Не поверишь, где я сейчас! В Лос-Анджелесе! Нет времени объяснять, как так получилось, но у меня всего три дня в запасе, так что, пожалуйста, перезвони, как только получишь это сообщение, не встретиться будет большим упущением с моей стороны. До встречи.
Вечером того же дня, так и не дождавшись ответного звонка, он не сдержался и сам позвонил снова. И в этот раз ему повезло.
– Диегито! Неужели это ты? Давно ничего от тебя не слышал, как жизнь?
– Все просто отлично, ты получил мое сообщение?
– Какое еще сообщение? – в голосе Ала слышалось замешательство, и Диего не мог не улыбнуться. – Ты же в курсе, что я не захожу сейчас в интернет?
– Голосовое, но это уже не важно. Я просто хотел сказать, что приехал в Лос-Анджелес на конференцию на пару дней, и мы могли бы встретиться. Если ты ��ожешь, конечно…
– Могу ли я? – Ал сделал небольшую паузу. – Могу, конечно! Святоша приехал, имею ли я право пропустить такой шанс снова увидеть твои дурацкие эльфийские уши?
– Заткнись, Диаз! – Диего рассмеялся. – Значит, забились. Когда тебе будет удобно?
– Вообще все равно, – бросил Ал, почти сразу сделав ремарку: – Но лучше, если вечером, причем, чем позднее, тем отличнее.
Договорились в итоге встретиться в последний день пребывания Диего в Калифорнии. Ал на радостях аж пообещал, что привезет с собой какой-то сюрприз, и оттого ожидание дня икс становилось еще приятнее.
Все три дня Е4 пролетели незаметно. Каждое утро Диего исправно приезжал в павильон, подходил к стенду TechGames, и ожидал начала панели. Он исправно записывал себе все, что спрашивали репортеры и блогеры, и все, что отвечали разработчики и представители компании, среди которых был и Мэтт. Тот вообще резко выделялся на их фоне. Каждый день он приходил в новом аутфите, каждый из которых поражал воображение. Особенно приглянулись Диего пиксельные очки, выглядевшие так, словно их только что достали прямиком из старого восьмибитного платформера. Видимо, недостаток косплееров и прочих гиков он собирался компенсировать своими экстравагантными образами. В перерывах между выступлениями Диего, как и обещал Мэтт, был предоставлен сам себе, так что он не раз обошел весь павильон, побывав и послушав не только TechGames. И на самом деле, теперь он понимал, почему Мэтту так нужна была его поддержка: у стендов более крупных и именитых производителей творился сущий хаос. Диего далеко не всегда удавалось разглядеть, что происходит на сцене, такие толпы собирались перед ней. И, несмотря на то, что те делали умеренные объявления о выходе одной игры или приставки в следующие два-три года, по сравнению с тремя готовящимися к релизу проектами TechGames, ажиотаж не спадал ни на секунду.
– Возможно, мы чересчур поторопились в попытках вырваться вперед, – уже позже прокомментировал этот момент Мэтт. После трех дней постоянного актива он казался не более уставшим, чем обычно. – Но конкуренция есть конкуренция, и в наших силах сделать все, чтобы стать прибыльной частью игрового рынка.
Диего спорить с ним не стал, потому что едва ли понимал всю специфику индустрии. Да даже если бы и понимал, все равно бы не стал, он был слишком измотан. Сейчас из положения лежа его могло вытащить только одно – долгожданная встреча с Алом.
Прибыв в Парк-Уайт-Пойнт к десяти часам вечера, он стал вызванивать друга. Тот ответил сразу же:
– Как насчет обернуться влево? – со смехом бросил он без всякого приветствия, и Диего повернул голову. На другой стороне улицы стоял Ал и изо всех махал ему руками, пытаясь привлечь к себе внимание.
– Как же я рад тебя видеть! – захватывая Ала в объятия, воскликнул Диего. – Я так скучал по нашим тусовкам, но вот я здесь, и мы снова вместе. Хотя вообще-то это ты обещал приехать!
– Да, обещал, я и сдержу обещание. Когда-нибудь в будущем, – тот сначала похлопал друга по спине, а потом вдруг резко оттолкнул его. – Но хватит телячьих нежностей, моя красотка уже ревнует.
– Красотка? Ты с девушкой?
– Нет, с гитарой, – только сейчас Диего заметил очертания черного футляра за спиной Ала, который минутой ранее он принял за мусорный бак. – Мы с ней в последнее время неразлучны, без нее я бы уже пропал.
– Что, все так плохо? – радостный настрой резко улетучился. – Но ведь в Нью-Йорке ты отлично справлялся.
– Первые два года, да, и то только потому, что мои предки присылали мне деньги и платили за мое обучение. Сейчас, когда я решил прекратить учебу, они… – он прикрыл глаза и судорожно выдохнул. – Короче, нет у меня больше семьи, а я им больше не сын – так они сказали. Мани еще как-то пытался мне помочь, но я отказался. Я должен сам, понимаешь. Кто я такой, если не могу сам справиться со своей жизнью?
– Он просто хотел поддержать тебя в трудную минуту. Семейный разрыв это тяжело…
– Ты сюда приехал, чтобы мне на мозги капать? – резко прервал его Ал, и Диего понял, что продолжать тему не стоит. – Я-то надеялся, что ты о себе что-то расскажешь. Как там твоя конференция?
– Хорошо, надеюсь, Мэтту понравится статья, не хочу его разочаровать, он многое для меня сделал после того, как ты уехал.
– А, Лемье… – Ал фыркнул. – Ну да, так и думал, что он возьмет тебя в оборот.
– В смысле? Что ты имеешь в виду?
Но Ал только махнул рукой.
– Как там в NYSMEF? Все так же тухло?
– Ну, будем честны, немного. Некоторые ребята скучают по тебе. Алексей и Карлос с теплом вспоминали твои выходки и шутки.
– Особенно Карлос, – прыснул Ал, на что Диего не мог не отреагировать смехом, представив себе навзрыд рыдающего Кариньо. – А что Алонсо? Ты с ним не общаешься?
– Нет, – он покачал головой. – Кстати, где ты теперь живешь?
– Вообще я снимаю комнату у одного мужика в Сан-Диего, но зачастую я просто сплю где-нибудь в коробке, в ночлежке, если пустят, или, ну ты знаешь, под мостом, – Ал многозначительно поиграл бровями. – И только когда работа отпускает, я еду домой, отсыпаться на своей съемной койке. Короче говоря, я – кочующий полубомж.
– Ясно, – смахивая слезы веселья, проговорил Диего. – И на какую же работу нынче берут полубомжей?
– Ни на какую! – с гордостью возвестил Ал. – Я самозанятый. Сажусь в парке, на улице, рядом с магазинами и начинаю играть. Иногда, если повезет, застолблю себе местечко в метро, и тогда деньги можно грести лопатой, но там уже на месяцы вперед все расписано, кто за кем, так что запросто можно получить от братвы, если влезешь без очереди.
– По-твоему, оно того стоило? – Диего сложил руки в неловком жесте. – Бросать колледж, уезжать из Нью-Йорка?
Ал долго не отвечал на вопрос. Сев на тротуар и облокотившись на стену дома, он достал из кармана грязных джинсов пачку сигарет.
– Да, – бросил он, поджигая одну, – определенно. Многие думают, что такой образ жизни – это деградация, но на самом деле это и есть свобода. Так выглядит ее истинное лицо, нелепое и счастливое, совершенно не похожее на то, что впихивают нам с экранов, но это она. Свобода от рабской жизни, свобода от обязанностей, свобода от общественного осуждения, – он проводил взглядом проходящую мимо женщину. – Это мой личный рай, и я ни на что его не променяю.
– Что ж, в таком случае я рад за тебя, – улыбка озарила лицо Диего. – И хотя я не совсем поддерживаю твою идеологию, мне приятно знать, что ты счастлив.
– Спасибо, – докурив, Ал затушил бычок об асфальт и бросил его в стоящий неподалеку пакет с мусором. – Помнишь, как на первом курсе мы после Хэллоуина пошли гулять на пляж и набухались в хлам дешевым пивом из ларька?
– Еще бы, – воспоминание было довольно ярким, чтобы забыть его. – Тогда я перебрал, и тебе пришлось тащить меня домой. А мать-то тогда как перепугалась… Неудобно вышло.
– Ага, неудобно, – Ал полез за новой сигаретой. – А помнишь, как после этого я заставил тебя сожрать баночку детского питания?
– К сожалению, – на лице Диего появилась гримаса отвращения. – Это было весьма жестоко.
– Прости, я просто находился под впечатлением, – отвечая на вопросительный взгляд друга, Ал продолжил: – В ту ночь твоя мать поила меня чаем и зачем-то показывала твои детские фотки.
– Господи боже!
– Вот да, – от смеха он закашлялся. – Не знаю, чего она пыталась добиться, но мне особенно запомнились те, где ты сидишь на горшке, и где тебя стошнило детским пюре. Шедевры. Мне кажется, она хотела тебя проучить таким образом.
Диего спрятал пылающее от стыда лицо в ладонях. Какой позор!
– Это я просто к чему, – Ал похлопал его по плечу и поднялся. – Предлагаю повторить, но на сей раз без алкогольных ком, неловких чаепитий и детского питания. К тому же, я обещал тебе сюрприз, так что ты просто обязан будешь его выслушать, я что зря что ли над новой песней бессонными ночами в подворотнях корпел?
<center>***</center>
Вернувшись в Нью-Йорк, Диего снова впал в уныние. Волшебная, невероятная поездка в Калифорнию закончилась и оставила после себя много новых приятных воспоминаний, например, гневное, переполненное матами и благодарностями одновременно сообщение от Ала, в котором он уверял, что втихаря подбрасывать триста долларов – это уже перебор, а также желание вернуться снова. Вот хоть прямо сейчас. Но, увы, дела есть дела, и надо было снова возвращаться к ежедневной рутине, что за время его отсутствия обросла огромным комом проблем.
К примеру, он пропустил важную проверочную по эконометрике и выступление с презентациями по маркетинговым технологиям, из-за которых его оценки рисковали скатиться до уровня плинтуса. И это не говоря о Школе, ��оторая аналогично требовала к себе внимания.
– Студенты, – мадам Шик была предельно серьезна. – Близится конец первого модуля, а это значит, что вам необходимо всерьез задуматься о вашем зачетном проекте. Зачетный проект – это то, что составляет основу ваших итоговых баллов, и он должен выглядеть как полноценный пресс-релиз. Представьте себе, что вам необходимо рассказать, представить информацию о некотором событии аудитории. Выберите любое из проходивших недавно событий в мире и подготовьте для него эффективный пресс-релиз. Повторяю, ваш проект – главная составляющая оценки, то есть студенты, провалившие защиту проекта, могут быть отчислены за неуспеваемость.
В общем, ситуация накалялась с каждым днем, а процент невыполненных работ только и делал, что неуклонно рос. А тут еще и статья, так некстати поджимающая его и без того отсутствующее свободное время. Но подвести Мэтта он не смел, так что, скрепя сердце, пришлось пожертвовать всеми развлечениями и даже сном.
– Слушай, Карлос, ты выглядишь таким усталым, измученным, – в один из редких солнечных ноябрьских дней обратился к нему Джон Рой. – Ты знаешь, тяжело видеть тебя в таком состоянии, поэтому у меня есть для тебя предложение. Безвозмездное, прошу заметить. Я могу помочь тебе с твоим проектом, если, конечно, ты хочешь.
– Зачем тебе помогать мне? – спросил Диего, не ожидая от него ничего хорошего. Однако Джон отреагировал на вопрос спокойно.
– Я чувствую себя отчасти виноватым за тот твой провал, – сказал он тихо, предварительно оглянувшись по сторонам, будто боялся, что кто-то может его услышать. – Я дал тебе совет, но не помог воплотить его в жизнь, и вот, вышло то, что вышло. Не хочу, чтобы такое произошло снова, иначе тебя могут отчислить. Это будет ударом для нас всех.
Диего с сомнением посмотрел на него.
– Спасибо, но я все-таки воздержусь, – ответил он погодя. – Я должен справиться с проектом самостоятельно, иначе какой вообще смысл продолжать учиться, если я уже сейчас сдамся?
– Справедливо, – заметил Джон, убирая руки за спину. – Я уважаю твой выбор, журналистике нужны выдающиеся кадры, так что вперед, к победам. Уверен, в будущем тебя ждёт потрясающий карьерный рост.
Такого неожиданного заряда позитива и поддержки от Роя в свою сторону Диего не ожидал. На удивление, его слова отлично мотивировали не сдаваться. Направив всю жажду деятельности в нужное русло, он избавился от почти всех горящих дедлайнов в колледже и начал писать порядком задолженную Мэтту статью.
– Джон, подожди, – позже окрикнул он парня на ходу. – Спасибо за вдохновение! Твои слова помогли!
– О, не за что, – тонкая улыбка расчертила лицо Роя. – Обращайся. Если что, мое предложение все еще в силе.
Но кому оно теперь нужно? Диего влился в процесс с головой, и ничто не могло ему помешать. Уже дописывая статью, он вдруг подумал, что из этого же материала можно также сделать и проект. В конце концов, он же не обязан давать в пресс-релизе подробности произошедшего на мероприятии, лишь сделать его анонс. Идея показалась хорошей, и, разобравшись со статьей, он приступил к своему проекту. Когда же он закончил работу, радости не было предела. Он так постарался, что справился даже раньше положенного срока. Конечно, изначально Диего обрадовался этому, теперь он наконец-то мог просто отдохнуть, но внезапно появившаяся из ниоткуда тревожность все испортила. А что если его проект недостаточно качественный? Что если Е4 – не то мероприятие, о котором можно делать пресс-релиз? Что если из-за этого он, думая, что у него получилось хорошо, повторно опозорится на всю аудиторию? Ничего из этого допускать было нельзя.
– Джон, нам нужно поговорить, – на следующий же день подошел к парню Диего. Экстренная ситуация требует экстренных мер. – Мне все-таки нужна твоя помощь. Надеюсь, еще не поздно?
– Конечно, нет! – тут же оживился тот. – Я надеюсь, у тебя хоть что-нибудь уже сделано?
– У меня сделано все, – Диего тяжело вздохнул, – но я не уверен в том, что оно сделано правильно.
– О, ну тогда не вижу смысла тянуть, давай встретимся сегодня после семинаров в библиотеке. Я рад, что ты все-таки обратился ко мне, я помогу сделать твой проект лучше, вот увидишь.
Вечером Джон уже ждал его у входа в библиотеку. Зайдя внутрь, они сели за первый же компьютер, на котором Диего открыл ему свой проект.
– Вау, ты превзошел мои ожидания, – просматривая текст, протянул Джон. – Замечательно.
– То есть, у меня все получилось? – обрадовался тот. – Ничего не нужно менять?
– Ну как это не нужно? Нет-нет, замечательно для твоего уровня, но, конечно, это пока сырой материал. Нужно дорабатывать, – Джон махнул рукой в сторону экрана. – Это вот, например, что такое?
– Э-э, слова, – непонимающе отозвался Диего, пытаясь понять, что не понравилось Рою.
– Да, слова, но каким кеглем они написаны. Четырнадцатый – устаревший формат, меняй на двенадцатый. Поверь мне, я знаю, что говорю. Да и междустрочный интервал надо сделать поменьше. Эта широкая убогость в мо… твоем проекте не нужна!
– А по содержанию замечания будут? – спросил Диего, исправляя ошибки. – Ну, может, что-то нужно с точки зрения структуры изменить, или…
– Нет-нет, с этим все хорошо, ничего менять не надо, – заверил его Джон. – А презентация у тебя есть? Позволишь взглянуть?
Просмотрев ее, он удовлетворенно констатировал:
– Что ж, мне все нравится, ты отлично поработал, Карлос.
– Спасибо, – ответил тот, – я…
– Но ты еще не отрепетировал свое выступление. Боюсь, именно по устной части у тебя наибольшие проблемы.
Спорить с этим было тяжело. Собравшись с духом, Диего прогнал перед ним свое предполагаемое выступление, на что получил гору критики:
– Плохо, очень плохо, – Джон с жалостью взглянул на него. – Значит так, сходи в уборную, умойся, приведи себя в порядок, а потом возвращайся и попробуй еще раз. Идет?
– Идет.
Выполнив все наставления, он вернулся в библиотеку и попробовал снова.
– Уже намного лучше! Намного! Я бы сказал, очень хорошо, – такая резкая перемена мнений удивляла. Он ведь толком ничего и не поменял в своей речи. – Что ж, думаю, на этом все, ты молодец.
– Ты уверен? – сомнения все еще не покидали Диего.
– Абсолютно! – Джон улыбнулся. – Через пару дней сам увидишь, насколько этот проект хорош, если, конечно, ты не будешь его трогать, а то вдруг испортишь ненароком своими попытками сделать лучше.
На этих словах, он попрощался и поспешно покинул библиотеку. Самому же Диего ничего не оставалось, как покорно ждать защиты.
– Все будет хорошо, – в решающий день успокаивала его Людмила за завтраком. – Ты плодотворно работал все это время, иначе и быть не может.
Тот только рассеянно кивал. Хотелось бы верить. Уже придя в Школу, он воспрянул духом. Пути назад нет, а все, что можно, уже было сделано. Заходя в аудиторию и садясь на место, он отыскал глазами Джона и хотел было помахать ему рукой, но тот так и не посмотрел в его сторону.
Защита проходила достаточно быстро, каждому давалось не больше пяти минут. Диего сидел будто на иголках и с ужасом думал, когда же его вызовут, поскольку мадам Шик пользовалась своей любимой тактикой: выбирала студентов наугад.
– Джон Рой! – выкрикнула она, и парень, как и всегда, уверенный в своих силах вышел вперед.
– Добрый день, господа, – произнес он, оттягивая лацкан пиджака. – Моя сегодняшняя презентация посвящена особенному событию, ивенту мирового масштаба, проходящему из года в год и каждый раз собирающему все больше и больше зрителей, участников и спикеров. Итак, позвольте представить – Е4, крупнейшая конференция, посвященная последним достижениям игровой индустрии!
На экране показалась знакомая презентация, и Диего почувствовал, как внутри что-то надорвалось. С раскрытым ртом он смотрел, как этот подлец Джон Рой рассказывает о его проекте, и не мог ничего поделать. По-хорошему, он должен был прямо сейчас встать и во всю глотку закричать: «Это моя работа!», но не мог заставить себя даже сдвинуться с места, так сильно потрясло его случившееся. Какой же он дурак, что доверился ему…
– Диего Карлос! – услышал он вдруг свое имя. – Прошу вас.
Резко стало нечем дышать. По телу пронеслась будоражащая волна, а перед глазами залетали мушки. Он попытался встать, но лишь чуть-чуть сдвинулся на стуле.
– Диего, вы меня слышите? – мадам Шик повысила голос, а сбоку от него послышались смешки. Ну все, началось. Собрав волю в кулак, он поднялся и вышел на трибуну, чувствуя себя осужденным на смерть. Вставив флешку в компьютер, он решил, что попытается восстановить справедливость, показав всем, что его презентация настоящая, поскольку дата создания будет явно отличаться от той, что у Джона, но ничему этому не суждено было сбыться. Файл как в воду канул.
«Он его удалил», – отдалось эхом в разом опустевшей голове.
– Вы можете начинать, – некоторые смеялись уже в открытую, не скрываясь. На глаза начали наворачиваться слезы. Ноги превратились в вату. – Вы ведь готовы выступать?
– Я… Я не… – успел сказать Диего до того, как мир вокруг поплыл и потемнел.
<center>***</center>
На фоне темно-синего неба бледные, отблескивающие, словно маленькие падающие звездочки, снежинки казались настоящим чудом, произведением искусства, умиротворяющим душу и сердце. Они медленно танцевали свой танец, падая все ниже и ниже, неумолимо приближаясь к земле, где им суждено навсегда застыть и смешаться с остальным снегом, превращаясь в жуткое месиво.
Рождество. Никто не должен грустить в Рождество, но лежавший на диване Диего определенно точно не мог сказать, что счастлив. Настроение не помогли улучшить ни плед, ни теплый свитер, ни даже большая плитка шоколада и кружка горячего кофе с молоком. Вот уже больше месяца он находился в дурацком пограничном состоянии, то и дело балансируя между способностью к активной жизнедеятельности и полным упадком сил вкупе с полноценной депрессией. Хотя встречался и третий вариант: время от времени он сходил с ума от жажды мести и с упоением швырял в стену вещи, представляя себе, что это Джон Рой. Чертов Рой, отныне он стал той фигурой, о которой Диего даже думать не хотелось. Стоило только ему вспомнить о нем, как руки начинали трястись от ненависти и желания придушить этого ублюдка. Иногда ему даже снились четкие, реалистичные сны, как тот бьется в судорогах, задыхается и медленно теряет краски лица, что не могло не пугать и заставляло просыпаться посреди ночи в поту.
А все из-за одного неверного решения. Решения довериться Джону. Он корил себя, мысленно отматывал время назад и слал Роя в далекое и увлекательное путешествие, и в итоге успешно защищал свой проект, но, увы, реальность оказалась печальнее. Доказать, что проект его он так и не смог: единственной уликой были файлы с презентацией и текстом пресс-релиза, но оба оказались безвозвратно удалены. Впрочем, ему все же немного повезло. Потеря чувств сыграла ему на руку, выступление перенесли на следующий день. Не то, чтобы этого времени было достаточно, чтобы подготовить проект с нуля, но выбора не оставалось.
– Что ж, вынуждена признать, что на сей раз вас было намного приятнее слушать, – подытожила итог его напряженной работы мадам Шик, – но все же я откровенно не понимаю, что двигало вами, когда вы решили выбрать событие, проходившее почти два года назад? Неужели вы не могли найти что-то более свежее?
– Простите, мэм, – убито произнес тот, желая поскорее отделаться от нее. – Концерт Wandy – первое, что пришло в голову.
– В таком случае первая оценка, что приходит в голову мне – удовлетворительно.
Вступать в полемику Диего не стал, ни сил, ни желания для этого не наблюдалось. Не исключат и ладно, на остальное плевать.
К слову, его успеваемость в NYSMEF тоже особо не радовала.
– Мистер Карлос, не могли бы вы остаться на секундочку, – задержала его мисс Лотери после длиннющего экзамена. – Я понимаю, что вы сейчас вряд ли в состоянии выяснять отношения, но, пожалуйста, объясните, что происходит? В прошлом году вы были одним из лучших студентов колледжа, а сейчас вы едва дотягиваете до среднего балла. Я очень надеюсь, что этот тест вы написали хорошо, иначе есть серьезный риск незачета, – она пристально посмотрела на Диего. В ее взгляде читалось сочувствие. – Мне бы очень хотелось знать причину, может, я могла бы вам чем-то помочь…
– Благодарю за вашу доброжелательность, но не стоит, правда. Я просто… в последнее время столкнулся с некоторыми проблемами, мне катастрофически не хватает времени на все, но обещаю, в следующем семестре я постараюсь чаще ходить на занятия и лучше справляться с заданиями, – он хотел бы звучать убедительнее, но не мог. – Просто временные трудности.
– И что, у вас с Мэттью Лемье общие трудности? А то, судя по его оценкам, у него проблемы не меньшие, чем у вас.
– У всех у нас свои проблемы, которые нельзя недооценивать, – пожал плечами Диего. – И всем нам нужно время, чтобы их решить, которого, к сожалению, зачастую нет, что создает новые проблемы поверх старых. В общем, в итоге получается рекурсия, из которой вырваться, по-моему, можно только в случае смерти.
– Вижу, вы знаете, о чем говорите, – протянула мисс Лотери. – Я все же надеюсь, что вы найдете менее радикальный способ выхода из сложившейся жизненной ситуации. А если же нет, – она улыбнулась, – вы всегда можете попросить совета.
– Конечно, – ответил Диего, опуская взгляд на пол. Допросился уже, хватит с него.
Добивало же его эмоциональное состояние то, что Махуб так и не простила его после того инцидента с пентхаусом. Она вроде бы и не обижалась на него, спокойно общалась, здоровалась и прощалась изо дня в день, даже смеялась над его шутками, но на предложения погулять отвечала односложно, ссылаясь на занятость или плохое самочувствие. А недавно она сказала, чтобы он не звонил ей, поскольку к ним с матерью приехал отец, и он не будет рад постоянным звонкам его дочери от парня. Диего надеялся, что история с отцом – это реальная причина, а не попытка отделаться от него, но самоубеждение работало плохо, и он в очередной раз возненавидел себя за свои идиотские решения. Во всем, абсолютно во всем, даже в истории с проектом, виноват он, и именно ему нести за это ответственность.
– Диего, я ухожу в гости к Марго, ладно? – закутанная в пальто Людмила бодро натягивала на ноги сапоги, напевая себе под нос какую-то песню. – Вернусь завтра.
Тот меланхолично покивал, что, кажется, не устроило ее.
– Родной, что с тобой? – она отбросила второй сапог и на одной ноге допрыгала до дивана. – Ты выглядишь совсем плохо. Может, мне остаться с тобой?
– Нет, не надо, правда, – отбиваться от пытавшейся на скорую руку померить ему температуру матери он не стал, но попытался закрыться от нее пледом. – Мам, пожалуйста…
– Я думала, ты собираешься идти куда-то с друзьями, не может быть, чтобы ты ни с кем не договорился или тебя никто не пригласил.
Оптимизм Людмилы вызвал лишь ухмылку. Да, ни с кем. Совсем. Мэтт уехал в Канаду. Эмма тоже отправилась куда-то на каникулы. Ал… ну, тут понятно. Никого, с кем он мог бы разделить этот праздник, не было рядом.
– Я договорился, просто мы встречаемся чуть позже. И нормально я выгляжу, не преувеличивай.
Вообще, как бы глупо это ни звучало, от отчаяния он пытался договориться о встрече. С Натой. В конце концов, на первом курсе они уже встречали Рождество, но Ната в ответ рассмеялась ему в лицо. В прямом смысле.
– Ты нормальный вообще? Нет, спасибо, тем более что я лечу домой в Санкт-Петербург, так что даже теоретически не смогу здесь находиться во время Рождества. Да и вообще, Карлос, забудь этот номер, пожалуйста, тебе тут не рады. Прощай.
Это была последняя капля и попытка найти себе компанию.
– А, тогда хорошо, – ответила Людмила, прыжками возвращаясь в коридор. – Повеселитесь там.
– Обязательно.
На мгновение повисла отчего-то особенно тяжелая пауза.
– Ты точно не хочешь, чтобы я осталась? – в голосе Людмилы сквозила тревога и жалость. – Я могла бы…
– Нет, не хочу! – чересчур резко ответил Диего, сильнее зарываясь в складках пледа. – У тебя были планы, так следуй им. Марго уже наверняка заждалась.
– Да, наверное, – с внезапной грустью ответила та. – Тогда я пойду. Если что, звони.
– Хорошо, – дежурный ответ на дежурную фразу. – Пока.
Людмила вышла. Дверь аккуратно закрылась, щелкнули замки, и квартира вновь погрузилась в тишину. Протяжно скрипнули пружины дивана, когда Диего поднялся, чтобы выключить свет, а потом улегся обратно.
– Завтра будет новый день, – в тихом голосе слышалась безнадега. – С Рождеством, Диего Карлос.
Снежинки за окном, подсвеченные фонарями, все продолжали исполнять свой незамысловатый танец.
_______________
Пара слов о некоторых эпизодах главы, если вам интересно - https://vk.com/wall-44007843_4615 и https://vk.com/wall-44007843_4624
[1] Леди Либерти, она же Статуя Свободы, видна и из Нью-Джерси, но, мне кажется, ньюйоркцы никогда в жизни этого не признают. [2] Movies are on macbook. To watch them we do not have to switch TV on. "TV on" - команда для системы управления "умного дома" включить телевизор. Очередная попытка адаптировать шутки юмора на русском так, чтобы они не выглядели убого. [3] Ты всегда в ответе за тех, кого приручил (фр.)
0 notes